Кукла

Понедельник.

Жанна проснулась в половине седьмого утра. В будни она всегда вставала так рано: нужно было успеть позавтракать и нанести дежурный макияж. На дорогу уходило минут пятнадцать — благо магазин, в котором она работала, находился довольно близко. Правда, весной более короткий путь через Центральный парк приходилось менять на более длинный — по улице Пришвина. Там, по крайней мере, асфальт не был столь избит, да не было таких огромных луж и куч мусора.

На завтрак как всегда: горячие бутерброды с сыром и ветчиной, да ещё пару чашек крепкого кофе без сахара и сливок. С вечера готовить было лень, а утром просто время поджимало. Да Жанна и не страдала по этому поводу: что ещё нужно одинокой женщине? Всё равно в десять вся бухгалтерия садилась гонять кофеи. А там уже и булочки с посыпкой, и пирожное с белковым кремом, от которого так великолепно разрастается задница, и на ляжках появляется целлюлит. Сколько раз она пыталась заставить себя сесть на диету — но всё безрезультатно. Толи сила воли оставляла желать лучшего, толи просто Жанна не видела в этом никакого смысла.

А и действительно, на кой чёрт ей стройная фигура? Всё равно за ней закрепилась слава злобной и фригидной бабы. Продавцы, заведующие, грузчики, все улыбались ей в глаза, а за спиной начинали неодобрительно шушукаться. Конечно, сорок пять лет — и всё ещё одна. Старой девой она, очевидно, осталась по причине своей нереальной стервозности, и уже «мхом заросла в промежности», как выразился один молодой грузчик. Она подслушала этот разговор случайно, но раздувать ничего не стала. В принципе, этот малый был в чём-то прав.

Жизнь научила её кое-каким полезным вещам. Например, таким, что не стоит быть злопамятной, а обиды превращать для самой себя в хохму. Мхом, конечно, она ещё не заросла, но вот мужчины у неё действительно не было давно. Да и стоило ли? В наши дни в Зеленогорске трудно найти спутника жизни, такого, чтоб не пил все выходные напролёт, да не использовал матерные словечки, как они выражаются, «для связки слов». Сколько таких обалдуев шатается по городу? Тьма тьмущая. А хорошие мужики или с работы не вылезают, или сидят дома под боком жены-ревнивицы.

В жизни Жанны было несколько мужчин, но любила она только один раз, и любила по-настоящему. Все остальные приходили и уходили, как гости. С кем-то она спала, кого-то просто временно снабжала деньгами. Но рано или поздно наступал такой момент, когда она понимала, что больше не хочет терпеть этого человека рядом с собой, не хочет видеть его утром в своей квартире, прогуливающегося по кухне в трусах и с сигаретой в зубах. Сначала они говорили «доброе утро» и целовали в щёку, готовили завтрак и варили кофе, выносили мусор и временами что-то ремонтировали в вечно ломающейся сантехнике. Ну а потом забывали бриться и чистить зубы по утрам, становились вялыми и ленивыми. В будни они зевали во весь рот, собираясь на работу, и курили свои вонючие сигареты, а в выходные неизменно валялись на диване, тупо пялясь в экран телевизора и посасывая своё проклятое пиво, запах которого Жанна переносила хуже всего.

В один прекрасный день, избавившись от очередного сожителя, Жанна решила, что отныне больше никого не пустит в свой дом. Какой смысл в таком возрасте пытаться создать семью? Рожать уже поздно, да и было бы ещё от кого. А секс… что ж, женщины переживают его отсутствие куда легче мужчин. Катись оно всё! У неё есть работа и квартира, старая мать, живущая на окраине города, да пара племянниц от старшего брата — будет кому позаботиться о ней, когда придёт время пенсионного возраста.

Глядя на себя в зеркало, Жанна улыбнулась:

— Не так уж ты и стара, «мох в промежности».

Она тихонько рассмеялась. За спиной что-то звякнуло, словно вторив её смеху. Жанна обернулась и посмотрела на старый бабушкин комод, на котором стояла небольшая кукла с фарфоровым личиком.

— Ах, это ты, радость моя! — Она умилённо улыбнулась, подошла к ней и погладила по маленькой головке.

Этой кукле было уже чёрти знает сколько лет. Кажется, ещё первый мужчина Жанны дарил её на какой-то праздник. На ней было белое кружевное платьице и серебристые туфельки. А внутри находился механизм, наподобие тех, которые ставят в музыкальных шкатулках: поворачиваешь ключик несколько раз — и кукла начинает медленно раскачиваться из стороны в сторону, поднимая руки и качая головкой, а из её механического тела доносится звонкая мелодия марша Мендельсона. С тех пор немало воды утекло, а Жанна из наивной девочки превратилась в твёрдую и практичную женщину. Но куклу она любила по-своему, и потому даже мысли не допускала, чтобы с нею расстаться.

— Хочешь мне поднять настроение? — спросила Жанна.

Но кукла молчала, глядя на неё в упор своими огромными голубыми глазами.

Наверное, пружина внутри совсем ослабла, подумала Жанна. Иногда кукла ни с того ни с сего «оживала» и делала короткое движение, издавая при этом пару нот заложенной в ней мелодии. Жанна поцеловала её в нос и начала одеваться.

Апрельское небо затягивали тучи. Вчера ещё светило солнце, а сегодня погода хмурилась. Дул прохладный ветерок, насвистывая грустные песни в голых ветвях кустов. В Центральном парке не было ни души, словно в выходной день. Скамейки пустовали. Рядом с бетонными урнами валялись окурки и смятые банки из-под пива.

Надо было идти по улице Пришвина, подумала Жанна. Ведь она так и собиралась сделать ещё утром, но по дороге на работу задумалась о чём-то и машинально пошла привычной дорогой. Теперь сворачивать было поздно.

Она вздрогнула от неожиданности, когда в сумочке задребезжал мобильник.

— Алло? — сказала она, после того, как добрая минута ушла на то, чтобы отыскать эту настырную вещицу среди косметики. И кому взбрело в голову звонить в такую рань?

Ага! Начальник!

— Здравствуйте, Илья Сергеич!

— Доброе утро, — вяло отозвался тот. — Вы не забыли?

— Платёжки я забрала ещё вчера… — начала она.

— Да нет, — перебил Илья Сергеич. — Я о том, что сегодня к нам нагрянет чёртов СЭС!

— Ну?

— Ну, а Варвара Юрьевна в Высокогорске. Получается, в магазине вы за старшую.

Это чертовски замечательная новость, раздражённо подумала Жанна.

— Вы уж проследите там, Жанна Степановна, чтобы всё в порядке было. На заведующих у меня нет никакой надежды. Вся надежда только на вас. Встретьте их, как полагается: коньячок, бутербродики с икоркой — всё как всегда; да на всякий случай проследите, чтобы грузчики разобрали все коробки, дворник хорошо вымел возле центрального входа, а охраннику скажите, чтобы гнал подальше бомжей.

— Хорошо, Илья Сергеич, — сказала она.

— Ну, всё, удачи! Если что — звоните мне.

Опять вчера пьянствовал, решила Жанна. Не трудно это понять по его осипшему голосу. Такой же мужик, как и все прочие: типичный пьяница и разгильдяй. Наверняка всю ночь «зажигал» в каком-нибудь кабаке с малолетними проститутками, пока его свинообразная жена мирно посапывала дома.

Она убрала мобильник обратно в сумочку и зашагала дальше. Стук каблуков эхом отдавался в пустынном парке. Только ветер тихонько подвывал в голых ветвях акации.

 — Девочки, — строгим тоном заявила она, заглянув в кабинет заведующих. — Сегодня у нас СЭС! Проследите, чтобы во всех отделах было всё тип-топ, ясно?

Толстая краснощёкая женщина с нелепой химией на голове кивнула. Это была Вера Андреевна, зав. гастрономией и молочного отдела. Не раз Жанна сама себе задавала вопрос: «Неужели эта свиноматка, страдающая гипертонией и диабетом, думает, что завив свои жидкие волосы в химию и выкрасив их в вишнёвый цвет, станет привлекательнее?»

— Сроки… — пробубнила она.

— Что «сроки»? — уже не скрывая раздражения, спросила Жанна.

— Сроки на варёные колбасы поджимают.

Жанна пожала плечами:

— Уберите, значит, с витрины.

Маленькие глазки Веры Андреевны, вечно покрасневшие от гипертонии, уплыли куда-то в сторону. Наверняка она боялась, что главбух, временно исполняющая обязанности управляющей, заметит в них ненависть. Мне плевать, подумала Жанна, на то, что вы все обо мне думаете. Она развернулась на каблуках, намереваясь отправиться в свой кабинет, но остановилась, вспомнив ещё одно важное указание Ильи Сергеевича.

— Икра есть?

— Что? — спросила Вера Андреевна.

— Надо к их приходу сделать бутерброды с икрой, и думаю, с какой-нибудь сырокопчёной колбасой.

— А, понятно! — заведующая плотоядно улыбнулась. — Господа из СЭС как всегда, голодные?

Жанна снова пожала плечами.

— И, наверное, коньяк какой-нибудь не очень дорогой. Можно ещё мартини и сок. «Риогранд», думаю, подойдёт. В прошлый раз они затребовали именно его.

— Хорошо, Жанна Степановна, — сказала Вера Андреевна. В голосе её так и сквозила неприязнь.

Мне плевать, снова подумала Жанна. Вы все здесь меня ненавидите.

Вечером она вернулась домой, уставшая и немного злая от того, что весь день приходилось выполнять чужие обязанности. Пока начальник отлёживался дома после гулянки, а его заместитель непонятно что делала в Высокогорске, она ублажала представителей СЭС в кабинете, бегала по всему магазину туда и сюда, стирая ноги до мозолей. Тупых грузчиков приходилось подгонять раз двадцать, прежде чем они удосужились наконец-то навести на разгрузке порядок. Дворник вообще явился на работу чуть ли не в обед, когда возле центрального входа мусора накопилось как на городской свалке.

А ну их всех!

Жанна приготовила себе кофе и поджарила на сковороде пару полуфабрикатов-котлет. Не бог весть, какой ужин, но всё же лучше чем ничего. Да и на готовку чего-то существенного уже просто не оставалось сил. Она приняла душ и, накинув халат, приготовилась сесть в кресло. Минут через двадцать должен был начаться «Дом2».

В это время что-то звякнуло на комоде, да так громко, что Жанна от неожиданности вздрогнула.

— Что ещё такое? Ах, это опять ты!

Она облегчённо вздохнула. В старой кукле пружина, видимо совсем уже ни к чёрту. Точно так же, как и её собственные нервы. Надо же было испугаться такой ерунды! Жанна нервно рассмеялась. Похоже, день действительно выдался тяжёлый. Она с неохотой поднялась с кресла и подошла к комоду. Голубые глаза куклы смотрели на неё холодно и равнодушно, но маленькие фарфоровые губы светились, как и всегда, детской беззаботной улыбкой.

— Больше так не пугай маму, — сказала ей Жанна. — У мамы был очень тяжёлый день, и она сильно устала.

Она поцеловала куклу в лоб и вновь опустилась в кресло.

Вторник.

Всю ночь Жанну мучили кошмары: кто-то гонялся за ней по тёмным и длинным коридорам, хватал её сзади холодными руками. Она кричала, вырывалась из пугающих объятий и бежала дальше. Но коридоры казались бесконечно длинным лабиринтом, из которого, похоже, не было выхода.

Утром она проснулась с такой тяжёлой головой, словно с вечера «накатила» пол литра водки. Всё тело ныло, а под глазами набухли «мешки». Может, стоит поменьше пить кофе? — думала она. Или просто легче относиться к тяжёлым трудовым будням, стараться не поддаваться стрессам и не принимать так близко к сердцу мнения тех, с кем приходится иметь дело в магазине? Но как, чёрт возьми, этого добиться?

Она выпила чашку чая и стала собираться на работу. Утро было пасмурным и тяжёлым, таким же, как и вчера. Свинцовые тучи лениво ползли по небу, нагоняя меланхолию на весь Зеленогорск.

Вторник, подумала Жанна. Впереди ещё четыре трудовых дня. А суббота и воскресенье пролетят как один час. Нужно съездить куда-нибудь, например, к матери, или к брату повидать племянниц. Девчонки ещё те оторвы, но Жанна их очень любила, особенно младшую, которой месяц назад исполнилось тринадцать. Лиля походила на неё саму в молодости — такая же наивная и романтичная натура; и в глубине души Жанна всегда боялась, как бы девочке не пришлось повторить печальный опыт своей тётки.

В магазин она обычно заходила через чёрный ход, там, куда днём подъезжали машины с товаром для разгрузки, а вечером трое грузчиков сидели на самодельной лавке и потягивали пивко, пряча банки в пустых коробках из-под печенья. В это утро они лениво расхаживали возле разгрузочной площадки. Один сидел и курил, глядя отсутствующим взором в небо. Это был Вася Рогожин, тот самый малый, что предположил о наличии мха в её промежности. Ему было 25 лет.

— Здравствуйте, — сказал он, не выпуская сигарету изо рта.

— Здравствуй, — ответила Жанна, и отметила про себя, что сопляка этого, природа не обделила привлекательной внешностью: карие глаза, чёрные волосы, правильные черты лица и складная фигура. Наверняка дворовые девочки писались возле его дома кипятком.

— Что такой невесёлый, Вася? — зачем-то спросила она.

Парень пожал плечами:

— Погода ху… простите, плохая. Не люблю я весну.

Жанна молча кивнула и зашла в магазин, но дальше по коридору не пошла, остановившись возле дверей и приложив ухо к щели. Она знала, что сейчас начнутся самые интересные разговоры. Так было всегда: в глаза они улыбались и говорили банальные приветствия, а за спиной начинали обсуждать.

— На себя бы посмотрела, — услышала она голос Васи. — Рожа бледная, как у поганки.

— Все бабские проблемы от недоёба, — выдал второй. Третий заржал как полудурок.

— Да, — сказал Вася. — Уж у неё-то как раз с этим беда.

— А чё, Вась, может, ты поможешь женщине, а? — предложил второй. — Ты ещё молодой, бабами не заезженный. Трахнул бы Степановну по-человечьи — глядишь, и прибавку к зарплате получишь.

Третий дебил заржал ещё громче.

— Не, — задумчиво сказал Вася. — Так вроде ничё, но старовата для меня.

Спасибо хоть на этом, подумала Жанна и пошла дальше. И зачем я только подслушиваю их идиотские разговоры?

Настроение стало ещё хуже.

Вечером она заметила слой пыли на старом комоде и решила протереть его влажной тряпкой. Для того чтобы сделать это, пришлось всё временно поставить на пол: баночки с кремами, настольное зеркало, декоративный подсвечник и куклу с фарфоровой головой. Она взяла её в руки.

— Как прошёл твой день, малышка?

Кукла молчала, равнодушно глядя Жанне в глаза. Сама не зная зачем, она поставила её обратно на комод, и несколько раз провернула ключик. Кукла дёрнулась, как паралитик, что-то надтреснуто звякнуло у неё внутри и замолкло.

Ну, всё, решила Жанна. Как я и предполагала, пружине действительно пришёл конец.

Среда.

Ей снова снились кошмары.

Сначала это был грузчик Вася, который сидел во дворе магазина и курил. Жанна стояла перед ним и ждала чего-то.

— Чего смотришь? — грубо спросил он. Его глаза были черны, словно два бездонных колодца. Дым от сигареты окутывал всё лицо как маленькое облако. Черты лица искажались.

— Ты напоминаешь мне одного человека, — сказала Жанна.

Вася хмыкнул и щелбаном выбросил окурок в сторону.

— Ты сильно ошибаешься, — ответил он. — Я не собираюсь с тобой спать. Ты слишком стара для меня, и мхом заросла в промежности.

Из тёмного проёма разгрузки над эстакадой раздался громкий идиотский смех. Голос показался Жанне до боли знакомым и пугающим одновременно, словно что-то давно забытое заворочалось в её памяти, как холодная и скользкая змея.

— Противно, — сказал Вася. — Когда о тебе совсем не помнят. Столько было всего.

Он зачем-то улыбнулся, обнажив ряд поломанных окровавленных зубов. Из его рта и носа сочилась кровь. Глаза стали ещё темнее. Теперь они превратились в две чёрные дыры.

И тогда Жанна заметила, что сидит перед ней уже не Вася, а некто другой, тот, о ком она не вспоминала уже давно.

— Игорь! — выдохнула она. — Как ты тут?.. Господи, ты же умер!

Он посмотрел на неё долгим пронизывающим взглядом и покачал головой. Кровь из носа и рта уже лилась ручьями, стекая по подбородку на грудь и живот. На нём была рваная мотоциклетная куртка, из которой местами торчали обнажившиеся обломки костей. От тела исходил тяжёлый и тошнотворный запах крови, слегка похожий на медь, но больше всего напоминающий «аромат» сырой говяжьей печени.

И тут заиграл марш Мендельсона. Он звучал так громко, что казалось, заполнял звонкими металлическими нотами всю вселенную. Игорь медленно раскачивался на лавке, словно пытался пританцовывать. Из глубины грудной клетки доносились зловещие похрустывания и бульканье. Багровое пятно с неровными краями быстро расползалось под ним.

Жанна закричала.

Она проснулась в полной темноте, не сразу сообразив, что же происходит на самом деле. Музыка продолжала звучать и наяву, терзая мозг и уши.

— Чёртова кукла! — Жанна включила свет и посмотрела на комод.

Кукла танцевала на своей подставке, раскачиваясь в такт торжественной свадебной мелодии. Взгляд пластмассовых голубых глаз прямо-таки сверлил Жанну. Губы улыбались беззаботной искусственной улыбкой.

Должно быть, пружина сработала, решила Жанна. И зачем только я завела её на ночь глядя? Нервы и так уже на пределе. Чёртова работа!

Завершив свой незамысловатый танец, кукла дёрнулась, будто её хватил удар, и замолчала. Жанна тяжко вздохнула, рухнув обратно на постель. Будильник показывал половину пятого утра. Где-то она уже слышала, что самые мрачные кошмары людям снятся в предутренние часы. Наверняка теперь ей уже не заснуть. Жанна потянулась за пультом и включила телевизор. Ей было всё равно, что там шло. Лишь бы позабыть скорее то, что приснилось. Об Игоре она не вспоминала уже очень давно, да и не хотелось как-то. Это была старая история, из тех, какие обычно случаются с молоденькими наивными девчушками. Тогда она хапнула горя и пролила море слёз. Не зачем теперь ворошить память и поднимать на поверхность что-то пугающее и неприятное.

На улице снова выпал снег. Очевидно, зима на какое-то время решила вернуться в Зеленогорск и покачать свои права. Собираясь на работу, Жанна оделась потеплее. Не хватало ещё простудиться и пойти на больничный в самом конце месяца, когда работы существенно добавляли ежемесячные отчёты и начисление заработных плат сотрудникам.

— Что-то вы выглядите не очень хорошо, — Илья Сергеевич не поленился с самого утра сделать ей «комплимент». — Вы случаем, не заболели?

— Плохо спала, — ответила Жанна и попыталась улыбнуться, но по лицу начальника тут же поняла, что улыбка получилась дьявольски фальшивой.

Он оценивающе посмотрел на неё и почесал свою неряшливую рыжую бородку.

— Может, вам отпуск взять?

— Да нет, Илья Сергеич, всё нормально.

Даже и не подумаю, про себя решила она. В отпуск я пойду в июле, как и все нормальные люди.

Илья Сергеевич молча пожал плечами и отправился дальше, по своим делам.

Чёрт, подумала Жанна, неужели я и в самом деле выгляжу так неважно?

Четверг.

Она проснулась в половине третьего ночи, вся в слезах и холодном поту. Нет, это просто невыносимо! «Что со мной происходит?» — думала Жанна. Она тихонько плакала и смотрела на куклу, неподвижно стоящую на комоде. Теперь во взгляде её уже отчётливо читались эмоции: печаль, смешанная с горечью и какой-то затаённой злобой. Наверное, я схожу с ума, подумала Жанна. Она встала с постели, накинула халат и подошла к окну, надеясь хоть немного забыться и притупить ощущения недавнего кошмара.

Ей снова приснился Игорь. На этот раз она увидела его у подъезда своего дома. Игорь медленно выехал из арки на своём старом мотоцикле «ИЖ Планета Спорт» 1977-го года выпуска, на том самом проклятом мотоцикле, на котором он разбился. Стоял погожий летний день. Во дворе шелестели листьями тополи и берёзы, а в песочнице играла ребятня. На нём была чёрная мотоциклетная куртка из кожзаменителя, серые вельветовые брюки и кеды.

Увидев его, Жанна вздрогнула. Мысли вихрем пронеслись в голове, и осознание того, что его нет в живых, заставило всю её сущность сжаться в маленький комок. Игорь остановился метрах в десяти, поставил мотоцикл на подножку и помахал ей рукой.

— Иди сюда, — крикнул он. — Не бойся!

— Нет, — тихо сказала Жанна.

— У нас там хорошо! — он широко и приветливо улыбнулся, но даже с такого расстояния Жанна заметила, что из его рта снова сочится кровь. А птицы во дворе чирикали и пели, как ни в чём не бывало. Дети лепили из песка пирожки, и деревья лениво покачивали ветвями под тёплым летним ветерком. Никто, кроме Жанны не замечал его присутствия.

Игорь кашлянул и сплюнул на асфальт сгусток крови. Плечи его сникли, словно кто-то разом отрезал невидимые нити, поддерживавшие его сверху всё это время. Жанна увидела, что одна его нога под неестественным углом свисает с сидения, словно набитая ватой. А под мотоциклом расползается зловещая багровая лужа.

Она закричала.

 И проснулась.

За окном стояли ночные сумерки. Только кое-где на асфальте вырисовывались белесые круги тающего снега. Капли дождя отстукивали по карнизу равномерный ритм.

Ей было всего восемнадцать, когда они познакомились. Игорь казался ей воплощением земного бога: высокий и красивый, с широкой белоснежной улыбкой и густыми чёрными волосами. Жанна сразу же влюбилась в него без памяти: ночами напролёт думала только о нём, и писала в своей секретной тетрадке стихи, разукрашивая поля цветными сердечками. Каждый день он заезжал за ней на своём мотоцикле, и Жанна, одевая шлем и обнимая его сзади за плечи, чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете.

В июле 1983-го тётя Поля, мамина старшая сестра, предложила ей съездить в Сочи.

— Одной мне ехать скучно, — сказала она. — А ты ведь за свои восемнадцать и на море-то не была ни разу.

Жанна согласилась не раздумывая. Она всегда мечтала побывать на Чёрном море, увидеть закат, такой, какой видела раньше только на фотографиях, когда солнце, краснея и увеличиваясь в размерах, плавно опускается за линию горизонта, словно ныряя в бескрайние воды. Было лишь одно «но», — ей не хотелось на целый месяц разлучаться с любимым.

Но Игорь, вопреки всем ожиданиям, отреагировал спокойно. Он нежно поцеловал её в губы и привлёк к себе.

— Не переживай, — ласково прошептал он ей на ухо. — Время пролетит быстро. Ты даже соскучиться не успеешь.

— Обещай мне, — сказала Жанна, глотая слёзы. — Что когда-нибудь мы вместе поедем на море. Я очень хочу побывать там с тобой.

— Глупенькая моя, — он широко улыбнулся. — Конечно, съездим. У нас с тобой ещё вся жизнь впереди.

— Правда?

— Ну конечно!

За день до отъезда, он приехал к ней домой рано утром, когда ещё и мама, и отец спали. Жанна вышла в коридор, сонно зевая и потягиваясь как кошка.

— Привет, — сказал Игорь. Только теперь она заметила, что он что-то прячет за спиной. — У меня есть для тебя кое-что.

С удивлением Жанна отметила, что он даже слегка покраснел. Игорь протянул ей высокую картонную коробку.

— Вот.

— Что это?

— Сюрприз, — он пожал плечами и покраснел ещё больше. — Надеюсь, тебе понравится. Хотел подарить завтра, но не знаю, почему-то захотелось сделать это сейчас.

— Ой, спасибо! — Жанна захихикала и бросилась ему на шею, целуя в губы, щёки и нос.

Сделав очевидное усилие над собой, Игорь отстранился.

— Ну ладно, — сказал он. — Мне пора идти. Откроешь потом.

— Ты заедешь днём?

Он остановился на пороге, словно сомневался в своих намерениях, но потом повернулся.

— Да, — сказал он.

— И мы поедем кататься?

— Да, — снова сказал он.

— Обещаешь?

— Обещаю, — он сделал шаг уже за порогом, но остановился на лестнице и вновь повернулся к ней лицом. — Я тебя люблю! Очень сильно.

— И я тебя! — Жанна тихонько притворила за ним дверь, прошла на цыпочках в свою комнату и поставила коробку на письменный стол. Ей не терпелось узнать, что же там такое, но открывать она не стала.

Мы сделаем это вместе, подумала она, днём, когда Игорь приедет за мной.

Но Игорь не приехал ни днём, ни к вечеру, когда тётя Поля упаковывала в чемоданы их вещи, а в сердце Жанны начало пульсировать и усиливаться чувство тревоги. В девятом часу вечера она хотела уже ехать до него сама, пока ходят трамваи, но тут с работы вернулся отец, раньше обычного и пьяный. В руке он держал ополовиненную бутылку водки.

— Что стряслось? — спросила мама.

Он промолчал, мрачно глядя в пол и медленно раздеваясь. Сердце Жанны бешено стучало в груди, словно пыталось выскочить наружу. Когда отец снял куртку и ботинки, он прошёл в комнату и почти упал в кресло, по-прежнему не выпуская из руки бутылку.

— Что случилось, Степан? — Уже громче и требовательней спросила мама.

Только теперь отец поднял на них глаза, и Жанна с ужасом увидела, что они красные и полны слёз.

— Игорь погиб, — сказал он дрогнувшим голосом. — Разбился на мотоцикле сегодня утром.

Сколько раз потом эти слова снова и снова звучали в голове Жанны. Она плакала и рыдала, закрывшись в своей комнате весь следующий день. О поездке на море теперь не могло быть и речи. Всё без него потеряло смысл: зачем и для чего? Она не хотела жить, но родители держали её в своих цепких заботливых кандалах, не оставляя одну ни днём ни ночью.

Уже потом она узнала подробности его гибели. Её отец и отец Игоря работали на заводе в одной бригаде. В то утро Николай Петрович явился на работу с опозданием. Его взгляд блуждал, как у сумасшедшего. Первым делом он подозвал Степана, и на одном выдохе сообщил, что теперь остался без сына. На прямой трассе «Зеленогорск — Выя» Игорь разогнался до скорости 110 км/ч, очевидно не справился с управлением и лоб в лоб столкнулся с «ЗИЛом».

Спустя два дня после похорон, Жанна сидела в своей комнате. За открытым окном весело чирикали воробьи. Ветер трепал тюлевую занавеску. Она подняла свой отсутствующий взор на письменный стол, где по-прежнему стояла запечатанная коробка. Его подарок. Его последний подарок. Руки сами потянулись и разорвали бумагу. Жанна вздохнула и извлекла на свет, то, что преподнес ей любимый в их последнюю встречу.

Это была кукла, небольшая заводная кукла в белом свадебном наряде и с большими голубыми глазами на наивном детском личике. Сама не зная зачем, Жанна просунула руку ей под платье и завела ключ. И тут же звонкий и торжественный марш Мендельсона разлился по всей комнате, гремя набатом в её голове. Жанна закрыла лицо ладонями и вновь разрыдалась. Вот почему в то утро, вручая ей этот подарок, Игорь краснел и стеснялся. Это был намёк. Таким образом, он хотел сделать ей предложение.

Жанна плакала и плакала, не в силах остановиться и прекратить терзать своё и без того покалеченное сердце. А кукла равнодушно танцевала на столе, раскачиваясь и двигая руками в такт музыке.

Пятница.

— Мам? — сказала Жанна в телефонную трубку. — Это я. Как ты себя чувствуешь?

— Ой, доченька, привет! — Откликнулись на том конце провода. — Ты с работы звонишь? Как у тебя дела? Я так по тебе соскучилась!

— Нет, я звоню из дома, — сказала Жанна. — Отпуск взяла на работе. Я очень устала и хочу отдохнуть.

— Ты не заболела, доченька?

— Не, мам, всё в порядке. Я просто… просто устала.

Она солгала. Телефон с самого утра разрывался от звонков. Несколько раз ей звонил сам Илья Сергеевич и раз двадцать девчонки из бухгалтерии. Но Жанна и не думала снимать трубку. Пусть делают, что хотят. Мне сейчас не до них, думала она.

— С сегодняшнего дня? — спросила мама.

— Что?

— Я говорю, с сегодняшнего дня, ты пошла в отпуск?

— Нет, — ответила Жанна. — Со вчерашнего. Мам, я, наверное, не смогу приехать в эти выходные, ты уж прости.

— Да ладно, чего уж там.

— У меня просто дел дома накопилось море, да и вообще, некогда пока. Но я потом к тебе обязательно приеду.

— Обещаешь? Я ведь волнуюсь за тебя.

— Обещаю, мам. Ну, всё, пока! — Она повесила трубку и подумала о том, сможет ли сдержать своё обещание?

Игорь смог, и я смогу.

— Ты заедешь днём?.. И мы поедем кататься?..

Вечером Жанна приняла душ, накрасилась и оделась. Часы показывали 23:30. Поздновато для прогулок, ну что поделаешь?

— Я тоже тебя люблю, — тихо сказала она, — очень сильно.

Прости меня.

В глазах потемнело, и она рухнула на пол как срубленное дерево. Бутылка с остатками уксусной эссенции вылетела из ослабевшей руки и откатилась в угол комнаты. За потемневшим окном снова посыпал редкий апрельский снежок. В окнах соседних домов загорались и гасли огни. И никто, кроме Жанны не слышал рокот старого мотоцикла, вырулившего из арки и остановившегося возле её подъезда.

Что-то щёлкнуло внутри куклы, и она качнулась в сторону, повернув фарфоровую голову в ту сторону, где лежала Жанна. В голубых пластмассовых глазах сияло торжество.

Как бы там ни было, свадьба всё же состоялась.

Пускай и не здесь, и не сейчас.

Кукла дёрнулась ещё раз и остановилась. Теперь уже навсегда.