Флом Несфлатен

— Здравствуйте. Прошу извинить за опоздание, — произнес он, присаживаясь за круглый столик у окна. — Вы, вероятно, тот самый человек, о котором мне рассказывали?

— Возможно, тот самый, возможно — нет, — хриплоответил человек, проигнорировав извинения. Он глотнулвина, внимательно глядя поверх бокала в глаза собеседнику, — все зависит от того, что вы, молодой человек хотели.

— Мне интересен ваш друг, если верить слухам, самый близкий, — иронично произнес юноша, — поскольку у вас немного друзей, я думаю, нет нужды называть его имя.

— Ему было бы приятно услышать, что им кто-то интересуется, — ухмыльнулся старик. — И что именно вы хотели знать?

— Несколько лет назад ко мне в руки попался отрывок рассказа «Иные». Внизу страницы под штрихкодом стоялоимя «Флом Несфлатен», — спокойно пояснилюноша.

— А-а, — протянул старик так, словно был чем-то разочарован. Его заинтересовала машина, неловко парковавшаяся на стоянке у кафе. Он снова отхлебнул вина, наблюдая за эволюциями авто. И только когда незадачливый водитель наконец-то заглушил мотор, вновь обернулся к терпеливо ожидавшему юноше. — Значит, вы хотели узнать про «Иных»? Если вы желали получить остальную часть, увы, ее, как и многого другого, уже не существует.

— Жаль, — произнес юноша так, словно не ожидал иного ответа. И так, словно не поверил старику. — Но все же мне хотелось узнать о Фломе побольше. Понимаете, я пишу книгу, в которой хотел бы отразить реальность глазами такого человека, как он.

— Вы что, очередной писатель? — удивился старик. — Вам, что, не о чем писать?

— Нет, сэр, мне действительно хочется знать о нем как можно больше. Я разделяю его мнение. Мне, как и ему, неприятно видеть жестокость человека по отношению к природе.

Еще одна машина подъехала к кафе, но старик на этот раз не отвернулся к окну. Он внимательно рассматривал юношу.

— «Иные»… это было ведь так давно, да ничего и не изменилось… — наконец проговорил он ставшим бесцветным голосом. — Я расскажу вам о нем. С одним условием: пообещайте, что сожжете тот отрывок «Иных».

— Хорошо, — незамедлительно ответил юноша, тут же мысленно застонав от досады: старик мог не поверить такому быстрому согласию.

— Слово дано, — кивнул старик. — Вы будете записывать?

— С вашего разрешения.

— Как хотите. Что именно вас интересует?

— Действительно ли вы были лучшими друзьями?

— Друзьями… — мягко улыбнулся старик. — Не думаю. Нет. У него не было друзей. Он был один… всегда.

— А как же вы тогда с ним познакомились? — удивленно спросил юноша. — Насколько мне известно, вы всегда были рядом с ним.

— Верно, рядом, — кивнул старик, — Но я не был другом. Я, так же как и вы, был поражен его идеями. Он учил меня и никогда не скрывал от меня всей правды.

— А сколько вы были вместе?

— Всю жизнь.

— Во сколько лет он написал первый рассказ?

— Если говорить, во сколько лет он сам написал свой рассказ, то это будет лет этак в шесть, если вам интересно. Во сколько лет он вообще начал сочинять свои… — Старик осекся и пригубил бокал, а затем уже более медленно продолжил. — Мать записывала истории, как это делают все матери, уже в год. Когда он подрос, он стал писать кошмарные вещи. — Остановившись, будто вспоминая, человек продолжил. — Знаете, он не особо любил людей… — Старик сделал еще несколько глотков. — Но мир казался ему ужасным. Сказать по правде, он относился к смерти с боязнью, а к самоубийству с ужасом. Мать ему внушала, что смерть, убийства — все очень плохо. Он был пропитан верой в бога и до последнего дня… как это сказать?«Поглядывал» в сторону, словно там стоял сам бог и грозил ему пальцем. — Старик помолчал, вспоминая, и тихим голос продолжил. — Он боялся смерти и одновременно с этим больше всего на свете хотел умереть. Все было хорошо до пятнадцатилетия. А потом был период, когда он под действием ненависти, злобы и негодования резал вены, и глотал все, что не попадя, в попытках покончить с собой. К тому времени он уже стал переживать этот страшный момент в своей жизни — выбор. Его называли дураком, сумасшедшим, и прочим в том же духе. Часть из них слов была правдой. Он был сумасшедший дурак, верующий во что-то невероятное. Шли годы, и жить для него становилось все ужаснее, но к счастью он как-то адаптировался. В свои восемнадцать лет Флом ушел из дома. Тогда он уничтожил все свои тексты, сохранив написанное в голове.

— Вы пошли за ним?

— Мы были вместе до конца.

— Значит, он все-таки умер?

— Я точно не знаю, — ответил старик и в его голосе проскользнули нотки удивления. — Верите или нет, но я не знаю. У каждого человека есть большая мечта. У него — жить в Англии, в Лондоне.

— И он ее добился?

— Нет, скорей всего, нет, — покачал головой старик. — Эта была та мечта, после которой он не знал, что делать. Мы нашли деньги и способ переехатьсюда, на берега Темзы. Но он все равно оттягивал переезд.

— И как вы зарабатывали?

— Продавали мысли и идеи. Кому-нибудь они всегда нужны. О, тогда он был полон идей.

— Но вы же приехали в Англию, а он, получается, остался? — спросил юноша.

— Возможно, — честно ответил старик. — Он исчез. Когда я прилетел сюда, я не смог его найти.

— А вы летели вместе? — уточнил юноша.

— В этом-то все и дело, что я не помню. Я много раз задумывался об этом полете, пытался вспомнить, садился ли он вообще на самолет или нет, но ничего не мог вспомнить, — развел руками старик. — Я пытался найти его мать и привезти ее сюда, но, к сожалению, было слишком поздно. Оказалось, что мать с трудом пережила уход сына из дома и, в конце концов, умерла. К тому же, пока мы пробивали дорожку в Лондон, прошло почти двадцать пять лет.

— А как все-таки его настоящее имя?

— Флом Несфлатен, — произнес старик. — Называйте его Флом Несфлатен. Анастоящее имя не имеет значение. — Старик вдруг навалился на стол, словно собирался поднять его — но это он пытался подняться сам. Юноше показалось, что сейчас раздастся скрип ржавых шестерней. Но старик выпрямился бес шума. Он оказался неожиданно высок. — Боюсь, мой друг, мне пора. Пришло мое время уйти. Я думаю, что если вам будет важно получить больше информации о Фломе, то вот вам мой адрес и телефон. Мне будет приятно с вами побеседовать еще раз. Позже. — Сухая жилистая рука протянула листок и юноша заметил на запястье давний шрам от глубокого бритвенного пореза. — До встречи, мой друг.

Старик, слегка хромая, вышел из ресторана. Юноша смотрел вслед старику, прокладывающему путь сквозь толпу, как старый фрегат среди рифов. Его долговязая фигура в темном пальто то возникала на виду, то исчезала за фигурами, пока окончательно не исчезла. Понимая, что он уже никогда не увидит этого человека, юный писатель печально улыбнулся самому себе. Развернув листок, прочел адрес.

— Черт, старик надул меня.

Адрес, обозначенный в записке, был хорошо знаком многим: это было кладбища, на котором обычно хоронили малоимущих.

Ниже — одной размашистой строкой — значилось: «Остановись, пока не поздно! Это тебя погубит!»

Прошло два дня, прежде чем юноша все же решился исполнить уговор со стариком и сжег затертые листки рассказа, строки которого так не давали ему покоя. А на третий день он отправился по адресу, указанному в записке. Старые клены выложили землю багряным. Юноша долго бродил между скромных могил, не зная, что ищет — пока не остановился у приземистого надгробья из серого песчаника. Могила была старой, а ухаживать за ней было некому — камень уже покосился. С маленькой, явно любительской, сделанной по случаю фотографии на него смотрел недавний собеседник, а ниже стояла дата смерти. Вместо фамилии и имени было выбито «неизвестен». Вернувшись мысленно назад, в тот день, когда он встретился со стариком, юноша прошептал:

— Вы были правы…

Через месяц вместо пометки «неизвестен» на камне появилась табличка с именем «Флом Несфлатен». А спустя еще несколько лет уже не было ни таблички, ни могилы, только записка в кармане старика, не имевшая подписи автора…