Кто ты, Эдвард?

— Кто сказал, что эта забегаловка лучшая во Вселенной?

Никто не говорил, поэтому Эд счёл вопрос Алекса риторическим и промолчал.

Дверь бесшумно распахнулась, приглашая войти в темноту. Заброшенная мельница, сверкающий рекламой ночной магазин или загородный дом вполне бы устроили Алекса. К привычной маскировке трактиров он относился с улыбкой. Но квартира в городе совсем не походила на известные придорожные остановки для путешественников.

Алекс недовольно покосился на спутника:

— Эд, ты уверен, что это трактир? Мало того, что Питер. Ладно, знакомый город. Но восьмой этаж, и лифт сломан! Куда ты меня притащил?

Тусклое освещение на лестнице позволило Алексу разглядеть нужную дверь, и он протянул руку к звонку. Колокольчик мягко засвиристел птичьей трелью.

— Ал, не горячись, — примирительно сказал Эд. — Я сам слышал от тётушки Молли, что это место рай для тех, кто устал скитаться и хочет немного отдохнуть. Ал, мы устали.

— Где же вывеска, Эд?

В глубине прихожей зажглась свеча, и из темноты вышел мужчина. Пламя осветило ссутулившуюся фигуру и усталое лицо хозяина:

— Вывеска, молодые люди? Бумажка над домофоном, когда вы заходили в подъезд, вас не устроила?

Слова «На Млечном пути» нацарапанные корявым почерком ученика средних классов … гм, мало подходили для вывески, но что не запрещено, то разрешено.

— Тут было сказано слов за тетю Молли? — раздался из комнаты скрипучий голос. — Я весь внимание! Ну шо ви шепчете, говорите громче!

— Смешной у вас попугай, — сказал Алекс, перешагивая порог.

Дверь за путешественниками бесшумно закрылась.

— Таки дядя Миша машина и таки даже с мозгами, а не попугай, — обиженно поправил голос. — Сюдой заходит много всяких посетителей, и все они немножко имеют различий. А бедный Миша таки должен иметь внимание залезть каждому у мозг и прочитать, шо он таки себе думает. Молли указала вам «Путь», я сканирую её образ с ваших мыслей. Ви говорите правду!

— Разумеется, правду, — сказал Эд. — Можно уже войти?

— Вот шо бы да, таки нет. Сначала я ловлю своими ушами ваших слов за ваши имена и таки за ваш интерес прийти сюдой.

Хозяин, аккуратно придерживая свечу, развёл руками:

— Таков порядок, ребята. Миша просканирует вас меньше, чем за минуту. О цели можете не говорить, изредка он обманывает. Мише достаточно имён.

— Обманываю? Оно мне надо? Таки кто-нибудь ловил старого Мишу за руку? — снова обиделся голос. — Представьтесь и входите!

Улыбка хозяина показала, как он доволен своей умной машиной. Скан с одесской речью большая редкость, и заведение, похоже, процветает. Но к чему такая роскошная секретность?

— Итак, вас зовут…

— Эдвард Бёрджес и Александр Градов.

Сверху послышалось жужжание, словно под потолком заработал вентилятор, ладони у Эда и Алекса покололи невидимые иголки, но голос из комнаты вынес правильный вердикт:

— Люди. Волонтёры. С войны.

Хозяин расплылся в улыбке, распрямил плечи и обвёл свободной рукой помещение:

— Добро пожаловать, дорогие гости! Чувствуйте себя, как дома.

Стены раздвинулись, потолок превратился в каменный свод, медленно проступил неяркий свет, заиграла скрипка. Появились дубовые столы и массивные стулья. Людской гомон, смех и звон посуды завершили возникновение из темноты трактира «На Млечном пути».

— Наконец-то, — выдохнул Эд. — Я уже, как и ты, Ал, стал сомневаться.

— Отличное место, Эдвард!

— А я тебе что говорил?

Ал и Эд уже десять дней, как получили возможность понимать любую человеческую речь. Бородач за столом у входа, поднимая над головой огромную кружку, требовал пиво на немецком, а несколько матросов в центре трактира распевали морскую песню на итальянском. Здорово понимать слова, не лишаясь возможности слышать один из самых мелодичных языков на свете! Не увидев ни одного свободного стола, друзья подошли к седому человеку, одиноко расположившемуся в дальнем углу заведения:

— Не помешаем? — поинтересовался Эд.

Мужчина махнул рукой, не отрывая взгляд от тарелки. Кажется, он не нуждался в собеседниках, и молодые люди не стали утомлять его расспросами. Алекс, заняв удобное место возле стены, поймал себя на мысли, что подпевает матросам, а Эд, опустившись на стул, поискал глазами того, кто принесёт им еду.

За его спиной появилась миловидная женщина в старинном платье. Одежда точно такая, как полагается в трактирах «На Млечном», и здесь, похоже, держали марку.

— Что желают дорогие гости?

Алекс с интересом посмотрел на женщину: ему давно не встречались приятные лица. Эд подивился отсутствию меню, но вовремя вспомнил, что в придорожных трактирах достаточно пожелать мясо или рыбу, а уж какое мясо подавать дорогим гостям, решат за него. В любом случае, на вид это окажется объедением.

— Рекомендую жареную утку, — неожиданно сказал седой мужчина. — Лучшее яство на сегодняшний день. Не пожалеете.

— Благодарю, — кивнул Алекс. — Значит так, хозяюшка. Нам: жаренную утку…

— Скотч, виски и клюквенный морс, — скороговоркой добавила женщина и лукаво улыбнулась. — Полминуты!

— Никогда не встречал такую обворожительную хозяйку, — улыбнулся в ответ Алекс. — Теперь я понимаю, почему ваше заведение пользуется популярностью.

— Спасибо, — женщина кокетливо поправила волосы. — Но вы ошибаетесь. Популярность трактира — заслуга нашей дочери. Вот видели бы вы маленькую хозяйку! Она редко показывается, но одному из вас сегодня обязательно повезёт — Миша просчитал вашу кредитоспособность.

Вот так новость! Первый трактир, где заговаривают об оплате. Интересно, чем придётся расплачиваться там, где не в ходу денежные знаки? Да, и что ещё за маленькая хозяйка?

— Эд, ты что-нибудь понял?

— Абсолютно ничего, Ал.

Видимо, вопросы повисли в воздухе, потому что седой мужчина неожиданно заговорил:

— Маленькая хозяйка трактира. Разве вы о ней не слышали?

Эд и Ал удивлённо переглянулись.

— Ну-у, молодые люди… а говорят, слухами земля полнится… простите старика, влезаю в разговор, но я, так сказать, здесь тоже из-за неё. Точнее из-за вас, но если угодно, я расскажу всё по-порядку.

На столе появилось блюдо с жареной уткой, милая женщина ещё раз всем улыбнулась и скрылась в шумной толпе. Алекс проводил жену хозяина взглядом и обратился к старику:

— Нам с Эдом, конечно же, любопытно узнать, чем мы будем платить за ужин и что интересного в дочке хозяев здешнего трактира. Правда, Эд?

Эдвард кивнул, хотя всё его внимание в эту минуту заняла жареная птица.

— Сначала позвольте представиться, — сказал старик. — Джорн Ретерсен, фермер из Дании. Умер тридцать два дня назад. Вы наверняка уже знаете: обычно люди не готовы к тому, что ждёт их после смерти. Совсем не готовы. А когда обвыкнутся, то стараются провести последние дни на Земле рядом с близкими. Я достаточно стар и одинок, здесь у меня никого нет. И я отправился по свету в поисках чего-то необычного. В первом же трактире услышал историю о маленькой хозяйке. И, вот, прибыв сюда, я с ней познакомился. Поверьте старику, она настоящее чудо!

— Простите, — проговорил удивлённый Эд. — Что же необычного в ребёнке?

Вместо ответа старик улыбнулся и мечтательно поднял взгляд к потолку. Судя по улыбке, это явилось очередной загадкой, или новый собеседник любил недоговаривать. Но Алекс не любил тайны. К тому же остался невыясненным вопрос — чем платить за ужин? Торопить старика не стоило, теперь всё несколько иначе, чем при жизни, и если хочешь получить ответ, научись ждать.

Земная жизнь оборвалась на войне, старик прав — Алекс оказался не готов. Встреча с Эдвардом немного сгладила впечатление. Бёрджес наемник, но славный парень. Он сразу протянул Алексу руку и тихо спросил:

— Что, друг, не так просто понять, что бывшее тело тебе больше не понадобится?

Потом они курили возле воронки, где Алекса накрыл взрыв, и разговаривали. Эд сказал, что тело, как испорченная одежда, валяется в сторонке, а ты ходишь, думаешь, говоришь и видишь, как при жизни. Вот только здесь всё иначе. Война отодвинулась на задний план, звуки поменялись. Кто-то кричит, кто-то стреляет, а тебя это уже не волнует. Алекс соглашался, радуясь, что Эд рядом. Они болтали до конца боя, не обращая на него внимания.

Болтали и удивлялись, что не потеряли способность курить. Ещё больше удивлялись, что понимают друг друга.

— Говорим, как в гостиной у тёти Молли, — усмехнулся Эд.

Тётушка Эда устраивала чаепития по средам, и именно так, неторопливо и обстоятельно разговаривали гости за её столом.

— Неделю назад я получил письмо с известием, что тётушка умерла, — сказал Эд. — Страшно расстроился, ведь она моя единственная родственница, но… теперь думаю её повидать. Как ты считаешь, Ал, я могу увидеть тётю Молли?

— Думаю, можешь, — сказал Алекс. — Придётся тебе отправиться домой, вряд ли твоя тётя пожалует к нам. Но времени у тебя достаточно. Кажется, мы здесь надолго.

Сорок дней. Число возникло сначала в мыслях у Эда, потом у Алекса.

— Понятно, — пробормотал Эдвард.

— Что же потом? — спросил Алекс.

— Узнаем, — пожал плечами Эд. — Похоже, в воскресной школе нам не врали. Потом Суд.

— У нас нет воскресных школ!

— Бедняги. Ну да Суд это не отменит. Значит, у нас не так много времени. А работы навалом. Посмотри вокруг на этих несчастных — они ещё ничего не поняли. Лично мне их страшно жаль. У тебя есть близкие, к которым ты хочешь вернуться?

— Нет, — пожал плечами Алекс. — Девушка меня не дождалась.

— Вот и меня никто не ждёт. Давай, я быстро смотаюсь к тёте и вернусь назад. Поговорим с теми, кто не успел осознать, что произошло. Поболтай пока вон с тем джентльменом, мне кажется с ним что-то не так.

Бёрджес не обманул и вернулся. Десять дней они разговаривали со всеми, кто нуждался в успокоении. Меняли местность, шли по пятам войны, везде встречая одно и то же: недоумение, страх, панику и удивление. Больше всего удивление. А когда уставали, отправлялись в трактир «На Млечном пути», благо, таких трактиров на Земле предостаточно. Знание о трактирах пришло так же, как и известие о сорока днях.

Только в таком странном трактире они ещё не оказывались. А Джорн Ретерсен продолжал молчать. Алекс давно потерял терпение, но Эд взглядом останавливал друга. Стараясь быть неторопливым, он повторил вопрос:

— Простите моё любопытство, сэр, но почему вы задержались из-за нас? И что необычного в девочке?

Старик перевёл взгляд на Эда и тихо ответил:

— Я не сказал? Музыка. И я сижу здесь, потому что один из вас поможет создать сегодня нечто удивительное!

Его ответ ровным счётом ничего не объяснил. Какая музыка?

— Ох, я стар. И я устал. Что вы все ко мне пристали, разве вы не уставали? — неожиданно продолжил Джорн. — Этот и ещё несколько своих стихов я прочитал ей, когда мы встретились. Не знал, что рассказать малышке, ведь истории и есть условная плата за ужин. Да-да, молодые люди, именно так. Миша просчитал и мою кредитоспособность. Многие, попавшие сюда, рассказывают ей истории. Да не обычные, а из своей теперешней жизни. На вид девчушке лет семь-восемь, ей сказки годится слушать, а она истории ждёт. В сказках я не мастак, начал читать стихи, а она головой вот так крутит — не то, мол. Ну и рассказал ей, как весь первый день простоял возле могилы Кристен. Кристен моя жена, её уже двенадцать лет, как не стало. Но ведь любил я её, как любил! Вот стою и думаю: всё, Кристен, я пришёл. А тебя нет. Не судьба, значит, нам встретиться… и такая тоска меня охватила, хоть вой! Простоял я до заката, второй раз с ней попрощался. А потом вдруг думаю: если я умер, да не умер, так и она где-нибудь ходит. Надо пойти и найти мою Кристен. Времени у меня теперь сколько угодно. Дальше, догадываетесь, что я услышал?

— Сорок дней, — в один голос сказали Эд и Алекс.

— Да-да. Только знаете, что? Меня это обрадовало. Мне эти сорок дней бродить по Земле, а моя Кристен уже на Небе, и искать её не надо. Скоро ведь и так встретимся. И спокойно мне стало, и радостно! А дочка хозяина, знаете, что сделала? Руки подняла, и начала ими по воздуху водить. Вот так. И не объяснишь, откуда, появилась музыка. Не просто музыка, а всё, что я пережил на могиле у Кристен. Ожидание, боль, отчаяние, надежда на встречу — все мои чувства! Как она это сделала, одному Богу ведомо. И музыка совершенная, такая на Земле никогда не звучала. Позже хозяин объяснил, что и ещё много лет не прозвучит. Девочка её создала, а композитор обязательно родится. Музыка с этого дня летает в воздухе. Вот так, молодые люди.

— Ух ты! — с восхищением вздохнул Алекс. — Получается, маленькая хозяйка не человек?

— Или очень одарённый человек, — добавил Эд и протянул Джорну виски. — Родилась не в своё время, опередила его лет на пятьсот, я читал о таких людях.

— Или мы этого никогда не узнаем, — кивнул Джорн. — В любом случае, молодые люди, сюда не часто заходят кредитоспособные посетители. Я, знаете ли, здесь уже две недели, а вы вторые, после меня. Остальные видят обычный трактир, Миша сканирует их молча. С вами же он поговорил? Да-да, и со мной. Мне повезло, я вас дождался. Значит, ещё раз услышу музыку будущего.

Эд пил виски и не пьянел, что впрочем, никого не удивляло. Алекс предпочёл клюквенный морс. Неизвестно почему, но маленький Саша обожал клюкву, и взрослый Ал не видел причины менять морс на виски, от которого не пьянеешь. К сигаретам без табачного запаха, спиртному без градусов и пище без вкуса они с Эдом отнеслись равнодушно. Привыкнуть к новому состоянию нелегко, а трактиры прекрасно имитировали знакомую для всех людей обстановку. Именно людей, потому что сюда мог заглянуть и кто-то ещё, о ком Ал и Эд пока не узнали, но так называемые сканы находились во всех трактирах.

«Интересно, а в прошлом веке сканы назывались привратниками, или как-то иначе? — подумал Ал. — Можно поинтересоваться у Джорна, каких же нелюдей не пускают в трактир? Он хороший человек, если знает, наверняка ответит».

Только он собрался задать вопрос, к столу подошёл хозяин и осторожно тронул Алекса за плечо:

— Разрешите вас потревожить. Маленькая хозяйка зовёт Александра.

— Я? Но я не рассказчик… и я совсем не умею разговаривать с детьми! — растерялся Алекс.

— Не трусь, Ал, — подбодрил Эд. — Раз она выбрала тебя, значит, ты сможешь. Ступай, я подожду.

«Эх, Эд! Ты поддерживал меня с первой минуты, но как ты представляешь себе мою историю? У меня нет историй! — думал Алекс, направляясь вслед за трактирщиком. — Ты же всё время был рядом. Мы разговаривали с душами убитых, ты первый находил нужные слова, а я лишь соглашался. Ты делал невозможное — парой спокойных фраз прекращал панику, и скоро парни отправлялись по домам. Ведь всех кто-то и где-то ждал. Ты не различал своих и чужих — по смерти все равны — твои слова, Эд. Ты просто хорошо делал своё дело. Знаешь, что? Вот о тебе я и расскажу».

Успокоившись, Алекс вошёл в маленькую комнату, любезно указанную хозяином, и огляделся. Похоже на детскую: столик, компьютер, разбросанные игрушки. На кровати большая кукла в нелепой шляпе. Под ногами розовый ковёр, сердечки на обоях…

«Возможно, так и выглядят комнаты для маленьких девочек, — решил Ал».

— Приветствую вас, Александр, — детский голосок прозвучал совсем рядом, но девочки видно не было. — Присаживайтесь. В кресле возле камина вам будет удобно?

— Здравствуй…те. Если я увижу камин, — пробормотал Алекс.

— Ой, извините! Я плохо убралась. Сейчас.

Кровать с куклой уехала в стену, на её месте появились камин и два кресла. Алексу ничего не оставалось, как сесть в одно из них.

— Ой, сейчас!

В камине вспыхнул огонь, и в комнате стало необычайно уютно. Не хватало лишь маленькой хозяйки.

— Одну секундочку, я только причешусь! — звонкий голосок растворился в воздухе, а в кресле, напротив Ала, возникла маленькая принцесса. Алекс так и подумал: «Белокурая принцесса из сказки!»

Других слов для очаровательного создания он не нашёл. Нежное личико, длинные волосы и пышное платье в крошечных блестяшках, создавали впечатление сказочности.

— Алмазах, — поправила девочка. — Если вам не нравится, я надену другое.

Алекс чуть было не сказал, что ему всё равно, но вовремя спохватился:

— Прекрасное платье, маленькая хозяйка.

Девочка аккуратно расправила складки на юбке, сложила руки и спросила:

— Вы расскажете мне историю?

Алекс кивнул и постарался сосредоточиться. Плохой из него рассказчик, Эд справился бы лучше. Да, Эд…

— Я расскажу о своём друге Эдварде. Он оказался первым, кого я увидел после взрыва. Человек в форме врага протянул мне руку и назвал другом. Трудно сказать, как бы я справился с новой реальностью, если бы не Эдвард Бёрджес. Скорее всего, сошёл бы с ума или тридцать девять дней слонялся бы, как зомби, на поле боя.

Девочка замотала головой, белые волосы рассыпались по плечам, а в голубых глазах появилось удивление:

— Но эта не та история.

— Не та?

— Нет. Она не звучит. Пожалуйста, вспомните другую!

Ничего себе! Этой малышке не угодишь, Джорн был прав. Но смотрит она с такой надеждой, словно уверена в тебе, словно ты единственный можешь сделать для неё что-то очень важное. Алекс начал перебирать в памяти события последних десяти дней. Знакомство с Эдвардом, разговор с ним по душам, краткий визит Эда к тёте Молли. Вот!

— Поболтай пока вон с тем джентльменом, мне кажется с ним что-то не так, — Эд кивнул на парня, который трясся над своим телом в беззвучных рыданиях.

Подумав немного и вспомнив подробности, Алекс стал рассказывать:

— Мы с Эдом видели много душ, убитых на войне: они сидели, стояли, бродили вокруг нас, как потерянные. Многие сразу исчезали. Но бывшие тела никого из них уже не волновали. А этот рыдал над своим телом, которое изрешетило осколками. Я долго смотрел и не знал, с чего начать. Наконец, подошёл и дотронулся до его плеча:

— Что случилось, парень?

Он поднял на меня глаза, но промолчал.

— Боли нет, всё кончилось, — сказал я. — Ты свободен.

— Я знаю — ответил он. — Ты не понимаешь. Там, в кармане, письмо.

— Что за письмо? — мне стало интересно, и я сел рядом. — Похоже, друг, ты не над собой убиваешься?

— Нет. Зачем? Мне уже легко, — удивился он. — Перед боем я получил письмо. У меня родился сын.

— И что? — теперь удивился я.

— И я его никогда не увижу.

Как-то спокойно он это произнёс, я даже не сразу понял. А когда понял, то вздохнул с облегчением:

— Так ты ещё не слышал о сорока днях? Увидишь ты сына, нам всем дают время попрощаться с близкими. Отправляйся домой!

Впервые в его взгляде появилась надежда. Почему-то он мне сразу поверил, даже слегка улыбнулся. Но потом вдруг опять помрачнел:

— У него ничего не останется на память от меня.

— Его мама покажет твою фотографию, расскажет о тебе…

— У него ничего не будет из моих рук.

Интересно, мне бы пришла в голову такая мысль? Вряд ли, хотя не знаю. Но зато другая пришла мгновенно:

— Давай письмо. Ты уже написал ответ?

— Да, не дописал только, времени не хватило.

— Давай!

Я сорвал с парня шеврон, схватил протянутый конверт и аккуратно уложил посылку.

— С письмами с фронта поступают внимательно и бережно. Письмо обязательно дойдёт. Твой сын вырастет и будет говорить всем, что его папа солдат. Не самая плохая память, согласен?

Позже Эд сказал мне, что знай я, что такое сделать невозможно, ничего бы у меня не вышло. Мы души и трогать предметы не можем. Но, к счастью, я тогда не знал…

Девочка подняла руку и прислушалась. Утихли звуки скрипки за стеной, наступила странная тишина. Ал отвлёкся от своих воспоминаний и внимательно проследил за рукой малышки. Звуки исчезли, но вот девочка пошевелила пальчиками и, неизвестно откуда, возникла мелодия. Сначала тихая, еле уловимая, но с первых нот пронзительная, она постепенно заполнила пространство, и когда девочка взмахнула обеими руками, музыка обрушилась на Алекса водопадом. В ней звучало всё: отчаяние отца, любовь к сыну, безнадёжная тоска и боль расставания. Боль заглушала беспомощность, перемешанная с недоумением. Девочка то ли дирижировала, то ли рисовала в воздухе картину. Алекс не понимал, как слова могут вылиться в музыку, пока не догадался, что дело здесь не в словах. Серьёзный взгляд малышки проник в душу несчастного парня, рыдавшего над письмом. Письмо, которое принесло живому радость, а убитому невыразимое горе. Пальчики перебирали невидимые нити, извлекая на свет ноты. Тихо, еле-еле, сквозь боль и отчаяние, зазвучала надежда. Надежда отца в первый и последний раз увидеть сына. Радость, что сын, когда вырастет, станет гордиться отцом. Безмерная радость, любовь и… спокойное прощание.

Музыка затихла, а Алекс ещё долго не мог перевести дыхание. Что создала маленькая хозяйка? Чудо? Музыку будущего? Что бы это ни было, оно оказалось прекрасно! Не решаясь потревожить девочку вопросом, Алекс поднялся и направился к выходу.

— Спасибо, — неожиданно прозвучал за спиной её голосок. — Вы рассказали нужную историю.

Алекс обернулся — в комнате никого не оказалось. Ничему не удивляясь, он вернулся за свой столик. Эд и Джорн сидели задумчивые, похоже, они тоже слышали музыку. Джорн кивком поблагодарил Алекса. Хозяин трактира с женой стояли рядом, по их лицам Ал догадался, что и они стали свидетелями рождения новой музыки. Остальные посетители трактира вели привычные разговоры, для них ничего не произошло. Алекс сел на место и прикрыл глаза. Где, когда и в каком веке прозвучит то, что они сегодня услышали? И прозвучит ли?

— Не сомневайтесь, — сказал хозяин. — Ещё полвека, и в мир придёт композитор. Главное, чтобы к его приходу музыка уже существовала.

— Ему нужно будет услышать её, — добавила хозяйка, — и записать. Мы очень благодарны вам, Александр.

Едва Алекс хотел сказать, что благодарить надо их удивительную дочь, как в трактире раздался шум. Свет замигал, опрокинулась пара стульев, несколько тарелок со звоном упали на пол и разбились.

— Опять! — всплеснула руками хозяйка. — Как им не надоест?!

Джорн поднялся, а Ал с Эдом быстро переглянулись. Только драки здесь не хватало! Но какая же драка, если стулья упали сами, а посуда, словно её смахнул невидимка, просто слетела со столов? Недовольные возгласы посетителей подтвердили, что драку никто не затевал. Милая хозяйка с тревогой посмотрела на мужа, но хозяин замер, к чему-то прислушиваясь. Лишь сжатые скулы показали, насколько он собран в данную минуту. Видимо пожаловали те самые незваные гости. Алекс приготовился оказать любую помощь трактирщику, будь эти гости хоть невидимками, хоть уродливыми пришельцами. Эд одними губами прошептал: «девочка», указывая на комнату маленькой хозяйки, и Ал еле заметно кивнул.

— И таки шо случилось? — раздался сверху знакомый скрипучий голос. — Как говорил мой старый знакомый, он таки швед, но имел умных мыслей: Спокойствие! Только спокойствие! Таки дядя Миша не поц и на минуточку имеет возможностей устроить чужим немножко неприятностей.

— Всё в порядке, — с нескрываемым облегчением вздохнул хозяин и улыбнулся жене. — Страж с ними справился. Дорогая, займись гостями.

Хозяйка улыбнулась в ответ и быстро удалилась наводить порядок в трактире.

— Я ничего не понял, — признался Эд. — Этот ваш русский юмор я теперь в состоянии понять. Но что всё это было? Или кто?

— Эдвард, вам вполне простительно перепутать русский юмор с еврейским, — сказал трактирщик. — Но как вам, Александр, могла прийти в голову мысль о пришельцах? Да ещё уродливых? Вы любите фантастику? Джорн, пожалуйста, присядьте. Я объясню. Моя дочь только что создала музыку удивительной красоты. Но кому-то такая музыка, как кость в горле. И всё прекрасное на Земле тоже. Так что к нам приходили обычные воры.

Воры? Ал вместе с Эдом отказались понимать сумбурное объяснение хозяина. Как можно украсть музыку? И разве её вообще можно украсть?

— Джорн, окажите мне любезность, — трактирщик обратился к Ретерсену. — Расскажите Александру и Эдварду всё, что знаете о трактирных ворах. Мне нужно помочь жене успокоить посетителей.

— Разумеется, — согласился Джорн.

Эдвард налил себе ещё виски, а Алекс достал сигарету.

— Что ж, Александр, — продолжил Джорн. — А ведь вы, наверняка, оказались правы — они должны быть редкими уродами. Нет, я их не видел, но это и не к чему, когда знаешь, с кем имеешь дело. За моей музыкой они тоже приходили. К великому счастью, Миша отличный Страж! Не уверен, что он машина, скорее всего, он нечто более древнее, чем все изобретения человека, и даже древнее, чем сам человек. Но это лишь мои догадки, молодые люди. Но заявившееся сегодня воры вполне реальная угроза трактиру.

— Кто же они? — не выдержал Алекс.

На этот раз Джорн Ретерсен поторопился с ответом:

— Злые духи. Слуги дьявола.

Возможно, зря, потому что от неожиданности Алекс выронил сигарету. Стоило обдумать слова Джорна, но когда их обдумывать, если одна неожиданность в этом мире сменяет другую? Интересно, что ёщё произойдёт?

— Эд, говоришь, в воскресной школе вам не врали? Что-нибудь знаешь об этих слугах?

— Немножко. — Эдвард слегка улыбнулся и брезгливо поморщился. — Вернёмся на работу, и я тебе расскажу.

Алекс заметил, как странно сочетаются ясный взгляд и брезгливая улыбка на лице друга. Настолько странно, что… нет, не может быть!

— Ты же не Бёрджес, верно? — наугад спросил Алекс.

— Нет, — ответ прозвучал сразу, не давая времени опомниться.

— И тётушки Молли не существует?

— Нет.

Теперь Эдвард улыбался спокойно. Джорн внимательно смотрел на собеседника, которого до этого момента считал молодым приятным англичанином:

— Простите, но, похоже, Страж вас хорошо знает?

— Да.

— И вы не человек, я правильно понял?

— Да.

Джорн Ретерсен медленно встал и поклонился.

— Садись, Джорн, — ясные глаза Эдварда, казалось, смеялись. — Ты очень умён. Я искренне рад нашему знакомству.

— А я ничего не понял! — возмутился собственной недогадливости Ал. Или испугался догадке. — Эд, ты… ты лично знаешь демонов?

— Я же сказал — немножко. Но достаточно, чтобы подтвердить предположение Джорна — они редкие уроды. Не нервничай, Александр. У нас ещё тридцать долгих дней. Вернёмся на войну, и я тебе многое расскажу. Готов?