Моя сестра - Смерть

I

Мексиканская ночь звенела смехом танцовщиц и струнами гитар на площади Гарибальди. Глядела вниз драгоценной россыпью звезд, таяла во рту сахарным печеньем с глазурью, пахла травами и перцем. Разноцветные юбки кружились и взлетали, музыканты в сомбреро и нарядных костюмах играли задорную мелодию, привлекая к себе все больше и больше туристов.

Ночь обжигала огненными лепестками бархатцев, высаженных у домов, звала за собой. Ночь — время мертвых. Время, когда духи предков покидают подземное царство Санто-Мундо и выходят на поверхность. Яркие цветы помогают им найти дорогу домой. Так это или нет, скажут лишь шаманы или сам Санто-Мундо — отец преисподней, что выходит к людям вслед за духами.

Алонсо беспокойно пробирался сквозь толпу. Его не интересовали праздношатающиеся иностранцы и местные артисты. Скрытый на груди под одеждой темно-зеленый нефрит пульсировал и обжигал кожу. Постороннему ни за что не признать в нем камень видения.

Громко стрекотавшая по мобильному телефону девушка налетела на Алонсо и выронила сумочку. Глянув на молодого шамана, смущенно пробормотала извинения и присела на корточки, но он опередил ее.

— Спасибо, сеньор, — произнесла она.

Голос низкий и бархатный, но у Алонсо пробежали мурашки по коже: вроде просто хрипотца, а кажется — предсмертный хрип. И от прикосновения к смуглым пальчикам захотелось отдернуть руку. Холод и боль — ни капельки живого тепла. Карие глаза показались пустыми и безжизненными, будто врата в Шибапьбу.

Проводив девушку взглядом, Алонсо огляделся по сторонам. Он почувствовал легкое головокружение. Здесь! Та, кого он ищет, должна быть где-то здесь! Он торопливо шел вперед, все ускоряя шаг, не боясь кого-то толкнуть и показаться грубым. Камень видения становился все горячее. Сквозь тьму тлеющими красными угольками виднелись ее следы.

Алонсо свернул за угол, обогнув высокое здание из серого кирпича, и почти побежал по проулку. Сердце заколотилось как бешеное. Страх опоздать опутывал липкой паутиной.

II

Воздух наполнился сладковатым гнилостным запахом и острой свежестью розмарина. Маленькие высушенные иголочки зашиты руками самого целителя в ладанку, что находится на шее Смерти. Только к чему ей целебные травы?

Вымощенная камнем дорога поблескивала от недавно прошедшего дождя. Откуда-то справа вынырнула высокая женщина в костюме Катрины — символа дня Мертвых: черное платье до пят, широкополая шляпа, маска — серебристый череп. Сегодня их праздник, сегодня их день и их предков, выходящих на землю.

— Эй, красавчик! Как насчет поцелуя? — окликнула она его. — Долго будешь жить!

Алонсо помахал ей рукой, но не остановился. Не до этого. Не до поцелуев сейчас. Если он не успеет, то его будут ждать трупы на площади Всех Святых. Внутри все сжалось, только бы успеть!

Ветер донес звонкий смех, но запах гнили стал сильнее. Алонсо передернуло. Зря считается, что рожденный в день Смерти — счастливчик, хозяин земных богатств.

— В этот день боги Шибальбы потребуют жертву, — звучал в ушах голос старого целителя, когда-то взявшего Алонсо к себе в ученики. — Твоя сестра Милагрос должна быть отдана преисподней. Ее дар так же силен, как и твой. И она должна будет вечно служить Шибальбе.

— И нельзя вернуть ее к нормальной жизни?

— Нет. Не может быть в одной семье двух хранителей. Кто-то из вас двоих, Алонсо, должен беречь центр и древо мира, помогая жизни, а кто-то должен хранить его корни в Шибальбе и прислуживать отцу преисподней. Я успел обучить только тебя. А ребенку с такой силой в одиночку не справиться.

Как ни следили за ней Алонсо и целитель, но Милагрос сбежала. В день Мертвых голоса духов увели ее за собой.

Мужчина глубоко вдохнул прохладный воздух. Алонсо знал, что все равно ничего бы не сумел сделать. Предупредить никак не получилось. Только поймать за руку и попытаться нейтрализовать смертельную ауру. Но гадкое предчувствие, что ничего не выйдет, не хотело просто так уходить. Сестре всего семь, но сейчас она, оглушенная своей нечеловеческой силой, может совершить непоправимое. Жизнь и смерть редко находят общий язык.

III

Послышался женский крик. Алонсо стало не по себе, он выругался и метнулся на голос в темную подворотню. Проскочив ее, он вылетел на оживленную площадь и тут же воткнулся в спины толпящихся людей. Сумев кое-как пробраться сквозь них, то и дело кого-то бесцеремонно отодвигая, он увидел лежавшего на мостовой мужчину и маленькую девочку, сидящую рядом. На-конец-то он нашел ее! Но, кажется, поздно. Алонсо успел заметить бежевую юбку и светлую кофту, коричневые сандалии, нить маленьких деревянных бусин на шее. И разбитые коленки. Смоляные растрепанные косички и заплаканное лицо. Глаза блестели черным обсидианом. Такие же, как у брата, — единственного, кто может к ней притронуться, не опасаясь за свою жизнь. Только теперь это даже не омуты, они глубоки и бездонны, как Нантат — озеро душ, спрятанное под землей. Но он пока не знает, что нужно сделать для обретения благословения подземных духов. Ведь только это позволит взять Милагрос за руку и увести домой.

— Они столкнулись, и он упал, — услышал он женский всхлипывающий голос у себя за спиной.

— Да, я тоже видел. Она едва коснулась его, а он раз и упал как подкошенный, — напряженно ответил стоявший рядом с ней старик в потертом пиджаке и надвинутой на глаза кепке.

— Грохнуться от столкновения с такой малышкой? Не может быть! — охнул кто-то.

— Но я сам это видел!

Алонсо уже не замечал никого, кроме сестры. Все вокруг смазалось, голоса превратились в неровный гул, но каждый ее вдох и выдох резали горячим лезвием. Милагрос испуганно озиралась по сторонам. Однако никто не решался подойти к ней ближе, чтобы успокоить. Будто невидимая стена отделяла ее от разноцветной гудящей толпы.

— Алонсо...

Он скорее прочел обращение по ее губам, чем услышал. И мгновенно стало страшно: ни следа от человеческого голоса, только шорох маракасов, в которые вместо семян положили куски раздробленных человеческих костей. Именно на таких играют слуги хозяйки девятой преисподней, провожая в последний путь души умерших.

Сердце заколотилось, кровь гулко забилась в висках, во рту стало сухо. А вдруг не получится? Вдруг, даже не осознавая этого, она сильнее его? И не он погасит ее силу, а она поглотит его собственную, удвоив при этом свою, и без того невероятную? Но медлить было нельзя. Он сделал шаг вперед, протянув руки к сестре. Толпа вдруг исчезла из его поля зрения, став безжизненной пестрой картиной где-то на заднем плане, на котором нельзя было ничего разобрать. Сестра подалась к нему, но вдруг тихонько ойкнула. Рука лежавшего на мостовой мужчины коснулась ее коленки.

— Погоди, милая, — хрипло произнес он.

IV

Алонсо перевел на него взгляд и не поверил своим глазам. Сегодня все, кого коснулся пристальный взгляд Милагрос, были отмечены печатью смерти. Этот же человек столкнулся с ней и… выжил?! И кажется, чувствовал себя неплохо. Но как это может быть?

Мужчина медленно приподнялся и сел. Темноволосый, широкоплечий, в черном дорогом пальто. Рядом лежала шляпа, чуть в стороне — бутылка с бренди и дымящаяся сигара. Он поднял шляпу и отряхнул с нее пыль, потом глянул на Алонсо. Слишком бледный для мексиканца, крупные черты лица, от крыльев носа к уголкам губ тянутся паутинки морщин, черная густая борода. Только взгляд заставляет окаменеть — ледяной, переворачивающий все внутри, приказывающий подчиниться. Будто и не глаза вовсе, а двери в подземный мир. Алонсо шумно вдохнул, стараясь не растерять спокойствие и взять себя в руки. И не таких видел, у целителя разные бывали. Не боялся же смотреть на духов, нельзя пугаться и тут! Но, еще раз глянув на незнакомца, он почувствовал, как горло сжимает удавка. Плотная тишина вдруг заложила уши, и даже Милагрос притихла. Не слышно было и сгрудившихся вокруг людей. А может, он оглох? Алонсо ударил себя ладонями по ушам.

— Что ж ты за воспитатель такой, не уследил за сестрой? Вон у ребенка все коленки в ссадинах. На праздник налюбоваться не мог, что ли?

Усмешка, простые слова. Но под ними крылось что-то другое, а чернота глаз не собиралась отпускать. Алонсо, почувствовав опасность, попытался двинуться, увести сестру подальше от этого странного и пугающего человека, но понял, что не может даже пошевелиться.

— Не спеши, рано еще.

Мужчина был уже на ногах, Милагрос ухватилась за руку незнакомца так, словно это был родной отец. Хотя вряд ли она могла его помнить, тот умер, когда девочка еще и ходить не умела. Сердце молодого человека сжалось. Ревность и даже ненависть к этому странному мужчине, так легко взявшего за руку его сестренку, вспыхнули жгучим пламенем. Незнакомец прекрасно видел, как смотрит на него молодой шаман, и откровенно забавлялся этим. Потом опустил взгляд на девочку, мягко улыбнулся и ласково погладил по волосам. Надев шляпу, поднес ко рту погасшую сигару. Впрочем, она зажглась в то же мгновение. С удовольствием затянувшись, он выпустил густую струю дыма:

— Приходи сюда через десять лет, шаман.

Чернота глаз смеялась. Сознание начало уплывать, Алонсо мотнул головой, пытаясь прогнать наваждение. Кто же ты, забери тебя духи подземелий!

Миг — черты лица незнакомца исказились, бледная кожа осыпалась пылью: на Алонсо смотрел оголенный череп с провалами вместо глаз. Выпущенные кольца дыма от сигары коснулись шамана могильным холодом, перед глазами начало темнеть, к горлу подкатила тошнота. Целитель говорил, что так должен себя чувствовать человек, к которому прикоснется Милагрос. Смерть, забирающая жизнь.

Незнакомец рассмеялся.

— Приходи, — повторил мужчина. — И не стоит так печалиться. С сестренкой тебе придется повозиться, но, поверь, есть вещи и пострашнее. Мир не сошелся клином на этой улочке и твоей беде.

Он сорвал с шеи Милагрос ладанку с розмарином и швырнул Алонсо. Тот едва успел подхватить ее.

— Кто ты? И какое тебе до нее дело? — голос дрожал и срывался, но Алонсо было плевать. Он вдруг вздрогнул от неожиданной догадки и резко выдохнул. Этого не может быть. Санто-Мундо! Неужели сам отец преисподней?.. Он прекрасно понимал, что ничего не сможет сделать, но и просто так отдать ему сестру не мог.

Санто-Мундо подхватил девочку на руки и улыбнулся:

— Твоя сестра — смерть. Но это же не причина ее не любить, так? А учитель из меня будет гораздо лучше, чем ты.

Их тут же охватило черным пламенем, взвившимся вверх. Послышались крики, люди отпрянули назад. Пламя вдруг замерло и развеялось пеплом над площадью, а с небес шумно хлынул дождь.

Люди начали расходиться, будто ничего и не произошло. Боги умеют заставить смертных забывать все очень быстро.

Алонсо в одиночестве стоял в центре площади, сжимая в одной руке ладанку сестры, в другой камень видения, ставший зеленым льдом. Внутри него царила пустота. Но в то же время он прекрасно понимал, что лучшего наставника для смерти, чем отец преисподней, не сыскать. Но уж лучше бы хозяин ада забрал его самого. Его самого… Да.

— Десять лет… — дрогнули его губы. — Через десять лет, Санто-Мундо, я вернусь сюда, и ты отпустишь мою сестру. Клянусь молнией в крови, древом мира и… тьмой Шибальбы!