Пещера, кладбище, Шобол

Пещера «Комсомольская» от города была километров 5, ну, так мне, по крайней мере, казалось. Может чуть дальше, а может чуть ближе. Почему она так называлась, я даже не знаю. Была эта пещера излюбленным местом молодежи. Не то, чтобы туда толпы ломились, а просто, нет-нет, а сходят в пещеру слазить — такое вот развлечение от нечего делать.

Мы с пацанами любили совершать такие вот дальние переходы, ходили очень много и на большие расстояния. Идешь себе куда-нибудь, главное наметить цель, болтаешь — кто-нибудь какую историю расскажет, кто, что прочитал. Я вообще очень любил слушать, и поэтому мне нравилось вот так ходить и слушать или болтать о чем-нибудь, мечтать, фантазировать.

Был у нас еще такой прикол — любили мы ходить вечером на кладбище. А кладбище от города, ну, может, километра 2. И вот первый раз мы туда пошли после просмотра в кинотеатре «Север» фильма «Вий» с Куравлевым в главной роли. Была зима, часов 8 вечера. Темно. Самое то — на кладбище нервы щекотать. Нас вообще было человек 10 с девчонками. Их-ха… И рванули вот так, шли, болтали. Такой толпой вообще не страшно. Пришли, походили меж могил, темно, ничего не видно. Посидели в избушке, погрелись, покурили, поржали и обратно. Вот такой вот культурный досуг.

После этого ходили и не таким большим составом — по 5 человек, по 3 — и страшнее всего — это уходить с кладбища. Туда идешь на расслобончике, а вот обратно — до основной дороги — прям бегом от ужаса непонятного.

Дома у Шобола на кровати у него, в изголовье, смотрю, ремень висит.

— Зачем ремень-то здесь нужен?

Он и рассказывает, что, мол, по ночам кладбище его зовет. И даже один раз матушка его сонного остановила открывающим дверь. Из дома в трусах с закрытыми глазами на кладбище пошел. Она ему — «Сережа, ты куда?» Он проснулся и, типа, да так, никуда. Ей ничего не сказал, но после этого стал себя ремнем к руке привязывать. И вот, как только начинает его влечь на кладбище, он задергается и просыпается…

— Ааа, понятно… — ответил я, а про себя думаю: «Вот ведь, житуха у Шобола! Даже по ночам с ним что-то происходит. Счастливчик…»

Так вернемся к пещере.

Зимой туда никто не ходит — снега дофига, холодно и вообще, в шубе как-то не с руки по пещерам лазить. Но вот весной — другое дело. В городе снег уже весь уже сошел, и мы как-то (воскресенье, наверное) отправились туда, ну, просто, полазить. Ничего интересного — внутри теснота, темнота. Вход, как в трубу обледенелую, садимся, и как с горки — рраз — и в пещере. Вылезать сложно — снизу лед. И мы, цепляясь за камни сбоку, и сверху с грехом пополам вылезали и домой.

Помню, устали. Пить охота, солнце печет, дошли до реки. Речка небольшая, бетонные, покатые берега. «Ну, вот, хоть напьемся!» Спустились, напились все всласть (было нас человек 5) и пошли к мосту против течения. Проходим метров 30, а в реке кверху пузом собака дохлая лежит, и уже, (простите, как есть!) — торчат ребра и кишки полощутся. Всех как одного давай полоскать. Тролли, что живут в горах да пещерах, не очень любят, когда их тревожат и могут вот так вот поиграть.

Вывернутые наизнанку, мы вернулись в город и не вспоминали об этом. Я даже как-то не думал ни о пещере, ни о реке. Пока однажды, недели через, две лег я себе нормально спать. Вдруг, чувствую, что как-то холодно мне. Пытаюсь во сне нащупать одеяло, а его нет. И тут я проснулся.

Обнаружил я себя скатившимся в одних трусах, босиком в этой пещере. Е-мое! Ужас! Я смотрю на верх из пещеры и вижу звездное небо и понимаю, что надо как-то выбираться. «Как я вообще сюда попал? Это Шобол меня заразил своим лунатизмом!.. Сам-то дома ремнем привязанный спит в тепле, а я хрен знает где… Голый, один в ледяной пещере, отрезанный от города рекой, в которой лежит собака со вспоротым брюхом. Мамочка, родимая…»

От страха я как пулей выскочил из пещеры непонятно, как и со всей прыти ломанулся в сторону города. «Только не останавливаться! Если остановлюсь, то умру от страха!» Голый, в трусах, босой — вот так и бежал, пока не оказался опять дома в своей теплой постельке.

Уже утром, осмотрев себя, не обнаружил никаких ушибов, царапин, как будто ничего и не было. Но спать решил с тех пор головой в другую сторону.