В зеркале. Часть 3

Часть 3

И вот теперь ей напомнили, что у нее есть отец. И не просто напомнили — Тимур совершенная его копия! Как же она сразу не поняла? Взгляд, улыбка, движения! Все это трудно принять вот так сразу, но одно абсолютно точно — новообретенный брат не лжет. Отчего же Катя не заметила явного сходства? Да еще и влюбилась! Бедная девочка, Тимур прав, ему нельзя с ней об этом говорить. Такая новость может больно ранить их младшую сестренку, не привыкшую получать от жизни пощечины. Тина живо вспомнила себя в ее возрасте и поняла, что натворила бы глупостей, одна из которых могла бы оказаться прыжком с седьмого этажа! Нет-нет, с Катей должна поговорить именно Тина, Тимур правильно к ней обратился.

Не задумываясь, она села к нему в машину. Мельком отметила, что это старенький «Мерседес» и сразу об этом забыла.

— Значит, ты мой брат?

— Сводный, — кивнул Тимур.

— Может быть, сразу объяснишь мне, зачем мы тебе понадобились? Внезапно проснулись родственные чувства?

— Не ерничай, — поморщился он и завел машину. — Отец попросил вас найти и привести к нему.

— Что значит привести?! — возмутилась Тина. — А захотим ли мы… то есть, захочу ли я его видеть? За Катю решать не буду, но я в этой встрече совершенно не нуждаюсь. Ты ведь в курсе, братик, что твой папочка нас бросил?

Тимур опять поморщился, как от зубной боли, но, тем не менее, ответил:

— Успокойся. Он просто хочет с вами поговорить.

— Поговорить?! — у Тины от негодования пропал дар речи. Она искала обидные слова, но Тимур тихо произнес:

— У него рак.

И все. Ее раздражение как рукой сняло. Она во все глаза смотрела на Тимура, а он, словно нарочно, все свое внимание переключил на дорогу. Пропустил несколько машин и выехал на трассу.

— Давно? — еще тише спросила она, потрясенная ужасной новостью.

— Четыре месяца. Врачи говорят, осталось столько же, в лучшем случае полгода.

— А в худшем? — зачем-то спросила Тина.

Тимур как-то криво усмехнулся, и она почувствовала внезапную боль в сердце. Человек в беде, но это чужой человек, о котором давно стерты все воспоминания. А вот сердце внезапно сжалось, и к глазам подступили непрошенные слезы.

— Ты согласна с ним встретиться? — задал вопрос брат, заметив, что Тина отвернулась к окну.

Она молча кивнула.

— Готова сейчас?

«Не готова!» — хотела крикнуть она, но опять кивнула. Нет времени вспоминать обиды, нельзя думать, надо ехать.

— Тимур, — осторожно начала Тина.

— Зови меня Тим, — предложил он. — Меня все так зовут.

— Тим, расскажи, какой он сейчас? И ты знаешь, почему он бросил мою маму? А мы с тобой ровесники, да? Он скучал по мне, Катьке и Олегу? Ты знаешь про Олега? Нам далеко ехать?

— На какой вопрос мне отвечать? — посмотрел на нее Тим.

— Ой! — Тина совсем растерялась. — Извини. Просто расскажи мне об отце, я очень давно его не видела.

— Я понимаю. Ехать нам до Беговой, я расскажу тебе все, что знаю. Ты, кстати, не голодна? Скоро будет кафешка, может, посидим?

— Нет…, да…, не знаю!

— Ясно.

Он, кажется, понимал ее состояние. Они зашли в кафе, и пока Тим заказывал еду, Тина удалилась в туалет. Там она намочила лоб и щеки водой и постаралась успокоиться. Потом медленно подошла к столику.

— Тебе салат «Дамский каприз», а мне, пожалуй, «Цезарь», — сообщил он, когда она вернулась. — И шашлык нам обоим. Годится? Будешь вино?

Тина отмахнулась.

— Тогда сок. Я люблю вишневый. А ты?

Удивительно, но она тоже любила вишневый. И оказалось, что она очень голодна.

— Я не знаю, что рассказать тебе о человеке, о котором ты меня спрашиваешь, — ответил Тим на ее вопросительный взгляд. — Я, точно так же, вырос без него и плохо его знаю.

— Как?! — у Тины на лице отобразилось изумление. Она была уверена, что отец покинул их и ушел в семью, где у него рос сын Тимур.

— Да так, — небрежно ответил Тим, словно речь шла о чем-то незначительном. — Насколько я знаю, наш отец встречался с обеими нашими матерями, но женился, почему-то, на твоей. Моя же отказалась от алиментов, и я вырос без отца.

— Моя тоже отказалась, когда он ушел, — тихо сказала Тина.

— Лет пять назад он познакомился с какой-то дамой и жил у нее. Но вот когда заболел, оказался ей не нужен. И она его выгнала.

Тина не могла поверить:

— Как это выгнала? А в этой семье он тоже наделал детей?

— Нет, — немного горько усмехнулся Тим. — Больше сестер и братьев у нас нет. Можешь быть спокойна.

«И на том спасибо, — успела подумать Тина».

— Ну, а как выгнала? Видимо, ей стал не нужен уже не очень молодой и больной человек. Разве ты не знаешь про такие случаи?

Тина не знала. Выгнать больного? Это выше ее понимания!

— И, тем не менее, — продолжил Тим. — Когда это произошло, отец обратился за помощью к моей маме. Ее зовут Наталья Сергеевна. И ко мне.

— И вы его простили? — спросила Тина.

— Мама воспитывала меня одна, но успела мне внушить, что человека в беде не бросают. Да, Тин, отец сильно изменился, возможно, ты его совсем не узнаешь. Он теперь все кается и просит прощение. Когда-то он был успешным и далеко не бедным человеком и теперь хочет хоть как-нибудь загладить свою вину. По-моему, у него есть сбережения, которые он хочет поделить между всеми своими детьми.

Тина неожиданно вспыхнула:

— Мне не нужны его деньги! И никогда не были нужны! Олежка не знал отца, мы с Катей много плакали.

Догадавшись, что сказала лишнее, она уткнулась в тарелку.

Тим понимающе вздохнул:

— Да и я работаю. Понимаешь, деньгами он хочет не откупиться, это я уже понял. Ему сейчас терять уже нечего. А вот чувство вины у него огромное, и он хочет немного загладить то, что сделал в своей жизни.

Да что же за человек ее отец?! Тина не понимала! Она помнила, как сказал Тим, успешного мужчину, умного, веселого и безупречно обаятельного. Она гордилась им и любила его, как только могла, всем своим сердцем. Детским сердцем.

— Я понял, как сильно нужно ему наше прощение, — продолжил Тим. — И взял подаренную им машину. Не подумай, я сам и новою могу купить, уже собирался. Но отец был так счастлив, когда я взял ключи! Я не прав?

Тина пожала плечами. А как бы поступила она? Она бы никогда не простила отца, но эта страшная болезнь! Осталось четыре месяца? Нельзя обвинять и ненавидеть человека на пороге смерти!

— Ты правильно сделал, — произнесла она тихо.

Тим улыбнулся:

— Честное слово, не знаю, почему, но я был уверен, что мы с тобой поймем друг друга.

Тина слабо улыбнулась в ответ. Ей нравился ее новообретенный брат. Она допила сок и поставила бокал на столик.

* * *

Дом, в котором жил ее отец оказался старой, возможно сталинской, постройки. Тина никогда не бывала на Беговой улице, и все казалось ей незнакомым. Рядом ездили троллейбусы, а впрочем, улица мало чем отличалась от других московских улиц.

Они зашли в подъезд, и Тина увидела старый лифт, с решетчатой дверью. Потолки в этом доме должны оказаться довольно высокими, но и тишина за такими стенами идеальная. Это все Тина подумала быстро, заходя в лифт. В действительности она просто не знала, какие чувства испытывает.

Возле квартиры она слегка смутилась, но сразу отогнала от себя все сомнения.

Дверь им открыла полная женщина, скорее всего мама Тимура.

— Здравствуйте, — переступила порог Тина.

— Мам, это Климентина, — сразу представил ее Тим. — А это моя мама, Наталья Сергеевна.

Женщина кивнула и жестом предложила войти. Пока Тина осматривалась, мама Тимура незаметно вышла на кухню.

— Тим, ты предупредил маму, кто я? — спросила Тина.

Он согласно кивнул:

— Конечно. У нас с ней нет секретов. Она отлично знала, что ты должна приехать. Не волнуйся, все в порядке, — сказал он и показал на дверь в одну из комнат. — Готова? Пошли.

В первое мгновение Тим все взял на себя. Он за плечи подвел Тину к кровати, на которой лежал незнакомый человек и обратился к тому, кого Тина не узнавала:

— Вот, папа. Тина приехала.

Когда она встретилась взглядом с человеком, то невольно вздрогнула. Это был ее отец! Изменившийся, сильно постаревший, но это точно был он!

Едва уловимая, но знакомая улыбка коснулась его губ:

— Климентиночка, дочка…

Голос тихий, но это его голос. Рука поверх одеяла поднялась, но сразу упала. И глаза! Это его глаза, но какие они измученные! Болезнь брала свое, и в эту секунду Тина поняла, что забрав, она никогда не отдаст назад то, что уже присвоила. Стало горько, и Тина сама взяла холодную руку:

— Папа.

Забытое слово, которым она, даже мысленно, не называла его много лет.

— Тинка, вот я какой, — услышала она. — Скоро помру.

— Папа! — повторила она, словно пыталась протестовать.

— Да, — подтвердил он. — Это уже ясно, как Божий день.

Увидев, что дочка нагнулась над ним, он предложил:

— Ты присядь. Сынок, подвинь стул. И оставь нас, ладно?

Тим выполнил его просьбу и вышел из комнаты. Тина, не отпуская отцовской руки, присела.

— Вот, дочка, — продолжил он. — Выслушаешь меня?

Она кивнула. Только бы сейчас не расплакаться!

— Я недолго могу говорить, а сказать многое надо. Главное… прости меня, дочка. Я виноват.

Она снова кивнула, сосредоточившись на одном чувстве: почему-то сейчас оказалось очень важно согреть холодную руку. Словно это что-то могло изменить!

Он заговорил, и с каждым словом голос его слабел:

— Я эгоист. Тинка, дочка, хуже любви к самому себе… нет… ничего… я прожил жизнь беспечную, жизнь эгоиста… я встречал и бросал женщин… у тебя хорошая мама… Нина очень хорошая, но я ушел и от нее… моя вина…мне казалось… я встретил лучше… я забыл о вас… вы — мои дети, а я забыл… о вас… прости…

Когда отец закрыл глаза, Тина испугалась. Но он снова их открыл и посмотрел на нее:

— Я хочу попросить прощение у Кати и у Олега. Нина не простит меня, знаю, но… возьми.

Другая рука достала из-под одеяла белый конверт. Рука дрожала, протягивая его Тине.

Она взяла и положила конверт себе на колени.

— Папа, это письмо? Кому?

— Нине, — ответил он, и снова закрыл глаза. Вдруг по его худой щеке покатилась единственная слеза. — Она не простит и не придет, но я должен… сказать ей… дочка, отдай письмо.

— Я отдам, — заверила она, отводя взгляд от слезы, и увидела несколько икон в изголовье кровати.

«Отец стал верующим? — удивилась она. — Но раньше он никогда… да-да, понятно. Но почему все так?! Они встретились для того, чтобы проститься? Несправедливо, несправедливо!»

— Папа, — ей не хотелось отпускать его руку, но он молчал. — Что я могу для тебя сделать? Кроме письма?

— Он устал, — услышала она шепот Тима у себя над ухом. — Спит.

Как Тина не заметила, когда он вошел?

Тим снова взял ее за плечи, она нехотя отпустила руку отца, встала, но неожиданно нагнулась и поцеловала его в ту щеку, по которой прокатилась слеза.

— Мы придем к тебе все. Все твои дети, — тихо сказала она и вышла за братом. Ей почему-то хотелось верить, что отец ее услышал.

Возле лифта Тим вдруг остановился:

— Я отвезу тебя домой, но я кое-что забыл. Спускайся и подожди меня возле машины, ладно? Я быстро!

Она согласно кивнула:

— Конечно.

Подъехал лифт, и Тина в него вошла. Прикрыв железную дверь, она нажала на первый этаж. Двери закрылись, и лифт поехал вниз.

Через пару секунд погас свет. Сначала она ничего не поняла. Кабину тряхнуло, и лифт остановился. Тина стала шарить руками по стенам, в надежде найти кнопки. Но стены оказались гладкими. Она несколько раз провела по той стене, где они, кажется, находились, но дотронулась лишь до холодного пластика. Темнота и замкнутое пространство. Чего же она испугалась больше? Чем лихорадочнее Тина искала кнопки, тем сильнее ее охватывала паника.

Все! Стоп! Она заставила себя замереть и медленно сесть на корточки. Ничего страшного не произошло. Ну, застрял лифт. Ну, забыла она, с какой стороны находится панель с кнопками. Сейчас она посидит, успокоится, встанет и найдет. И сразу вызовет диспетчера. К тому же, Тим где-то рядом, он не бросит ее в беде.

Через минуту паника отступила, Тина открыла сумочку, стала искать телефон и, на ощупь, нашла зажигалку Андрея. Какое счастье, что она попалась ей в руку!

Язычок пламени осветил окружающее пространство, и сразу стало спокойно. Тина поднялась и без труда нашла панель с кнопками. Странно, а ведь в темноте на этом месте была гладкая поверхность, неужели ей показалось? Но размышлять было некогда. После некоторого шипения в динамике, ответил диспетчер, но Тина не знала номер дома, не знала даже улицу. Наскоро объяснив, что, скорее всего, это улица Беговая, а саму Тину скоро хватятся, она услышала, что лучше бы, как можно скорее узнать точный адрес, а потом уже беспокоить людей! Связь отключилась.

Тогда девушка нашла телефон и набрала номер Тима:

— Тим! Я застряла в лифте, скажи мне номер дома. Подъезд всего один, а улицу и номер дома я не знаю!

— Я тебя потерял, — услышала она его голос. — Уже пешком спустился, жду тебя возле машины, а ты в лифте прохлаждаешься.

Сообщив диспетчеру номер, Тина прислонилась к стене и стала ждать.

В голове вертелись грустные мысли. В тишине и в темноте, тусклый экран дисплея не в счет, они выстроились в некую цепочку:

«Бедный папа… как жалко его… как жаль, что он прожил такую нелепую жизнь… разрушал семьи… разве плохо ему было с нами?.. нашел лучше… какая холодная у него рука! Он скоро умрет?! Нет, я не хочу, это несправедливо! Не хочу! Не хочу!

Но почему он прожил ТАКУЮ жизнь? Такую, неправильную».

Мысленно она услышала его ответ: «Я прожил жизнь беспечную, жизнь эгоиста…»

Эгоист! Так значит, у Тины эта черта наследственная! Именно это слово сказала ей мама, прежде чем Тина ушла из дома. И, разве это не так? Разве она не знала, что мама, Катя, Олег и дедушка могли положиться только на нее? Разве она не знала, что брат с сестрой осенью пойдут в школу, и дедушку не с кем будет оставить? Разве не знала, что у мамы крохотная зарплата, и денег всегда не хватает? Разве не знала…

Получается, что она бросила маму так же, как когда-то бросил ее отец! Конечно, Тина эгоистка! Думала только о своей комфортной и спокойной жизни. Андрей, разумеется, был не при чем. Он пришел в их семью и готов был в ней остаться, даже не смотря на непростые отношения с тещей. Это Тина завела разговор о переезде, это ей показалось, что их брак с Андреем под угрозой из-за постоянных житейских проблем!

Какая же она, все-таки, эгоистка! Она должна была ухаживать за дедушкой, а не бросать своих близких на произвол судьбы.

И ведь дедушка даже не упрекнул ее, когда она сбежала. Ни словом, ни взглядом.

Тина тяжело вздохнула. Много лет осуждала своего отца, а сама оказалась ничем не лучше.

Как только в ее голове пронеслись эти горестные мысли, послышалось тихое кряхтение. Где-то совсем рядом, над головой, вслед за кряхтением Тина услышала голос Глафиры Степановны:

— Что же ты, голубушка, делаешь? Из моего дома ушла; тех, кто тебе нужен, в себя не впустила. Так не пойдет, возвращайся к ним. Они тебя ждут.

Паника сразу вернулась обратно. Услышать вкрадчивый голос Глафиры в замкнутом пространстве оказалось просто ужасно! Тина мгновенно вспомнила, что в ее жизнь ворвалось колдовство, и все события последних дней пронеслись перед ее мысленным взором.

Надо срочно найти предмет! И она знает, что делать.

Неожиданно вспыхнул свет, лифт дернулся и поехал вниз. Когда двери открылись, Тина обеими руками вцепилась в остолбеневшего Тима.

— Как ты? — спросил он.

— Все хорошо, — ответила она, увлекая его из подъезда.

Тим заметил, что вид у сестры был решительный, даже злой.

— Братик, — быстро продолжила она. — У меня проблема, ты готов мне помочь? Я уверена, что готов. Совсем недавно тебя знаю, но уже доверяю тебе. Кровь, что ли? — она нервно улыбнулась. — Только не удивляйся, проблема не совсем обычная. Как ты относишься к ведьмам?

Вопрос застиг его врасплох. Тина стояла на улице, возле машины, длинные темные волосы разметались на ветру, глаза сверкали лихорадочным блеском.

«Что с ней? — подумал он. — Какая дикая и страшная красота! Уж не себя ли она записала в ведьмы?»

— Я помогу тебе, — сказал Тим. — Но что случилось? Тинка, ты вся полыхаешь!

— Садись в машину, — решила она. — Нам надо заехать к моему мужу на работу. По дороге я тебе все расскажу.

Пока они добирались до Центра, пока стояли в пробках, Тина успела рассказать ему почти всю историю. Она сбивалась, путалась, возвращалась назад, но все же поведала брату о зловещей странной квартире, о зеркале и отраженных в нем зеленоватых девах. Она рассказала об их танце, о двух Глашах и о дедушке Сереже.

Тим слушал, вел машину, молчал и ничем не выдавал своего удивления. Иногда он задавал наводящие вопросы, кивал и смотрел на дорогу. Тина не могла понять, верит он ей, или считает чокнутой? Последний его вопрос развеял ее сомнения:

— У тебя есть предположения, где искать предмет? Где-то поблизости от тебя и что-то старинное. Подумай.

— Да я уже голову сломала! — воскликнула Тина. — У нас столько предметов, которых касалась моя бабушка!

— Значит, поищем вместе, — заключил он. — Мы приехали. Где здесь, на Таганке работает твой муж?

Тина достала телефон и вышла из машины. Тим видел через стекло, как она с кем-то говорит. Щеки у нее разрумянились, глаза по-прежнему сверкали. Изящная рука поправляла волосы, но ветер снова бросал их ей в лицо.

«С ума сойти, как повезло с сестрой, — подумал он с усмешкой». Эта усмешка предназначалась ему самому, потому что с этого дня и до конца жизни ему придется выносить эту тонкую и дикую красоту, постоянно помня, что это красота неприкосновенна. Впрочем, он сразу отогнал от себя странные мысли.

Она вернулась и села рядом:

— Андрей сейчас подойдет. Отпросился с работы, — сказала она, убирая телефон в сумочку.

Затем вдруг о чем-то вспомнила и снова схватила трубку.

— Але, Катя? Ты дома? Одевайся, мы сейчас за тобой заедем. С Тимуром. Да, вместе. Да, очень важно, но не волнуйся!

Дальнейший разговор Тим не слышал, потому что Тина опять вышла из машины. Что она задумала? О чем она сейчас говорит Кате? Кажется, он догадывался. Вся семья, все, кого, так или иначе, касается эта история, должны собраться и все обсудить. Но причем здесь Тим?

Но ведь и он часть этой семьи. Неожиданно ему на память пришел Катин сон, в котором Тина встретилась с ним. Что ж, похоже, он тоже, каким-то образом замешан в происходящем.

* * *

Они вчетвером сидели в кафе и разговаривали. Сначала Тина, с помощью Тимура, рассказала всю историю с самого начала, а потом на них посыпались вопросы. В основном, спрашивала Катя, она сразу и безоговорочно поверила своей сестре, а вот Андрей повел себя более сдержанно. Рациональный ум не позволял ему принять на веру мистическую и нереальную историю. Но его жена, его любимая женщина нуждалась в помощи, и он хотел ей помочь.

Катя, на удивление, легко восприняла новость о том, что Тимур ее брат и даже слегка зарделась, словно обрадовалась, когда Тина ей об этом сообщила.

— Ты не расстроилась? — удивленно спросила старшая сестра, убирая с Катиного лица прядь волос.

— Нет, — беспечно пожала плечиком Катя и шепнула Тине на ушко. — Кто же откажется от такого брата? Он же супер, правда?!

«Да здравствует легкомыслие! — облегченно вздохнула Тина».

Но уже через десять минут Катя рыдала на плече у Тины, узнав о болезни отца. Конечно, она его не забыла, она обязательно к нему поедет, и единственный упрек, который сорвался с ее губ, оказался обращен к Тиму:

— Почему ты не рассказал мне?!

Тина с Тимуром переглянулись, и он беспомощно развел руками. Если Катя легко забыла о своей внезапной влюбленности, то он не на шутку был озадачен неожиданно вспыхнувшим чувством девочки. Девочки-загадки. Но как ей теперь об этом скажешь? Да, и стоит ли?

Зато все, что Тина поведала о Глафире Степановне, привело Катю в крайнее возбуждение:

— Я боюсь ее, — зажмурившись, призналась она. — А тебе, Тиночка, разве не страшно?

Андрей смотрел на жену, он вспомнил, как она пыталась поделиться с ним своими страхами. И как ночью потеряла сознание, а потом вдруг стала необычайно весела и очень странно повела себя.

— Это заварка, — тихо призналась Тина. — Зелье, которое оставила мне Глафира. От него я становилась… не знаю… какой-то иной. Я готова была стать ведьмой, я даже желала этого. Если бы не ты, Кать, не сон о тебе, то я бы уже впустила в себя три демонические сущности: Дамгальнуну, Нинмах и Нинхурсаг.

А сейчас мне очень-очень страшно, я боюсь возвращаться в квартиру, боюсь зеркала, боюсь тех, кто в нем сидит!

— Надо найти предмет, — решил Андрей и с надеждой посмотрел на Тимура. Не понятно почему, но Андрей тоже испытывал симпатию к новому брату жены.

— Что посоветовала тебе Аглая Степановна? Где его искать? — обратился к Тине Тимур.

— Ничего, — Тина задумалась и добавила. — Она сказала: сходи в церковь, попроси Бога, Он поможет.

— Так всего пять часов! — воскликнула Катя. — Церковь еще открыта. Тин, поехали! Братик, отвези нас!

Она с таким кокетством произнесла: «братик», что Тим невольно улыбнулся.

— Здесь рядом, на Рязанке, есть церковь, — вспомнил Андрей. — Тин, я предлагаю последовать совету Аглаи Степановны. Все равно мы сами ничего не придумаем, а старинный предмет найти надо. Я вот только одного не пойму: ну, разобьешь ты зеркало, я уже почти верю, что в нем живут чудовища, а что потом? Как это остановит Глафиру?

Тина пожала плечами:

— Спрошу Аглаю. Она что-то придумала, теперь, кажется, она еще больше разозлилась на сестру, когда узнала, что у дедушки отнялись ноги.

Пока все выходили из кафе, Тина задержала мужа и шепнула ему на ухо:

— Ты во все это поверил? Но это на тебя не похоже! Скажи, почему?

— Потом скажу, — прошептал он в ответ.

По дороге в церковь Тина спохватилась:

— У меня же нет платка! И платье, просто ужас — какое короткое! И крестик я не ношу, хоть и крещенная. Нельзя мне в таком виде!

Машина остановилась возле магазина, и Тим с Андреем отправились за покупками. Катя прижалась к сестре и положила ей голову на плечо.

— Тин, я боюсь твою Глафиру. Зачем она свои проклятия посылает в догон? Что ей спокойно не живется? Почему она такая злая?

— Не бойся, — обняла сестру Тина. — Раньше я была одна, а теперь видишь, как нас много? Мы — семья. А Глафира в своей же собственной семье нажила себе врага. Получается, мы сильнее.

Вернулись мужчины, Тина вылезла из машины, и Андрей расправил большой шелковый платок. Он обернул его вокруг талии жены и завязал узел. Получилась длинная юбка. Второй, маленький платок, он повязал Тине на голову. Тим протянул крестик.

— Откуда он? — удивилась Тина. — Из магазина?

— Это мой, — просто ответил Тим.

Больше она ни о чем не спрашивала. Они доехали до церкви, и Тина скрылась за воротами красивого здания.

* * *

Переступив порог, Тина осмотрелась. Она ведь никогда не была в церкви. Куда надо встать и на какую икону молиться? Взяв свечку и нерешительно посмотрев по сторонам, Тина приблизилась к иконе, с которой на нее смотрела женщина с белым цветком. На руках у женщины был младенец. Легко догадаться, что это икона Богородицы. Интересно, почему Тина подошла именно к ней?

Внизу она прочитала название: «Икона Божией Матери Неувядаемый цвет». И еще ниже, мелкими буквами молитву:

«О, Преблагословенная Богородице Дево, — радость и прибежище всем христианам: поклоняяся Твоему Пречистому образу, Тебе поем хвалебную песнь, Тебе приносим свои нужды, горе и слезы. Ты же, о, кроткая Заступнице наша, Тебе близки все наши земныя скорби и печали, приими же наши в молитвах воздыхания, помози нам и от бед спаси, неустанно бо и со умилением зовем Ти: Радуйся, Мати Божия, Цвете Неувядаемый».

Пока Тина ставила свечку и шептала слова молитвы, мысли о предмете куда-то отступили. Словно в данную минуту Тина прикоснулась к чему-то более важному, чем поиск предмета. Объяснить этого она не могла и не хотела, но долго и неотрывно смотрела на белую лилию и в глубине души чувствовала, что никогда в жизни не видела такой чистоты. Странное это было чувство, легкое, как касание крыла бабочки, и сильное. Куда-то исчезла тревога, стало спокойно дышать.

Из церкви Тина вышла задумчивая. Куда делись все заботы, и почему стало тихо и спокойно, она не знала. Ее никто не расспрашивал, Катя молча сняла с нее платки, Тим так же молча взял свой крестик и только во взгляде Андрея что-то изменилось.

— Я смотрел на тебя в церкви, — шепнул он ей, когда они сели в машину. — Я пошел за тобой. Знаешь, ты была какая-то отрешенная. Тин, я не понимаю…

— Не отрешенная. Умиротворенная, — наконец нашла слово Тина, которое выражало ее состояние. И все это услышали, Тим почему-то кивнул, а Катя округлила и без того большие глазища:

— У тебя получилось? — удивленно спросила она. — Тиночка, ты умеешь молиться?

— Нет, — честно призналась Тина. — Никогда не умела. И я не знаю, что там со мной произошло, не спрашивайте. Что-то хорошее. Но поможет ли это найти то, что мы ищем — я не знаю.

— Не помешает, — сказал Тим. — Сейчас я отвезу вас домой, в ваш настоящий дом. Тина, у тебя письмо для твоей мамы, ты помнишь? Я обещал отцу.

— Конечно! — Тина заглянула в сумку и убедилась, что конверт на месте. — Спасибо, ты весь день потратил на нашу семью.

— Это и моя семья, — пробормотал Тим, но услышала его только Катя. Она с благодарностью посмотрела на старшего брата. Стал бы он ее парнем, еще вопрос, а как брат он теперь всегда будет в ее жизни. Никто не понимает, какой это класс!

— Андрей, — Тина прижалась к мужу. — Ты можешь рассказать, что тебя заставило мне поверить? Если хочешь, расскажи на ушко.

Он задумался и кивнул:

— Ладно, какие секреты от семьи? В общем, в кафе я тебе не верил до того момента, пока ты не рассказала о моем телефонном разговоре с Татьяной, который увидела в зеркале.

Тина отстранилась, а он усмехнулся:

— Итак, она звалась Татьяной… это самое настоящее кривое зеркало, Тинка! Разговор был. Настойчивая и странная клиентка, я, на самом деле, убеждал ее больше никогда мне не звонить! Дама решила, что обязательно затащит меня в постель. Только не волнуйся! Такие клиентки, которые на спор или от безделья ищут приключений, периодически появляются в моей работе. Ты же понимаешь, что я обязан быть с ними вежливым. До определенной черты.

— Фигасе работа, — протянул Тим. — Какой институт надо закончить, чтобы попасть к тебе?

— Финансово-экономический, — небрежно ответил Андрей.

— Ага, значит, я со своим Бизнеса и права пролетаю.

— Да нет, годится, — кивнул Андрей, обнимая жену.

— Мальчики, да вы что?! — невольно улыбнулась Тина. — А с тобой, обожаемый муженек, я еще поговорю! Ты почему мне ничего не рассказывал?

— Ну, и зачем бы я стал тебя расстраивать? — шепнул он где-то возле ее шеи. — У нас что, проблем мало?

Возле дома Тим с Андреем отъехали на заправку, а сестры отправились в родное гнездышко. Это Катя так сказала, тоже всячески стараясь поддержать хорошее настроение.

Дома Тина сразу, не медля, вошла к маме. Мама смотрела телевизор.

«Как же я соскучилась! — подумала Тина и прямо с порога бросилась к ней в ноги».

Уткнувшись в ее колени, Тина не решалась поднять лицо. Она виновата, виновата, виновата! Мама должна понять, как ее дочь сожалеет!

Через минуту Тина почувствовала мамину руку у себя на голове. Мама молча гладила ее по волосам, тихо утешая. Слова им оказались не нужны. Но одно слово, глотая слезы, дочь прошептала:

— Прости!

И услышала:

— Что же ты плачешь, глупенькая? Я знала, что ты вернешься. Все уже позади. Ну, вставай, вставай. Сходи за Катей, позови Олега и своего мужа, будем ужинать. У нас сегодня овощное рагу. Ты уже поздоровалась с дедом Сережей? Нет? Ну, зайди к нему, он обрадуется. Поужинаем все вместе.

Тина достала сумку, которую бросила возле ног, порылась в ней и протянула маме конверт:

— Мамочка, это тебе. Прочитай одна, я не буду мешать. Я сейчас пойду к дедушке, позову Олега. Мам, только не волнуйся! Помни, что мы все тебя очень любим!

Смахнув слезы, Тина вышла. На пороге она обернулась и увидела, как побледнела мама и как жадно она читает письмо.

«Мама сильная, — успокаивала себя Тина, прикрыв дверь. — Я никогда не оставлю ее. Берегись, Глафира! Ты меня не получишь. Это война!»

Странные мысли, но увидев Олежку, она отогнала их прочь.

— Привет! Как поживает твой жук?

— Тинка! — обрадовался младший брат. — А Катька уже сказала, что ты приехала. Насовсем?

— Еще нет, но скоро вернусь насовсем, — пообещала она. — Никуда от вас не денусь.

— Супер! — подвел итог Олег. — А жука я уже отпустил.

Сестра кивнула:

— Хорошо. Катя успела рассказать тебе про Тимура?

— Не-а, она в ванной, опять красится. Сколько можно? — повторил он мамины слова. — Тинка, кто такой этот Тимур?

Возле дедушкиной комнаты Тина обернулась и сказала:

— Еще один наш брат. Старший.

— Супер, — протянул озадаченный Олег, потому что за Тиной уже закрылась дверь.

Дедушка встретил ее, как обычно, приветливо. Выплескивать на него сразу много разной информации Тина не решилась. Она поинтересовалась его здоровьем и сообщила, что скоро они с Андреем вернутся домой.

— Слава Богу, — пробормотал дедушка и задал вопрос, которого Тина ждала. — Что у тебя за дела с моими бывшими соседками, Тиночка? Я уже голову сломал, на старости лет. Что за ведьмины пляски? Ты, что — поверила во всю эту чертовщину?

Ох, как не просто было рассказать дедушке обо всем, что случилось. Особенно об отражениях в зеркале. Волновать его нельзя, но и утаивать правду дольше невозможно. Тина, как можно мягче, обходя свои страхи, поведала дедушке историю последних дней. Она зря переживала, ее дед Сережа был сильным человеком. Он спокойно выслушал о новом брате, и даже не вздрогнул, когда узнал о страшном проклятии вдогон, посланное ему Глафирой.

— Я говорил — она черная, — тихо сказал он, глядя на свои неподвижные ноги. — Конечно, Тиночка, может, оно и старость, а может, и злая ведьма отомстила за мою любовь к Любушке. Кто же знает?

— Я знаю, дедушка! — горячо возразила Тина. — Ты уже два года, по вине Глафиры, сидишь в этой коляске! Дедуль, Аглая Степановна поможет снять проклятие, а мне нужно разбить зеркало. Я не знаю, каким образом Глафира запихнула в него три демонические сущности, но они ей помогают, они охраняют ее силу! Я это чувствую. Нам надо найти предмет, которого касалась моя бабушка. Это ведь бабушка берегла тебя, пока была жива! И кто-то, кто сильнее Глафиры, помогал ей. Так сказала Аглая Степановна. Наверное, этот кто-то и дал бабушке предмет. Ты знаешь, кто это был? Бабушка рассказывала о ком-нибудь из села, кто научил ее, как снимать приворот? Если бы найти этого человека или его потомков!

Дед Сережа отрицательно покачал головой:

— Не знаю никого. Ты, Тиночка, не беспокойся. Старый я. От старости и болезнь.

Только она собралась возразить, в комнату вошла мама.

— Дочка, позови Катю, мне надо с вами поговорить.

Тина постучала Кате в ванну, и они вместе вернулись. Мама протянула маленький ключ:

— Тин, возьми. Это от банковской ячейки. Ваш отец написал мне, что желает

передать своим дочерям то, что принадлежит им по праву рождения. Надеюсь, вы знаете, что ваша вторая бабушка была дворянского рода? Ее девичья фамилия — Стромилова. В ячейке лежат серьги для Кати и браслет для Тины. Позже я объясню, как их оттуда забрать. Олегу он перевел крупную сумму денег, положил мне на сберкнижку.

Тина с удивлением наблюдала за мамой. Спокойный голос, но по глазам видно, что недавно она плакала. И пытается это скрыть.

— Я помню Зою Алексеевну, — вмешался дедушка. — Удивительной красоты была женщина! Сынок-то весь в нее.

— Мы что, дворянки?! — обрадовалась Катя.

— На одну четвертую, — посчитав, слегка улыбнулась Тина.

— И еще, — вздохнув, продолжила мама. — Я думаю, пришло время. Бабушка по линии вашего отца оставила вам фамильные драгоценности, но и

моя мама тоже хотела, чтобы внучки ее помнили. Я ждала Катиного совершеннолетия, но раз ваш отец решил, то и мне пора.

Мама достала из кармана коробочку, открыла ее, и сестры увидели два золотых кольца. Одно с голубым, другое с розовым камнями.

— Мамочка! — воскликнула Катя. — Я же помню эти кольца!

— Я тоже, — подтвердила Тина. — Бабушка одевала их на мизинцы и показывала нам. Кать, вспоминаешь, какое из них хотела взять ты, а какое я?

— Да, — кивнула Катя. — Конечно! Ты — голубое, а я — розовое.

— И она обещала, что когда мы вырастем, они станут нашими. Сколько же лет прошло?

Сестры надели кольца, а дед Сережа вдруг показал на пальчик Климентины:

— Внученька, а вот этот перстень с голубым камушком подарила Любушке ее крестная. А тот, что у тебя, Катерина, я сам купил и одел Любе, в день нашей помолвки. Все как будто вчера было.

— Подарила крестная? — живо переспросила Катя. — Дедуль, в каком году?

Тина с надеждой посмотрела на кольцо.

— В каком году? Мы с Любушкой в одном селе родились, вы знаете. Крестная подарила колечко, когда ей десятый годок пошел. Оно еще у Любы с пальца сваливалось. Велико ей было тогда, значит. Так она его на веревочке, на шее таскала, подружкам хвасталась.

— Старинное! — обрадовалась Катя. — Это оно?

Тина пожала плечами:

— Не знаю. Все может быть. Надо сказать мальчикам.

Катя выпорхнула из комнаты, а Тина покачала головой — сестра даже забыла поблагодарить маму за подарок.

— Спасибо, — за обеих дочек сказала Тина.

— Это бабушке Любе спасибо, — кивнула мама.

В это время Катя уже звонила Андрею:

— Мы нашли! Это кольцо с голубым камнем! Где вы с Тимуром?

Услышав ответ, она опять вбежала в комнату:

— Тин, они возле подъезда, ждут нас!

— Кто они? — удивилась мама. Ей сразу не понравилось, что Тина упомянула о каких-то мальчиках. — И куда это вы вечером собрались?

— Мамочка, мы тебе потом все объясним! — Катя схватила старшую сестру за руку. — Сейчас нам надо поехать к Тине с Андреем. Возможно, я останусь у них на ночь. Мы на машине, мамочка, не волнуйся!

Ничего более неподходящего Катя сказать не могла. Мама сразу нахмурилась и с укором посмотрела на дочек: «Кто это «мы», и на чьей машине они поедут?»

Как ей объяснить, что у них внезапно появился еще один брат? Тогда придется рассказывать всю историю с самого начала, и уж кто-кто, а мама в нее точно не поверит! Скорее она поверит в то, что у Кати появился новый парень с машиной. И это с маминым-то отрицательным отношением к легкомысленным Катькиным увлечениям!

Тина снова покачала головой и мягко освободила свою руку. Но возбужденная Катя этого не заметила:

— У нас же кольцо! И нас ждут! Тинка, скорее!

— Никуда ты не поедешь, — повернувшись к ней, спокойно произнесла мама. — А ты, Тина, решай сама. Я подумала, что ты вернулась домой, а ты…

Тина виновато вздохнула:

— Мамочка, мы с Андреем хотим вернуться. Но нам надо закончить важные дела, а потом мы переедем домой. Обещаю!

Она и сама понимала, что говорит неубедительно, но совершенно не знала, что еще сказать.

— Не ругай их, Нина, — вдруг вмешался дедушка. — Пусть едут, куда им надо.

Мама пожала плечами:

— Не знаю я ваших важных дел, но Катерина никуда не поедет!

— Мама, но я еду к родной сестре, что в этом плохого?! — возмутилась младшая дочь.

— Завтра утром мы отправимся с тобой и с Олегом к отцу, — все так же спокойно, словно речь шла о чем-то незначительном, сказала мама. — Надеюсь, это для тебя важнее, чем переночевать у сестры и вернуться домой к обеду?

Все притихли. Даже дедушка Сережа знал, что стоило его дочери принять такое решение. Катя беспомощно посмотрела на Тину.

— Разумеется, Кать, оставайся, — сказала она. — Мы поедем втроем и сделаем… ну, в общем, все, что нужно. Я скоро позвоню тебе.

Тина увидела, как дедушка одобрительно махнул ей рукой. Она поцеловала маму и убежала.

* * *

Дверь в квартиру Глафиры открыл Андрей, они вошли, и Тина взяла мужчин за руки.

— Я не знаю, как все будет, но не отходите от меня далеко, ладно? — попросила она.

Когда они оказались возле занавешенного зеркала, она еще раз предупредила:

— Ничему не удивляйтесь, — и сорвала простынь. Белая занавесь упала на пол, и все уставились в отраженное пространство.

Ничего необычного. В зеркале отражалось все так, как было в реальности. Немного растерянная Тина стояла между Андреем и Тимом. Они переглянулись, и Андрей облегченно вздохнул:

— В принципе, я так и думал.

Тим молчал, а Тина подняла руку с кольцом. На что она рассчитывала? Три ее зеркальных двойника повторили ее движение.

— Может, надо произнести волшебное заклинание? Рэкс-пэкс-фэкс, или еще какое-нибудь? — решил пошутить Андрей.

— Какое же, интересно? — подхватил Тим. — Крибля-крабля-всеб…?

Тина невольно улыбнулась. Ее отражения улыбнулись вместе с ней. Кажется, ждать чего-то сверхъестественного не стоило.

— Так мы будем разбивать чужую собственность? — совсем успокоившись, поинтересовался Андрей. — Или меня сегодня зря сдернули с работы?

— Надо позвонить Аглае, — решила Тина. — Спросить, что нам делать.

Мужчины пошли покурить на лестницу, а она взяла телефон.

— Аглая Степановна, здравствуйте!

— Погоди-ка, — услышала она в ответ короткое слово, и трубка отключилась на долгих пять минут. Тим с Андреем уже вернулись, а Тина так и сидела на кровати, вслушиваясь в тишину. Мужчины вышли на кухню. Телефон заиграл мелодию.

— Я здесь, девонька, — прозвучал, наконец, голос Аглаи, — нельзя мне, вот так, при Глафире, с тобой разговаривать. Пришлось на улицу выйти. Ну, что у тебя?

— Аглая Степановна, мы нашли предмет! — возбужденно начала Тина. — Это бабушкино кольцо! Подарок ее крестной. Похоже, оно старинное. Но там, в зеркале, все спокойно, отражения ведут себя, как шелковые. Мой муж и мой брат, кажется, уже мне не верят! Как Вы думаете, мне все равно надо разбить зеркало?

— Ну-ну, — пробормотала Аглая. — Муж и брат, говоришь? А что ты хотела, чтобы они, демоны зеркальные, всем себя показали? Да ты их сейчас так взбесила, что хорошего не жди! Они не глупые, девонька, и показываться людям им не резон. Где ты слышала о том, чтобы дьявол сам себя обнаруживал? Ему меньше всего нужно, чтобы в него поверили. Все тайком, тайком. А тем, кто с его слугами встретился — прямая дорога в сумасшедший дом. И никто рассказам этих людей не верит.

— Так что же делать? — спросила Тина.

Аглая Степановна что-то пробормотала и ответила:

— Сначала проверь: правильный это предмет или безделушка? Возьми и проведи им по зеркалу. Давай, я подожду.

Тина приблизилась к зеркалу и снова подняла руку с кольцом. Губы всех отражений насмешливо искривились.

— Ага, вы здесь! — воскликнула Тина. — В прятки со мной играете? А как вам вот это колечко?

И она провела по зеркалу голубым камнем. Отражения зашипели.

— Они шипят, — сказала Тина в трубку. — Слышите?

— Только шипят? — удивилась Аглая Степановна. — Это не тот предмет.

— Как не тот?! — Тина растерялась и спрятала руку за спину. — Аглая Степановна, но ведь это старинное бабушкино кольцо, которое ей подарила крестная!

— Говорю — не тот, значит — не тот, — отрезала Аглая. — Продолжай искать. А у меня, девонька, своя забота сегодня. Вернула я Глафире ее проклятие. Встал твой дедушка. А Глафира-змея туточки и обезножила. Пока она в моем доме бесится, виновника ищет, я по улице погуляю. Вернусь завтра к вечеру, не дать же ей с голоду умереть! Ты тоже поберегись: дух у Глаши злой и сильный. Будет она к своему зеркалу за помощью рваться. Не пускай!

— Да как же я помешаю? — спросила изумленная Тина. Она еще не до конца осознала, что произошло. Дедушка Сережа встал? Какая радость!

— Дверь не открывай тому, кого не знаешь. Да и кого знаешь, сначала голос послушай. Ни котеночка там, ни птичку подбитую в дом не приноси. Слыхала, небось, как ведьмы в зверье оборачиваются? Она свой дух отпустит и в какую-нибудь тварь подселит, нипочем не догадаешься! Ох, сильна Глафира, да не настолько, чтобы сквозь стены проходить. Ей сейчас до зеркала добраться надобно. И она уж постарается! Давай, девонька, держись!

— Аглая Степановна, скажите — почему я зеркальных демонов вижу, а другие нет?

— А ты что-нибудь у Глафиры ела? Вспоминай.

И Тина сразу вспомнила:

— Печенье! В первое же утро я нашла вазочку с печеньем. Кажется, оно было домашней выпечки. На кухне еще осталась заварка, которая делала меня какой-то странной. Дамгальнуна назвала ее зельем.

Аглая тихо рассмеялась:

— Небось, летать хотела, девонька? Ах, Глафира, Глафира… все печенюшки свои разбрасываешь! Она и раньше пекла. Знала бы ты, сколько людей она отравила своими печенюшками.

— Как отравила? — испугалась Тина.

— Да как? Кого воле своей подчинила, кого страстью одурманила, кого безумием опутала. А кого и в могилу свела.

— Что же за человек ваша сестра?! — вырвалось у Тины. — Аглая Степановна, расскажите о ней.

— Да что рассказывать-то? Глафира хитрая, актриса она, притворщица.

Перед тобой вот, в каком образе предстала? Интеллигентная старушка с академическим образованием или деревенская дремучая бабка? Она и так, и так умеет. Образование-то у нее университетское, да только на экзаменах Глаша на преподавателей морок наводила. И все они, как один, ставили ей хорошие оценки. Но один профессор заартачился, не пожелал недоучке зачет ставить и через неделю скончался от сердечного приступа.

Мне Глафира учиться запретила — помощницей я не стала, так служанка нужна. Она и на меня рассердилась, когда я стала упрашивать Глашу одну девицу за нелюбимого замуж не отдавать. Накричала и выгнала.

— Ты, — говорит, — мешаешь мне, надоела. Пошла вон. Не была б ты мне сестрой, на улицу б тебя выгнала. Ладно уж, держи ключи от квартиры. Убирайся, и что б глаза мои тебя не видели!

А я и рада была подальше от Глафиры уехать. В деревню она не отпускала, мало ли, зачем я ей понадоблюсь? Так на другой конец Москвы отправила. Откуда у нее эта квартира и спрашивать глупо. Еще чье-то несчастье.

Тина притихла, а Аглая, вздохнув, продолжила:

— Не знаю я, девонька, как у меня сегодня смелости хватило Глаше ее проклятие вернуть. Я ведь многому рядом с ней научилась, зря она меня глупой считала. А любовь мою к Сереже так понять и не смогла. Да вот поди ж ты, любовь эта сильнее ее проклятья оказалась! Вышла я из-под твоей воли. Нет у тебя больше служанки, сестрица!

Аглая Степановна снова тихо рассмеялась. Тине показалось, что Аглая смеется с облегчением. Как будто с ее плеч упала тяжелая ноша.

— Ты держись, девонька. Все замки закрой и никого не впускай. А мне надо ехать, а то метро закроют, и я до вокзала не доберусь.

Тина поняла, что на вокзале Аглая хочет переночевать. Больше вопросов не задавала и простилась.

Вот, значит, какой человек Глафира…

Задумчивая Тина вошла на кухню. Мужчины сидели за столом и о чем-то тихо беседовали. Тимур сразу подвинул сестре табуретку:

— Спросила?

— Спросила. Это не тот предмет.

— Не кольцо? — уточнил Андрей, переглядываясь с Тимом.

— Нет, — Тина повертела колечко на пальце. — Слушайте, Аглая сказала: дедушка Сережа встал! Андрей, я волнуюсь, позвони домой. Пожалуйста!

Через минуту Андрей приложил к Тининому уху трубку, и она услышала мамин голос:

— Чудо какое-то случилось, Андрей! Папа встал и ходит! Сейчас по комнате прошел два раза, уже костюм спрашивает, на улицу хочет идти. Мы с Катей не знаем, что делать. Врача, что ли вызвать?

Тина счастливо рассмеялась:

— Какого врача, мамочка? Дедушке не плохо, ему, наоборот, хорошо! Дай ему трубочку.

— Тина? А-а, да-да, сейчас!

Через мгновение в трубке послышался бодрый голос:

— Сергей Дмитриевич у аппарата.

— Дедушка!

— Внученька! Я хожу, ноги-то мои ожили!

— Дедуля, — Тина почувствовала, как по щекам катятся слезы. — Это Аглая с тебя проклятие сняла. Я же тебе говорила! Теперь все будет хорошо. Ни о чем не волнуйся, я скоро приеду.

— Аглая… вот, значит, как… — дедушка Сережа задумался.

А счастливая внучка рассмеялась:

— Придется маме твой костюм гладить! Запылился костюмчик в шкафу?

— Мне бы поблагодарить Аглаю, — глухо сказал дедушка. — Как бы с ней встретиться?

Тина не удивилась:

— Конечно, дедуль. Я обязательно ей скажу. Ты только сегодня никуда не ходи, ты еще не окреп. Я скоро приеду, и мы вместе пойдем на улицу. Обещаешь, что не пойдешь один?

Отключив телефон, Тина коротко передала Тиму и Андрею разговор с Аглаей Степановной.

— Да, дела… — пробормотал Андрей. — Дед Сережа ходит? Знаешь, я, кажется, начинаю верить, что две Глаши ведьмы. Но вот почему старшая свою младшую никогда не любила — не понимаю!

— Гордыня, — вдруг сказал Тимур. — И зависть. Помните: две Глаши — нету краше? Похоже, младшая сестра оказалась красивее. Твой дедушка, Тина, сразу ее заметил. А старшую проигнорировал. Думаю, Аглая была настоящей красавицей!

— Она и сейчас красивая, — задумчиво проговорила Тина. — Есть такая красота — старческая. Глафира обычная старуха, а Аглая даже в трауре и седая, похожа на королеву. И как я раньше об этом не подумала! Конечно, зависть!

Они еще посидели, поговорили, Тина сварила всем кофе. А оставшуюся заварку из чайника вылила в раковину. Прощай, зелье! Не хочет она становиться ведьмой! Темная жидкость исчезла, и Тина вздохнула:

— Мальчики, я только что отказалась от шанса стать могущественной колдуньей. Без этого зелья я ужасная трусиха.

— Ты? — рассмеялся Андрей. — Ты не испугалась выйти за меня замуж, а это намного серьезнее каких-то там зеркальных демонов. Моя жена — самая бесстрашная на свете.

Тим слегка улыбнулся, но затем серьезно добавил:

— Не жалей, что упустила свой шанс. Это был билет в ад.

— Хочешь сказать, что ты в это веришь? — удивился Андрей и в первый раз, с изумлением подумал, что возможно, теперь он и сам верит во что-то сверхъестественное. И даже в жизнь после смерти. Сегодняшний вечер переворачивал многие его убеждения.

Сначала Тина в церкви — он хорошо видел — вдруг неуловимо изменилась, стала похожей на ангела. Как бы он усиленно не скрывал, что постоянно восхищается своей женой, от себя же не спрячешься. Она смотрела на икону, а он смотрел на нее и видел, как просветлело ее лицо, как дрогнули длинные ресницы и как на щеках появился легкий румянец.

А теперь еще и Тим не в шутку, а совершенно серьезно говорит о дороге в ад.

— Почему, по-твоему, я ношу крест? — ответил Тим. — Поверь, что это не дань моде. Я уверен, что ад и рай не выдумка.

Тина тоже с удивлением посмотрела на брата. Как мало она его знает! Но еще успеет узнать. Андрей тоже подумал, что ему хочется поговорить с Тимуром. Потом, когда закончится вся эта чертовщина.

— Не возражаешь, — предложил он, — если мы постелем тебе на полу? Завтра выходной, но уже поздно.

— Конечно, — подтвердила Тина. — Оставайся у нас.

Но Тимур взглянул на часы и поднялся:

— Ребята, спасибо, но мне надо ехать.

— Куда? — воскликнули они в один голос.

Тимур развел руками:

— Знакомиться с твоей тещей, Андрюх. Как, кстати, ее зовут?

— Нина Сергеевна, — рассеянно ответил Андрей, но сразу спохватился. — Тебе зачем?

— Пришла пора вашей маме узнать обо мне, — объяснил Тим. — Завтра они собрались поехать к отцу, вот я их и отвезу.

Тина замотала головой:

— Где ты спать собираешься? Переночуй у нас, поедешь утром.

Но Тим снова стал серьезным.

— Переночую в машине, возле их дома, заодно не пропущу, когда они выйдут, — видя, что его опять собираются уговаривать, он продолжил. — Тин, ты с Андреем, и я за тебя спокоен. А за Катю нет. Глафира ведьма, но не дура. Сейчас она быстренько прощелкает, кто ее подставил. Во-первых, твоя расческа с волосами пропала. Во-вторых, Аглая сбежала. Проследить цепочку: Аглая — ты — Катя не сложно. Думаешь, она не знает про вторую сестру? Аглая сказала, что дух у Глафиры злой и сильный, значит, Катя тоже в опасности. Буду чувствовать себя спокойнее, если буду рядом.

Тина об этом не подумала и с благодарностью посмотрела на брата.

— Какой ты! — она не находила слов.

— Надежный, — подсказал Андрей. — Повезло тебе с братом.

Она согласно закивала.

— Вы держитесь, ребята, — возле порога сказал Тим. — Если что, звоните. Тин, мой номер у тебя определился?

— Да.

— Тогда, если что, до связи.

* * *

Оставшись одни, они закрылись на все замки, как посоветовала Аглая Степановна. Андрей проверил, закрыты ли окна и только потом, не раздеваясь, лег на кровать. Тина еще убиралась на кухне, потом принимала душ, и он на минуту прикрыл глаза. Когда она вошла в комнату, Андрей уже спал.

«Хорошо, — подумала Тина. — Пусть отдыхает».

Она выключила свет. Полная луна снова светила в окно, но ее свет уже не казался таинственным и притягательным. Скорее, тревожным. Девушка невольно перевела взгляд на зеркало. Простынь висела спокойно, можно расслабиться. Только сейчас Тина почувствовала, как устала. Сумасшедший день! Она накинула халатик, прилегла рядом с Андреем и задремала.

Разбудил ее тихий стук. На часах половина второго, кто может стучаться в такое время? И Тина сразу вспомнила, что открывать никому нельзя. Почему Андрей спит и ничего не слышит?

Любопытство боролось в Тине с осторожностью. Когда постучали еще раз, она встала и босиком подошла к двери. Заглянула в глазок и никого не увидела. Отошла на пару шагов и стук повторился.

«Надо разбудить Андрея, — подумала она».

Но стоило ей вернуться, что-то показалось странным в знакомой комнате. Вещи на месте, Андрей спокойно спит, что же не так? И она поняла — освещение. Яркая луна не заливала часть комнаты, словно свет из окна загораживали. Тина перевела взгляд и ужаснулась. В окне, покрытые длинной юбкой, висели ноги в стоптанных башмаках. Тина замерла, а темная фигура медленно опустилась. Девушка уже поняла, кого увидит, но все равно отшатнулась, встретившись взглядом с Глафирой. Как ужасно изменилась старуха! За стеклом милая бабушка превратилась в злобную фурию — волосы растрепаны, пальцы скрючены, лицо перекошено гримасой ярости. Тина никогда не видела Глафиру такой страшной.

— Андрей! — позвала она.

Он сразу проснулся и сел в кровати.

— Смотри! — Тина показала на окно.

Он быстро вскочил, обнял жену и с ужасом посмотрел на находящуюся по ту сторону окна Глафиру Степановну. Та криво усмехнулась и погрозила им пальцем.

— Тинка, что это?!

— В-видишь? К нам пожаловал дух Глафиры, — запинаясь, ответила она. — В воздухе тело висеть не может…

— Ничего себе, — пробормотал Андрей, впервые воочию увидав ведьму. И вдруг невозмутимо сказал. — Значит так, не бойся. Я с тобой. Сквозь окно Глафира не пройдет, Аглая нас предупреждала.

Он еще крепче обнял жену, и Тина заметила, что он не дрожит. Ее саму бил сильный озноб, ноги подкашивались. Глафира постучала костяшками пальцев по стеклу. В тот же момент простынь на зеркале зашевелилась, словно изнутри кто-то снова рвался наружу. Из-за стекла на них смотрели злые, немигающие глаза ведьмы. Какое все же гадкое лицо у этой старухи!

— Андрей… — беспомощно прошептала Тина.

— Спокойно, — сказал он и быстро задернул штору. — Она нас пугает. Но не на тех напала. Кажется, напрашивается к нам в гости, но вряд ли мы ей рады.

Откуда у Андрея взялась сила духа, Тина не понимала. Но услышав его голос, она перестала дрожать.

— Что дальше? — спросила она.

В ту же секунду у них под дверью завыла собака. Протяжно и жутко.

— Ну вот, — пожал плечами Андрей. — Сомневаюсь, что это соседская шавка. Ты, Тиночка, сядь и успокойся. Включи телевизор. Хочешь чаю?

— Нет! — воскликнула она, вспомнив о заварке. — Только не чай!

— Хорошо, тогда кофе, — все так же безмятежно решил он. — Главное — ничего не бойся.

Он не стал признаваться Тине, что если бы ни ее присутствие, от его самообладания не осталось бы и следа. Но он видел, как ей страшно и не мог позволить себе поддаться панике. Кто тогда защитит его любимую женщину? Помимо этого, в голове промелькнула мысль, что рыцари в древности не боялись ведьм, судя по фильмам и книгам, они расправлялись с ними одним взмахом меча. Оружия у Андрея не было, но уступать рыцарям в смелости он не собирался. Поэтому он включил свет и отправился на кухню готовить кофе.

Тина медленно приблизилась к окну и осторожно заглянула за занавеску. Никого! Полная луна все так же ярко светит, красивое звездное небо манит открыть окно, но нельзя! Неизвестно, что еще придумала Глафира, чтобы добраться до зеркала. В нем был заключен источник ее силы, или спрятаны те, кто поможет ведьме. Гадать, что произойдет, если она соединит свою силу с зеркальными демонами, просто не хотелось. Да черт знает, что может произойти!

Чтобы успокоиться, Тина постаралась подумать о чем-нибудь приятном, но все мысли вертелись вокруг Глафиры. Ужасно было чувствовать ее близкое присутствие.

— Кофе, Тиночка, — на пороге возник муж с чашкой в руке. — Выпей и успокойся.

Она с благодарностью приняла чашку и сказала:

— Андрей, в зеркале сидят шумерские божества. Как ты думаешь, почему они стали демонами? Нинмах, Нинхурсаг и Дамгальнуна — необычно и даже красиво. Почему они злые, а главное, почему древние божества настоящие?

Ничего себе вопросы задает ему жена! Андрей слегка опешил.

— Понятия не имею, Тиночка. Возможно, в университете Глафира изучала шумерскую мифологию, и ее привлек образ богини-матери? А почему они настоящие, я не знаю. Примем, как факт.

Снова завыла собака. На этот раз даже послышалось царапанье лапой в дверь. Андрей включил телевизор.

— Тинка, смотри, как раз в тему: Мерлин сражается с очередным чудищем. Бредовый сериал о юности личного колдуна короля Артура.

— У нас своих три чудища в зеркале и одно под дверью, — слабо улыбнулась Тина. Тон Андрея успокаивал ее и отвлекал от жутких мыслей.

— Подумаешь, три! Здесь, в каждой серии, их по десятку прибегает. Или прилетает. Этот, кажется, с крыльями. Впрочем, не знаю, я эту муть не смотрю.

Тина допила кофе и прижалась к мужу. Лучше слушать, как рычит раненый монстр, чем прислушиваться к завываниям собаки. И, все-таки, сквозь все эти звуки Тина услышала вкрадчивый шепот Глафиры:

— Открой мне…

— Нет! — закричала девушка в ответ и почувствовала, как сильная рука Андрея прижала ее голову к своему плечу.

— Не бойся.

— Я слышу ее, Андрей! Когда она хочет, она может говорить со мной!

— Давай угадаю, — сказал он. — Глафира Степановна настойчиво требует, чтобы ты ее впустила? Тиночка, ты же знаешь, что это крайне невежливо — ломиться к людям посреди ночи. Продолжаем смотреть кино. Мы заняты. Видишь: чудище подрыгало лапками и сдалось на милость победителя.

— Открой мне, — голос стал требовательнее.

— Это невежливо — ломиться к людям ночью, — спокойно повторила Тина слова мужа. — Я не открою.

— Пожалеешь, голубушка… прокляну!

— Не открою!

Глафира говорила громко, но Андрей слышал только Тину. И та ответила в пустоту:

— Вам мало одного проклятия, которое уже вернулось? Хотите еще?

Послышалось скрипучие и вредное хихиканье:

— Ах, ты маленькая дрянь! Я до тебя доберусь. А Глашка тоже свое получит.

— Если доберетесь, — ответила Тина.

— О чем речь? — поинтересовался Андрей.

— О чем? — она еще теснее прижалась к мужу. — Она угрожает.

Простынь на зеркале еще несколько раз всколыхнулась, как от ветра, и застыла. Вой прекратился.

* * *

Тим сидел в машине возле Катиного дома и дремал. Спать хотелось смертельно, Тинин кофе уже не помогал. Но, в тоже время, заснуть нельзя ни в коем случае!

«Ничего, — подумал он, — дома высплюсь, одну ночь уж как-нибудь выдержу».

Он многое передумал о рассказе Тины, но, в отличие от Андрея, скептицизму не поддался. Конечно, история похожа на фантазию, но Тим уже кое-что слышал о ведьмах, и история сестры не противоречила этим слухам. А главное — сны сестер, слишком уж странно переплетались в них некоторые факты. Тина сказала, что во сне услышала слово «нюнефар», а Катя понятия не имеет, что оно значит. Но Тим знал, что нюнефары — цветы вампиров. В последних, которые пьют человеческую кровь, он не верил, но в существовании энергетических даже не сомневался. Правда, к мистике это не имело отношения, просто некоторые люди живут чужими отрицательными эмоциями, осознанно или бессознательно вызывая их в окружающих. По сути, все они тоже несчастны, но рядом с ними здорово больно и некомфортно. Розы сохнут рядом… с теми, кто питается человеческим страхом — не успела договорить водяная Катя.

Значит, это слово не просто так возникло в Тинином сне, оно явно указывало на то, что она увидела и услышала то, о чем прежде не подозревала, но о том, что существует в реальности. И даже, если предположить, что она все придумала, а о нюнефарах знала, то как тогда объяснить Катин сон, где Тим искал и нашел Тину? Кате он и словом не обмолвился о своем намерении найти вторую сестру. А ведь фраза из сна: «Надо ее найти. Она нужна одному человеку» — здорово запомнилась ему. Если бы он решился тогда объясниться с Катей, то сказал бы именно эти слова!

Но самое важное случилось позже. Когда они вдвоем сидели с Андреем на кухне, Тим отпил глоток из заварочного чайника. Если до этого он еще слегка сомневался, то в тот момент все сомнения прошли. Сначала он услышал довольно противный смех, и смеялись в несколько голосов, а потом почувствовал непреодолимое желание пройти в комнату и сдернуть с зеркала простынь. Его тело, непослушное ему, уже сделало попытку встать, но Тим мгновенно стал мысленно читать «Отче наш». Благо, Андрей что-то рассказывал и ничего не заметил. Гадкий смех затих, но Тим уже больше не сомневался, что имеет дело с миром злых духов, а все рассказанное Тиной — чистая правда. Какие еще ему нужны доказательства? Предлагать Андрею повторить эксперимент с заваркой он не решился: неизвестно, как Андрюха справится с этим испытанием. Судя по всему, он не знает ни одной молитвы, и за помощью ему обратиться совершенно не к кому. Впрочем, не факт, но рисковать Тим не стал.

Неожиданно, из подъезда, возле которого дежурил Тим, вышла Катя. Она появилась босая, в белой ночной рубашке, и распущенные волосы окутывали тонкую фигуру. Катя осторожно раздвинула волосы, освободила руки и подняла их вверх. Тим с ужасом увидел, как с черного неба в Катины раскрытые ладони плюхнулось что-то темное.

«Птица?» — пронеслось у него в голове, пока он выскакивал из машины. В три секунды он оказался возле Кати и заглянул ей в глаза. Но девушка на него не смотрела. Ладонями она прижимала что-то к своей груди и, кажется, собиралась куда-то идти.

— Кать, — Тим тронул ее за плечо. — Что ты здесь делаешь?

Она вздрогнула и стала беспомощно озираться, словно не могла увидеть Тима. Потом медленно проговорила:

— Как хорошо, что ты здесь, братик. Мне срочно нужно к сестре. Отвези меня к ней. Это так важно, ты даже не представляешь!

Взгляд огромных Катиных глазищ блуждал, где угодно, но на Тиме ни разу не остановился. Он понял, что она его не видит.

— Что у тебя в руках? — спросил он.

— Да так, ничего, — на ее губах появилась нехорошая улыбка. — Отвези меня к Тине.

— Сначала ты проснешься, — уверенно сказал он. — Но не сейчас, а утром. А сейчас покажи мне птичку, которую ты поймала.

— Не-е-т, — протянула Катя, стараясь увернуться от невидимого Тима. — Это подарок для Тины, не смотри. Если не отвезешь меня, я пойду к ней сама.

И она, действительно, сделала несколько шагов, но он быстро догнал ее и схватил за руки.

— Не смей! — крикнула Катя, но Тим уже разжал ее пальцы. На асфальт, к босым Катиным ногам упала летучая мышь. Тим нагнулся и поморщился — у мыши оказалась ужасно неприятная морда и острые зубы. Через мгновение летучая мышь очнулась, взмыла ввысь и скрылась в звездном небе.

Катя стояла отрешенная, словно потеряла к происходящему интерес. Ветер трепал ее распущенные волосы.

— Кать, иди домой и ложись в кровать, — сказал Тим. — Ты замерзла.

Она послушно повернулась и пошла к подъезду. Тим проводил ее до квартиры и успокоился только тогда, когда за Катей закрылась дверь.

В то же самое время Тина с Андреем услышали стук. Но стучались уже не слегка, а колотили со всей силы.

— Да что же это такое?! — возмутился Андрей, чувствуя, как снова задрожала недавно успокоившаяся жена. — Тин, подожди — пойду, посмотрю, кто там.

— И я с тобой, — быстро встала Тина.

Они, держась за руки, подошли к двери, и Андрей заглянул в глазок.

На лестничной площадке горел тусклый свет, и не было ни души.

— Все нормально, — сказал Андрей, пропуская жену, чтобы она убедилась в его словах. Тина выглянула и увидела… Тимура! Брат стоял и смотрел в пол. Потом поднял руку и снова постучал, но уже тихо.

«Он, что, забыл про звонок?» — растерянно подумала Тина и вдруг снова вспомнила, что впускать никого нельзя. Сначала надо услышать знакомый голос.

— Тим, это ты? — неуверенно спросила она.

— Вернулся? — спросил Андрей, тоже посмотрел в глазок и уже потянулся к замку. Но Тина приложила пальцы к губам и отрицательно покачала головой. Андрей замер. А она снова заглянула в глазок и повторила вопрос:

— Тимур, это правда — ты? Ответь.

Брат как-то криво усмехнулся, посмотрел прямо на нее, махнул рукой и отвернулся в сторону.

— Что? — шепотом спросил Андрей.

— Ушел, — коротко сказала Тина.

— Понятно, — кивнул Андрей, хотя понятным не находил ровным счетом ничего. Но он точно знал, что Тимур не возвращался. — Это не Тим, — уверенно произнес он, привлекая жену к себе. — Не бойся, мы не откроем.

Они вернулись в комнату и легли в кровать. Разговаривая и прислушиваясь к звукам, оба незаметно уснули. Телевизор так и продолжал показывать сериалы.

* * *

Разбудил их звонок. Яркий летний полдень, а в комнате горит свет. Похоже, ночью Андрей вставал курить, потому что клубы сигаретного дыма заполонили всю квартиру. Тина с трудом разлепила глаза. Звонок повторился дважды.

— Тиночка, я посмотрю, — муж встал быстрее жены, выключил телевизор, а она еще замешкалась, одевая платье. Андрей же вообще не раздевался.

— Не поверишь, это снова твой брат, — крикнул он из прихожей.

— Нормально встречаешь, Андрюх, — донесся из-за двери голос Тима.

Тина, не обуваясь, босиком подбежала и радостно улыбнулась:

— Открывай!

Тим вошел и замахал руками:

— Вы бы хоть проветрили.

— Так окна нельзя открывать, — мужчины обменялись рукопожатием. — Привет. Отвез наших к отцу? — поинтересовался Андрей.

— Да. И у меня для вас новости.

— Проходи, проходи, — Тина потащила брата на кухню, где сразу поставила чайник. — Я на минуточку в ванну, а вы, мальчики, делайте бутерброды и ждите. Кофе я сварю сама! Тим, ты даже не представляешь, что у нас здесь творилось, — крикнула она уже возле ванной. — Ночной кошмар!

Пока они ждали Тину, Андрей коротко поведал о визите Глафиры. Как-то без эмоций рассказал, как видел за окном ведьму, а затем и самого Тима, только бледного и молчаливого. И как тот ушел, так и не проронив ни звука. Когда он упомянул о воющей собаке, Тим сказал:

— Понятно. Глафира может войти, только вселившись в тело животного. Если бы могла в человека, вселилась бы в меня, но этого не было. Я всю ночь просидел возле Катиного дома.

— Кого же тогда мы видели в глазок? — поинтересовался Андрей. — Я догадался, что это не ты.

— Думаю, она морочила вас, Андрюх. Вам казалось — вы видите меня, а на самом деле там никого, кроме собаки, не было.

— А собака была?

— Наверняка. Если бы вы открыли, то она бы проскочила. Кроме Глафиры к вам никто не приходил. Но она не только в собаку этой ночью превращалась.

— А в кого еще?

— В летучую мышь. Потом расскажу, Тина идет.

Тина вошла стала варить кофе.

— Мальчики, я позвоню Аглае и спрошу, можно ли днем открыть окно? Совсем нечем дышать — теперь вы оба курите.

Мужчины переглянулись и потушили сигареты. Андрей первый вспомнил про бутерброды и потянулся за хлебом.

— Ребята, у меня для вас важные новости. Но сначала, Тин, правда, позвони Аглае, — сказал Тим.

— Курить очень хочется, — поддержал Андрей.

— Хорошо, — Тина отошла от плиты. — Смотрите, чтобы кофе не убежал. Я сейчас.

Она ушла, а они быстро нарезали хлеб, колбасу и сыр. Тим тоже спокойно и без эмоций рассказал о сонной Кате и плюхнувшейся к ней в руки летучей мыши.

— Здорово, что ты оказался рядом, — кивнул Андрей. — Катя бы назвала адрес и приехала бы к нам, с нее бы даже денег не взяли. Только неизвестно, на кого бы она нарвалась. Могли отвезти, а могли, и…

— Могли, — согласился Тим. — Тем более, что она собралась в одной ночной рубашке ночью гулять по Москве. Хотя, Глафира могла и отпугнуть особо озабоченных, девочка была нужна ей, как курьер.

— И мы бы точно Кате открыли, она же не молчала?

— Нет. Она, как лунатик, говорила во сне. Кстати, сегодня уже ничего не помнит. Я Тине рассказывать не буду.

— Я тоже.

Оба с тоской посмотрели на сигареты. Не успели они вздохнуть, как вбежала Тина:

— Аглая в больнице!

Мужчины вскочили.

— Я позвонила, а Аглая Степановна говорит, что на нее ночью, возле Казанского вокзала набросилась большая черная собака! Хорошо — люди увидели, вызвали скорую.

— Глафира… — процедил сквозь зубы Андрей.

— Сильно покусала? — спросил Тим.

— Собака покусала и выдрала из ноги кусок мяса, — сказала расстроенная Тина. — Чуть в горло не вцепилась, дядька какой-то оказался рядом и шибанул эту псину чем-то тяжелым. Собака убежала, а Аглая потеряла сознание. Очнулась уже в скорой. Сейчас лежит в палате, кровь остановили, все обошлось. Она им говорит: не надо мне делать уколы от столбняка, сестра моя не бешенная, она одержимая, а врач ее не понимает.

— В какой больнице лежит Аглая? — спросил Андрей. — Надо к ней поехать.

— Конечно, надо, — сказала Тина. — Я все записала.

— Я вас отвезу, — предложил Тим. — Но сначала давайте разберемся с зеркалом.

— Каким образом?

— Ты нашел предмет? — одновременно спросили они.

— Не я, а Катя. — ответил Тимур. — Но, думаю — да, это он. Вернее, она.

Он достал из сумки небольшую вещь и протянул ее Тине с Андреем. Они готовы были увидеть все, что угодно, но икона!… Икона Божией Матери с белым цветком в руке.

— Неувядаемый цвет! — воскликнула Тина.

— Откуда она у Кати? — удивился Андрей.

Пока Тина бережно брала и рассматривала икону, Тим рассказал:

— Я видел, как твоя мама, Тин, вошла к отцу. Она пробыла у него несколько минут, а когда вышла, я заглянул. В первый раз я видел отца счастливым. Потом к нему вошли Катя и Олег. Катя ревела, когда вышла, и моя мама дала ей успокоительный травяной отвар. Они все сейчас там, мамы разговаривают на кухне, а я, как только Катя отдала мне икону, поехал к вам. Катя тоже хотела ехать, но отец попросил ее остаться. Он и передал ей икону, сказав, что та старинная. Когда-то она принадлежала его теще, вашей бабушке. Любовь Васильевна завещала ее зятю.

Тина с Андреем переглянулись.

— Попробуем? — предложил Андрей.

— Попробуем, — сразу согласилась Тина.

Они втроем вошли в комнату и остановились возле зеркала.

— Ну, еще раз, — сказала она. — Ничему не удивляйтесь.

— И мы не отойдем от тебя, — пообещал Тим.

Тина сорвала простынь и показала своим отражениям икону. Цвет в отражении стал иным, лунным — предметы потускнели и обстановка в комнате стала стремительно меняться. По ту сторону происходили непонятные и страшные вещи. Кажется, это уже и не комната, а незнакомая местность: из пола, со скрипом растут странные деревья, где-то остался потолок, а где-то отражаются разорванные куски неба.

Андрей поморщился — три его красавицы жены позеленели, даже их темные волосы превратились в светло-зеленые, и все три тихо зашипели. А Тим и Андрей вдруг медленно исчезли из отражения. Словно их стерли. Но в реальности оба обняли Тину за талию, стараясь поддержать. Круговерть в комнате продолжалась. Вещи пропадали и возникали на прежних местах, деревья меняли форму, сплетаясь причудливыми гибкими ветвями, и снова уходили в пол, на их месте распускались ядовитые желтые цветы. Распустившись, мгновенно вяли. Запах гнили и тления проникал через поверхность между мирами. Обрывки неба на потолке менялись: от голубого, до сиреневого, с быстро летящими облаками. Закат сменялся ночью. Стены раздвигались, увеличивая кошмарный мир.

Зеленые волосы трех отражений сами заплелись в толстые косы, на конце превращаясь в змеиные головы. Головы шипели, показывая острые зубы. Тина зажмурилась, чтобы не видеть себя такой ужасной.

«Всего этого нет!» — подумала она и открыла глаза, чтобы убедиться, но невольно отшатнулась. В зеркале до бесконечности простиралось огромное топкое болото, в сумрачном небе светила черная луна, а взгляды отраженных Тин горели ненавистью. Руки мужчин, обнимавших ее за талию, удержали девушку на месте. Она знала, что должна замахнуться, но не представляла, как можно иконой разбить зеркало? Это же икона, а не молоток! Шипение усилилось, и Тина увидела, как длинные косы со змеиными головами рывком пронзили поверхность, прошли сквозь зеркало и потянулись к мужчинам. Тим с Андреем не отступили, наоборот, подались вперед, стараясь заслонить Тину. Возле каждого извивалось уже несколько дьявольских кос. Одна коса со змеиной головой приблизилась к лицу Андрея, и ее раздвоенный язык почти коснулся любимых губ.

— Нет! — закричала Тина и протянула руки к зеркалу. Едва икона коснулась его поверхности, раздался жуткий скрежет, и зеркало медленно покрылось трещинами. Над болотом засверкали молнии, лица адских Тин исказились, созданный ими мир стал разрушаться, змеи-косы с яростью набросились на своих хозяек. По лицам и рукам демонических Тин потекли тонкие струйки крови. Вокруг шеи Дамгальнуны обвилась ее собственная коса, та самая, которая едва не укусила Андрея, и лизнула демоницу в губы смертельным жалом.

Последняя, ослепительная вспышка молнии, и зеркало рассыпалось серебряной пылью.

* * *

Странно после всего, что они увидели, сидеть на кухне, пить кофе и есть бутерброды. Сначала Тина думала, что она и куска не проглотит, слишком ужасно — увидеть себя с косами-змеями. Но когда она посмотрела, как мужчины спокойно завтракают, то отпила глоток остывшего кофе.

— Тиночка, ты как? — в который раз спросил Андрей. Он испытывал благодарность к Тимуру: тот так же невозмутимо жевал колбасу, как и сам Андрей, вкуса которой тоже, наверняка, не ощущал. Но мужчины на то и мужчины, чтобы женщина рядом с ними чувствовала себя спокойно.

— Я? Не знаю… что это было? Зеркала больше нет, — проговорила она. — Значит, демоны пропали?

— Все нормально, Тиночка, — подтвердил Тим. — Мы избавили себя от угрозы, а Глафиру от демонической силы. Кстати, мне показалось, что в скрежете, когда зеркало покрывалось трещинами, я различил голос старухи.

Тина встала и распахнула окно настежь. Солнечный свет проник на кухню, и вместе с ним долгожданный свежий воздух.

Она помнила, что когда зеркало осыпалось, Тим взял из ее рук икону, а Андрей подхватил ослабевшую Тину на руки, отнес на кухню и усадил на стул. Тим отвернулся, а Андрей принялся покрывать руки и лицо Тины поцелуями.

— Все хорошо, — шептали его губы. — Успокойся.

Через несколько минут она немного пришла в себя. Муж продолжал держать ее за руки и заглядывал в глаза:

— Тебе уже лучше, да? Да, родная? — спрашивал он.

— Да, — сказала она.

Все, что они только что увидели, благодаря Андрею, показалось ей страшным сном, который уже закончился.

Прошло меньше получаса, Тина отошла от шока и молча стояла у окна, с чашкой кофе в руках. Мужчины тихо разговаривали, а она думала.

Все-таки удивительно, что необходимым предметом оказалась именно икона! И достаточно было всего лишь дотронуться ей до зеркала!

Девушка высказала свои мысли, и брат ответил:

— Помнишь, ты искала того, кто сильнее Глафиры? С помощью кого твоя бабушка сняла приворот, а затем долгие годы берегла от проклятия твоего дедушку? Кажется, ты нашла.

— Ох! — Тина подошла к иконе, которая стояла на холодильнике. Тим совершенно прав! Вот та, кто сильнее всех зеркальных демонов, любых адских созданий, которые существуют! Тина смотрела на Божию Матерь и шевелила губами. Слова молитвы она уже не помнила, но благодарила, как умела, своими словами. Потом перекрестилась.

Если бы Андрей увидел подобную картину раньше, он бы очень удивился, но сейчас жест жены не показался ему странным. Он встал, подошел к ней и прошептал ей на ушко то, что уже давно хотел сказать:

— Обвенчаемся?

Тина внимательно посмотрела на него и поцеловала в губы.

— Завтракаем и едем к Аглае? — предложил Тим, старательно не обращая внимания на сцену возле холодильника.

— Ты очень добрый, братик, — Тина постаралась в слове «братик» передать кокетливые интонации Кати. — Но ты не спал целые сутки! Знаешь, что? Ложись и выспись, а когда проснешься, мы поедем в больницу.

— Да, Тим, ты же не железный, — подхватил Андрей. — Обещаем тебя не будить.

— Не, как раз, разбудите меня через три часа. Иначе нас в больницу не пустят.

Тина подумала и решила:

— Я обещала дать деду Сереже возможность лично поблагодарить Аглаю Степановну. Думаю, надо сделать так: завтра тоже выходной, и вы, мальчики, оба не работаете. Поедем все вместе и захватим дедушку.

— Молодец! — Андрей поцеловал Тину в нос, она шутливо отмахнулась.

— Сегодня надо подготовить деда Сережу. И костюм погладить, — улыбнулась Тина.

— Решено, едем завтра утром. Тимур, останешься у нас?

— Если только завтра мне опять сварят кофе, — поставил условие брат.

Андрей с радостью поддался на неприкрытый шантаж:

— Дарагой, я тэбе и коньяк в кофэ налью, только оставайся!

— Коньяк не надо. Так я пошел на вашу постель?

— Да-да, отдыхай, Тимур, — сказала Тина и добавила. — Спасибо вам, мои золотые.

* * *

Посещение Аглаи Степановны началось с ее просьбы поехать к Глафире и накормить ее.

— Меня вторые сутки дома нет, а она там обезноженная!

— Удивительная Вы женщина, Аглая Степановна, — сказал Андрей. — Она Вас покусала, тоже обезножила, хорошо, что временно, а Вы беспокоитесь о том, что она там проголодалась!

— Так сестра она мне, — тихо ответила Аглая. — И живой человек. Нельзя же оставить. Вот вам ключи. Ты, девонька, не испугаешься съездить? Она больше не опасна. Адрес помнишь?

— Мы все вместе не испугаемся, — заверил Тим.

— Хорошие у тебя муж и брат, девонька, — ласково улыбнулась Аглая Степановна.

— Чистая правда, — согласилась Тина.

Аглая еще не знала, какой сюрприз ее ждет! После разговоров о самочувствии, и о том, что нужно будет привезти в следующий раз, в палату вошел дед Сережа. Тина даже залюбовалась — как молодцевато он выглядел! Но заметила жест Андрея и покинула палату, оставив Аглаю и деда Сережу наедине.

— Ну, здравствуй, Аглая, — дед Сережа подошел и сел на стул возле кровати.

— Сережа? — тихо спросила Аглая, не веря своим глазам.

— Я, Глаша. Вот и довелось нам свидеться. Пришел тебя поблагодарить, ты меня из беды вытащила, а сама, вон оно как получилось, в беду попала.

— Зато ты ходишь, — еще тише произнесла Аглая и улыбнулась.

— Я тебе обязан, и я верну долг.

— Нет у тебя передо мной долгов, Сережа.

— Есть.

Никто не слышал их тихого разговора, в палате смотрели телевизор. Ребята прождали деда Сережу возле палаты больше часа, и когда он вышел, не решились задавать вопросы. Дед Сережа сам сказал:

— В беде Аглая. Пока не знаю, как ей помочь, но некоторые соображения уже имеются.

На следующий день Тина с Андреем переехали домой, в течение недели они дважды были у Тининого отца. Тим тоже приезжал к ним, а один раз приехал вместе с девушкой Олей. Катя ревниво осмотрела Олю, но потом одобрила, лукаво подмигнув Тиму за ее спиной.

Дед Сережа эту неделю каждый день навещал Аглаю. Однажды, во время их разговора, в палату вошла молодая женщина:

— Здравствуйте. При больнице есть храм, все, кто хочет, может встретиться со священником. Есть желающие исповедоваться и причаститься?

Соседка по палате что-то спросила, женщина ей ответила. Еще две соседки промолчали, делая вид, что не замечают вошедшую.

Аглая отвернулась и посмотрела в окно.

— Глаша? — спросил дед Сережа.

— Нет, — тихо ответила она. — Мне поздно.

— Отчего же поздно, Глаша? Я слышал — никогда не поздно, пока живешь на земле.

Аглая посмотрела ему в глаза и совсем тихо, чтобы никто не слышал, сказала:

— Мне поздно, я много нагрешила.

— Какие-такие у тебя грехи, Глаша? Это сестрица твоя, Глафира, во всем виновата. Ребята к ней ездят, кормят, переодевают, ходят за ней, как за малым дитем, а она слюной на них брызжет, бесится. Силу всю потеряла, а смириться не может. Как она Тиночку мою за волосы больно дернула, так теперь внученька косу заплетает. Глафира твоя скоро вся на злобу изойдет, она теперь всех ненавидит. А ты совсем другая.

— Другая? — губы ее поджались, в глазах появились слезы и страх. Аглая тихо и быстро зашептала. — А что я творила? Проклятие я возвращала с чьей помощью? Ангельской?! А демонов зеркальных в плену держала сама? И до того, полвека, я что, мало к бесовской силе прибегала? Думаешь, сама не знала, чем занимаюсь? Знала, отлично знала! Нет мне прощения!

— Есть, — уверенно сказал дед Сережа. Соседки по палате даже повернули головы на его громкий голос. — Ты мне, Глаш, жизнь вернула, и я тебе верну, — тише добавил он и встал.

Он ушел, и соседки, с изумлением увидели, как заплакала седая, спокойная пациентка Аглая Степановна, никогда ни на что прежде не жаловавшаяся.

«Да и что ей жаловаться-то? — с завистью подумала одна из соседок. — Не жизнь, а малина. Муж заботливый, каждый день фрукты таскает, внуки уважают, на «вы» к ней обращаются. Мне бы так!»

На следующий день в палату вошел молодой священник:

— Здравствуйте! Иерей Василий Маслов, будут желающие исповедоваться и причащаться?

Одна из женщин подала голос:

— Я, батюшка.

Он сел рядом с ней, они тихо поговорили, а затем священник подошел и обратился к Аглае:

— Просили за тебя. Разреши, я помолюсь?

Он опустился на колени, возле ее кровати и стал молиться. Через некоторое время поднялся и сказал:

— Не ешь до утра, готовься к исповеди.

— Меня не простят! — упрямо покачала головой Аглая. Отец Василий мягко ответил:

— Господь, невидимо и таинственно присутствующий на Исповеди, прощает грешника.

Дед Сережа приоткрыл дверь и увидел, что отец Василий разговаривает с Аглаей, она его о чем-то спрашивает, но уже без прежней тоски и прежнего страха в глазах.

Оставалось вернуться в больничный холл и подождать окончания разговора.