Повелитель снов

Повелитель снов

Десять лет назад…

Непривычно сумрачным и почти безмолвным был мир сельвы, простиравшийся на многие сотни километров, усеянный многообхватными

колоннами огромных деревьев, уходивших далеко в высоту.

Никакого подлеска, никакой зелени вокруг. Ребристые корни деревьев гигантов расползлись во все стороны по поверхности земли, образуя ячеистую систему барьеров, небольшой высоты, но необычайно усложнявшие путь.

Идти было необычайно трудно. Ежесекундно переступая через ребра корней, вслушиваясь в звуки сельвы, наводившие немного страха на душу. То и дело нога слегка погружалась в перегной, между корнями, влажный и рыхлый, из которого в основном состояла почва, излучавшая терпкий запах тления, пропитавший весь воздух.

— Рао! Далеко еще до племени? — крикнул на сносном английском, высокий мужчина, лет тридцати пяти, обращаясь к проводнику индейцу, шедшему впереди, орудовавшего большим мачете.

— Нет господин. Где-то три лиги.

— Три лиги, это еще добрых несколько десятков километров! — тихо вздохнул он, качая головой. Ему на раз приходилось продираться сквозь чащу джунглей, в поисках нужного материала для исследования. Но здесь было совсем по-иному. Никогда он еще не ощущал такой гнетущей атмосферы. Да и оба носильщика, нанятых им в селении, тоже подавали признаки беспокойства. Один проводник, повидиму, был в дружбе с природой и внешне оставался спокойным.

— Впрочем, как и положено проводнику, — добавил исследователь в полголоса, уже по-русски, ступая по рыхлой почве, лишь изредка опираясь руками об очередное дерево, с которого длинными канатами свисали лианы, густо оплетающие стволы внизу, и тянувшиеся, как и все живое сквозь мягкий полумрак, из-за отсутствия солнечного света, к самой кроне.

— Да не зря эти места называют Зеленым Адом! — едва выговорил исследователь, шагая вслед за индейцем проводником. Обливаясь потом и страдая на быстрое уменьшение сил. И действительно, в жутком сне такого не приснится — безбрежный океан гигантских деревьев, окутанных лианами и образующих непроходимую чащу. А тут еще огромное количество упавших или сильно наклонившихся деревьев, покрытых эпифитами, образующими цветные клумбы из орхидей, папоротников и еще массы иных растений. Резкие неприятные звуки, издаваемые порхающими птицами, заставляли каждый раз вздрагивать.

Европейцу приходилось постоянно оглядываться, присматривая за носильщиками, дабы те не исчезли. По их внешнему виду можно было понять, что те уже проклинают все на свете, согласившись помочь пронести поклажу.

Едва шагая по почве, состоявшей из перегноя, исследователь смотрел на мир сельвы, совсем по-иному. Ему казалось, что невыносимая духота доконает раньше, чем одна из множества опасностей сельвы.

Временами маленькой группе людей, преграждало упавшее дерево. И за огромным поврежденным стволом, ничего небыло видно, поэтому индейцу проводнику приходилось искать обход, ибо перелезать через прогнивший ствол было чрезвычайно опасно.

Проводник внезапно замер, всматриваясь в землю.

— Что там? — Обессилено спросил этнограф.

— Следы. Очень крупные и свежие. Скорее всего, тапир.

Впечатление отсутствия жизни в лесу сразу исчезло и европейцу показалось, что за каждым шагом следят чьи-то невидимые глаза. Но по-прежнему никакого движения, отчего волосы на затылке начали шевелиться.

Не сказав больше ни слова, индеец двинулся дальше.

Небольшая группа людей, еще много часов шагала в серой мгле, гигантского, влажного леса. Шедший впереди проводник, между огромных стволов казался неправдоподобно маленьким, как гном.

— Рао! — Позвал проводника исследователь, — как называется это племя?

— Мы называем его заблудшими!

— Почему?

— У нас есть легенда. Когда-то много лет назад, еще до того как белые люди, из-за большой воды, открыли наш мир, приплыло множество пирог. Бородатые люди, с рогами на головах, завоевали эти земли. Но потом они исчезли. Осталось лишь это племя. Люди этого племени знают, как обрабатывать метал. И у них сильное божество.

Во время небольшого привала, исследователь достал из кармана блокнот, на котором было выгравировано имя Юрий, и стал в него что-то записывать.

— Рао, а они часто общаются с вашими людьми?

— Нет. Никогда. Я единственный кого они видели, не из сельвы…

Не успел он договорить, как внезапно перед ними, словно испод земли, вырос индеец. У того были неестественные для индейцев Амазонки, светлые волосы, правильные черты лица, а над губами светлый пушок пробивающихся усов. Вокруг его чресл, была кожаная набедренная повязка. А грудь, кроме замысловатой татуировки, сделанной в виде креста, украшало серое ожерелье из каких-то камешков и изумрудных тушек колибри. С боку на перевязи висела небольшая секира, а в его руках был лук с натянутой тетивой, и с вложенной на нее стрелой. И острие стрелы было направлено на четверых путников.

Проводник сделал странный жест мачете у своих ног, и что-то сказал индейцу, и тот опустил свое оружие.

Глава 2.

Окна были плотно задрапированы темными шторами. Тихо тикая, отсчитывали ночное время часы. Ночную тьму просторной комнаты, разгоняли, с десяток красных свечей в подставках, стоявших кругом — на телевизоре, столу, низком темном серванте и на полу. Убранство комнаты навевало мысль о святилище Калуа.

По центру комнаты стоял низкий китайский столик, разрисованный странными значками и пиктограммами. На нем восседал средних лет мужчина. На его лице, разрисованном тайными рисунками индейских святилищ, бегали тени бросаемые неверным светом свечей, создавая более, гнетущее душу освещение, своим мерцанием, чем разгоняли тьму.

Руки мужчины, покоилась накрест, на плечах. На голове был пышный головной убор из перьев птиц.

Вокруг него, сидели на полу, еще с два десятка почитателей этого божества.

Лицо к лицу с ним, сидел иной мужчина, обнаженный по пояс, тело которого покрывали рисунки тайных обрядов Калуа. Перед ним стояли два кувшина, один пустой иной полный. Мужчина, восседавший на столике, видимо бывший жрецом, взял глиняную чашу с жидкостью, и подошел к сидевшему напротив.

Сидевшие вокруг того, услыхав тихий ритмичный стук о дерево, начали тихо издавать гудение. Жрец глянул на почитателей Калуа. На их глиняные чаши. Все были пусты. Лица людей, были немного бледные, но на устах играла блаженная улыбка.

Сидевший в центре открыл глаза, взял протянутый сосуд и медленно выпил. Согревая теплом и отдавая терпким, сладким вкусом, жидкость побежала по горлу, наполнила вены, мышцы, все его естество. Через некоторое время его мышцы расслабились. Он перестал слышать шептание жреца и завывание ветра за окном. В его сознание вгрызалось гудение и ритмичный стук.

Полумрак комнаты, стал еще более темным. Исчезли силуэты сидевших вокруг него, словно зомби в трансе.

Мрак стал настолько густым, что он не различал ничего в комнате, кроме маленьких трепещущих огоньков. Тьма окутала его покрывалом, исчезли даже гудение и стук, осталось лишь неясное ритмичное дрожание со стуком пульса, который эхом отбивался в его ушах. Его сознание подчинилось сладкой истоме, как вода окутавшей его ум. Огоньки внезапно сорвались с места и начали кружить вокруг него, оставляя за собой длинный шлейф, огненных полос. Огоньки то сливались воедино, то разлетались в дикой пляске. В этом танце, личность его растворилась. Он не ощущал себя отдельным существом. Он был одним целым со всеми находившимися в комнате.

Его я, вернулось внезапно. Его душу захлестнула волна страха, появившаяся, когда огоньки слились воедино и замерли.

Он был самим собой и еще кем-то, чье тело скрывала объемная одежда с капюшоном, скрывавшим лицо. Он знал, чего жаждет этот некто.

Забрать его сон!

Он был одновременно тем существом и собой. Он смотрел своими глазами, на него и на себя самого.

— Я Дагот! Бог сновидений! — Тихо раздалось его шептание, — я пришел за твоим сном! — Говорил он самому себе. — Ты принадлежишь мне. Твой охранник Ягуар, даровал мне тебя.

Он протянул руки из широких фалд рукавов, и увидел, что это его руки, без кожи и мышц, белые в крови кости рук тянулись к его горлу. Но они замерли у его головы…

Внезапно порыв ветра, хлопнул форточкой и от сильного удара, со звоном, посыпалось стекло. И в этот миг капюшон упал с головы, и он увидел, что это череп с пустыми глазницами. И в место глаз горели крохотные огоньки жажды…

И этот череп, он сам, ринулся на него и растворился в нем. Из его груди раздался протяжный крик ужаса и боли. И его руки сжали свои плечи. Тело напряглось и спустя мгновение расслабилось и словно тряпичная кукла, упало на ковер.

Следователь, поежившись от весенней прохлады, и поплотнее закутавшись в бежевый плащ, захлопнул дверь Жигулей, и еще раз бросил взгляд на опускавшийся полумесяц луны.

Здесь уже несколько милицейских авто и карета скорой помощи. У крыльца частного дома стояли два человека, и о чем-то оживленно беседовали.

— А. Симон, привет!

— Доброй ночи!

— Доброй, доброй!- Повторил следователь, пытаясь разглядеть при свете, лившемся из прихожей, второго человека. Одного он знал, это был Николай, из экспертного отдела. А вот второго, вернее, если судить по нежному, мягкому тембру, вторую, он видел впервые.

— Меня зовут Витко Светлана. — Представилась незнакомка, — я занимаюсь северо и южно Американскими культурами.

Это обескуражило Симона.

— Американские культуры?! — Повторил он, присмотревшись, наконец к собеседнице, — а причем здесь это. Мне сказали, что здесь произошло убийство?

— Не совсем убийство. Скорее ритуал жертвоприношения. — Пояснил криминалист, пытаясь зажечь зажигалку, из которой только искры сыпались.

— Это не жертвоприношение! — Перебила того специалист по американским культурам.

— С чего вы взяли, что это не жертвоприношение! — Возмутился эксперт, — вы же сами видели эти иероглифы, и тело, разрисованное всякой чертовщиной.

— Вот именно знаки и рисунки ритуальные. Но они не означают жертвоприношение. По крайней мере, не физическое. Да и на теле нет никаких следов удара ритуальным ножом. Даже больше, в воздухе чувствуется что-то сладкое и приторное. Вы этого не заметили?

— Что вы хотите сказать? Наркотики!

— Не совсем. Эти письмена, из южно Американских обрядов. Подробнее я смогу сказать, когда получу состав, найденный в чашах, и когда разберусь с этими письменами. — Пояснила девушка, поежившись от ночной прохлады.

Следователь Шарко, слушавший их перепалку, и успевший изрядно продрогнуть под ветром, решил вклиниться в их разговор.

— Эй, успокойтесь. Дайте мне слово вставить. Во-первых, зайдемте в дом, а то я успел замерзнуть. Во-вторых, объясните нормально, что тут произошло.

Затянувшись, последний раз, Николай выбросил сигарету, и, заходя за Симоном и очаровательной спорщицей начал рассказывать.

— Примерно в два часа ночи, нам позвонили соседи, что здесь кто-то кричит. Приехал наряд и обнаружил труп мужчины, примерно тридцати лет. — Объяснял криминалист, шагая по узкому коридору и входя в хорошо освещенную, светом люстры, комнату.

Здесь несколько человек осматривали тело и снимали все фотоаппаратом.

— Здесь куча пальчиков, на первый взгляд ничего не пропало. Видео система, музыкальный центр, кое-какие деньги в комоде, золото, все на месте. Конечно подробнее что к чему с вещами, будем знать, когда поговорим с хозяевами. Но сразу можно сказать, что это не ограбление! — Закончил Николай.

Следователь подошел к телу, лежавшему на ковре, около разрисованного китайского столика.

— Что-то есть интересное? — Спросил он у осматривавших тело.

— Кроме синяков на плечах никаких внешних повреждений нет, скорее он сам себе оставил эти синяки. После обеда получите полный отчет вскрытия. Да, и еще в воздухе присутствует сильный аромат наркотического вещества. До свидания.

Симон проводил взглядом врача и начал осмотр комнаты.

— Сержант, опросите соседей. Возможно кто, что видел. — Сказал он вошедшему милиционеру, — ну так, что там со знаками. — Спросил он у Витко, осматривавшей глиняный сосуд.

— Ничего не пойму. Здесь знаки племен амазонии, кое-что из обрядов Вуду, что-то скандинавское. — Она задумчиво почесала за ухом, — Я, что-то читала подобное. Вот только не могу вспомнить, где и что. Нужно посмотреть в своей библиотеке.

Симон словно на мгновение окаменел. Комната словно растворилась, и ему показалось, будто что-то вгрызалось в его душу. Что-то холодное и жестокое. Что-то до бесконечности беспощадное. И вдруг наваждение прошло, его прошиб холодный пот. Обескуражено вытирая холодный и влажный лоб, он прошептал, — это еще что за чертовщина?!

Глава 3.

Квартира Юрия, находилась на пятом этаже, по улице Свердлова. И просыпаясь, по утрам, он любил смотреть на речку. Речушка, именовавшаяся Гнилопяттю, не была ахти каким зрелищем, но именно она по какой-то странной прихоти, напоминала ему об Амазонских реках, затерянных в глубине, неизведанной до конца сельвы.

В его мозгу сразу зарождались картинки, на которых он видел древние города инков, майя и ацтеков, скрытые густым покрывалом леса. Леса, где деревья и иная поросль, пробив себе путь через выложенную булыжниками мостовую, устремлялись ввысь. Леса, где лианы и эпифиты плотной паутиной окутывали пирамидальные строения храмов, на чьих фасадах стен продолжали спустя века скалить зубы, высеченные барельефы ягуаров, змей, крокодилов и иных духов, в которые верили их создатели. И они словно говорили новому миру — мы были уже тогда, когда вы еще только зарождались в очаге культур. Они говорили от лица тех племен, что исчезли странным и непостижимым образом.

Юрий открыл глаза и, превозмогая боль в голове, встал с кровати и пошел в ванную. Глядя на себя в зеркало, он видел не человеческое лицо, а что-то эфемерное. В его голове словно текла раскаленная лава, которая сливаясь с холодным звездным потоком, остужалась и превращалась в ледяной иней.

Свет, исходивший из белого плафона над дверьми, отражаясь от темно коричневой плитки, давил на сознание, создавая ощущение того, что стены ванной комнаты сдвигались, грозя раздавить его словно пресс. Юрий плеснул на лицо холодной воды из крана и тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. И это ему удалось, но гнетущее состояние осталось.

— Черт! — Выругался он, выходя из ванной, — нужно настойки выпить.

Юрий открыл холодильник и достал бутылку с настойкой из трав, используемую для ритуала. Он отхлебнул немного. По телу сразу пошла теплая волна, в голове прояснилось, и он пошел обратно в комнату.

Он часто задавал себе вопрос — зачем он выбрал Бердичев, а не Киев, например, Львов, или Москву?! Деньгами он был обеспечен, благодаря своим постоянным публикациям в самых крупных журналах мира, так что он мог себе позволить безбедную и довольно пристойную жизнь где-нибудь, в более престижном городе.

Но нет. Здесь тихо, спокойно, и время, кажется, остановилось, и притом здешние места необычайно красивы. Правда если бы кто взялся вложить в городишко денег и привести его в порядок, он мог бы посостязаться с крупными европейскими городами красотой и привлекательностью.

Телефонный звонок, прервал его раздумья. Он обождал пока тот еще раз не затрезвонит и снял трубку.

— Алло!

Из трубки раздался мелодичный женский голос, говоривший на французском.

— Алло, Юрий, это вы?

Какую-то секунду он молчал, вспоминая кому, принадлежит голос, и тоже ответил на хорошем французском, которым он владел лучше английского.

— Да Мадлен! Вас так, по-моему, зовут?

— О-о! — Послышалось удивленное восклицание, — у вас необычайная память.

— Спасибо за комплемент. Вы как, по делу или так? — Спросил он, теряя интерес к беседе. Собеседница видимо уже уловила это в его голосе.

— По делу. Возможно, вы помните, что наше министерство культуры снимает фильм об Оноре де Бальзаке?

— Да! Конечно помню. — Подтвердил Юрий, садясь в кресло.

— Так вот. Не могли бы вы помочь нам с проведением съемок в городе Бердичеве. Мы хотим снять место, где он последний раз венчался.

— Конечно помогу. Для вас все, что угодно, — неожиданно оживился он, вспоминая проведенные два вечера в Париже, в обществе великолепной огненноволосой женщины.

— Большее спасибо Юрий! Мы намечаем к вам приехать весной следующего года. Мы еще созвонимся и уточним дату. А пока оревуар.

— Отлично, чудесное время. Да и к тому же, как раз в это время я ничего не планирую.

— Спасибо! Тогда до скорого свидания.

Услышав гудки в трубке, Юрий положил трубку, о чем-то отвлеченном задумавшись.

Следователь Шарко, нервно теребил ручку, рассматривая фотографии с места языческого обряда, — да шеф будет очень обрадован тем, что у нас появились язычники из Америки. А еще больше тем, что у него ничего нет. — Думал он. За оставшуюся часть ночи и утра, он успел переговорить с несколькими своими информаторами. И те оказались бессильны, чем либо помочь, либо не захотели.

Неожиданно кто-то плюхнулся на стул, напротив него и, шелестя бумажкой, сказал, — Симон, положи фотки там нет ничего интересного. Вот, что тебя заинтересует.

Подсевший, протянул Шарко заключение мед эксперта и пока тот пытался разобрать профессиональный почерк медика, начал комментировать.

— Смерть наступила где-то в час, пол второго! Причина, кровоизлияние, возможно вызванное сильным наркотическим зельем. Само зелье видимо приготовили из соответствующих растений. Причем это зелье пил умерший. А вот состав из второго сосуда отличается. Он тоже растительного происхождения, но более легкий.

— Ну, это я уже понял. Что-то еще? — Следователь потер глаза и спрятал листы в папку.

— Да! Травы, из которых предположительно изготовлены напитки из Южной Америки.

— Черт! И что теперь? — Бессильно выругался Шарко, вытянувшись в кресле.

— А вот, что. Пройдись по своим информаторам, узнай, поставляет ли кто амазонский гербарий. Ну а затем найдешь того кого ищешь.

— Спасибо за совет. Что-то я сегодня совсем соображать перестал. Наверное, от недосыпания. Идея неплохая, вот только к начальству доложусь.

— Тогда удачи! — Сочувствующе улыбнулся Николай.

Следователь еще раз глянул на распростертое тело на фотографии, захлопнул папку и пошел к начальнику следственного отдела.

— Симон. Входи, рассказывай, что там у тебя.

Следователь подошел к столу и присев в кресло, видавшее виды, раскрыл папку, доставая материалы.

— Один труп, принадлежащий Синяк Игорю, проживающего по Свердлова… — Он немного запнулся, выискивая номер дома.

— Дом частный. — Продолжил Шарко, после названого номера дома, — заключение мед экспертов, наркотическое отравление, с последующим кровоизлиянием в мозг.

— Хорошо, а что это за рисунки на столике. — Спросил майор, пытаясь рассмотреть их получше в увеличительное стекло на фотографии.

— Вот именно поэтому дело нужно переквалифицировать. Я еще жду, что скажет эксперт по Американским культурам.

— Это кто такая? Коротко стриженая, черненькая, карие глаза?

— Да и еще любит носить костюмы. — Подтвердил догадку начальства Симон, — она обещала сегодня-завтра поведать, что это за знаки.

— Надеюсь, какие-нибудь зацепки у тебя уже есть?

— Да. На месте, обнаружены два сосуда с жидкостью. Ею оказались два разных по степени воздействия наркотических вещества. Тот, кто их готовил, использовал травы из Южной Америки.

— Ого! — Брови майора удивленно полезли наверх, — Что это они так. Порошков мало им, что ли!

— Если верить нашему эксперту по Америкам, то это лишь еще одно подтверждение версии о ритуальном обряде. Более подробно буду знать, когда Витко появится.

— Ладно. У Тебя все?

— Да.

Лицо начальника следственного отдела, стало хмурым, а пальцы нервно стучали по столу.

— Тогда запомни, прессе ни слова. Нам не хватало в городе еще только Американских солнцепоклонников. Мэр и так будет не в восторге, от услышанного. Ступай.

Следователь, с папкой под мышкой, сошел с маршрутного такси у дома культуры. Обойдя городской стадион, располагавшийся сразу за оным, он вошел в переулок, по которому можно было добраться до бассейна, около которого в одной из пятиэтажек жил один из тех, кто мог хоть что-то знать об интересующем его деле.

Поднявшись на пятый этаж, Шарко остановился перед дверью оббитой, старым от времени, кожзаменителем, и нажал на кнопку звонка. За дверью сразу послышался звук возни. А еще через некоторое время послышался сиплый голос.

— Это кто еще там?!

— Следователь Шарко. Шнык, открывай дверь, разговор есть.

Дверь словно нехотя приоткрылась, и выглянуло тощее лицо, со следами оспы, с растрепанной шевелюрой.

— Гражданин начальник! Какими судьбами! — ехидно заулыбался тот, скаля желтые зубы, — не ожидал вас увидеть!

— Может, впустишь, или будем в коридоре разговаривать.

Шнык выглянул за двери и, осмотрев лестничный пролет, отошел в сторону, впуская следователя. В прихожей как всегда стоял бардак. — Впрочем, в комнате не лучше! — Подумал Шарко.

— А чего не уберешь немного?- Спросил он.

— Мое кредо, оставляй уборку врагу. — Ответил тощий информатор, держа руки в карманах затертых джинсов.

— Хорошая у тебя философия. Но я не о том. Ты поставляешь гербарий из Америки…

— Гражданин начальник, я завязал! Я теперь честный бизнесмен. — Возмущенно ответил Шнык.

— Хорош трепаться, дай только поймаю на горячем, тогда разговор будет иной. Можешь не возражать, я знаю, что ты хочешь сказать. Лучше скажи, кто покупал у тебя гербарий из Южной Америки.

— Гражданин начальник, разве есть что-то противозаконное в том, что продаю цветочки и травы для частных коллекций?

— Не ерничай, отвечай на вопрос! — Раздраженно сказал следователь.

— Ну-у, только об этом никто не должен знать, а то потеряю клиентов. Вам нужен кто-то конкретный?

— Да. Кто покупал у тебя травы в наборе? Нездоровый запах в квартире, Бывшего, в кавычках, дилера, начинал раздражать Шарко.

Шнык почесал растрепанную шевелюру, опершись на выцветшие и пожелтевшие от времени обои.

— Только один человек. Говорил, что хочет ботанический сад открыть. Как зовут незнаю.

— Хорошо. Описать его можешь?

— Ему лет под сорок, пятьдесят. Высокий, плотный, каштановые волосы, одет был от Воронина, это я точно знаю. Больше ничего.

— Сколько раз он у тебя был?

— Раза, два. Но он не из наших.

— Портрет сможешь составить? — Хоть какая-то надежда загорелась в душе Симона Шарко.

— Неа. Точная память хромает. — Ухмыльнулся Шнык.

— Ничего себе хромает. Костюм от Воронина запомнил.

— Это совсем иное. У меня даже галстук есть от Воронина. И вообще, своих знаменитостей знать нужно. Наши ничем не хуже французов и итальянцем.

— Хорош чепуху нести, ты патриот. — Обреченно вздохнул следователь, уже собираясь уходить, когда Шнык позвал его.

— Начальник. У него еще шрам по горлу вертикально, здесь. — Показал на себе информатор.

— Вот это уже что-то конкретное. Если он к тебе заявится, позвони. Мой телефон помнишь?

— Канечно! Ноль два. — Козырнул Шнык.

Рыжеволосая девушка посмотрела на часы. В свете ламп на столбах, она увидела, что уже было полвторого. На улице стояла глухая ночь. Приняв очередную порцию спиртного в «Метро», девушка решила, что с нее довольно и покинула ночной клуб.

Около проходной завода, ее нагнал приятель, с которым она ходила в школу, еще год назад. Высокий, плотно сбитый парень, в распахнутой кожаной куртке, крикнул.

— Марина. Обожди! У меня есть потрясная вещь.

— Нет, с меня достаточно. Я уже едва на ногах держусь.

— Как хочешь Маринка. Такой штуки ты нигде не найдешь.

— Ладно, что там у тебя? — Остановилась рыжеволосая, немного ежась от прохлады. Парень достал из кармана небольшой флакончик.

— Эта вещь, не хуже порошка, — похвастался он, — хочешь попробовать?

— Ладно, давай.

— Пошли к танку, я сейчас разбавлю с пивом ее.

Усевшись на скамейку, и поплотнее закутавшись в замшевую куртку, рыжеволосая взяла протянутую бутылку Бердичевского хмельного. Выпив оставшуюся четверть, янтарной жидкости, в которой чувствовался легкий приторный, приятный привкус, она почувствовала приятный огонь, растекавшийся венами.

— Сейчас бахнет! — Прокомментировал приятель, выбросив бутылку в клумбу у пьедестала, на котором стояла темная громада тридцать четверки, задравшей ствол пушки, в непроглядную темень неба, на котором даже звезд, небыло видно.

Вихрящие, черно-белые пятна, заполнили сознание Марины. Она видела их словно на телеэкране. Они потекли черной жидкостью на ее волосы, лицо, одежду, оставляя комки черной вязкой жижи. Ее подхватило дуновение ветра, и она дрейфовала по алее, и малейшее дуновение воздуха, изменяло ее направление полета. Два огонька, синхронно двигаясь, приближались к ней. Она приняла их за светлячков, но когда они пронеслись мимо, на нее брызнула вода. Нет! Не вода, кислота! Она въедалась в кожу, разъедая ее, вгрызаясь в мясо, отделяя от костей.

— О боже, лицо! — Шепнула в ужасе девушка, глядя на изуродованные кислотой руки.

Она решила, что пора идти домой.

Поднялась по лестнице к себе в квартиру. Бросила сумочку на столик. Скинула туфли, рядом с сумочкой, затем скинула куртку и джинсы, не найдя шкафа — прямо на пол.

Ей показалось, что кто-то передвинул в комнате мебель и ей пройдется взбираться по металлической спинке кроватки, словно малыш, на второй ярус кроватки.

Внезапно она услышала шорох позади. Там стоял громадный незнакомец в кольчуге до самых колен, с окровавленным топором в руках. А сквозь хищные прорези в рогатом шлеме, на нее смотрели, полные жажды и похоти глаза.

— Ты моя! — Хрипло крикнуло в исступлении видение, — я вырезал твою семью. Мои воины жгут твое селение, а ты валийка теперь принадлежишь мне!

И он ринулся на нее широко распростав руки. Ее тело онемело. Она не в состоянии была двинуться с места. Ее оцепенение сбросил шум прибоя внизу.

— Море! — Шепнула она и, изогнувшись, прыгнула вниз.

Глухим эхо, словно из преисподни, послышался чей-то смех.

Одна яркая вспышка и сильная боль, словно сотни мегавольт пронзили тело, и она исчезла из реальности.

Не успел Шарко сесть на стул, как около него появился Николай, вырвавшись, наконец из своего отдела.

— Тебе новый некролог!

— Тебе тоже привет, — раздраженно ответил следователь, — постой какой некролог?

— Тут еще одна жертва объявилась. Вот фотографии, заключение медэкспертов, в общем, все здесь.

— Что еще один? — Недоуменно протянул Симон, открывая папку.

— Не один, а одна, — Николай нервно дернул рукой и повернулся, я пошел позвоню домой.

Симон взял пару фотографий. На первых фото, была одежда, аккуратно сложенная у перил.

— Это, что, пешеходный мост на вокзале! — Бросил он догадку в полголоса, схватив протокол.

Так и было. Закончив читать протокол, он отложил его и взялся вновь за фотографии. На рельсах лежало обнаженное толе девушки в неестественной позе, что говорило о переломанном хребте и шейном отделе. Растрепанные волосы лежали на рельсе, вымазанные в крови и грязи. Под головой, на рельсе и земле, была большая лужа крови. Ему стало не по себе, отбросив фотографии в папку, он поднял голову, глубоко дыша.

В его поле зрения попала голова Светланы, смотревшей на него сверху.

— Привет!

— Здравствуйте Светлана!

— Что-то произошло! Тебе плохо? — Ее тон стал серьезнее. Мимо делом она глянула на фотографии, в открытой папке, — господи!

Он спешно закрыл папку, — что-то есть?

— Что-то. Того издания что я искала не оказалось, но кое-что есть.

— Тогда рассказывай, что есть, может хоть это поможет найти этих психов. А то я утром видел майора, — здесь следователь выдержал паузу, качая головой, — настроение у него ни к черту.

— Это можно будет считать чудом, если ты найдешь сектантов. Значит так. Начнем вот с чего. С происхождения, — она поудобнее примостилась на стуле, роясь в своих бумагах, — судя по письменам это смесь афро-гаитянской религии Вуду и Ацтекских солнцепоклонников, ритуалов культа ягуара, амазонских племен, и кое-что из скандинавского эпоса. Где-то лет двадцать назад, в научных кругах, ходила легенда о каком-то затерянном племени в южной Америке. И насколько я помню один из наших этнографов, исследовал это племя. Вот только его имени не помню. Так вот расскажу то, что помню. В книге говорилось о племени пришедшем на южноамериканский материк, еще до открытия того Колумбом. По преданиям найденного им племени, их предки были такими же белыми, как и мы. В их быту, ученый нашел кое-что сходное с культурой викингов, перемешанной с индейской культурой, жителей амазонии. А теперь к самому ритуалу. Этот ученый заинтересовался каким-то ритуалом. Суть этого ритуала состоит в том, чтобы посредством некоторых наркотических составов вызвать страх у адептов этого культа и таким способом как бы очищать душу, или что-то вроде того.

— Это своего рода жертвоприношение? — Переспросил Шарко.

— Можно сказать да. Для этого он использует два наркотических состава, из трав и цветов, содержащих наркотический экстракт. Один для всей группы, другой посильнее, для того кто занимает центральное место. Играет роль вызывателя божества. В принципе безвредная церемония. Но судя по тем данным экспертизы, что я получила, напиток для жреца, ведущего церемонию, имеет некое вещество, которое влияет на подсознание. Что может привести к неадекватным реакциям. Ну, что-то вроде того, что человек наносит, не осознавая, себе увечья.

— Он может делать это целенаправленно? — Нахмурил брови следователь.

— Незнаю…

Их разговор прервал, один из сослуживцев Шарко,

— Эй, Симон! Полюбуйся, что пишет пресса. — Подошедший, положил на стол, местную газету. На главной странице, заголовок гласил — Сектанты городе, или Белое братство 2. Впервые за все утро, Симон услышал настолько большой шум стоит в отделе, окинув беглым взглядом статью.

— Что там? — Спросила Витко насторожившись.

— Пресса уже все знает. Теперь с меня точно три шкуры снимут, и ускоритель в известное место вставят.

— У меня тут мысль появилась.

— Какая, оживился Шарко, отложив газету.

— Этот ученый сам прошел весь обряд. Так вот, что-то пошло не так и у него видимо что-то с головой не так. Потому что в последнее время он не занимается своей работой. Он нигде не издается и не появляется на научных симпозиумах.

— Черт! Тогда он может провести настоящее жертвоприношение. Ужаснулся следователь, и воображение стало рисовать жуткие кровавые картины.

— Нет, ну конечно всякое возможно. Но насколько я поняла философию, то он скорее сам себя убьет, чем пойдет на это. — Задумчиво запустила Витко в свои волосы руку.

— Хоть одна положительная новость. Хоть от этого не легче. — Обреченно вздохнул следователь. Со стороны дверей, ослышались голоса, с упоминанием его фамилии. Симон в пол оборота посмотрел туда. В его сторону меж столов пробирался его сосед, ведя за руку сынишку.

— Добрый день! — Поприветствовался пришедший с собеседницей следователя и выпалил встревоженным голосом, — Симон, ты только послушай, что рассказывает мой сын!

— Подожди, давай вечером. Я сейчас занят.

— Ты только послушай! У него, в школе, кто-то ходит и приглашает посетить какой-то культовый обряд.

Следователь насторожился и, повернувшись к пареньку, мягко спросил,

— Ану рассказывай, что слышал.

Слушая, что рассказывает паренек и, представляя, чем все это может закончиться, у Симона мороз по коже пошел.

— Витя, а ты смог бы описать нашему художнику того кто к вам приходил?

— Да! — Твердо ответил мальчишка.

— Александр, пусть ваш сын поработает с нашим художником?!

Получив согласие отца мальчика, после короткого раздумья, Шарко вышел и через короткое время вернулся еще с одним человеком, державшем в руках альбом и карандаши.

— Когда закончите, нужно раздать описание для задержания.

— Хорошо! — Ответил художник.

Купив с пол десятка газет в киоске, у универмага, Юрий направился домой. Всю дорогу ему казалось, что за ним кто-то следит. Чьи-то, налитые злобой глаза, сверлили взглядом его спину. Это ощущение гнало его по тротуару, заставив забыть о прохожих, которых к счастью было немного. Да и те отскакивали в сторону, бросая в след бежавшему проклятья и ругань. Ему казалось, что он добыча, а охотник-ягуар, крадется следом, хлеща себя по бокам хвостом. Он почти вбежал на третий этаж, умудрившись вставить на ходу ключ. Захлопнув за собой дверь и прислонившись к ней, тяжело дыша, он слушал биение своего сердца. Страх, страх брал верх, и он это знал. Он недолжен этого допустить. Он должен найти свой страх и уничтожить его или страх убьет его самого. Сняв туфли и бросив на тумбочку пачку газет, Юрий вбежал в ванную, и сразу уставился на свое отражение в зеркале.

— Странно, лицо на удивление нормальное. — Тихо сказал Юрий самому себе в зеркале. Постояв еще немного, он с радостью отметил, что ванная уже принимает его спокойно.

— Да я понял, что надо делать. Найти охотника! — Он открыл кран и плеснул на лицо воды. — Нет не я. Он найдет меня. Да! — Сказал он сам себе твердым уверенным голом.

Он был в приподнятом настроении. Выйдя из ванной, он взял газеты и, устроившись поудобнее в кресле, начал их просматривать.

Факты, как всегда много чего, но не то, что он ожидал. В Земле, тоже ничего хорошего. В рекламе, кроме частных объявлений, нет ничего интересного. А первая полоса следующей местной газеты, ударила, словно током.

В окне потемнело, облака закрыли солнце, ветер распахнул форточку, надувая шторы словно паруса. Из кухни послышался резкий звук, заставивший его содрогнуться. Приглушенный гул автомобилей, показался ему рычанием хищников, взявших кровавый след. Внезапно, он с диким ужасом, почувствовал на своем плече чью-то руку. Юрий с криком вскочил на ноги, хватая вазу. Но это была лишь штора. Он долго еще стоял, глядя на белое полотнище.

— Эти недоноски посмели назвать его ритуал — жертвоприношением! Они ведь ничего не знают. Они, эти жалкие людишки, которых не коснулось могущество Калуа. Они не знают, что властителю снов — жертвы не нужны. Ему нужны сны. Самые страшные сны, самые отвратительные, самые извращенные. Кто не выдерживает ритуала, тот неистинный человек. В нем нет духа Ягуара — посланника солнца. Он не имеет права на жизнь, а значит Дагот ее забирает. — Шептал Юрий, опускаясь на пол, обхватив голову руками.

Виктор, парень лет двадцати трех, невысокий плотно сбитый, в кожаной куртке, закурил косяк, пытаясь с его помощью забыть историю с Мариной. Он не мог понять, какого лешего она сиганула с моста, если верить словам ее подружки. Он чувствовал на себе вину за ее смерть. Ночь, как и всю прошлую неделю, была темной и прохладной. Без месяца и звезд. Ворота кладбища были закрыты на ночь. Такси он отпустил еще на повороте на улицу Войкова, а дальше шел пешком.

Сидя напротив ворот, вдали от горящих фонарей, он смотрел на темный саван кладбища, которое будоражило и навевало странное ощущение. Не страх, что-то такое, что и пугало и возбуждало. Он поднялся, посмотрел на горевший фонарь, достал из внутреннего кармана флакон. Там были остатки жидкости, которую он стянул, немного, у Юрия, и еще ни разу не пробовал. Он вспомнил рассказы друзей, что на кладбище под кайфом еще никто не досидел до рассвета.

— С этой штукой я высижу! — Твердо шепнул Виктор, — если только эта штука не слабее того чем поил их Юрий. Сам Виктор пошел в эту секту ради нездоровой жажды к приключениям. И его совершенно не интересовала эта религия, а лишь сам процесс. Он спрятал флакон и осмотрелся. Кругом никого. Поднявшись, он подбежал к воротам и одним махом перескочив через них, скрылся во тьме, выискивая укромное местечко.

Сидя в полной темноте перед крестом, он взял дрожащими от холода руками флакон, открыл крышку и выпил содержимое. Спустя несколько минут, его тело словно, легче воздуха, стало. В земле что-то блеснуло и потянулось к нему. Перед ним, из-под земли, стали расти стебли, серые и шершавые. Он забыл, где находится. Кругом росли диковинные деревья без листьев, с голыми стеблями. Но ему показалось, что на стеблях появились мелкие коготки. Они зашевелились и потянулись к нему. Он понял чего они хотят. Его. Его тело, разум. По его телу побежала дрожь. И в сознание стал влезать страх, разъедавший его разум изнутри.

Неожиданно подул ветер. Странный лес, выросший вокруг него, зашевелился под дуновением ветра, раздался треск и тихий шепот, резавший его, словно затупленный нож.

— Ты находишься в моих владениях. Ты был посвящен в таинство. Ты должен отдать мне свой сон. Свой самый сокровенный сон.

Виктор с ужасом смотрел на ветку, которая шевелилась в такт шепота. Он со страхом и отвращением почувствовал, как вокруг его ноги что-то обвилось, еще одна ветка и еще одна — обвившие его руки. Он попытался вырваться. Но тщетно. Ветви, вонзили коготки в кожу, держа его крепко. Но он чувствовал, как из него сочится кровь. И с ужасом понял свой, самый сокровенный сон, страх. Что-то лизнуло его руку, слизав ручеек крови. Он глянул на то место. Из ветки появился еще один синеватый язык и опять лизнул. Он попытался внутренне оборвать наваждение. Треск и вспышка света, и он увидел, что сидит на скамейке у надгробья и смотрит на крест.

Виктор с облегчением вздохнул и… По надгробию пошла трещина. У Виктора от неожиданности глаза расширились, еще один треск и с шумом надгробная плита разлетелась на куски. И в туче пыли, перед ним возник полуистлевший скелет, в запыленном оборванном, некогда хорошем лавсановом костюме. Виктор стал задыхаться от вони, стоявшей вокруг.

К нему тянулись костлявые пальцы с остатками синего, гнилого, жутко пахнущего мяса. Он с ужасом почувствовал их на себе, пытаясь разорвать железные объятия. Он стал задыхаться, его легкие разрывались от огня, пожиравшего их. Виктор попытался вздохнуть хоть чуточку воздуха, глядя в пустые глаза мертвеца, горевшие красными искорками.

В его глазах помутнело, на сознание надвинулся туман, и он исчез…

Юрий проснулся, разбуженный чем-то. Он прислушался. Часы отбивали три часа ночи. Он приложил руку ко лбу, тот был холодный и влажный. Юрий поморгал, пытаясь приспособиться получше, видеть в темноте. Но тщетно. Он лежал, плотно укутавшись одеялом, следя, чтоб ни одна часть тела не была открыта. Но всеравно, что-то будоражило его. Страха не было. Но было что-то, что напоминало о детстве. Когда он, лежа в темной комнате, боялся высунуть руку или ногу, в опаске, что кто-то вонзит в них свои клыки. И хоть он и знал, что это всего лишь детские страхи, избавиться от этого ощущения он не мог.

Перед его глазами в темноте поплыли неясные белые тени, растворяясь во тьме. Сначала одна, вторая, третья. Юрий все глубже вжимался в постель, следя глазами за возникавшими тенями. Что-то шевельнулось над головой. Он резко сел и осмотрелся в темноту. Ничего! Юрий опять лег, закутавшись в одеяло. На этот раз, в темном проеме дверей, в его спальню, ему казалось, что возникают фигуры призраков. Прозрачные и вязкие. Они стремятся к нему, и растают у самой кровати. Сон уже не приходил. Юрию казалось, что он слышит чьи-то шаги в коридоре. Внутри его подымалась волна, принуждавшая его встать и включить свет, но он боялся стать ногой, а вдруг там тарантул или скорпион, а того и хуже — змея. Одна из тех многих ядовитых змей, что живут в дебрях амазонии и по всей латинской Америке. И он решился. Закутавшись в одеяло, Юрий опустил сначала одну ногу, затем вторую. Ничего. Он облегченно вздохнул и, шаря руками во тьме, направился к тумбочке. И тут сильная боль в подошве, током пробила все тело.

Змея! — Была первая мысль Юрия. Его рука машинально метнулась вперед и нашла обруч светильника, прикоснувшись к нему. Термодатчик среагировал на тепло тела, и свет включился, развеивая ночную темень. Он сел на стул, и начал осматривать ногу. Но это была лишь канцелярская кнопка. Юрий устало, пошел обратно в постель, где и уснул при немного пониженном свечении лампы.

Когда Шарко Симона разбудил телефонный звонок, было полшестого утра.

— Алло. Симон! Это ты? — Послышался голос Николая из экспертного отдела.

— Да. Что случилось? — Сквозь сон ответил Симон, зевая во весь рот.

— Приезжай на кладбище. Еще один труп.

— Что!? — Эта новость заставила Шарко соскочить с кровати.

— Приезжай скорее, Шеф уже здесь.

Одевшись и бросив в рот кусок хлеба с сосиской, Симон побежал вниз, где его уже ждал автомобиль. Спустя пятнадцать минут, автомобиль остановился около кладбища, на Войкова. Как всегда здесь уже стояли карета скорой помощи и несколько милицейских Жигулей.

Шарко пошел к группе людей, что-то обсуждавших, внутри кладбища. Первым, с кем ему пришлось объясняться, оказался его шеф Никанор Егорович.

— Шарко. Когда ты споймаеш этого чертового распространителя? Мэр пообещал мне досрочную пенсию уже. — Лицо начальника сразу побагровело.

— Мы устанавливаем причастных к этому делу. Приглашавших посетить обряд, и организатора этого культа.

Не говоря больше ни слова, Шарко подошел к телу, Накрытого белой материей и, приоткрыв, посмотрел на труп.

— Что это с ним?

— По всем признакам, задушил сам себя. Имеется характерный трупный спазм. — Сказал без интонации в голосе, подошедший медик из бригады скорой помощи, видимо уже привыкший к такого рода зрелищу.

— Как это? — непонимающе переспросил Шарко.

— В прямом смысле этого слова. Скорее всего, чего-то нанюхался. — Бросил догадку медик.

— Нет, выпил все той же гадости! — Раздался позади голос Николая, — вот из этого флакончика. Из него несет тем же запахом, что и в той квартире, с ритуальными знаками.

— Следователь Шарко! — Послышался окрик эксперта по Латинской Америке, — я нашла!

— Что?

— Вот. — Она протянула книгу, и в ней на открытом титульном листе был портрет мужчины, и Симон заметил едва различимый шрам.

— Это он! Тот, о котором говорил информатор.

— Что там у вас? — Послышался голос Никанора Егоровича.

— Этот человек, если торговец описал правильно, покупал набор Американских растений, которые содержат наркотический экстракт. Он живет здесь, в Бердичеве, по Свердлова. Если верить адресу в книге.

Обождав, когда следователь закончит разговор с начальством, Витко продолжила,

— Он же изучал индейцев, у которых есть, знаки и рисунки, подобные тем, что мы видели в доме первой жертвы.

— Так. Едем в отдел. Там все разберем. — Встрял в их разговор майор.

— Никанор Егорович, нужно проверить его квартиру! — Почти умоляюще попросил Шарко.

— Хорошо. Но сначала в отделение!

— Значит так, есть разрешение задержать Тимош Юрия. Симон, бери опергруппу и давай к нему домой, — на лице майора была четко выражена надежда на успех, ибо в случае провала, это ничего хорошего им не сулило.

— Давайте!

— Симон, я с вами! — Раздался голос Витко, которая до этого сидела тихо.

— А если с тобой, что случится?! Отвечать буду я! — Резко осадил ее следователь.

— Я все равно там буду. С вами или без вас!

— Хорошо. Лучше уж с нами, чем без нас. — Сдался Шарко, поняв, что Витко от своей затеи не откажется.

Опер группа, прибыла на место быстро. Благо город был не большим и пробками дорожными не страдал. Ребята из группы захвата, быстро поднялись на третий этаж и приготовились вломиться в квартиру.

Следователь позвонил в дверь, но ответа не последовало.

— Откройте это милиция! — Крикнул Шарко. Ответа опять не последовало.

Витко напряженно ожидала на верхней площадке.

— Давайте. Ломайте. — Сказал Симон, и сам отошел от дверей.

Один из милиционеров, кувалдой, вышиб деревянную дверь, и вся группа влетела внутрь. После беглого осмотра, стало понятно, что в квартире никого нет. Наконец Витко разрешили войти. Блуждая по большой комнате, она с интересом рассматривала большие и маленькие маски, сработанные индейцами, африканскими мастерами, жителями Океании и австралийскими аборигенами.

— Витко, идите сюда!- Послышался голос из спальни. Она заглянула туда и увидела следователя, сидевшего на стуле, осматривавшего старинный секретер. Витко из любопытства тоже заглянула.

Там стояли ритуальные статуэтки и ритуальный нож, как оценила Светлана. Она взяла лежавший здесь большой блокнот, с надписью Юрий и бегло просмотрела его.

— Лейтенант, здесь какая-то бурда в бутылке. — Подошел сержант, протягивая бутылку с жидкостью. Шарко взял бутылку и принюхался, запах знакомый.

— Витко, вам запах ничего не напоминает? — Спросил он женщины, протягивая открытую бутылку.

Светлана взяла бутылку и принюхалась, — этот запах был в доме, где мы встретились. И, по-моему, свежая.

— Значит, торговлю наркотиками уже можно ставить в зачет!- Сказал следователь и отдал бутылку, — это на экспертизу. Посмотрим, совпадет ли вместимость этого сосуда, с тем, что мы уже имеем.

Юрий возвращался домой. И войдя во двор замер. Около его подъезда стояли милицейские автомобили.

— Охотник уже здесь. Нужно пойти на квартиру. Пока здесь все не уляжется, и приготовить свежей настойки, для сегодняшнего ритуала. — Тихо сказал он сам себе и, развернувшись, пошел прочь.

— Лейтенант! — Позвал вошедший в квартиру милиционер, — по рации только что передали, что задержали вашего глашатая. И имеют информацию относительно вероятного место пребывания подозреваемого.

— Отлично. Светлана, вы со мной, или еще побудете здесь?!

— А! Что? А здесь кто-нибудь еще останется? — Переспросила Витко.

— Да, два человека, на случай если Тимош, все-таки вернется. — Ответил Шарко стоя уже у дверей выхода из квартиры.

— Останусь. Здесь есть, что посмотреть.

— Тогда я поехал!

Юрий взял чашку с плескавшейся в ней мутной, со сладковато — приторным запахом, жидкостью и выпил. Обождав немного, он почувствовал приятное облегчение. Головная боль прошла, и гнетущее настроение тоже.

— Сегодня на редкость солнечный день! — Сказал он сам к себе, глядя в окно с шестого этажа. Внизу туда-сюда ехали автомобили, сновали маленькие, словно муравьи, люди. А он ощущал себя богом, глядя на них сверху, копошащихся там внизу в своих заботах.

— Нужно позвонить ученикам, чтоб собирались в два часа. — Сказал он сам к себе, подумывая о сегодняшнем ритуале. Но для этого ему придется идти к телефону-автомату или к соседу. Он вышел из квартиры и захлопнул дверь. Не успел Юрий ступить и шагу, как увидел милиционеров.

— Эй, гражданин стойте! — Воскликнул шедший первым.

— Вы неверные, не истинные! Моя душа, мои сны принадлежат Калуа!- Закричал он в ответ и ринулся в верх к крыше. Он с некоторой радостью, услышал быстрые шаги вверх по ступеням трех человек, бежавших за ним.

Выбравшись наверх и оглянувшись, Юрий подошел к краю крыши. Наконец появился один из милиционеров, второй и еще один в гражданском.

— Тимош Юрий, вы арестованы. Подойдите сюда. Мы не хотим причинять вам вред. — Крикнул человек в гражданском, осторожно приближаясь.

— Стой где стоишь, или Калуа покарает тебя. — Крикнул в ответ Юрий и, увидев, что тот остановился, сделал шаг назад. Он стоял у самого края, — слушай меня… — Он не успел договорить. Перед глазами поплыло, он почувствовал слабость, но устоял. На какой-то момент он словно куда-то провалился, но вновь сделал над собой усилие, остановил падение. И осознав, что стоит в пустоте, осмотрелся. Перед ним в нескольких метрах, парили огненные фигуры злых духов. Это был Дагот, он знал его. Дагот злое божество, делающее людей пустыми из нутрии, словно пустой глиняный кувшин.

— Стой Дагот, я тебе не принадлежу…

И опять его перебили. На этот раз тихий властный шепот.

— Ты был моим жрецом, самым верным, и я дам тебе силу, подымающую тебя в воздух, дабы ты скрылся от злого духа.

Юрий не видел, кто это шептал, но он знал кто это. Это был Калуа. И Калуа был сейчас всем. И пустотой, на которой он стоял тоже.

— Юрий почувствовал тепло, маленькие огоньки закружили вокруг него, и прервав свой полет, слились с ним воедино. Он вновь оказался на крыше. Но теперь он ощущал в себе силы лететь.

Никто не услышал тихий ехидный смешок, пронесшийся ветерком над людьми.

Три человека застыли, онемело, глядя как Юрий, улыбаясь, распростав руки, встал на самый край крыши и, продолжая улыбаться, полетел…

КОНЕЦ

04. 2000 год.