Мир забытых сказок, или В ожидании феи

Как сделать, чтобы содействие в первую очередь было во благо тому, кому его хотят оказать? Ведь если иначе, то помощь уже не является помощью в том виде, в каком её принято считать, а становится в итоге нечто ужасным, чудовищем, которое не идёт со всем тем, что мы называем Человеческим. И вряд ли нам самим захочется быть рядом с таким чудовищем. Так кто же тогда мы, когда совершаем это обратное? Думаю это одни из тех интересных вопросов, которые стоит задавать перед добрыми поступками, если мы носим имя Человек. © Е.Сумрак

После окончания "линейки" все пришедшие начали расходиться по домам. Завтра будет первый учебный день в школе как для первоклассника Матвея, так и для других семилетних ребятишек.

Матвей пришел домой вместе с папой и мамой, которые сопровождали его на празднике. На пороге, как и всегда, домочадцев встречала взрослая кошка, которая была в их семье еще до рождения Матвея. Мальчик сразу же разулся и немедленно направился в свою спальню. Переодевшись в домашнюю одежду, мальчик направился в ванну, где умыв руки после улицы, направился в комнату родителей делиться с ними впечатлениями от сегодняшнего дня. Через некоторое время он уже сидел на кровати в родной спальне, залитой нежным светом осеннего солнца. Мальчик очередной раз был за чтением любимой книжки про волшебную страну фей, которую перечитывал раз за разом с того самого момента, когда родители её ему подарили на день рождение около дух лет назад. Прижавшись к правому боку ребёнка, мурлыкала кошка, словно подпевая неслышному чтению мальчика.

В комнате открылась дверь. В нее тихо вошла мама Матвея, Елена:

— Иди есть, мечтатель.

Мальчик отложил книжку на кровать около подушки и следом за мамой вышел из спальни на кухню. Кошка, побыв некоторое время в задумчивом состоянии, словно в некой прострации, соскочила с кровати и побежала по "тропе ушедших из комнаты", чтобы крутясь на кухне подле ног, сверлить «голодными» глазами кушающих людей.

Зазвеневший будильник обозначил подъём в школу. С неохотой поднявшись, Матвей вдруг обнаружил, что его мохнатой любимицы не было как обычно ни на кровати, ни в комнате.

«Наверное где-нибудь на кухне или в зале» — подумал ребенок.

Умывшись в ванной комнате, Матвей вошел на кухню, ожидая увидеть обыденную картину: улыбающаяся мама, крутящийся у их ног питомец, а на столе приготовленный завтрак.

— Умылся? — спросила женщина, не отрывая своего взора от окна, около которого стояла.

— Да.

— Садись за стол, кушай, время уже, — произнесла женщина, «отклеившись» от невидимого пространства, которое было между ней и оконной рамой.

Елена развернулась, глянула на стол и вышла из кухни — что для утреннего времени было странно, потому что случалось довольно редко.

Матвей съел завтрак и вскоре вышел из квартиры, между этими двумя действами, он попробовал выведать у родителей местонахождение кошки, но конкретного ответа так и не получил, кроме: «где-то здесь», что было произнесено с неуверенной интонацией.

Из-за «продленки» мальчик вернулся домой ближе к вечеру. Разувшись и едва зайдя в зал, он сразу же увидел два сосредоточенных взгляда родителей, которые ожидали его возвращения, сидя на креслах.

После банального обмена информации и какого-то непонятного намека на то, что в жизни на самом деле все хорошо, мальчик узнал жуткую для него новость — его любимая кошка этой ночью отправилась к праотцам под родительской кроватью.

И после каждых последовавших за этим известием реплик на темы: «мы заведем новую», «оглянись вокруг» и прочее, глаза мальчика наливались слезами все больше и больше, что вскоре не выдержав, он убежал в ванну.

Родители предполагали такой поворот: и бегство их отпрыска в другую часть квартиры; и не осуществление эффекта от воодушевляющих на новую жизнь реплик; но, не смотря на это, они все же надеялись на более иной исход дела, чем сейчас.

Из запертой ванной сквозь льющуюся навесь напор воду из крана, ещё долго слышалось детское рыдание…

Как-то днем, когда сын был в школе, Елена рассказала мужу о том, что слышала минувшей ночью, когда ходила в туалет. Она уже шла обратно в зал и когда проходила мимо детской комнаты, внезапно услышала донесшийся оттуда шепот ребенка. Женщина подошла к спальни, дверь которой была приоткрыта на столько, насколько можно пройти небольшому животному, например кошке. Не придавая значения приоткрытой двери, Елена вслушалась в шепот сына. Мальчик лежал на кровати и призывал какую-то фею, умоляя ее прийти и вернуть к жизни любимую кошку.

После того, как жена поведала вышеизложенное мужу, родители зашли в комнату сына, и нашли у него под подушкой книжку про волшебную страну фей.

Затем, оставив в "детской" все так, как оно и было до их вторжения, они решили не поднимать паники, а понаблюдать за тем, что будет в последующие ночи.

Когда приходили очередные сменщики дня, все повторялось снова.

Мужчина и женщина пришли к выводу, что их сын не здоров и необходима консультация детского психолога…

На предварительном приеме (без мальчика) пожилая женщина-психолог, выслушав супружескую пару, понимающе покивала головой и обнадеживающе сказала что [i]всё нормально[/i] и она поможет родителям, чтобы их чадо не впало в капкан фантазий на почве психического стресса, вызванного от смерти любимой кошки, которая с самого рождения была рядом с ним. Женщина добавила, что запускать вещи подобного характера не допустимо, потому что ребенок должен расти в здравых принципах, чтобы стать полноценным членом социума. На этом, все трое решили начать действовать с завтрашнего дня.

После вышеописанного визита прошло несколько часов, по завершению которых наступила ночь, объявшая весь город.

Приснился женщине сон, где она стоит в абсолютно безлюдном, пустынном городе у "зебры" пустого шоссе. Где-то в далёкой вышине подвывал ветер, ощутить которого было невозможно, единственным знаком его присутствия внизу была пыль, медленно кружащаяся на асфальте дороги. Неожиданно женщина заметила стоящего на противоположной стороне пешеходного перехода сына. Не осознавая своих действий, она властно ткнула указательным пальцем себе под ноги. Матвей непонимающе повёл глазами. Женщина повторила свой жест, но уже более властней, после чего, ребенок, опустив голову, покорно ступил на «зебру» в направлении к матери. Едва он дошел до середины, как внезапно появился сильный гул, за которым с двух сторон шоссе, из ниоткуда появилось множество молниеносно двигающихся машин, которые тут же под дикий крик ужаса, разразившийся матерью, скрыли мальчика в своём смертоносном потоке.

Резко проснувшись, женщина глянула в окно. Уже начинался рассвет, которому уходящие сумерки поведали о том, о чём Елена не узнает никогда.

В эту ночь, в отличии от других минувших ночей, детская комната была прочно закрыта. Матвей интуитивно сделал то, что и предыдущие ночи. Он лежал на боку спиной к стене, укутавшись в одеяло, оставив раскрытыми только руки. Мальчик свернулся в клубочек, прижимая к сердцу трепетно сжатый кулачок так, словно боялся упустить что-то сокровенное.

— Феечка моя, — тихо шептал ребенок, — приди ко мне, верни мне мою кошечку, феечка моя, приди ко мне, умоляю тебя, верни мне мою кошечку, феечка моя, пожалуйста, — в таком лежачем положении он и уснул так же, как и в прошлые разы.

В наступившей ночной тишине, над спящим ребенком появился маленький, нежно-розовый шарик света, в центре которого проглядывался женственный силуэт маленького человечка. Это была худенькая, стройная девушка, с длинными, блестящими волосами. За спиной её моргали в золотистом свете своей обладательницы и в свете ее нежно-розовой сферы маленькие прозрачные крылышки.

Она мягко опустилась на плечо мальчика, к груди которого, тут же прижалось что-то мягкое и теплое, которое тут же радостно замурлыкало.

Маленькая фея всю ночь пробыла с ребенком, давно звавшем её. Она то парила над его ухом, озаряя лицо мальчика своим свечением, и ласково шептала ему слова, которые он слышал в своём сне — то были тайны, которые мальчик понимал лишь в сновидениях; то снова опускалась ему на плечо.

После трех часов ночи, фея взлетела с плеча ребенка, оставив на нем небольшую россыпь розовых лепестков, от которых исходило все тоже восхитительное нежно-розовое свечение; и плавно растворилась в темноте, телепортировавшись в неведомую даль. Вместе с ней, как эхо, растаяло физическое присутствие кошки.

Лепестки стали постепенно гаснуть, и, в конце концов погасли, будто впитавшись в спящего. В этот миг, сквозь сон, мальчик блаженно прошептал:

— Феечка.

Во сне ребенка покинули все печали. Его маленькое сердце еще не ведало, что днем его мама внутренне произведет свою трактовку недавнего сна, которая на самом деле огласит лишь одно: «ребенка надо самой перевести через «зебру», а не оставлять его там, где ему комфортно», но даже и над своей трактовкой она не пожелала вдумываться вглубь.

Обыденная людьми реальность, протягивает к детям свои алчные, серые лапы, когти коих наносят сильные раны, после которых, на уцелевших после вторжений душах, остаются глубокие шрамы.

Но главное, для ребенка — это минуты волшебной ночи, из которых он хоть и не помнит ничего, но чувствует, а значит в глубине души знает и не забудет, никогда. Потому что в те минуты, мгновения не было никого и ничего, лишь он, его любимая кошка, и таинственный друг — маленькая фея.