Wish List

Она открыла Word и на белом листе нового документа написала «Чего я хочу на самом деле?». Слева и сверху завыли дрели, или пилы, или что-то еще из арсенала строителей, спешно завершающих ремонт в новом офисе компании. Новый офис. Поближе к спортзалу, подальше от начальства. Новый кабинет только для нее. Множество кафе и ресторанов вокруг, включая любимую кофейню. Почему все это так мало радует ее сейчас? Еще вчера Вика списывала свою хандру на авитаминоз и слякотную погоду середины марта. Но сегодня уже не хотелось себя обманывать.

Хотелось, чтобы перестали визжать за стеной все эти пыточные инструменты 21го века.

Хотелось, чтобы разрешились все ноющие и воющие вопросы, которые все пережевывались и пережевывались последний месяц.

Хотелось уехать в другой город и хотя бы на время притвориться тем, кем не являешься.

Стать незнакомкой, идущей по чужой улице и таинственно улыбающейся чему-то своему.

Лучше в старой Европе.

Вика вообще не понимала, как можно принятию решения уделять больше часа времени. За это время в голову прилетает столько сомнений и опасений, что вообще потом что-то решать уже становится невозможно. Но именно этим занимались сейчас ее коллеги из другого офиса. Перечитывали и переписывали документы на сто раз. Привязывались к малейшим деталям и неточностям. Устраивали истерики при малейших сложностях.

В попытке уйти от этого выматывающего процесса Вика открыла одну из недавно купленных псевдопсихологических книг. О, эти названия, эти девизы и лозунги.

«Полюби себя такой, какая ты на самом деле!»

«Найди в себе место радости и наслаждению жизнью!»

«Освободись от сковывающих правил и устоев!»

И Вика представила себе все дословно: на главной площади голая, толстая, простоволосая девица одной рукой поедает пирожное, а другой мастурбирует. Стало смешно. А смех, как говорили некоторые из этих книжек — это подавленный гнев. Вика действительно злилась на книжки, за их безаппеляционность, за навешивание ярлыков, за требования. Эти книжки вообще много говорили о том, что Вика делает неправильно. Как после еще одной проповеди на тему «Ты все делаешь не так» можно вообще себя полюбить? Почему только она все время возвращалась к ним? Может, потому что они давали ей хоть зыбкую, но надежду на изменение тех дорог, которыми она ходила сейчас.

В шестнадцать лет Вика думала, что у нее никогда не будет отношений с мужчиной, что она навеки останется последней девственницей. А в семнадцать не знала, как отделаться от парня, который целовал ее ноги и называл «Моя королева». Парень был простой и не вписывался в одну картину со студенткой Университета. А еще, потому что она уже сохла по брутальному второкурснику, который умел играть на гитаре и, несмотря на двухметровый рост и потертую косуху, вызывал огромное желание прижимать к груди и кормить с ложечки.

В двадцать был роман втроем. Один брат хотел быть с ней и помогал, и развлекал, и готовил на ужин, когда она приходила в гости, ее любимые блюда, но она предпочла другого брата, в нем было больше наглости и меньше уважения. Он ушел по-английски через неделю. А она еще месяца три отрицала в себе, что все закончено, звонила на молчащий номер, придумывала оправдания, даже домой к ним заходила. Благо, его не было дома…

Потом было что-то еще, и еще, и еще…

И вот ей тридцать, она замужем, у нее удивительная дочка, и муж, о котором она говорит: «Главное в наших отношениях, что мы друг другу не мешаем…». Ходим параллельно, значит.

Боже, как же ей хотелось все бросить, забрать дочку и уехать куда-нибудь на побережье Салоу. Навсегда. Сменить имя, занятие, сменить жизнь на жизнь другого человека.

— Вот! Это то, чего я хочу на самом деле, хочу другую жизнь другого человека в другом месте!

В этот момент инструменты взвыли уж совсем музыкально и в дверь кабинета просунулся какой-то помятый мужичок.

— Это Вам поменять надо?

Вика побледнела, в голове разом возникли все эти американские фильмы типа «Поменялись телами, домами, временами» и их финалы, где герои убеждались, что лучше, чем было у них изначально, для них быть не может. Гимны пословице «Что имеем, не храним…» Стало жутко. За секунду в ее голове пронеслось столько всего, что у нее сейчас отнимет этот, без сомнения, бес-искуситель в костюме грузчика.

Стало так жаль своих фиалок, выпускающих цветы навстречу первому солнцу.

И новенькой гитары, купленной всего неделю назад.

И фотографий с улыбающейся дочкой.

И мужа, который просто устал искать подходы к своей вечно недовольной супруге.

Дрожащим голосом Вика спросила:

— Что поменять?

— Ну кресло, Вы хотели кресло поменять? Пишут коменданту, ругаются, а потом не помнят, чего просили вчера… — ворча под нос, мужик вкатил в кабинет новое кожаное кресло.

— А… кресло… Да, я хотела… Спасибо… — Вика растерянно смотрела на этот знак ее все повышающегося статуса в компании.

— Распишитесь тогда в ведомости, а то комендант потом скажет, что я его продал и пропил, — мужик получил закорючку на помятом листке и испарился.

Вика села в новое кресло и задумалась, глядя на строчку «Чего я хочу на самом деле?»…

… Мужичок в коридоре достал мобильник, набрал номер и сообщил в трубку:

— Ну все, я отрезвляющие процедуры провел, дальше она сама уж пусть выбирается… — положил трубку, усмехнулся чему-то своему, почесал основание правого рога и пошел по своим бесовским делам.