Сон

Бал! Изысканный, великолепный, утончённый! Сколько прекрасных дам в роскошных платьях, сколько кавалеров! Тысяча огней и музыка. Волшебная. Нет, тревожная. Да это же вальс! Разумеется, волшебная!

Чья-то рука обнимает её за талию и уводит в танце.

'Я умею танцевать вальс? Не знала. Но как хорошо!'

Ей кажется, что она здесь самая красивая. Восторг движения, скользящие взгляды. Но что это? Тот, кто ведёт её в танце, облачён в маску. И вокруг все в масках, глаза смеются из причудливых разрезов. Так значит, это бал-маскарад? Ещё лучше! Загадочно и таинственно. Незнакомец, кто вы? Или нет, маска-маска, я вас знаю! Она смеётся, полностью полагаясь на мастерство танцора. Его крепкая рука её не отпустит, не позволит оступиться. Её смех вливается в смех кружащихся пар, тает в громкой музыке. И вдруг голос. Странно, что она слышит его в таком шуме:

— Вам здесь нравится?

Приятный, вкрадчивый голос. Интересно, какое лицо скрывает чёрная маска? Такой голос может принадлежать только очень искушенному человеку. Возможно, опытному любовнику. Но надо отвечать, не онемела же она:

— Очень!

— И вы ни о чём не жалеете?

Странный вопрос. О чём ей жалеть? О том, что она умеет так красиво кружиться? Вот глупость! Или он имеет в виду нечто иное?

— Кто вы? — спрашивает она.

— Это не имеет значения. Гораздо важнее сейчас, кто вы. Вернее, какая вы, — ещё один поворот. — Вы, действительно, ни о чём не жалеете?

Вот так вопрос! Музыка разлетается брызгами шампанского.

— Нет, — громко произносит она, желая прекратить странную игру. И видит, как губы её партнёра раздвигаются в тонкой улыбке.

— И никогда не жалейте, — его рука плавно снимается с её талии и в этот миг вальс умолкает. — Никогда ни о чём не жалейте. Умница.

Ей даже не пришлось удивиться, так быстро он исчезает в пёстрой толпе. Какой это был странный танец! Она оглядывается, в надежде увидеть в сутолоке кого-нибудь из знакомых. Но все в масках, узнать никого нельзя. Странное чувство — как будто она здесь своя и не своя. Трудно понять. Снова приятная музыка и кто-то легко дотрагивается до её локтя:

— Растерялась, милая?

Новая маска, только белая. И человек опять совершенно незнакомый. Но что-то в нём, в его голосе не сливается с великолепием бала. Он здесь чужой? Но ведь и она, скорее всего, тоже.

— Я не растерялась, я потерялась, — признаётся она, не отдавая себе отчёта, почему следует за ним. Они огибают колонну и словно от всех отгораживаются.

— Не бойся. Ты слышала о добре и зле?

Что за загадки? Ей бы узнать, как она вообще сюда попала? И зачем? При чём здесь абстрактные понятия добра и зла?

— Зачем? Нет, милая, здесь они совсем не абстрактные. Здесь сталкиваешься с ними так близко, ближе некуда. Не попадись семерым. Если совсем запутаешься, позови меня, — и новый странный знакомый так же неожиданно поворачивается спиной и покидает её. Нет, так голова пойдёт кругом! Лучше не думать. Музыка накрывает новой волной и рядом снова чей-то голос:

— Разрешите Вас пригласить.

А почему бы и нет? Но на этот раз она будет разговаривать, кружиться и разговаривать.

— Кто-то странный спросил меня только что о добре и зле. Какая несуразица, правда?

— Отчего же несуразица? — звучит в ответ. — Вот я, например, зло.

Она с усмешкой разглядывает скрытого под маской человека. Ему тоже хочется поиграть в эту странную игру?

— И какое вы зло, если не секрет? — в тон ему спрашивает она, не желая показаться невоспитанной провинциалкой.

— Я праздность. Не правда ли, на балу так славно можно ничего не делать? Развлекаться, вести легкую и приятную беседу, ни о чём не думать и ни за что не волноваться? И передать не могу, как мне приятно ваше легкомысленное настроение.

— Вы шутите? — улыбается она. — И какое же это зло — развлекаться?

— Вот и я говорю, — маска одобрительно смеётся. — В лени нет ничего преступного. Как вы правильно сказали — развлекаться. Вы моя, прекрасная незнакомка.

Последние слова шепотом проникают в её ушко. Она вздрагивает, ничего интимного в тихом голосе нет, слова звучат свершившимся фактом. Ей становится неловко.

— Отпустите меня!

Но партнёр ещё сильнее прижимает её к себе:

— Не раньше, чем закончится танец, моя дорогая. Оставайтесь же такой беспечной, не ищите себе забот, бегите от любой работы. Работа — скука, она серость наших дней и невыносимая тоска.

И тут она вспоминает, что это её собственные слова. Не далее, как вчера она произнесла их в присутствии своей сотрудницы Леночки. Ой, да и своё имя она вдруг вспомнила — Лариса. А работает она в маленькой фирме на Остоженке, в отделе продаж. Мамочки, да как же она сюда попала? А танец уже кончился. Маска наклоняется и целует её холодные пальцы:

— Удивительно приятный танец. Удивительно!

Лара отдёргивает руку. Что за шутки? Это она-то лентяйка? На работу ни разу в жизни не опоздала, посреди рабочего дня никогда никуда не отпрашивалась. Да, а липовые больничные? А ворох дел, постоянно отложенных на послезавтра? Ну и что? Все так. У всех так. Сколько раз давала себе слово, с понедельника привести дела в порядок. Но проходит понедельник за понедельником, и ничего не меняется.

— Ну и что? — пожимает плечиком Лара.- Подумаешь, зло! Мелочи жизни. Да если я захочу, я завтра же всё переделаю и займусь новым проектом. Правда, он неинтересный, но кто-то же должен.

— Не займёшься, не переделаешь, я тебе не позволю, — слышит она того, кто уже от неё удаляется.

Ей надо что-то ему ответить, но стоит ли? Говорить о серьёзном здесь и сейчас? Как нелепо будут выглядеть её возражения на невинную шутку. Лара поправляет тёмные локоны и ловит своё отражение в огромном сверкающем зеркале. Хороша! Она необыкновенно хороша! В отражении к ней приближается ещё один незнакомец и, конечно, в маске:

— Таким прелестным женщинам нигде непозволительно скучать, — он протягивает ей руку.

— Нет-нет, я не скучаю, — заверяет его она, вкладывая свои пальчики в его ладонь. — Вы не поверите! Здесь все пытаются сыграть со мной в какую-то игру.

— Игру? — новый партнёр совершает необычное па и Лара понимает, что танцует уже не вальс. Но что это за танец?

— Па де Грас, — сообщает ей партнёр. — Па-де-труа, менуэт, кадриль — вы всё умеете танцевать. Но что за игра, о которой вы упомянули?

— Игра? — Лара ещё не верит сказанному, но её руки выполняют отточенные изящные движения. — Да, игра. Что-то о добре и зле. Одно зло мне уже встретилось.

— Тогда я второе, — он почти не касается её, но как он при этом великолепен! — Все красавицы живут в моём окружении, а вы красавица.

— И вы о том же, — хмурится Лара, хотя его слова ей приятны. — Какое же зло вы?

Играть, так играть. Забавный маскарад.

— Я тщеславие. Любуйтесь собой, восхищайтесь собой. Взгляните ещё раз в зеркало, и поймёте, что никого здесь нет лучше вас! Не лишайте себя и меня такого удовольствия.

У неё кружится голова. Она и так, уже несколько минут бросает тайные взгляды на зеркало. Но почему же это зло? Ведь она просто женщина. Хорошенькая женщина. Нет, красивая!

— И вы совершенно правы, Лариса. Ведь вы уже вспомнили своё имя? Красивые женщины имеют полное право гордиться своей красотой. Мне ли не знать, что это не зло, а счастье?

Какой всё-таки необычный танец. И у неё всё получается как нельзя лучше. Некогда подумать, но что-то в его словах заставляет её не соглашаться:

— Я вовсе не любуюсь собой, я просто танцую.

— Конечно. Разве на свете есть что-нибудь прекраснее чувства своего превосходства над другими?

Да нет же! Разве она самовлюблённая дура? Разве не знает, что мир прекрасен, а она только маленькая часть этого мира. Но часть совершенная. Впрочем, он её запутал.

— И никогда не выпутаешься, — слышит Лариса и не понимает, он ли произнёс эти слова. Но его уже нет рядом, а слова растворяются в воздухе вместе с музыкой. Становится холодно. Почему-то всплывают в памяти часы перед зеркалом в спальне и самоуверенные мысли:

'Я такое чудо! Мои глазки, мои губки. Я лучше Люды, лучше Маши. Подружкам далеко до меня. Он будет смотреть на меня, а не на одну из них! Можно не сомневаться'.

Она машет рукой. Какое кому дело до её мыслей? Она же никогда не произносила их вслух. Да, а какая разница, говорила ли она об этом, если она так думала? И продолжает думать. Но ведь всё объективно, всё так и есть, она же не слепая. Лариса вновь отмахивается от неприятных мыслей. Тоже мне зло, никому от него, кажется, никакого вреда. Но холодно по-прежнему.

— Не желаете ли мороженого?

Новая маска протягивает ей вазочку с белыми и шоколадными шариками. Какое сейчас мороженое, она замёрзла! Но шарики так мило подтаяли, на них даже смотреть вкусно. Ну что ж, она съест один или два, возможно, что холод ей только мерещится. Да и надоело вечно сидеть на диете.

— Спасибо. Замечательное мороженое, — настроение поднимается, и она лукаво улыбается. — А вы тоже станете утверждать, что вы зло?

— Я? — маска в растерянности. — Никогда не считал злом съесть что-нибудь вкусненькое. Вы другого мнения? Может быть, желаете потанцевать?

Ну, наконец-то, первый нормальный среди шутников.

— После одного шоколадного шарика и после одного сливочного я с удовольствием потанцую.

— Как приятно доставить вам удовольствие. В жизни не так много удовольствий, верно? Неправильно считать еду злом.

Руки опускаются, она едва успевает вернуть незнакомцу вазочку:

— И вы туда же! Будете упрекать меня в обжорстве? Да посмотрите, какая я худенькая. Разве я объедаюсь? По-вашему, обжоры бывают стройными?

— Что вы, что вы! — вазочка уже на столе, а Лариса танцует с новым знакомым. — Кто может упрекнуть вас в невоздержанности? Лишь самое вкусненькое, самое сладенькое. И лишь изредка. Совсем чуть-чуть, снять сливки с каждого блюда, так сказать. Всё это вполне допустимо. Не питаться же хлебом и водой? Во всём должен быть изыск, а в еде в первую очередь. И вы радуете меня, Лара, своим отменным вкусом. Если ломтик сыра, то самого дорогого, если круассаны, то наисвежайшие. А ваши капризы по поводу остывшего кофе? Восторг! Лара, фигура для вас на первом месте, но придирчивость к каждому съеденному кусочку выше всяких похвал!

У неё звенит в ушах от его болтовни. На редкость невоспитанный тип. Какое счастье, что танец заканчивается.

— Вы предлагаете мне есть всё без разбора?

— Ни в коем случае! Да и разве я позволю испортить ваш утончённый вкус? Нет, Ларочка. Кусочек к кусочку, ягодка к ягодке. И ни одной лишней калории. Я не прощаюсь, очаровательница.

— Кто это был? — Лариса растерянно оглядывается.

— Чревоугодие, — новая маска подхватывает её в танце. — Неприятное знакомство. Но не бойтесь меня, я не один из семи. Со мной вы можете расслабиться.

И снова она в движении, но музыка уже не радует её. Она может расслабиться?

— Кто же вы? Станете указывать мне на мои недостатки?

— Я ваша надежда. Со мной не так страшно жить. Ведь всё поправимо. Если что-то с вами не так, то пройдёт эта жизнь и наступит другая. Вы же в это верите, правда? Родитесь в новом теле и не совершите прежних ошибок. Бесконечная цепь рождений — надежда всё исправить.

Пол уходит у неё из-под ног. Но тот, кто с ней, подхватывает её.

— Реинкарнация? Я верю в неё, — шепчет она.

— Вот и правильно. Разве может такая как вы исчезнуть навсегда? Эти волосы, эти губы, эти мысли и чувства, вся вы? Разве такое возможно? Внутренний голос должен подсказать вам, что нет.

— Я знаю, — тихо соглашается Лара. — Ужасно было бы пропасть навсегда. И всё во мне протестует. Но кто эти семь, о которых вы говорите?

Ответ шокирует:

— Пороки. Как же вы не догадались, такая умница?

Умница? Она уже слышала сегодня это слово. У Лары учащается дыхание. Надо осознать услышанное, она замедляет танец и останавливается:

— Вы хотите сказать, что я танцую на балу с пороками? Вздор!

Маска кивает и осторожно целует ей руку:

— Потанцуйте со мной. Я же сказал, что не один из семи. И со мной вам не страшны все семеро. Вы знаете о своих будущих воплощениях и знаете, что когда-нибудь справитесь с ними. Нет и не будет предела вашему совершенству. Ничего не бойтесь.

Хочется верить, но Лара не торопится продолжить. Она устала. Много шума, много мыслей и очень много странного. Какой-то вопрос вертится у неё на языке. Поняв, о чём ей хочется знать, она не решается сразу спрашивать. Пожалуй, лучше продолжить танец. Партнёр с благодарностью прижимает её к себе.

— А вы тоже зло? — через пару минут слетает с её губ. Она зажмуривается, боясь услышать ответ. И — ничего. Ни его прикосновения, ни звука. Она открывает глаза, маска исчезла. Растворилась в толпе, не удостоив её ответом. Она чувствует, как по спине бегут мурашки. И трудно дышать.

— Он не может солгать, — слышит она. — Хотел бы отрицать, но не может. Никто из нас сегодня не может солгать вам. Зато я самый приятный порок из всех пороков. Догадываетесь, какой? Смело танцуйте со мной. Я назову всего одно имя — Сергей.

Услышав имя, она безвольно включается в танец. Серёжа, Серёженька! Что эта маска знает о нём? Что знает о них?

— Всё, — звучит в ответ. — Ваша тайна для меня не тайна. Она тайна для его жены и, прошу прощения, для вашего мужа. Но смело смотрите мне в глаза. Ничего не раскроется. Зато сколько блаженства, любви и нежности вы дарите друг другу! Оно того стоит, правда? Какое умопомрачительное, восхитительное чувство ваша любовь! Когда, после недельной разлуки его руки обнимают вас и когда ваше дыхание встречается…

— Не надо, — у неё нет сил продолжать слушать. — Пожалуйста, не надо. Я знаю, кто ты.

— Вот и отлично. Отбрось все сомнения и продолжай наслаждаться жизнью. К чему упрёки совести? Разве вы виноваты, что не встретились раньше? Разве кто-нибудь страдает по вашей вине? Разве может выбрать человек, где и когда к нему придёт любовь? И разве есть теперь силы от неё отказаться? К тому же, я не дам тебе этих сил…

Она останавливается и закрывает лицо руками. Музыка оглушает, слёзы выступают на глазах. Всё ужасно, она окружена пороками! И нет сил справиться с ними. Они везде, они сильнее её. И больше ничего нет.

Слышала она о добре и зле? Где же тогда добро? В чём оно? Его нет.

— Шутишь, милая? — чужие руки отрывают её ладони от лица. Белая маска! Сквозь слёзы она пытается разглядеть растворяющийся и зыбкий мир.

— Вы? Я узнала вас.

— Узнала меня и не узнала того, кто танцевал с тобой в начале? Не беда, тебе не обязательно различать все черные маски.

— Они сильнее меня. Если они зло, то добро бессильно. Всю свою жизнь я танцую с пороками.

Луна за окном качнулась и спряталась за штору. Или это Лариса качнулась? Она уцепилась руками за того, кто стоял рядом. Что она надеялась услышать? Что добро существует? Или что зла нет? И она услышала:

— Глупо предполагать, что зло всесильно. Тебе уже надоел бал? Здесь ещё много желающих потанцевать с тобой.

— Нет, нет, — пугается она. — Я знаю, что каждый порок считает меня своей. Не хочу!

— Что ж, ты права. Не сомневайся, что каждый. И помимо главных семи. Просто поверь, что добро существует.

— Но как же? — поверить хочется, но ещё пару танцев с черными масками и она себя возненавидит.

— У добра есть то, чего нет у них. Прощение.

Сердце Лары учащённо бьётся. Значит, не всё так плохо? И она может быть прощена? Как чудесно!

Оглушительный всплеск музыки и тишина между танцами.

Белая маска улыбается:

— Думаешь, это легко?