Вещи, о которых лучше не писать

Ритмичное поскрипывание кресла-качалки, казалось, было единственным звуком искусственного происхождения среди шелеста колосьев на ветру и треска цикад. Хотя, если прислушаться, можно было бы разобрать тихое сопение пожилого мужчины, уютно устроившегося в этом самом кресле, прикрыв ноги клетчатым пледом.

Уильям заложил книжку пальцем и потянулся другой рукой, чтобы сделать старую газовую лампу на столике рядом немного ярче. Солнце уже полчаса как зашло, а глаза были уже не те, что в молодости, и даже большие очки с толстыми стеклами помогали постольку-поскольку, если света было недостаточно. А Билли любил почитать, привычку эту он в себе воспитал еще в раннем детстве, когда у него было только две книги — «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» и, конечно же, Библия. По этим двум книгам под твердым руководством матушки он выучил буквы, цифры, научился читать и отличать добрые поступки от дурных. И пусть во второй историй было гораздо больше, понятное дело, читалась лучше все же первая, особенно в таком юном возрасте.

Пожалуй, единственное, что не давало Уильяму полюбить персонажа Тома, — пусть и за его проказами он следил с удовольствием, — это то, что он был избалованным белым сопляком, у которого было все, чего не было у самого мальчика Билли. Конечно, этот разрыв в состоятельности старый делец уже давно преодолел, и жилось ему весьма комфортно, вот только лицо как было черным, как сажа, так и не посветлело с годами. Разве что, рельефности прибавилось.

Да и, чего уж там, порой Уильям чувствовал себя несколько одиноко, однако тот, у кого есть книги, вряд ли может пожаловаться на скучную и пустую жизнь, пусть даже и нет рядом кого-то, с кем можно разделить эти впечатления. И пусть Библию он знал наизусть, никогда ему не казалось, что это единственная книга, которую стоит знать порядочному человеку, поэтому книг у него было гораздо больше, чем в детстве.

Из книг Уильям почерпнул все то, что не успела дать ему матушка, да и многое то, чего она бы никогда не смогла ему дать ввиду своего незавидного положения. Книги стали его лучшими друзьями, его самыми ценными учителями, а, впоследствии, и источником его дохода. Конечно, в глуши Канзаса вряд ли возможно держать прибыльный респектабельный магазин с постоянным потоком клиентов, однако за некоторыми томами его коллекции джентльмены интеллигентного толку ехали и через всю страну, а однажды старому дельцу пришлось принимать гостей и со Старого Света. Люди, понимающие ценность знаний, были всегда, и, судя по той дороге, по которой решило развиваться общество, таких людей в будущем будет становиться все больше.

От книги Уильяма оторвали отголоски чьих-то криков, донесшиеся откуда-то со стороны тракта на дальнем крае поля. Резко подняв голову и уставившись поверх очков в темноту, темнокожий старик вдруг усмехнулся и закрыл книгу, заложив ее старой игральной картой. Если бы кто-то взглянул на эту карту поближе, то по истрепанному виду пикового короля было ясно, что эту невинную роль он играл уже очень много лет.

С высоты крыльца Уильяму достаточно хорошо было видно, как на серебряной из-за лунного света глади колосьев вдалеке появилась точка, стремительно растущая в размерах. Старик терпеливо стал ждать, машинально перебирая костяные четки, опутавшие левое запястье вроде своеобразного браслета.

Через некоторое время из колосьев в круг света вывалился худощавый исцарапанный парень лет двенадцати. Увидев с любопытством глядевшего на него старика, парень замер. Однако уже в следующий миг в его глазах загорелась надежда. Запыхавшись после долгого бега, юноша затараторил, глотая слова:

— Сэр, как я рад, что вы тут! Там, это… собаки! Мой па остался там… — он испуганно бросил взгляд за спину, в поле.

— Спокойно, сынок, спокойно! — Уильям, опираясь на стол, поднялся на ноги и взял фонарь за ручку. — Пойдем внутрь, быстрее, уж в доме-то всяко никаких собак нет!

Не забыв схватить книгу, старик поспешно зашагал к дому, жестом приглашая парня последовать за собой. Тот, недолго думая, стремительно взбежал на крыльцо и юркнул внутрь, едва только хозяин распахнул дверь, даже не обратив внимание на отсутствие света в доме. Уильям спокойно зашел следом и прикрыл дверь за собой. На всякий случай он повернул торчащий изнутри ключ, после чего вытащил его из замка и спрятал в карман.

Выглянув в окно, Уильям незаметно для гостя улыбнулся себе. Конечно, никаких собак к дому не подошло. Даже если бы они и гнались по следам парня, уж его-то дом зверье обходит за милю стороной.

Старик щелкнул тумблером на стене, и комната осветилась мягким желтым светом, исходящим от пары электрических лампочек в люстре. Пока лампочки разогревались и становились ярче, Уильям поставил фонарь на столик возле входа и перекрыл подачу газа — света от ламп было вполне достаточно. Там же он оставил и недочитанную книгу.

Повернувшись к гостю, Уильям наконец смог рассмотреть его получше. Взмокший от бега парень не знал, куда себя девать, и поэтому просто стоял посреди прихожей, обхватив себя руками, как если бы ему было холодно, и нервно переминаясь с ноги на ногу. Было, впрочем, заметно, что электрическое освещение его изрядно удивило, однако не настолько, чтобы забыть о причине своей тревоги. Он с надеждой спросил:

— Сэр… не видите там еще кого? Может, мой па следом притопал? Мы с ним вроде как того, разошлись в разные стороны, когда от собак деру дали, вдруг он меня догнал уже?

— Нет, сынок, никого нет, ни отца твоего, ни собак. Но ты не бойся, ведь папа твой наверняка мужчина крепкий, разве же он не справится с парой бродячих собак, так ведь? — мягкий баритон и добрая улыбка старика явно действовали на юношу успокаивающе, и он решительно закивал.

— Да, сэр, конечно, мой па очень сильный, он бывало и с койотами, и с волками справлялся, когда на охоту ходил!

— Ну вот и замечательно, значит, он точно не пропадет. Я тебе вот что скажу, сынок, давай так поступим: приготовлю я тебе чаю, может пожевать чего, оставайся у меня пока, ночь переждешь, а папа твой, я уверен, обязательно сам сюда подойдет. Ведь тут вокруг-то больше ничего и нет в округе, а я свет гасить на ночь не буду, и дом мой издалека будет заметен. Как маяк в штормовую погоду, как тебе?

— Ну да… наверное, вы правы, сэр. Всяко лучше, чем по полю в темноте друг друга искать же!.. а что такое «маяк»? — смущенно спросил парень. Уильям рассмеялся:

— Пойдем-ка в гостиную, я сейчас чаю принесу и расскажу тебе все про маяки. Только скажи сперва, звать-то тебя как?

— Ой, да, Томом меня кличут, сэр, очень приятно, сэр! — юноша широко улыбнулся, продемонстрировав ряд здоровых и крепких зубов.

Старик отечески похлопал Тома по плечу и повел его вглубь дома.

Том осторожно пил горячий чай и с любопытством озирался по сторонам, треская очередное печенье.

— У вас так много книг, сэр! Неужели вы все их прочитали? — что и говорить, книги в доме Уильяма были везде. Даже в гостиной, в которой старик и мальчик сейчас спокойно пили чай, книги были повсюду — не только на стеллаже у стены, но по нескольку томиков лежало и на кофейном столике, и на свободном кресле, и на полке над камином, и даже возле самого стеллажа на полу аккуратной стопочкой были сложены книги, не влезшие на полки.

— Почти все, сынок, и не собираюсь на этом останавливаться! И это ты еще библиотеку не видел, там у меня основная часть книг, а те, что здесь — это для личного чтения.

— Ого! — у Тома округлились глаза от удивления, — Я столько никогда в жизни не видел, не то чтобы читал! Как вам удалось столько заиметь, ведь мой па говаривал что все ниг… ой...

Мальчик осекся на полуслове и, покраснев, пробормотал извинения. Уильям рассмеялся:

— Ничего, Томми, меня за мою долгую жизнь и не так называли, не самое обидное. Что есть, то есть, черным я родился, черным и умирать буду. Нет здесь ничего дурного. А на книги, и на дом этот, заработал я своим трудом, знаешь. Торгую я книгами, уж так судьба сложилась. Мало того, помимо денег, мне каждая прочитанная книга еще и знания дает. Ведь знания, мой мальчик, стоят больше денег.

Уильям откинулся на спинку кресла, задумчиво поигрывая четками.

— Скажи, сынок, ты сам-то читаешь? Я вот в твоем возрасте, например, очень любил книгу про Тома Сойера, твоего тезку. Не слышал о такой?

Том замотал головой, дожевывая печенье.

— Па говорит, что книги — это удовольствие для богачей, а нам каждый цент на полезные вещи нужен, вот так-то!

— Мудрый мужчина, твой отец, — старик вздохнул, — однако, жаль, конечно, что наше общество еще не развилось настолько, чтобы привить понимание важности чтения всем людям. Но попомни мои слова, уже через несколько десятков лет все изменится, и книги будут в достатке в доме каждого. Хотелось бы мне застать это время...

Мальчик вежливо кивал рассуждениям Уильяма, однако его внимание быстро переключилось с закончившихся печений на четки, которые тот медитативно перебирал.

— Какой у вас клевый браслет, сэр! Только странный какой-то, похоже, как будто бы из зубов! — было очевидно, что мысль о браслете из зубов казалась Тому чем-то абсолютно восхитительным.

— Нет-нет, сынок, что ты, какие зубы. Это четки, которые мне подарил один из моих клиентов, они из слоновой кости. Слышал про слонов? — Уильям одернул рукав рубашки, спрятав под ним украшение.

— Что-то слышал… это правда, что они такие огромные, что прямо как дом?

— Ну, не совсем, но больше всех остальных зверей, это уж точно, — старик улыбнулся. — Давай-ка я тебе расскажу поподробнее, тут даже где-то картинки были в одной из книг… Очень рад, что есть с кем поделиться знаниями, ведь, знаешь, беседы — это почти так же полезно, как и книги!

И Уильям принялся рассказывать.

Утром Уильям встал еще до рассвета и, по обыкновению, вышел на крыльцо, чтобы встретить встающее солнце в своем любимом кресле. Ну и, конечно, немного почитать после.

Вскоре после рассвета, когда старик уже погрузился в чтение, дверь распахнулась, и на крыльцо вышел Том. По сравнению с вечером он переменился просто разительно — отмытые и аккуратно причесанные волосы отблескивали золотом в лучах утреннего солнца, а без грязных разводов на лице были заметны веснушки. Чистая белая рубашка, прилежно застегнутая до верха и заправленная в добротные штаны, вычищенные туфли — все это никак не напоминало о том чумазом сельском парнишке из явно небогатой семьи, который в ужасе вчера выбежал к дому книжного торговца.

Юноша тихо подошел к Уильяму и аккуратно поставил на столик рядом поднос с чайником и чашкой на блюдце. Посуда явно была недешевая, из китайского белого фарфора. Наполнив чашку ароматным напитком, Том с небольшим поклоном сказал:

— Ваш чай, мастер.

Уильям с улыбкой отложил чтение в сторону и взял чашку. Осторожно отпив немного, он с наслаждением закрыл глаза, проникнувшись богатым вкусом настоящего зеленого чая из Китая. Конечно же, без сахара, ведь сахар только приглушает оттенки и полностью убивает приятое послевкусие от правильной заготовки чайных листьев.

— Спасибо, Том! Отлично заваренный чай!

— Я могу Вам быть еще чем-нибудь полезен, мастер? — Том поклонился еще раз.

— Да нет, Том, я и так очень благодарен вам с отцом, что решили остаться ненадолго и помочь мне с хозяйством. А то видишь же, какой большой у меня дом, я уже в свои годы даже прибрать все не могу в одиночку, только такие добрые души меня и выручают. Да и отец твой отлично справляется с покосом, — старик кивнул головой на здоровенного мужика в соломенной шляпе, ритмично машущего косой на поле вдалеке.

— Хотя знаешь, Том, — ухмылка на лице Уильяма стала еще шире, — пожалуй, есть кое-что. Дом-то мой снаружи немного облупился уже, как ты думаешь, не стоит ли его покрасить? У меня в сарае есть достаточно хорошей белой краски, уж белый-то дом будет всяко заметнее издалека, если вдруг еще какому малому случится убегать от собак, разве нет?

— Да, мастер, с удовольствием! — Том робко улыбнулся, показав промежуток на месте одного из резцов, поклонился в очередной раз, и удалился по направлению к сараю.

Уильям тихо засмеялся. Как жаль, что эту иронию больше некому оценить. Успокоившись и допив чай, он снова вернулся к чтению.

В этот раз он решил почитать что-то новое вместо чего-то старого — один из его постоянных клиентов из Массачусетса привез в подарок несколько выпусков журнала «Странные истории», настоятельно рекомендуя ознакомиться с одним из опубликованных авторов. Обычно Уильям не тратил свое время на подобные публикации, но в этот раз решил все же уважить своего знакомого, и пока не разочаровался. У этого автора явно впереди слава и популярность, однако вряд ли при жизни он успеет этим насладиться. Ведь тематику для своих рассказов он выбрал, наверное, не самую популярную. Тем не менее, именно в этом и был заметен его талант и его необыкновенность — про такие вещи никто больше не писал, его темы штурмовали грань понимания человеческого разума и перехлестывались через нее.

Впрочем, такой подход к литературе не всегда был самым правильным. Уильяму вспомнились слова его матушки, о том, что о некоторых вещах лучше никогда не писать, да и не говорить вслух больше одного раза, и то лишь за тем, чтобы передать эти знания дальше своим потомкам. Как и всякий раз, когда старик вспоминал об этом, его рука машинально стала перебирать старые четки, большинство из элементов которых уже пожелтело от возраста. Ну, разве что, кроме парочки в конце.