Дух бабочки

Дух бабочки

День начинался вполне обычно – с рассвета. За рассветом следовали не менее обычные события: подъем, физические упражнения на Малом дворе, контрастный душ, часовая медитация в Цветочном саду, легкий завтрак. Лето кончалось, и день обещал быть теплым, милым и не жарким. Синоптики обещали переменную облачность и ветер, временами порывистый. Дню веры было больше.Еще со вчерашнего вечера я задумал посвятить полдня переводам, а другую половину поэзии и медитации. Вот здесь и вкралось змеей необычное. Учитель часто говорил: «Если хочешь что-то сделать – делай сразу. Или примени все свои способности для постройки идеального плана. Иначе, будешь делать все, кроме задуманного». О его словах я вспомнил, когда уже открыл первую папку со старыми листами, покрытыми иероглифами. Рука сама, непроизвольно, по внутреннему порыву, потянулась к мобильному телефону. Пластиковая коробочка завибрировала и затренькала, едва пальцы коснулись ее.- Слушаю, — я ответил, уже закрывая папку.- Вы – Парящий? – полуутвердительно спросил бесцветный мужской голос в трубке.- Да. – Папка заняла свое место на полке.- Нам требуются ваши услуги, — голос совершенно не выражал эмоций. – Главный офис компании «Ивовый прут». Спросите старшего менеджера Максимильяна. Ждем вас. — До встречи. – Надевать штаны, одновременно держа телефон, было неудобно и окончание разговора ускорило сборы.Машина легко катила по улицам. Адрес «Ивового прута» нашелся быстро, но было далековато. Было время поразмыслить. Никогда раньше ко мне не обращались напрямую. Иногда через Центр, реже через наших. Обычно мои услуги требовались кому-то из Центра для решения его задач. Случай необычный, впрочем, пока еще не ясно, кто и зачем звонил.Кабинет старшего менеджера Максимильяна Петровича Карасева (надпись на двери) находился на третьем этаже. Там и был сам Максимильян – среднего роста, лет тридцати, смуглый, кучерявый, черноволосый, с модными очками на носу и в стельку пьяный. Впрочем, определить это можно было только по жуткому сивушному запаху.- Так это вы – Парящий? – Его голос не отличался от голоса в телефоне.- Я. А для чего вам мои услуги? – Усевшись напротив, я едва заметным движением кисти заставил пластиковое окно бесшумно приоткрыться.- Для дела, лаконично ответил менеджер и ткнул пальцем в бутылку настоящего армянского коньяка (почти пустую). – Выпьете?- Благодарю. Я не употребляю алкоголь. – Положив руки на стол, я поднял кисти на уровень лица и сплел их в удерживающий внимание символ. – Так в чем состоит ваше дело?- Не мое, а ваше, — легко парировал Максимильян и, минуя воздействие знака, налил себе. – Теперь ваше.Обычно знак действовал безотказно. Я переменил позу, на всякий случай закрылся и чуть дальше отсел от стола. Мой собеседник невозмутимо выпил, выдохнул. При этом на его лице не дрогнул ни один мускул.- Излагайте.- Хорошо. Наша компания занимается ландшафтным дизайном. Создаем парки, сады, цветники, альпийские горки и сады камней. Все, что позволит фантазия и кошелек клиента. Проблем обычно не бывает. Во всяком случае, таких. – Мужчина налил себе еще. – С последним садом камней для офиса «Судзуки» творится что-то непонятное. Необычное, прямо скажем.- Что же именно? – я начертил мизинцем на переносице руну, стараясь уловить недоговоренное и заставить собеседника говорить мне в глаза только правду. Захочет соврать – сразу отвернется.- А вот что – не хотят там камни стоять. Просто ни в какую не хотят! – в его голосе заиграли слабые нотки негодования.- Пожалуйста, поподробнее, — необычная история и этот странный менеджер начали меня увлекать.- Просто не хотят. Первый камень упал на вторую ночь, как поставили. Еще четыре камня установили без проблем. После установки шестого, за выходные упало сразу три камня. Сперва решили – хулиганит кто-то. Камни вернули на места, целый день на это потратили. На следующий день другие три лежат. Выяснилось еще. Что нет следов никаких, ни человеческих, ни автомобильных, ни других. Да и свалить такие камни можно только машиной, краном или если обкопать и вдесятером взяться. Все варианты проработали, даже обратились в полицию, безрезультатно. Что делать, напрягли клиентов, огородили все на время строительства бетонным забором и ворота железные поставили. Все вроде бы прекратилось. Временно. – Мужчина вертел в длинных пальцах стакан с коньяком, смотрел сквозь него, ловил солнечные лучи. Руна, как и знак, явно дала осечку. Пауза затягивалась. Я ждал, уже не пытаясь творить знаки и рисовать руны.- Да, именно временно, — продолжал менеджер своим бесцветным голосом, пребывая в состоянии близком к трансу. – Едва установили седьмой камень, упал он и первый. Следов снова нет. Махнули рукой и аврально установили последние два камня, засеяли травку. Отличный, знаете ли, получился сад. Устроили торжественное открытие, забор предварительно убрали. За три дня никаких происшествий, решили, что все закончилось. Некоторые говорили, мол, происки конкурентов. Только все эти конкуренты люди, летать не умеют. Так что следы бы остались. В общем так, сад открыт уже две недели. За это время камни падали четыре раза, от одного до шести сразу. Представляете! А в последний раз – всего два. Только они оказались на смотровой дорожке. И никаких следов, словно их с воздуха выдернули, перенесли и аккуратно положили. Полиция отмахивается, клиенты сердятся, работники уже о разной чертовщине поговаривают. Вот такое дело.Закончив речь, Максимильян строго посмотрел на меня и быстро выпил. Затем откинулся в кресле и сложил руки на животе.- Хм. Вызывали на такой случай Видящих? Может экстрасенсов, медиумов, священников, Чтецов? – этой историей наверняка должен был заняться кто-нибудь из Центра.- Клиенты пытались, — лицо мужчины вяло изобразило презрение. – Были экстрасенсы, штуки три, пара шаманов и один дедок из леса – ведун. Дедок сразу велел камни убрать, цветов посадить и, цитирую, «не надоть тут землю ковырять, али пригнетать чем». И ушел в свой лес. Даже денег не взял. Остальные полную чушь несли, вам это не интересно будет.- Лучше расскажите подробно, — попросил я, пытаясь осмыслить слова ведуна. – Если место не осматривал никто из Видящих, любая подробность…- Считайте, что осматривали, — перебил меня Максимильян, резко склонившись над столом. – Я сам, если хотите знать, Видящий! Хвастливое заявление пьяного менеджера вызвало саркастическую усмешку и я не удержался от вопроса:- Вы Посвященный или самоучка?- Посвященный, — буркнул собеседник и снова откинулся в кресле. – Шестой степени Посвященный.Это был удар помощнее, чем знаменитый «Драконий молот» Учителя. Челюсть не отвисла исключительно благодаря упражнениям. Кое-как совладав с собой и сопоставив очевидные факты с невероятными теориями, я накинулся на собеседника с вопросами.- Шестой степени?! Так что вы мне байки травите! Говорите, что вам самим известно, что увидено? И чем я-то могу вам помочь?! Неужели не можете сами справиться?- Уймитесь, Парящий, — пьяно отмахнулся от меня Максимильян. – Моя история туту не при чем. А что сам увидел? Да почти ничего. Есть там что-то, явно есть. Из Видящих может мастер и поймет в чем дело, да где его взять. Меня не пускает. То ли духи там, то ли стражи, непонятно.- А почему вы думаете, что я смогу? Я – Парящий и степени…- Да не в степени там дело, — заворчал старший менеджер. – Вам, Парящим, оно как-то…ближе, что ли, понятнее. Вы вроде как родственны чем-то. Вот поедем, там на месте осмотритесь, войдете и разберетесь. Только давайте скорее, клиенты просили разобраться до конца недели. А они ведь еще не все заплатили.- Хм, что же, на месте разобраться действительно стоит, — согласился я, совершенно запутанный объяснениями этого необычного Видящего, который не может увидеть. – Покажете мне место? Я на своей машине, потом завезу обратно.- Лучше потом домой, махнул рукой Максимильян и забрал со стола бутылку с остатками коньяка. – На работе мне уже не места сегодня.«Вот уж воистину», — мысленно согласился я и поднялся со стула следом за хозяином кабинета.Центральный офис «Судзуки» находился далеко на окраине города. Огромное новомодное здание, которому просто не нашлось места ближе к центру, включало в себя также автосервис, павильон продаж, кафе, магазины и кучу народа, было заметно издалека. Доехали на удивление быстро. Максимильян на заднем сидении молча располовинил остатки коньяка и так же молча показал пропуск охране центра. До сада было недалеко и менеджер угрюмо шел впереди, показывая дорогу. Сад камней был небольшим, но аккуратным. Он был бы поистине совершенен и великолепен, если бы не аура дисгармонии. Что-то неясное, смутное и неведомое мешало ему стать настоящим храмом спокойствия. Необычные ощущения полностью захлестнули меня и повлекли по смотровой тропинке. Я медленно двигался вокруг сада почасовой стрелке, развернув вперед ладони и слегка поворачивая их в разные стороны. Сад был чудесен. Для глаза, конечно. Ни с одной стороны не было видно всех камней, только восемь. Пространство между камнями занимала однородная невысокая травка изумрудного цвета.В пространстве гудела и нагнеталась странная энергия. В ней как в океане плавали и метались еще более плотные сгустки, энергетически нестабильные. Все это держалось не больше секунды, затем все ощущения пропадали, сбрасывались, и все приходилось начинать сначала. Проникнуть в это пространство мой внутренний взор не мог, мешал неясный туман. Пелена неизвестного происхождения гасила все мои потуги как огромное ватное облако.Пришлось вернуться к неподвижно стоявшему за периметром сада Максимильяну. Пустая бутылка сиротливо жалась к его ноге.- Действительно, ничего нельзя различить, — произнес я в никуда, хотя и не рассчитывал на ответ. Потер глаза и подбородок, в середине лба начертил руну концентрации. – Тени плавают в океане силы под облачным покровом. Плавают, движутся…- Или парят, — так же в никуда изрек Видящий.- Или парят, тупо повторил я. Попытка охватить Взором весь сад не дала результата. С такого расстояния все было только хуже. Разглядел только зыбкое изменчивое облако над землей. Сила, дикая, непознанная, застоялая витала в этом месте. Она не была связана ни с мертвыми, ни с живыми, не давала и не забирала. Это не было заклятье или проклятье, это была Сила. И больше о ней ничего нельзя было сказать. Пока что.Осмотрелся, нашел солнце, прикинул векторы искажения относительно камней, соединения линий и теней сада и махнул рукой. Не лучшие условия для Парения, но Видящий был прав – разобраться можно только на месте. И если облако Силы нельзя пробить ни Взором, ни другой Силой, то стоит применить иное искусство. Парение – это медленный вход, плавное путешествие по путям Силы, направлениям и векторам, по линиям судеб и всему, до чего удастся дойти. Воспарить.Парение – это редкое искусство терпения и такта. Искусство использовать течение реки, вместо того, чтобы идти вброд напролом или бессмысленно пытаться плыть против. Это неспешное слияние с пространством, средоточение и единение внутреннего и внешнего.Многие из Посвященных называют Парение уделом ленивых душ и бездеятельных умов. И отчасти они правы. Нельзя освоить это искусство оставаясь всегда собой одним. Нужно много, бесчисленно много часов слияния с окружающим, бездействия, так похожего на леность. Необходимо умение полной отдачи потокам и течениям и строгая дисциплина ума, чтобы использовать их. Медитация в разных ее формах, созерцание и Сновидение – вот основы жизни и обучения Парящего.Я уже настраивался на нужный лад. Мысли потекли сами по себе, вяло и неспешно. Вперед по тропинке, не сказав ни слова. Остановился с северо-востока, сел прямо на землю. Ноги скрещены, спина прямая, руки расслаблены. Застыл в одной из медитационных поз, расфокусировал взгляд и стал медленно ритмично дышать. Мысли ползли медленно, их становилось все меньше и меньше, пока они совсем не исчезли. Наступил миг Взлета. Учитель всегда говорил, что Взлет – самое трудное. Нужно суметь не просто использовать внешние и внутренние энергии, направить волю и перестать цепляться за опору реальности. Но важнее всего, говорил он, стать легким, очистить себя от самого большого груза – мыслей, образов и видения желаемой реальности. Чем легче это удастся, тем проще и быстрее будет Взлет. Лучше всего использовать на этот случай восприятие сна. Поэтому и учатся Парящие Сновидению и медитации, нужно уметь спать наяву и бодрствовать во сне. Так говорил он, Мастер-Сновидец.Миг Взлета и две реальности смешались в невообразимую кашу. Камни сада внезапно выросли на три человеческих роста. Между ними расслоился туман, серый и вязкий, как мокрая вата. Трава стала бледным полотном, прерываемым темными росчерками складок. В тумане, где он был наиболее редким, заплясали неопределенные резкие тени. Они метались. Сталкивались с камнями, с туманом и друг с другом. Тени разлетались, меняли формы, размеры и густоту, становясь то темными облаками, то бледными точками, порой вообще распадаясь на рой неопрятных лоскутков.Взлет продолжался. Все, что было за чертой сада, исчезало, размывалось, становилось серой, не раскрашенной основой для декораций. Камни меняли размер, форму и цвета, мерцали и иногда совсем пропадали. Неожиданно все устремилось вниз, стало блекнуть и распадаться. Поток Силы выталкивал меня из этого пространства. Стоило огромных трудов не выпасть, мощным усилием ума и воли держаться, переходить с одного Потока на другой. Почти уже не ощущая направления и мощности сил, я чудом умудрился попасть в едва заметный поток, скорее даже струю, идущую в нужном направлении. Этот поток и внес меня в пространство энергий и Сил, располагавшихся в саду. Началось Парение.Не стало сада, не было камней, теней и тумана. Была крошечная округлая площадка, выстланная ковром серого гравия, на котором росли разнообразные цветы из витражного стекла, словно бы сошедшие с картин Врубеля. Между цветами порхали, плавали и парили сгустки, не менее разнообразные, чем цветы. Эти сгустки были разными по размерам, от среднего яблока до слона. К последним, величественно плавающим над не живыми цветами, приближаться не хотелось совсем. Плавающие субстанции постоянно меняли цвета и оттенки, иные мерцали, как неисправные лапочки. Яркие, сочные краски преобладали в этом оазисе, словно бы закрытом круглой стеклянной крышкой. Я медленно двигался в потоке Силы вдоль этой невидимой крышки и четко ощущал ее. Она накрывала пространство оазиса, ограничивала его и давила. Некоторые сгустки по своей воле, либо влекомые зацикленными внутри токами Силы, врезались в этот барьер, вдавливались в него и тогда их безжалостно отбрасывало назад. Сфероиды летели в оазис, врезались в цветы и другие сгустки и вносили немалую сумятицу и бестолковость в их движения. Они были словно насекомые или птицы, которых скопилось слишком много в их маленьком аквариуме.Вдруг, в результате столкновения с более мелким сгустком, сфероид размером с добротный письменный стол, слегка сплющившись, полетел прямо на меня. Он мерцал золотистыми и розовыми оттенками, с невероятной скоростью меняя окраску. Я попытался увернуться, выйти из Потока. Но слишком разволновался, утратил необходимый контроль над разумом. Оазис стал расплываться, я решил рискнуть и бросился вниз, возможно удастся быстро выпасть из этого пространства в реальное. Мой неудачный маневр прервал сфероид.Взрыв от столкновения был ужасен. Миллиарды золотых и розовых брызг в нереальном хороводе закружилось вокруг. Меня трясло и бросало, кружило и болтало, хотя физически я ничего не чувствовал. В этом адском мельтешении, сюрреалистическом танце миллионов не гаснувших брызг, один за другим стали меряться образы и картинки. Гораздо быстрее, чем их можно было уловить.Миграция стаи огромных сине-черных махаонов в зеленых джунглях.Стая пестрых неизвестных бабочек над океаном. Огромная стая в миллиарды особей.Капустница, порхающая над грядкой с небольшими растеньицами. В капусте рядом сидит маленький мальчик и внимательно следит за бабочкой, присев на корточки и уперев ладошки в грязные коленки.Худенький смуглый мальчишка лежит в странном гнезде где-то в сельве на высоком дереве. Его черные волосы грязные, спутанные, в них застряли сухие листья и трава. Губы потрескались и спеклись, живот и щеки ввалились. Под глазами большие черные круги. Сами глаза открыты, но остекленело глядят неизвестно куда. На лице почти стершаяся, размазанная ритуальная раскраска красной охрой и белой глиной. Мальчишка едва заметно дышит и редко слабо шевелится.На лесной полянке, залитой солнцем, порхают, играя, две бабочки адмиралы. Поляна покрыта травой и цветами.Плохо одетый молодой мужчина лежит, прислонившись спиной к стогу сена, грызет соломинку и бренчит на лютне. Над ним кружит маленькая неказистая бабочка.Цветы мать-и-мачехи на речном берегу, над которыми весело перепархивает стайка лимонно-желтых небольших бабочек.Внезапно все образы сливаются в один. Огромная темная бабочка, почти невидимая в ночной темноте. Только слышен мерный шорох ее громадных, неправдоподобных крыльев, да едва заметно золотятся длинные ворсистые усики, шарящие вокруг. Бабочка надвигается все быстрее, мчится как поезд прямо на меня. Кажется. Что сейчас она расплющит меня и ничего уже не останется, даже следов. Страх пронизал душу и сковал тело. Нужно бежать. Бежать! Но невозможно, ноги не слушаются, да и нет сейчас ног. Нет и возможности закричать, взвыть от безысходности. Громадная бабочка заслонят собой все остальное, врезается прямо в меня, сминает, уносит и в то же время проходит насквозь, не причинив вреда.От этого столкновения я выпадаю из тонкого состояния Парения. Образы и части реальностей мельтешат в безумном калейдоскопе и едва находятся силы закрыть глаза. Но дикая пляска продолжается и под покровом век. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем все пришло в норму, выровнялись дыхание и пульс, под веками установилась розовая от светящего солнца темнота.Открыл глаза, проморгался, свыкся с ярким светом. Едва сумел разлепить спекшиеся губы, облизал их. Не помогло, в горле словно вторая Сахара. С трудом выпрямив затекшие ноги, я поднялся и медленно побрел по тропинке к машине, замыкая круг. Солнце уже клонилось к западу.Максимильян сидел на переднем кресле и дремал. Я занял водительское место, вытянулся, насколько это было возможно и расслабился. Нашел в бардачке бутылку минералки, маленькими глотками с наслаждением ополовинил ее. Видящий вопросительно взглянул на меня. Я кивнул в ответ и закрыл глаза. Сидели в молчании довольно долго.- Последуйте совету этого старого ведуна, — хриплым чужим голосом начал я. Слова давались с большим трудом. – Убедите клиентов, насадите деревьев, трав, особенно цветов. Много и самых разных. Камни уберите и не приносите никогда. Ничего не ставите – стоять не будет. Когда они бьются в барьер, за ним ничего не устоит, как ваши камни. Может и улететь довольно далеко. Эти…существа в ловушке и как ее разрушить я не знаю. Но думаю, живые травы и цветы облегчат их участь. Очень надеюсь на это. Максимильян молча кивнул. Мы посидели еще немного, затем я завел мотор и поехал в центр города. Мой спутник лишь изредка указывал направление. Ехали молча. Когда по знаку менеджера я остановился возле старой панельной пятиэтажки, он не спешил выходить.- Может, стоит там… — начал он, не поворачивая головы.- Не стоит, — мотать головой было неприятно. – Не стоит никому из Посвященных туда лезть. Во всяком случае, еще долго не стоит. Даже Парящим. Это не в нашей власти и за пределами нашего понимания. Тут и Мастерам не разобраться, не то что…Видящий молча кивнул и стал выбираться из машины. Он еще немного постоял, придерживая открытую дверцу. Медленно дышал воздухом уходящего лета. Затем склонился и медленно, тихо спросил:- А все таки, Парящий, кто там? Кто заперт?- Бабочки. – глядя ему прямо в глаза, ответил я, стараясь не вспоминать оазиса и сгустки. – Точнее, их сущность. Что было, будет или когда-нибудь сможет стать бабочкой. Лучше сказать – дух бабочки. Ты ведь знаешь. Что такое дух бабочки, Видящий? Знаешь о метаморфозе и свободе больше меня, ведь так? Кто и зачем их запер, неизвестно. Но мир без бабочек очень скоро погибнет. Совсем. Биологически, материально и духовно. Ты это знаешь, чувствуешь, что уже началось. Ты ведь это хотел узнать, Видящий? Ты это видел? Максимильян не ответил, лишь едва заметно кивнул и закрыл дверь. Бросил, обходя машину:- Прощай, Парящий с духом бабочки.«Прощай, странный Видящий шестой степени, не желающий смотреть», — подумал я, глядя на скрывающегося в подъезде Максимильяна. –«Прощай, хранящий дух бабочки».Завел мотор и медленно поехал по городу, над которым двигался к вечеру начавшийся обычно день.