СУЕТА СУЕТ

Кленовая дорожка, двадцать седьмой участок… прям театр какой-то, блин. Ни хрена не разберешь! — Сергей зло сплюнул под ноги и вновь принялся прочесывать участок старого кладбища. Так вышло, что именно он в этом году был должен привести в порядок " семейный склеп ". Как он сам это называл. Конечно, то был никакой не склеп, просто клочок земли на кладбище, где лежали умершие родственники. Человек десять на пятачке три на два метра. При мысли о плотности " заселения ", сразу вспомнился недоделанный ремонт в собственной " хрущобе ". Впору было завыть, причем матерно — столько дел дома ждут, в гараже ржавеет битая " копейка ", на работе пришлось от субботней " халтуры " отказаться и что — крутись тут, как дурак, ищи. И работы то — минут на двадцать — подмести, подкрасить, да цветы искусственные поменять. Дольше переодеваться из рабочего в цивильное, да руки отмывать. Внезапно нахлынуло непрошеное, как, впрочем и неоправданное чувство вины. Конечно, бывай он здесь чаще одного раза в пять лет, ему бы сейчас не пришлось напрягать зрительную память в надежде отыскать знакомые ориентиры. С другой стороны, большую часть здесь упокоившихся он и в глаза не видел, прочие вспоминались очень смутно. Да, вот делать ему больше нечего — ежегодно по кладбищам колесить. Он своего лучшего друга Кольку уже пол-года не видел. Да и вообще…. Все сплошь суета, то одно, то другое. Он задушил чувство вины в зародыше и сразу на ум пришла вполне рациональная мысль: хоть кладбище и было старым и как-бы закрытым для захоронений, местная администрация проявляя чудеса изобретательности впихивала новые могилы на любые свободные клочки земли. Могли и искомую дорожку под эти нужды перекопать, с них станется. А значит, надо повнимательнее прочесать эту часть, где, казалось, ограды намертво сплелись в единую стену и карабкались уже друг на друга. Пробираясь в лабиринте чугунных и стальных завитков, всматриваясь в лица покойников, глядевших с разномастных крестов и плит, Сергей потерял чувство времени и реальности, брел " на автомате ", словно по густому лесу. Деревьев с кустами здесь тоже хватало — одни оплетали ограды, другие склонялись над могилами, будто в вечном плаче, в одном месте дерево вросло в металл ограды. Серега с минуту постоял, глядя на этот ирреальный симбиоз и снова двинулся дальше. Он уже пребывал в каком-то подобии транса, когда взгляд скользнув по очередному надгробию за что-то зацепился. " И нафига было вешать сюда зеркало ?" — мысль еще не до конца оформилась, а он уже понял — не зеркало — фото на эмали, сходство было полным и сердце замерев упало куда-то под ноги. Ноги, казалось, вросли в землю, во рту стало сухо, с каким-то железным привкусом. Он перевел взгляд ниже, на надпись — бывают же на свете двойники. Однофамильцы. Тезки. Разум, цепляясь за остатки логики твердил, что да, конечно все бывает, но не все одновременно. А вот дата рождения — и снова в цвет. Следующую дату смотреть было страшно, но Серега сделал над собой усилие и посмотрел. И…. И ничего. В смысле, там конечно было что-то написано, но разобрать оказалось невозможно — цифры прыгали, менялись местами и превращались в какие-то иероглифы. Сердце снова тяжело бухнуло, он резко развернулся и принялся лихорадочно протискиваться в узкую щель между оградами, прочь от страшного монумента. За что-то зацепился, судорожно рванулся и оставил на ограде клочок рубахи. Плевать. С разгона выскочил на относительно свободный участок и остановился. А чего, собственно, он так ломанулся? Следом никто не гнался и скорбную кладбищенскую тишину нарушало лишь непременное карканье ворон и его собственное тяжелое дыхание. Непослушными пальцами он достал из пачки сигарету, сломал, вторую, тоже самое. С третьей попытки получилось, еще полминуты он пытался прикурить, наконец, затянувшись, нашел в себе силы обернуться. Там, где он только что протиснулся, никакого прохода не было в помине— ограды цепко и насмерть переплелись друг с другом, лишь из какой-то крохотной щелки торчал яркий лоскут .