Квартира часть 2

14

Мурзин уходить не торопился, о своей работе, о которой упоминал с утра он либо врал, либо позабыл. Он с увлечением рассказывал Виктору, как сортировать папки, законченные и не законченные дела, следует складывать в две стопочки, по дате, говорил он, приплясывая вокруг стола. Виктор злился, но изо всех сил старался не показывать этого, он вежливо кивал, улыбался, а на уме было лишь одно. Скорее бы убежать из этой квартиры, из этого города, подальше от всего.

И вот наконец, когда Мурзин собрался уходить в комнате появился человек. Виктор даже спрашивать не стал, как он попал в квартиру, уже заранее зная ответ.

— Извините. — Сказал незнакомец тихо. — Дверь была не заперта, я вот пришел, как вы и говорили….

— А! Станислав Александрович! — Воскликнул Мурзин радостно. — Вы уже! Как же хорошо, вы пришли как раз вовремя. А это наш новый работник! — Он указал на Виктора. — Временный. Позвольте представить Виктор Семенович, писатель, очень хороший писатель. Виктор Семенович, а это Станислав Александрович, наш клиент.

Виктор пожал руку незнакомцу. Ему показалось, что мужчина растерян и даже напуган.

— Ну, как вы? Как супруга? — Мурзин обнял его, не давая сказать ни слова. — Виктор Семенович, посмотрите, пожалуйста, папку Станислава Александровича, она должна быть сверху, мы только три дня назад подписали договор, а проблема уже решена, не так ли Станислав Александрович.

— Да все хорошо, спасибо огромное. — Кивнул мужчина. — Я только малость запамятовал, что вчера было…

— О ну это случается! Вы устали. Столько проблем было, но теперь ведь все в порядке?

— Да, и деньги есть и Ваня в порядке….

— Ну, вот видите, а вы боялись! Как чудесно, что все хорошо заканчивается.

— Да, спасибо вам огромное, теперь я могу идти?

— Конечно, конечно, сейчас только распишитесь и вы свободны, Виктор Семенович, вы нашли папочку?

— Да. — Ответил Виктор, несмотря на хаос на столе, папку этого человека он нашел быстро. — Вот она возьмите.

— О, Виктор Семенович, это ваша работа. Ваш первый клиент. — Сказал Мурзин торжественно. — Ваш инструмент в столе. Прошу вас!

Виктор достал из выдвижного ящика ручку и печать.

— Прошу вас Станислав Александрович. — Щебетал Мурзин. — Ваша подпись вот здесь, да, да. Виктор Семенович, а ваша вот здесь, ах да вы же видели, и дату не забудьте сегодняшнюю, это обязательно. Вот прекрасно, печать, пожалуйста. Виктор Семенович просто поверить не могу. Как хорошо, что я застал этот исторический момент. Ваш папа был бы рад видеть это! Что это я все говорю да говорю, волнуюсь. Станислав Александрович, поздравляю вас, скорейшего выздоровления Ванечке.

— Спасибо Владлен Валерианович, теперь я могу идти, а то моя жена волнуется, наверное.

— Конечно, конечно Станислав Александрович, привет жене и о, прошу вас, у нас здесь дверь, специально для клиентов, проходите.

С этими словами, Мурзин открыл «заднюю» дверь и выпроводил мужчину.

— Ну что же Виктор Семенович поздравляю вас сердечно. Ваш первый клиент. Ничего сложного ведь? Все просто.

— А почему через эту дверь он ушел? — Спросил Виктор удивленно.

— Не я это придумал, так повелось. — Отрезал Мурзин. — А сейчас мне пора, вынужден откланяться. Нужно наверстывать упущенное. Я думаю дальше, вы разберетесь без моей помощи.

— Да, да конечно.

— Все бегу, бегу. Желаю удачи!

И Мурзин выбежал из комнаты, оставив Виктора наедине со своими мыслями.

15

— Виктюк ты в порядке? —

Услышав голос Сергея, в трубке мобильного, Виктор чуть не закричал от счастья.

— Ты просто не представляешь, как я рад тебя слышать дружище! — Сказал он. — Я боялся, что они с тобой что-то сделали.

— Пытались. — Ответил Сергей. — Правда, я смутно помню.

— Я тоже! Вчерашний вечер как в тумане весь!

— Что ж похоже мы влипли. Ты где сейчас?

— На квартире где же мне еще быть! Мурзин был здесь, но ушел. Послушай, они заставляют меня делать какую-то работу.

— Нет времени Виктюк, мне кажется все очень серьезно. Забирай Милу, и дуйте на вокзал. Нужно уезжать из города пока не поздно. Похоже, здесь орудует целая организация мошенников и заносы у них очень крутые.

— Что им нужно от меня?

— Ни малейшего понятия не имею. Предположений много, но все это лишь предположения, какой прок ломать голову.

— Может в полицию обратиться?

— А смысл, с чем мы придем. Да и откуда ты знаешь, может у них там свои люди.

— Я тоже так думаю, а ты где был.

— Очнулся в лесу за городом с навязчивым желанием бросить тебя, похоже, они вкололи мне какую— то дрянь, потом расскажу подробности, за меня не волнуйся я встречу вас на вокзале. Не теряй времени и не вздумай ничего подписывать.

— Я уже подписал.

— Черт! Ладно, разберемся с этим позже. Дуй на вокзал, и будь осторожен.

— Хорошо, выхожу, позвоню, как выеду.

Думать и анализировать было некогда. Сергей прав, нужно бежать пока еще есть время. Виктор сунул мобильный в карман, накинул ветровку, и выскочил на лестничную площадку. Он молил бога, что бы Мила была готова. Ключ в замке проворачивался с неохотой, и Виктору пришлось повозиться с ним.

— Поздно бежать. — Услышал Виктор за спиной. Старуха стояла в проеме своей двери и как обычно таращилась на него. Только теперь она была спокойна.

— Что вы знаете? — Спросил Виктор шепотом.

Старуха поманила его пальцем. Виктор подошел и наклонился, сухие, сморщенные губы коснулись его уха. Запах помойки и мертвечины ударил в нос.

— Они не люди. — Прошептала она. — Теперь они тебя не отпустят.

Виктор отпрянул. От вони ему стало дурно.

— О чем вы! — Выдавил он, сдерживая приступ тошноты.

— Я тебя очень прошу, мальчик, не втягивай Милу. — Шептала старуха. — Они заберут ее.

— Да о чем вы говорите! —

— У тебя есть божий дар, который им нужен. Мой тебе совет возвращайся в квартиру, и делай все, что они говорят, пока сам не разберешься во всем, только так ты останешься жив и сбережешь свою душу.

— Вы можете по-человечески объяснить, что происходит?

Виктор злился. Старуха не в себе, это понятно, но она, что-то знает.

— Все кто к ним обратился, умирают. Они обманывают людей, заманивают, а потом заставляют умереть!

— Каким образом?

— Есть много способов довести человека до безумия, это…. — Старуха насторожилась. — Его люди уже здесь. Он чувствует тебя.

— Кто?

В это время снизу донесся шум. Кто-то поднимался по лестнице. Виктору стало страшно.

— Возвращайся в квартиру. — Шептала старуха. — Возвращайся и делай, что они говорят.

— Нет. — Решительно сказал он. — Я забираю Милу, и мы уезжаем из города.

— Стой! — Старуха схватила его за руку. И не успел Виктор опомниться, как оказался в ее квартире за закрытой дверью.

— Смотри! — Шепнула Старуха и указала на глазок.

На лестничной площадке появился человек в сером плаще. Осмотревшись по сторонам, он вошел в квартиру Виктора и закрыл за собой дверь.

— Как, что… Я ведь, запирал.

Старуха зашипела, прижав палец к губам, и снова указала на глазок. Виктор послушно прильнул к двери.

Поначалу ничего не происходило, затем дверь напротив открылась, человек в сером плаще покинул квартиру. Похоже, он был расстроен. Он поднялся на две ступени вверх, и остановился прислушиваясь. Виктору показалось, что он смотрит на квартиру Милы. Кулаки сжались сами по себе. «Пускай только попробует!» Но нет. Человек спустился обратно и направился прямо к двери, за которой находился Виктор. «Учуял гад!» Виктор замер. Он боялся, что тот с наружи, услышит его, увидит движение сквозь глазок и сразу же начнет ломиться в дверь. Вот он, еще один незнакомец, о котором Виктор ничего не знает, стоит рядом с дверью и прислушивается. Он водит глазами, словно в голове у него прокручивают текст в виде бегущей строки. Просто стоит. Стоит и слушает. «Кто ты, черт бы тебя побрал! Зачем я тебе нужен!» Хотелось закричать Виктору.

Прошло еще несколько томительных минут, прежде чем незнакомец сделал шаг назад, и, похоже, собрался уходить. Вдруг, лицо его исказилось, рот растянулся в неестественно широкой ухмылке, в тусклом свете сверкнули два ряда острых акульих зубов. Злобный рык, резкий, словно собачий лай, подхваченный эхом, пронесся по подъезду. Виктор зажал рот рукой, больно прикусив палец. Незнакомец еще немного потоптался на месте, и бросился вниз по лестнице, лицо его стало прежним. В подъезде снова стало тихо.

Пошатываясь, Виктор отстранился от двери и посмотрел на старуху.

— Убегая, сделаешь себе хуже. — Сказала она. — Они вернут тебя, а Милу закроют.

— Нет уж в квартиру эту я больше ни ногой! — Сказал Виктор, голос его дрожал. — Ни за что. Вы видели! У него рожа растянулась как резиновая! Господи, что это такое!

— Не трогай Милу, если ты сейчас потащишь ее с собой, они заберут ее.

— Я не знаю, что делать. Вы видели его лицо! Я спятил?

— Успокойся. — Старуха коснулась плеча Виктора своей костлявой рукой, и ему стало легче.

— Вы ведьма? — Спросил он. Он не хотел так спрашивать, но это первое, что почему-то пришло ему в голову.

— Оставь Милу. — Прошептала старуха. — Если сумеешь выбраться за черту города, я буду знать и направлю ее к тебе.

— Но я ее очень люблю, правда, я без нее не смогу. —

— Я знаю. И если это так, то не подвергай ее опасности.

— Почему вы в первую нашу встречу не сказали мне, не предупредили, если все знали?

— Я думала ты один из них. — Старуха заковыляла в комнату. Через минуту она вернулась. — Вот возьми.

Она взяла руку Виктора и вложила в ладонь маленький крестик на веревочке.

— Надень его сейчас и не снимай, что бы ни случилось.

— Кто они? — Тихо спросил он, надевая крестик.

— Если выберешься, то и знать тебе этого не нужно, если нет, сам все поймешь. И помни, ты им нужен живым, они тебя не убьют. Друг поедет с тобой?

Виктор кивнул.

— Вот и славно. Теперь иди.

— Почему вы мне помогаете?

Виктор посмотрел на старуху, она была страшна. Грязная. Ее выпученные глаза все так же пугали его, от нее жутко воняло. И в то же время он чувствовал какую-то силу в ней. Внутреннюю энергию, что-то совсем не присущее обычному человеку.

— Иди за Милу не волнуйся я им ее не отдам. — Сказала она.

16

Виктор вышел из подъезда и быстрым шагом направился к остановке. Он рассудил, что поймать такси будет быстрее, чем вызвать по телефону. Мелкий дождь слепил глаза, сильный порывистый ветер сбивал с ног, но Виктор не замечал ненастья. Жуткая гримаса незнакомца в сером плаще, то и дело всплывала в его сознании. Он видел, как острые акульи зубы вгрызаются в человеческую плоть и рвут ее на части, гнал видение, но оно возвращалось, снова и снова.

Наконец он добрался до остановки. Той самой остановки, где погиб покупатель. Теперь о происшедшем напоминал лишь огрызок трубы, торчащий из земли. Все, что осталось от красочного рекламного щита. Виктору стало не по себе. Вчера на этом месте стоял живой человек. Он строил планы, размышлял, надеялся на что-то, наверное, у него и семья была. И что от него осталось? Груда мяса, с раздробленными костями. Мир вокруг не изменился. Город жил прежней жизнью никак не отреагировав на песчинку унесенную ветром.

— Виктор Семенович! — От звука этого голоса Виктора бросило в дрожь. — Виктор Семенович, куда же вы!

На противоположной стороне улицы стоял Мурзин. Он ждал, когда загорится зеленый, не решаясь броситься сквозь металлический поток сломя голову. Проследив за его взглядом, Виктор оглянулся. Незнакомец в сером плаще приближался к остановке. Он был примерно метрах в ста, и расстояние это сокращалось с невероятной быстротой. Повинуясь исключительно инстинкту, Виктор выскочил на проезжую часть, и побежал навстречу мчащемуся автомобилю, махая руками. В этот момент он не осознавал, что рискует жизнью. Перед глазами стояла лишь, зловещая ухмылка с акульими зубами.

Раздался визг шин, противный сигнал клаксона ударил по ушам. Очевидно, водитель старенькой «копейки» был осторожен или просто обладал хорошей реакцией. Он вовремя нажал на педаль, и автомобиль замер, в каких-нибудь сантиметрах, не задев Виктора.

— Придурок, твою мать! — Орал водитель сквозь опущенную боковушку. — Тебе, жить надоело!

Не слыша, его Виктор запрыгнул на переднее сиденье.

— Пожалуйста, я заплачу, довезите меня до вокзала. — Прошептал он.

Водитель казалось, вот-вот задохнется от гнева.

— Какой на х… Вокзал! Я тебя сейчас с ….

В этот момент, незнакомец в сером плаще набросился на дверцу «копейки» как цепной пес на вора. Он рычал, дергал за ручку, стучал по стеклу, по крыше. Его лицо искажалось, как изображение на подпорченной пленке, рот расширялся, острые зубы то и дело сверкали в дневном свете.

— Что за е…— Водитель потерял к Виктору всякий интерес.

— Поехали, прошу вас. — Взмолился Виктор, все сильнее вжимаясь в сиденье.

Звякнул ключ зажигания, вновь завизжали шины. Автомобиль, дымя покрышками, рванул вперед. Не успев вовремя убрать руки, незнакомец в черном плаще кубарем покатился по мокрому асфальту. Виктор не оглядывался, он даже дышать боялся, не то, что бы двигаться. Но в зеркало заднего обзора он успел заметить, как Мурзин перешел дорогу, и помог незнакомцу подняться. Потом влепил подзатыльник, хлестанул ладонью по лицу, при этом он что-то кричал, размахивая руками. Незнакомец никак не реагировал, это чудовище с акульими зубами просто стояло, опустив голову, словно провинившийся школьник.

Воитель, в отличие от Виктора подпрыгивал как на иголках. Он постоянно оглядывался, Виктору казалось, что он больше смотрит назад, чем следит за дорогой.

— Нет, ну ты видел! — Крикнул водитель и снова оглянулся. — Ты видел его рожу! Это п… какой— то. Охренеть! Это, что за урод такой!

Он шлепнул Виктора по плечу.

— Эй, братуха, ну ты как живой?

Виктор, молча, кивнул. На смену страху, вновь пришла слабость. Сознание наотрез отказывалось принимать происходящее всерьез.

— Ни хрена себе! Я чуть не обосрался, ну и рожа, видал я рожи, но такую! Это, что мутант? Теперь я понимаю, с чего ты так драпал.

Виктор посмотрел на водителя. Здоровенный детина, в потертой кожанке и щегольской кепке набекрень. Крепко держит руль в своих огромных руках. Окажись за рулем, представитель высших слоев, мальчишка или женщина, лежал бы Виктор сейчас на асфальте, хлебая собственную кровь, а может, что еще хуже, трепыхался бы в руках незнакомца, словно проколотая бабочка.

— Ты часом не мент? — Спросил водитель.

— Нет — Ответил Виктор.

— Вижу, что нет. Ментам помогать взападло. Только откинулся и на тебе, три дня не прошло, опять жопа какая-то!

— Извините. —

— Да че ты извиняешься! Сиди не бухти. Небось, спер чего нибудь?

— Я…

— Ладно, не мое дело, мне на хрен не нужны твои проблемы. А те, не менты были?

— Нет, наверное. Я думаю, нет. Извините у вас курить можно?

— Да кури, чего уж.

Виктор достал сигареты. Руки дрожали, и зажигалка никак не хотела слушаться.

— Держи. — Водитель, достал из бардачка свою, зажег и протянул Виктору.

— Спасибо. — Сказал Виктор прикуривая.

— Полегчало?

Виктор кивнул.

— Да не ссы, доберемся до вокзала. Тебя как звать то, бедолага.

— Виктор.

— Виктор, куда ж ты вляпался Виктор?

Копейка, обогнула громадный супермаркет и выехала на проспект. Виктор смотрел на мокрые улицы, на серые дома, людей гнущихся от ветра. Он вспомнил Милу, ее лицо ее глаза, сердце сжалось в комок. Как близко она была вчера, и как далеко сейчас. Он бежал, бросив ее там, поверив безумной старухе. Но, что если она права.

— Слышь, братуха. — Водитель толкнул Виктора в плече. — Я тебя высажу у МакДоналдса, там по тоннелю пройдешь и ты на вокзале. Лады?

— Хорошо. — Сказал Виктор, выбросил окурок в окошко и заерзал, пытаясь взбодриться. — А мы уже приехали?

— Да. — Водитель кивнул, прищурив один глаз. — Сейчас вот поворот и мы на месте.

Машина остановилась и Виктор, превозмогая слабость в ногах, вывалился под дождь. Достав из кармана кошелек, он извлек из него тысячу рублей одной бумажкой и протянул водителю.

— Возьмите. — Сказал он. Водитель, молча, взял бумажку и бросил ее в бардачок.

— Удачи. — Сказал он. Потянулся, захлопнул дверь, и копейка тут же сорвалась с места. Виктор даже рта не успел открыть, что бы сказать спасибо.

Дождь усиливался, превращаясь в ливень, и Виктор поспешил к подземному переходу. Теперь он внимательно смотрел по сторонам, вглядывался в лица людей идущих на встречу. Страшно, очень страшно. Но он уже у вокзала, осталось только сесть на поезд раньше, чем Мурзин со своим гуманоидом доберутся сюда.

Переход был достаточно длинным, Виктору в этот момент он показался бесконечным. Низкий свод и тусклое освещение заставили его втянуть голову в плечи и ускорить шаг. Недобрые предчувствия заполнили сознание до краев и гнали вперед. Быстрее, быстрее. Шептал его внутренний голос. « Они тебя не отпустят» Звучал в голове голос старухи.

Виктор побежал бы, но войдя в подземку, он оказался в потоке людей. Они двигались с определенной скоростью по каким-то непроизвольно установленным правилам, и нарушить их означало бы быть инициатором давки. Виктор шел с той же скоростью, изнывая от беспомощности. Вскоре от мелькания лиц, у него закружилась голова. Запах духов, одеколона, спиртного, копченой рыбы, кожаных сапог, бомжа идущего рядом. Все смешалось, превратилось в жуткую вонь, вынести которую не хватало сил. Он понял, что его измотанный страхом и нервным перенапряжением организм вот-вот откажет. Ноги стали заплетаться. Виктор споткнулся, чуть не упав, и тут же почувствовал, как кто-то грубо толкнул его в плече.

— Ты идешь или нет! Наркоман хренов! — Голос за спиной глухой, словно из шкафа.

И Виктор шел, бессознательно шел, не ощущая себя.

Вскоре нога наткнулась на уступ. «Ступеньки» понял Виктор, и мысль эта взбодрила его. Но только на секунду.

— Расступись! — Чей-то зычный рев, и вновь толчок, сильный толчок в правое плече. Колени Виктора сами собой подгибаются. Он чувствует, что падает глаза, закрываются, и темнота уже рядом. Но вдруг резкий рывок. Сильные руки хватают Виктора, вырывая из темного плена. Он чувствует, что идет, поднимается все выше. Еще мгновение и холодные капли дождя стекают по волосам, попадают в глаза, и хлещут по лицу, возвращая сознание. Виктору с трудом удается разлепить тяжелые от воды веки, мир проявляется перед его взором как изображение на фотографии, медленно набирая очертания. Он делает глубокий вдох и видит взволнованное лицо Сергея. Крупные капли стекают по его щекам. На секунду Виктор пугается, он боится, что это всего лишь мираж и, что дождь сейчас смоет его. Но Сергей улыбается.

— Ну и напугал же ты меня Виктюк. — Говорит он. И Виктор окончательно приходит в себя.

— Теперь я понял, почему ты выглядишь как моя футболка после стирки, такой же белый и помятый. — Сказал Сергей, внимательно выслушав рассказ Виктора обо всем, что произошло.

Они стояли внутри здания вокзала у выхода на пирон, Виктор купил билет на первую электричку, что идет за город. Он надеялся, что старуха не лгала, говоря о том, что там за чертой города до него не доберутся. Виктор выйдет на станции Вятково, Сергей сказал, что там можно неплохо расположиться в комнате отдыха на вокзале, и будет ждать.

— Так как им нужен именно ты — говорил Сергей настойчиво. — То я вряд ли буду представлять для них какой ни будь интерес. Я прослежу за тем, что бы никто, не сел за тобой следом, если, что сразу тебе маякну. Дергай стоп кран, если выскочить не успеешь, а там разберемся. Если же, все нормально я еду за Милой и мы через четыре часа у тебя.

— А если они тебя поймают. — Спросил Виктор, он чувствовал себя предателем.

— Не переживай Виктюк, я умею быть осторожен. — Улыбнулся Сергей. — Я сейчас ничего не хочу слушать, вот поезд, вот ты. Минута, и я должен увидеть тебя в вагоне вон за тем окошком.

— Серег я ….

— Виктюк. — Сергей положил руку на плече друга. — Ты мой лучший друг, я знаю, что там сейчас твориться у тебя в голове, постарайся справиться с этим. Не смей винить себя ни в чем-то, понял? Честное слово твой приезд пробудил меня от анабиоза, в котором я находился много лет. Я перестал видеть мир, каким мы его видели раньше. Бытовуха накрыла меня с головой. Эта вечная гонка не понятно зачем. Я был прикован к этому городу как цепной пес к своей будке. Ты помог мне, не зная, что помогаешь. Ты освободил меня. Черт возьми, у нас же были с тобой планы вчера вечером. Ты забыл о них?

— Нет, конечно!

— Так вот, доверься мне полезай в вагон, а я тут разберусь!

— Сергей, дружище.

— Лезь в вагон сейчас поезд без тебя уедет.

Виктор зашел в тамбур, через минуту двери закрылись, и металлический голос начал громко скрипеть в старых динамиках, предоставляя пассажирам подробную информацию о маршруте состава. Сергей помахал рукой. Виктор помахал в ответ. Поезд тронулся и в это же время из-за здания вокзала выскочил запыхавшийся Мурзин. Виктор машинально присел. В груди вспыхнул жар. Страх вернулся, но вместе с тем мозг чуть не разорвало от ликования. Успели! В последнюю минуту успели! Виктору захотелось вскочить с безумным криком пробежаться по вагону, махая руками, выглянув в окно увидеть растерянную физиономию Мурзина и показать ему на прощанье средний палец. Вот вам скоты! Съели уроды! Пиши свои бумажки скотина! Что Владлен Валерианович, проворонили?! Рыжая морда!

Еле сдержав себя, Виктор достал мобильный и набрал Сергея.

— Я видел. — Тут же донеслось из трубки.

— Они тебя не заметили? — Спросил Виктор с тревогой.

— Виктюк, ты меня обижаешь, конечно, нет. С ним длинный такой, это зубастик?

— Я видел только Мурзина, но думаю это он.

— Видел бы ты эту рыжую морду. — Голос Сергея повеселел. — Красный стал как свекла, потом длинного лупить начал.

У Виктора при этих словах даже ноги свело. Страшно хотелось пуститься в пляс.

— Орет, придурок, на весь вокзал. — Продолжал Сергей весело. — Лупил его, по морде. И в конце как даст под дых. Длинный даже согнулся. Видно хорошо припечатал, похоже, даже руку свернул. Потом тряс ею и матерился все. Так-то Виктюк, не на тех они напали.

— А ты сейчас где?

— Я ждать их не стал, уже в такси, еду за Милой, всяко буду раньше.

— Сергей, я тебя люблю!

— Эх, Виктюк, мы с тобой еще натворим делов! Ладно, жди звонка, и не забивай голову ерундой, все будет тип-топ!

Виктор прошел в вагон и уселся на первое свободное сиденье. Пассажиров было совсем не много, точнее, кроме Виктора в вагоне было еще три человека. Это, несомненно, радовало его, после переполненного подземного перехода хотелось уединиться.

Мысли потихоньку начали приходить в порядок. Приступы безумного ликования, наконец, оставили Виктора. Вернулась тревога, но теперь он волновался не за себя. Сознание и совесть в один голос вопили, что он совершил предательство, сбежал, бросив лучшего друга и любимую. Он успокаивал себя, вспоминал слова старухи, Сергея. « Им нужен я, они правы» — думал он. « Но, что если эти уроды поймают Сергея или Милу, или обоих и будут требовать, что бы я приехал»

От этой мысли Виктора бросило в дрожь. Он никогда себе не простит, если, что-то пойдет не так. Жить с мыслью, что твои близкие погибли из-за тебя не возможно. Нет, он не сможет. Лучше уж умереть самому.

Виктор посмотрел в окно. Город, заливаемый дождем, плыл мимо. Окутанный серой дымкой, он молча наблюдал за движением маленького состава, и казалось, ждал. Бездействовал, ожидая сигнала. Что-то страшное притаилось за этими серыми домами, товарными станциями, гаражами. Виктор чувствовал это, но не мог осознать, осмыслить свое чутье. Его терзало чувство вины. Безумная мысль выскочить из поезда на ходу все время вертелась в голове. То и дело он поднимался, и выходил в тамбур. Курил, и возвращался обратно. В конце концов, он решил выйти на первой остановке и ехать обратно.

Город за окном менялся. Многоэтажные новостройки сменили чахлые домики частного сектора.

Еще немного и поезд оставит их позади.

Раздался звонок мобильного. Виктор вскочил, дрожащими руками выудил телефон из кармана и нажал клавишу приема вызова.

— Виктюк! — Услышал он знакомый голос. — Как ты там едешь?

— Нормально. — Автоматом ответил Виктор, хоть это было совсем не так. — Где ты?

— Мы с Милой уже в такси! Отъезжаем от дома.

Эти слова прозвучали как музыка.

— Пока эти придурки очухаются, мы успеем сесть на поезд! — Говорил Сергей радостно. — Ты где сейчас.

— Еще немного и я за городом.

— Отлично! Не вздумай выйти, или что-то вроде этого. Делай, как условились. Как сядем на поезд позвоню!

— Хорошо. До связи!

Виктор сунул мобильник в карман и улыбнулся. Впервые за сегодняшний день он ощутил покой. Все хорошо. Так и должно было быть. Скоро город останется позади, и вся эта дурацкая история станет чем-то далеким. О, он уж постарается как можно скорее выбросить ее из головы. Он перечеркнет ее, сотрет из своей памяти. Жизнь войдет в прежнее русло, все станет как прежде. Нет. Даже лучше чем было. Мила будет с ним. Сергей будет рядом. Теперь все пойдет по-другому.

Глубоко вздохнув, Виктор подвинулся поближе к окну. Солнечные лучи прорвали плотную завесу серых туч, устремившись к промокшей, продрогшей земле. « Вот и все! Это освобождение! Даже погода меняется. Хороший знак.» Думал Виктор. Он смотрел на домики частного сектора, утопающие в зелени и радовался.

— Виктор — Раздался протяжный шепот, заставив его подпрыгнуть на месте. Виктор оглянулся. Никого. « Наверное, показалось. » Подумал он и снова уставился в окно, стук колес успокаивал, убаюкивал, глаза начали слипаться.

— Виииктор…… Виииктор. — Вновь эхом пронесся тихий шепот. Виктор снова оглянулся. Никого. Не может быть. В этот раз он отчетливо расслышал слова. Тревога вновь завладела его сознанием. В душу прокрался страх и затаился там.

— Виктор…-

Виктор вскочил, неистово мотая головой. Пассажиры вагона с недоумением уставились на него. Но он не замечал из взглядов. Страх выбрался из своего потайного укрытия.

Скоро кольцевая, еще немного и состав будет за чертой города.

— Виктор…. —

— Что за черт!

Виктор схватился за голову.

— Эй! С тобой все в порядке? — Крикнул один из пассажиров. Молодой парень в затертом джинсовом костюме и такой же кепке. Секунду назад он дремал. Крик Виктора всполошил его.

Виктор не отреагировал, он не слышал его. В его сознание, вдруг проник ужасный звук. Поначалу совсем тихий, он нарастал и вскоре Виктор больше ничего не слышал кроме него. Это было жужжание, словно сотни, тысячи мух кружились вокруг него. Не в силах терпеть он зажал уши ладонями, но это только усилило противное жужжание, которое с каждой секундой становилось все отчетливей. Не тысячи, миллионы, миллиарды мух носились вокруг него.

— Ты глупец Виктор. — Голос звучал из жужжания, он сам был этим жужжанием. Противный, навязчивый.

— Нет! — Закричал Виктор.

Молодой парень тут же вскочил, и направился к нему.

— Эй, братуха, ты че!

Нет. Виктор его не слышал. Рой мух заполнил его сознание. Они жужжат и жужжат, не переставая прямо в его голове. Шелестят своими перепончатыми крылышками, скребут мохнатыми лапками его мозг. Огромные. Мухи «бомбовозы», так называли они их в детстве. Зеленые, синие, кружатся и жужжат, жужжат, сводят с ума.

Лоб покрылся холодным потом. Лицо побледнело и исказилось до неузнаваемости. Парень в испуге шарахнулся в сторону.

— Ты не сможешш…. — Шептал голос — Не можешь уйти…..

Высокий мужчина в сером плаще появился в тамбуре, он шел из соседнего вагона. Виктор увидел его. Он не мог разобрать его лица, слезы выступили на глаза и мешали смотреть. То, что не могут рассмотреть глаза, дорисует воображение. Ему показалось, что мужчина ухмыльнулся, обнажив острые, как бритва акульи зубы. « Это он!» Пронеслось в голове Виктора. Все так же зажимая ладонями уши, он бросился в противоположную сторону, к тамбуру. Рой мух, в его голове не унимался, но Виктор бежал, вернее ему казалось, что он бежит. На самом деле он еле передвигал ноги. « Нужно бежать! Нужно уйти!» Кричал внутренний голос, сквозь противное жужжание.

— Тебе некуда бежать! — Шипел злобный голос, и превращался в противный хохот перекрывающий жужжание.

Виктор вывалился в тамбур и оглянулся. Мужчина в сером плаще шел прямо к нему.

— Нет, нет, нет. — Шептал Виктор, не слыша своего голоса. Он открыл следующую дверь и сделал шаг на стык вагонов. Соседний вагон вдруг качнулся, перед его взором. Все вокруг начало сжиматься. Деревянные сидения. Пассажиры, окна, двери, искажались, комкались как бумага, теряя очертания. Виктор зашатался. Хохот в голове достиг апогея, жужжание превратилось в отвратительный визг. Скомканная картинка перед глазами вдруг пошла трещинами и рассыпалась. Тьма окружила Виктора. А вместе с ней тишина. Она обрушилась на него словно снежный ком, глухая, звенящая. Виктор не смог выдержать этот перепад, и сознание покинуло его.

17

Он видел Милу. Она смотрела на него своими бездонными глазами, и легкая улыбка скользила по ее губам. Вокруг не было ничего, только белый свет.

— Мила— Позвал Виктор тихо.

Она молча смотрела и улыбалась. Но вот лицо ее изменилось. Она как будто испугалась чего-то.

— Мила я здесь. — Прошептал Виктор, протягивая руку.

Она не видела и не слышала его. Ее глаза помутнели, их прозрачная голубизна бледнела, гасла. Нежная кожа лица начала морщиться, волосы седели и выпадали клочьями.

— Мила! — С ужасом прокричал Виктор.

Она отвернулась. Виктор подошел и коснулся ее поседевших волос. В этот же миг он почувствовал ужасную вонь. Вонь разлагающейся человеческой плоти.

— Мила. — Прошептал он. Его язык заплетался от страха.

Она резко повернула голову. Виктор отпрянул. Это не Мила. На него смотрела старуха, соседка своими выпученными глазами, полными затаившегося страха и злобы.

— Они тебя не отпустят — Прохрипела она и схватила Виктора за горло костлявой рукой. Он почувствовал, что задыхается. Попробовал сопротивляться, но у него не хватило сил, даже пошевелиться.

Из пустоты появился Мурзин и широко улыбнулся, обнажив два ряда острых акульих зубов.

— Виктор Семенович, ну нельзя же так. Вы устали. — Сказал он и бросился на Виктора, но тут же рассыпался, на мелкие кусочки, которые превратились в мух. Старуха исчезла. Мухи окружили Виктора, они садились на его лицо, жужжали и терли свои мохнатые лапки. Они лезли в глаза, в нос. Виктор закричал, но тут, же крик его захлебнулся. Мухи наполнили его рот, они лезли ему в горло. Он задыхался….

18

Он сел, откинув одеяло. Солнечный свет слепил глаза, и ему было больно смотреть. Постепенно картинка начала проявляться. Дверь на балкон, выцветшие обои, старый сервант. Квартира.

— Но как же….

— А! Виктор Семенович, добренькое утречко!

Мурзин вошел в комнату с подносом в руках. Он улыбнулся своей дурацкой улыбочкой, которая в последнее время раздражала Виктора.

— Я вот вам чаек принес с бутербродиками.

— Мне снился какой-то странный сон. — Пробормотал Виктор, задумчиво откусывая бутерброд.

— Правда!? И, что же вам снилось, интересненького. — Хихикнул Мурзин. Виктор поморщился.

— Толком не помню. Только отрывки. Сергей. Мила. Вы, Владлен Валерианович.

— Я! — воскликнул Мурзин.

Виктор медленно жевал бутерброд, запивая чаем. Он напрягал мозг изо-всех сил, стараясь соединить обрывки беспорядочно блуждающие в сознании.

— Да вы — Сказал он глядя куда-то под потолок. — С вами был мужик какой-то, с ужасными острыми зубами.

— О! Какой ужас! И, что же было дальше? — Искренне удивился Мурзин.

— Мухи. — Ответил Виктор, и посмотрел на него, перестав жевать. — Очень много мух.

— Фу! Гадость, какая. — Скривился Мурзин. — Я думаю вам скорее нужно выбросить этот сон из головы. А то чего доброго аппетит пропадет.

— Постараюсь — Сказал Виктор, попивая чай.

— Сны, сны. Далекие отголоски реальности. — Вздохнул Мурзин.

Виктор дожевывал бутерброд.

— Иногда они такие реальные, что очень непросто о них забыть. — Сказал он задумчиво и мотнул головой, сбросив оцепенение. — Сергей не звонил?

— Звонил. — Кивнул Мурзин. — Я сказал, что вы спите. А он сказал, что перезвонит позже. Похоже, он очень занят.

— Да, у него много дел. — Сказал Виктор, протягивая поднос Мурзину. — Спасибо.

— Не за что. — Мурин улыбнулся. — Всегда рад вас порадовать. Ну, что за работу?

Виктор кивнул. Действительно пора. Пора закончить это дело. Дело отца. Виктор не сомневался, что отец был бы очень доволен. И когда он закончит, они с Милой уедут. Ну а сны, сны просто отголоски реальности, как сказал этот рыжий прохвост. Очень важно закончить. Это очень большая ответственность. Он не может отказаться делать, то что не успел доделать его отец.

— Дело всей его жизни. — Прошептал Виктор.

— Что? Вы что-то сказали. — Спросил Мурзин прищурившись.

— А, нет, нет. — Ответил Виктор. — За работу!

Он оделся и поспешил в «кабинет». Поудобнее устроившись на стуле, перед древним столом, заваленным папками, Виктор хлопнул в ладоши и принялся за работу.

Одну за другой просматривал он, худые папки. Где нужно было ставить подпись и печать, ставил. Мурзин приволок откуда-то большой пластиковый ящик, теперь он стоял рядом со столом по правую руку Виктора. Папки с «закрытыми» делами, Виктор складывал именно туда, аккуратно сортируя их по дате. Те же дела, которые оставались не подписанные клиентом, он складывал прямо на столе, их было совсем не много. Предполагалось, что дела эти дождутся своих клиентов, будут подписаны, а затем отправятся к остальным папкам в пластиковый ящик.

Часто в « кабинете» появлялись люди, хмурые и потерянные. То, что они входили в квартиру без стука, перестало волновать Виктора. Как и первый клиент, все они очень спешили домой. И Виктор не задерживал их. Они быстренько проделывали, стандартную процедуру, « подпись, печать, подпись.» и Виктор отпускал их восвояси через заднюю дверь. Нужно сказать, что ключ от нее Мурзин все-таки вернул, очень сильно извиняясь при этом.

Так проходил день за днем. Виктор работал с утра до вечера, он направлял все свои силы и энергию на то, что бы как можно быстрее закончить. Две огромные кучи папок одна на столе, а еще больше у стола начали потихоньку таять. Это не могло не радовать Виктора. Глядеть на результат проделанной работы всегда приятно, тем более, что по окончании он покинет эту квартиру, и этот город. Вернется, наконец, к своей прежней жизни. Думая об этом, Виктор ускорял темп. Он начал работать как конвейер, выполняя все действия автоматом, не отвлекаясь ни на что. Мурзин готовил ему завтрак, обед и ужин. Кстати говоря, готовил изумительно, все его блюда были что называется « ум отъешь». А его чай не сравнится по вкусу ни с одним чаем на земле. Виктор полюбил этот напиток настолько сильно, что просто не мог без него обходиться.

В короткие, очень редкие, перерывы, которые себе позволял Виктор. ( В основном он позволял их себе во время отсутствия Мурзина.) Он выходил на балкон, подышать свежим воздухом. ( Кстати он бросил курить, как ни странно у него это получилось очень даже просто.) Дни стояли ясные, солнце приятно ласкало кожу, а воздух был настолько свеж, что иной раз Виктору казалось, будто бы он находится вовсе не в центре огромного города, а где ни будь в провинции, в какой ни будь деревеньке или поселке на худой конец.

Он вспоминал Милу. Закрывая глаза, он видел ее лицо. Несколько раз он порывался подняться этажом выше, постучать в дверь ее квартиры, и когда она откроет, крепко, крепко обнять и целовать ее глаза, губы. Но он не мог этого сделать. По той простой причине, что Мила уехала. Нет, не навсегда конечно. Она уехала к себе в поселок, забрать кое какие вещи, закончить дела, и вернется через несколько дней. Мурзин говорил, что, уезжая, она очень просила передать, что бы Виктор, обязательно дождался ее. В принципе, этот ее отъезд был очень кстати. Так Виктор закончит работу быстрее. Он выполнит свою священную обязанность перед отцом, еще до ее приезда.

Сергей звонил каждое утро, к сожалению, Виктор всегда спал в это время. Но Мурзин разговаривал с ним. И с его слов Виктор узнал, что Сергей полным ходом готовиться к переезду в родной городок как они и договаривались. Значит все идет по плану. Вот только подготовка, эта занимает все его время. Еще бы, нужно ведь продать дело, решить с квартирой, а на это уходит много времени. Виктор понимал друга, поэтому решил не беспокоить его. По крайней мере до того момента пока не разберется со своим первоочередным делом.

Вскоре не проверенных папок осталось совсем ничего. И прикинув, Виктор решил, что до завтрашнего вечера работа будет закончена. От этой мысли ему стало очень хорошее и легко на сердце. Вспоминая две огромные кучи папок, одну на столе, другую рядом и глядя на то, что от них осталось, он чувствовал себя как человек, который только, что совершил смертельный номер и остался жив. Вот он финал, финиш, the end! ВСЕ! Триумф! Победа!

Когда вечером в квартире появился Мурзин, Виктор сообщил ему новость. И Мурзин радовался вместе с ним. Причем рыжий был рад еще сильнее, чем сам Виктор. Уже уходя, Мурзин положил Виктору руку на плечо и сказал со слезами на глазах:

— Что ж Виктор Семенович. Витя! Завтра последний рывок! Твой отец гордился бы тобой! Еще рывок и….

Что там это «и…» он так и не договорил, так как ком подступил к горлу и Мурзин разрыдался. От счастья, конечно же. Виктор обнял его, похлопал по спине, успокаивая.

— Ну, я пожалуй пойду. — Сказал, наконец, рыжий, хлюпая носом. — До завтра Виктор Семенович.

Виктор выпроводил его и с легким сердцем отправился в постель. Последний рывок. Думал он засыпая.

19

— Ну что же, я рад это слышать. — Сказал высокий блондин в черном костюме, постукивая своей тростью по брусчатке. Мурзин прыгал вокруг него, словно кто-то воткнул ему шило в задницу.

Ночная улица пустынна, лишь одинокий глаз луны с подозрением следил за двумя, идущими по тротуару.

— Трава полностью блокировала его сознание, воображение совсем угасло и он практически ничего не помнит. Стал послушный как пес и тупой как овца. — Пел Мурзин, хихикая и приплясывая.

— Это хорошо. Все хорошо. — Кивал блондин. Эхо разносило по улице цоканье его трости. — Только бы ты не испортил все как в прошлый раз.

— Ой, нет, нет. Сейчас я думаю, все будет хорошо. Завтра он заканчивает.

— Что хорошо! — Вдруг рявкнул блондин, да так, что Мурзин даже присел с перепугу. — Ты и в прошлый раз так говорил! И, что случилось!?

Мурзин потупился.

— Что случилось, я тебя спрашиваю?

— Мы его чуть не упустили…— Тихо сказал Мурзин, опуская глаза.

— Совершенно верно! — Воскликнул блондин. — Вы! Вдвоем! Опять чуть не упустили его. Ладно Глум! Но ты! И что было дальше?

— Что…

— Что произошло дальше!?

— Вы шеф, вы вмешались. — Простонал Мурзин. Казалось, он сейчас свалится без чувств.

— Да! Так и есть! Я! Вы потревожили меня, оторвали от важных дел! Вам очень повезло, что тогда я спешил, и у меня не было времени, заняться вами как следует. — Голос блондина стал спокойным так же неожиданно. — На этот раз прощения не будет. И ты вернешься к своей прежней жизни безвозвратно.

— Нет, нет. Не надо! Шеф! — Взмолился Мурзин.

— Мне нужен этот город. — Сказал блондин, все тем же спокойным голосом, не обращая внимания на стенания Мурзина. — Я шел к этому две сотни лет. Если сейчас хоть что-нибудь пойдет не так. Если Верещагин не закончит, а я не смогу предоставить бумаги и сделать подношение. То думаю, я потеряю его, теперь уже навсегда. ОН забросит меня, куда ни будь в глушь, рабов считать. Это будет конец. Ты понял!

— ОН…… — Промямлил Мурзин с ужасом.

— А ты в лучшем случае окажешься на своей помойке.

— Я все понял Шеф! — Мурзин постарался взять себя в руки. — Ничего не случиться. — Заверил он.

— Значит завтра, Верещагин заканчивает. —

— Да Шеф. Завтра. Это точно. — Пропел Мурзин и вновь заплясал вокруг блондина. — Правда там есть одна небольшая проблемка.

Блондин резко остановился.

— Какая еще проблемка? — Спросил он настороженно. — Да перестань ты прыгать, наконец!

Мурзин замер. Он сложил ладони так, словно собрался помолиться.

— Ну она я думаю совсем не большая. — Заскулил он.

— Перестань юлить! Говори прямо! — Блондин выходи из себя.

— Эта девчонка. — Сказал тихо Мурзин. — Она же из входивших.

— Какая девчонка? — Удивился блондин, подняв брови. — Ах да! Мила Вилевская. Любовь Верещагина. Ну и где здесь проблемка?

— Но она, же не подписала, ее старуха стережет. И вы раньше сами говорили, как дело до нее дойдет вам сказать. — Пробубнил Мурзин.

— Ну и что, что ее старуха стережет?

— Как…. Мурзин развел руками. — Без подписи этой Милы подношение же не будет полным.

— Так пусть она подпишет.

— Но как?

— Мурзин, ты идиот? У них же там любовь.

— Ну и что, как же, а старуха….

— Ты точно идиот. Хотя, чего я хочу от животного. У вас же вся любовь там сводится к перепиху в брачный сезон, не так ли?

— Шеф, я не понимаю.

— Любовь дурень, это большая сила. Устрой им встречу, только в квартире, и девчонка все подпишет. Если только Верещагин ни о чем не догадывается.

— Нет, нет, конечно. Но почему?

— Даже такая старая ведьма как Евдокия Павловна не властна над глубокими человеческими чувствами. Любовь, если только она настоящая, не подвластна никому. Ее можно отобрать силой у человека, но тогда он умрет или будет вечно страдать. Она может придавать силы и смелость. А может наоборот, делать человека слабым и уязвимым. Она ослепляет, закрывает глаза на очевидные вещи. Но никто, даже ОН, не может ею управлять. Заставить любить человека по настоящему, не возможно. Заговорить, околдовать, это, пожалуйста. Но это не любовь. Единственное, что мы можем сделать, это направить его действия в нужном нам направлении. Ты меня понял?

Мурзин смотрел на блондина, не отрывая глаз.

— Даже ОН…— Повторил он. — А Бог?

Блондин закатил глаза и махнул рукой.

— Идиот. — Прошептал он.

Из-за угла позванивая, выкатился трамвай. В лунном свете он показался Мурзину большим и страшным. Ему вдруг очень захотелось прижать уши и броситься в подвал.

— Завтра в 22:00 сбор! — Крикнул блондин, запрыгивая на подножку. — Собирай всех!

— Хорошо! — Крикнул Мурзин вслед. — Чертовы кошачьи привычки. — Пробурчал он себе под нос, и побрел по пустынной улице заливаемой лунным светом.

Я живу в карточном домике,

Доме из песка, воздушном замке,

И провожу минуты ожидая

Паденья стен, удара молнии,

Небесной почты с последним предупреждением,

Приговора, летящего в крыльях осы,

Приказа, словно кровавый бич

Развивающий по ветру пепел ангелов.

Хорхе Каррера Андраде

«Земное жилище.»

Грех тяжел городской — пахнет дымом,

борщом, и бензином….

Алексей Евтушенко.

20

Он нашел ее папку.

Когда приходит понимание, бывает слишком поздно.

— Привет Виктор!

Когда понимаешь, что совершил ошибку.

— Мила! — Она улыбается в ответ, немного растерянно.

Глова начинает кружиться, сердце бешено стучит, разгоняя по венам холодную кровь. Поздно.

— Любимая моя, когда же ты приехала, почему не позвонила? — Ее губы касаются его губ.

Крик боли застревает в горле. Пустая, бесполезная ярость готова вырваться наружу. Кулаки сжимаются.

— Не хотела тебя беспокоить, Владлен Валерианович говорил мне, что ты очень занят.

Рыжий виновато улыбается. Он стоит рядом, у двери.

Западня! Ложь! Разочарование и нестерпимая боль. Душевная мука. Червь рождается где-то глубоко внутри и гложет, терзает.

— Господи, солнце, я так рад тебя видеть. Ты просто не представляешь.

— Я тоже милый!

Все, что произошло, прокручивается в сознании снова и снова.

— Я практически закончил, там несколько папок осталось.

Ничего нельзя вернуть. Все уже сделано.

— Да я знаю милый, я пришла расписаться.

Обман. Подлая ложь! Разум был одурманен, они пользовались этим.

— Но Мила….

— Владлен Валерианович очень помог мне после смерти родителей. Я очень благодарна. — Взгляд ее немного растерян, но она смотрит на Виктора и улыбается.

Сердце верило, цеплялось за тонкие ниточки слов. Может все обойдется? Может все действительно происходит именно так, как ему говорили.

Виктор долго смотрит в папку.

— Солнышко…..

Сомнения. Они прорвались сквозь затуманенные мозги. Держали в своих объятьях.

— Все нормально, это всего лишь благодарность. — Мила берет ручку и подписывает. Виктор колеблется, переминаясь с ноги на ногу.

Нет! Отчаянье рвет душу на части.

— Виктор Семенович, это всего лишь формальность. — Говорит Мурзин. — Для отчета. — Он достает, что-то из кармана своего оранжевого пиджака. — Ваши билеты, я взял на себя смелость купить. Мой так сказать прощальный подарок.

Лжец! Подлый обманщик!

— Владлен Валерианович, не нужно было…

— Пустяки, это такая малость.

Подпись! Печать, один глухой хлопок, как гвоздь в гроб!

— Прошу вас дорогая, вот в эту дверь. — Мурзин сама вежливость.

— Зачем? Она живет этажом выше.

— Так принято, это своего рода ритуал.

— Я пойду.

— Нет Мила стой! Она не пойдет сюда! Пойдем, милая я провожу тебя, незачем тебе пожарная лестница…..

Солнечный летний день. За окном весело поют птицы. Со двора доносятся крики играющей детворы.

Она любит готовить, слушая детей. Когда-то ее Алешка бегал, там во дворе и она, так же как и сейчас готовила на кухне. Она всегда узнавала его голос среди других, как бы много детворы не собиралось вокруг. Когда наставало время ему идти домой, она открывала окошко и звала. « Мам ну еще немножко». Всегда говорил он, и она разрешала. « Пять минут». «Ура! Пять минут!» Кричал он и вприпрыжку, возвращался на площадку. Маленький сорванец. Она одевала его во все чистое каждый день, причесывала, приучала к аккуратности. Но нет. Только не его. Лешка возвращался домой растрепанный и чумазый. Часто в разорванной рубашке, весь в пыли или в снегу ( это зависело от сезона ). Она улыбнулась, вспоминая его виноватый взгляд. « Мам ну так получилось». Говорил он. Она ругала его, зная, что на завтра будет то же самое.

Прошли годы, птенчик вырос и упорхнул из уютного гнездышка. Что ж, как все, так и должно было быть. Главное он помнит, пишет письма, шлет фотографии. Две недели назад звонил.

«Мам все хорошо». Сказал он, и слова эти бальзамом легли ей на душу.

Она открыла холодильник. Сегодня, пожалуй, нужно приготовить, что-нибудь особенное. Нет, она никого не ждала. Просто ей вдруг так захотелось, сегодня воскресенье. Пусть это будет изысканный воскресный ужин. По правде говоря, она давно не готовила чего-то особенного. Она любила готовить, но не для себя, для сына.

Внимательно изучив содержимое холодильника, она мысленно составила меню этого «воскресного» ужина.

— Пусть это будет салат «Витязь», рыба в сметане с картофельным гарниром и, пожалуй, бокал вина. — Сказала она. — Маленький праздник.

Она достала сельдерей, зелень, ветчину. Разложила все это на кухонном столе. В морозильнике лежал свежий карп (спасибо соседу рыбаку). Картофель, морковь, лук в шкафчике под мойкой.

— Маленький праздник. — Повторила она вздохнув. — Как будто Лешка приехал.

Она накрыла стол к половине восьмого, открыла бутылку вина и сидела за столом, как будто ждала чего-то.

Ровно в восемь раздался звонок в дверь. Когда она шла открывать, сердце ее сжалось от волнения.

На пороге стоял Василий, друг и сослуживец Алексея. Вместе они ходили в школу, гоняли мяч во дворе, вместе их призвали в армию.

Она все поняла без слов. Она еще с утра знала, почувствовала, априори осознала это, но отогнала от себя дурные мысли.

— Вася миленький. — Она всплеснула руками, стараясь выглядеть непринужденно. — Господи, боже мой!

— Добрый вечер тетя Ева. — Сказал Василий.

— Проходи, проходи мой хороший. — Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Она не верила, не хотела верить. — Как тебе форма идет, прямо красавец!

Парень вошел в прихожую.

— Тетя Ева…

— Разувайся, проходи, что ты прямо как не родной. Я как раз ужин приготовила.

Василий, молча, разулся и прошел в квартиру. Стол в гостиной был накрыт на двоих. Парень замер на пороге.

— Вы кого-то ждете? — Спросил он.

— Что? А, нет, нет. — Растерянно сказала она, махнув рукой. — Так, для себя. Одной скучно было, вот и решила…. Садись за стол, поужинай.

— Спасибо, большое. Но я не голоден.

— Садись, садись. — Настаивала она. Подвинула стул и усадила парня. Наполнила бокал вином, а сама села напротив. Она ждала.

Василию стало страшно. Он ловил на себе ее взгляд и боялся открыть рот. Она как будто все знала. Дрожащей рукой он поднес бокал к губам, и сделал два больших глотка.

— Лешка пропал…— Выдохнул он и отвел глаза.

В комнате стало тихо, слышно было лишь, как тикают часы. Василий не смотрел на нее, он знал, как она любила сына. Все матери любят своих сыновей, но Евдокия Павловна была необычной женщиной. Она не просто любила сына, она жила ради него.

Муж бросил ее с годовалым ребенком на руках, оставив без крова и средств на существование. Родственников она не имела, и уехать никуда не могла. Благо знакомые, (она до этого практически не знала их) приютили ее на время. И за это время она успела все. Когда Лешке исполнилось четыре года, они въехали в собственную, четырехкомнатную квартиру, в центре, обставленную по последней моде. Каким образом она добилась всего, никто не имел ни малейшего понятия. Когда ее об этом спрашивали, она лишь улыбалась.

— У меня есть цель, это мой сын, а остальное не важно. — Так всегда говорила она. Так всегда и делала. И, что самое важное, Алексей вырос настоящим мужчиной, личностью с большой буквы этого слова. Она никогда не навязывала ему своего мнения, и так как он рос без отца, всегда была в меру строга с ним. Каким-то образом ей удалось обособить в себе и материнские и отцовские качества. Она принесла в жертву свою личную жизнь, интересы, в какой — то мере и здоровье тоже, ради того, что бы сын стал настоящим человеком и никогда не повторил ошибок своего отца. Он выбрал армию. Что ж она не стала перечить. Быть может, в душе она была против. Быть может, она желала ему другого пути. Но это был выбор сына, и она ценила его.

Его направили в Чечню. Она проплакала целый день, узнав это. Сын позвонил вечером, но никаких слез не услышал в голосе матери, она, как и прежде была на его стороне. Поддерживала, на сколько это было возможно.

— Расскажи. —

Василий вздрогнул. Ее глаза потускнели, лицо осунулось, казалось, она постарела лет на десять за эти короткие минуты тишины.

И он рассказал. Рассказал, как их развед отряд наткнулся на боевиков в горах, как завязался бой, и как много ребят осталось на той тропе, и как воздух прикрыл их отход. Был взрыв и Василий потерял сознание. Очнулся в госпитале. Он спрашивал о Лешке, но никто ничего не мог ему ответить. Тело так и не нашли, никто из уцелевших не видел, как его убили. И тогда Василий подумал, что друг попал в плен. Прошло две недели, но ничего не изменилось. Алексея приписали к пропавшим без вести и поручили сообщить родственникам. Вот и все, что он мог рассказать.

— Теть Ев, мне так жаль. — Василий опустил голову и заплакал.

Когда Василий ушел, она долго сидела в гостиной и смотрела на остывающий ужин, на обои, на мебель. Все теперь стало пустым, не нужным и бесполезным. Прошло несколько часов, прежде чем боль вырвалась наружу. Она кричала, кричала не в силах противостоять истерике. Перед глазами все плыло, но она продолжала кричать. Когда в квартире появились перепуганные соседи, она не обратила на них внимания, она била посуду и продолжала кричать. Ей было все равно. Ее сын пропал, погиб, а значит ей больше незачем жить.

Через два дня, на пороге ее квартиры появился мужчина. В глаза бросались его рыжие волосы и необычный фасон одежды. Он представился Владленом Валериановичем, другом соседа из квартиры напротив. Ей было все равно кто он, и поэтому она попросила его убраться. Но он вдруг заговорил о ее сыне, и тогда она пригласила его войти.

— Мы можем помочь вам. — Говорил он, ласково глядя ей в глаза. — Я так понимаю, что вашего сына вряд ли ищут. Это не удивительно, от нашего государства помощи не дождешься.

Его губ коснулась сардоническая ухмылка. Она никак не отреагировала, и он продолжил.

— Так вот, организация, которую я представляю, занимается как раз такими делами, которыми наше государство не интересуется.

— Что вы имеете в виду. — Спросила она. В глазах появился огонек надежды.

— Я имею в виду дорогая Евдокия Павловна, что мы вернем вам вашего сына. Я так понимаю, вы именно этого хотите в данный момент.

— Как? — Спросила она резко.

— Мы просто найдем его и доставим к вам.

— А если он погиб?

— Ну, я бы так не горячился. В Чечне люди не только погибают, но и попадают в плен.

— Что вы знаете! — Закричала она. — Он жив!

Владлен Валерианович съежился, крик немного напугал его, но продолжил он все тем, же спокойным голосом.

— Я вам даю сто процентную гарантию, что через четыре дня он будет дома.

— Сколько это будет стоить. — Она прекрасно понимала к чему это все идет, но деньги ее не волновали.

— О, Евдокия Павловна, ни о каких деньгах не может быть и речи.

— Что?

— Мы благотворительная организация и основой наших принципов является бескорыстная помощь людям в безвыходных ситуациях.

— Но как…

— Я понимаю, в наше время это звучит не реально, и даже смешно. — Он хихикнул в сторону. — Но, тем не менее, это на самом деле так.

— Что я должна сделать для того, чтобы вы нашли его?

— О, пустяки. — Он достал из-за пазухи листок бумаги. — Это типичный договор, который мы заключаем со всеми нашими клиентами. Вам нужно будет поставить подпись и все.

Он протянул ей ручку. Она выхватила ее из его руки и, не читая, подписала листок. Ей не хотелось знать, что там написано. Если это обман, что ж пусть забирают у нее все, ей нечего терять.

— Спасибо. — Сказал Владлен Валерианович нежно и договор исчез за пазухой. — Вы поступили правильно Евдокия Павловна. Мы действительно сможем доставить вам вашего сына.

Он направился к двери, она шла следом.

— Через четыре дня в 21:00, ждите своего сына Евдокия Павловна. — Сказал он. Его голос прозвучал как-то угрожающе на этот раз. Но она этого не заметила. Слепая надежда охватила ее.

— Вы правильно поступили. — Сказал он уже на лестничной площадке. — За родного человека можно отдать все, даже душу.

Он улыбнулся и начал спускаться по лестнице.

— Даже душу. — Повторила она шепотом, но не услышала своих слов. Она вспоминала сына, и больше ни о чем не могла думать.

Через четыре дня ровно в 21:00 на пороге квартиры стоял Алексей, ее сын.

Большую часть того дня она провела на кухне. Она готовила. Готовила все его любимые блюда, все которые только могла вспомнить. К вечеру накрытый стол ломился от разного рода яств. Со стороны можно было подумать, что она ждала как минимум, человек двадцать гостей. Но она ждала большего. Она ждала сына.

В 20:30 она стояла у входной двери, прислушиваясь к каждому шороху в подъезде. Даже по звуку шагов она узнала его и не стала дожидаться, пока он позвонит в дверь. Дрожащими руками она провернула ключ в замке и вышла на площадку. Он стоял перед ней.

— Алеша! — Закричала она и бросилась к нему. Она обняла его и стала целовать. — Сыночек мой. Родной мой. — Шептала она. Он лишь улыбался и молчал.

Наконец она освободила его из своих объятий и, трогая ладонями его щеки, посмотрела в глаза. Они были затуманенными и пустыми. Но это не испугало ее, он пережил ужас войны, плен и чудом остался жив. Это пройдет.

— Алешенька, сыночек мой — Снова прошептала она.

— Мама. — Сказал ее сын и закрыл глаза.

Что это? Сон, или реальность? Виктор открыл глаза, и сел, опустив ноги на пол. В голове тут же вспыхнула боль, словно мозг проткнули острой иглой. По инерции Виктор приложил пальцы к вискам. Щурясь, он обвел взглядом пустой кабинет, освещенный тусклым светом настольной лампы.

Что происходит? Ящик с папками исчез, на его месте появилась раскладушка, на которой он спал.

Из гостиной доносятся звуки голосов, похоже, там много людей, но они растворяются в головной боли, пульсирующей под черепной коробкой. Виктор попытался встать на ноги, но тут, же сел обратно. Что-то тянет его в низ, как будто на шею ему повесили пяти килограммовую гирю. Он повел рукой, но гири на шее не оказалось. Только крестик на тонкой веревочке, его дала старуха-соседка во сне. Или наяву?

Виктор попытался сосредоточиться, вспомнить, что произошло после того как ушла Мила. Кажется, она была здесь, и он подписал ее папку. « Смертный приговор» шепчет голос в его сознании. Нет! Виктор резко подался вперед, и тут же боль ослепила его. Он сжал виски так, что глаза чуть не вылезли из орбит. Сколько он проспал? Час, два или несколько дней. Виктор снова попытался вспомнить, на этот раз ему удалось собрать разбросанные мысли.

Он подписывал бумаги, нет, его заставили это делать. « Они заманивают людей, обманом, а потом заставляют умереть». Кто это сказал! Старуха! Старуха что-то знает, но она не сказала ему всего. Они не люди. Тоже ее слова. Или все это было во сне?

— Виктор — Кто-то позвал его. Он резко повернул голову, чуть не сошел с ума от боли, зажмурился но, сжав зубы, открыл глаза.

У двери. (Дверь на пожарную лестницу, они все выходят через нее.) стояла девочка. Ей лет семь-восемь, не больше. На ней была длинная, ночная рубашка бледно розового цвета.

Каштановые волосы спутаны как будто она только, что проснулась. В одной руке она держала куклу, похожую на «Барби».

Виктор не испугался, ему было трудно дышать, боль сковывала мозг. Чувства отчаянья и горечи доносились откуда-то из глубины души, словно голоса из гостиной. Боль приглушила их.

— Тебе больно Виктор? — Спросила девочка. Она, не отрывая взгляда, смотрела ему прямо в глаза, но не шевелилась, двигались только губы.

Виктор кивнул, и тут же сморщился от нового приступа, любое движение вызывало яростный болевой всплеск в мозге.

— Мне тоже. — Сказала девочка печально. — И страшно, я хочу к маме.

Виктор не шевелился.

— Ты можешь мне помочь? — Спросила она.

— Как? — Прохрипел Виктор. Где-то глубоко, глубоко внутри он понимал все, что произошло, знал, что может произойти, и так же точно знал, что произойдет. Но это был не он, не Виктор Верещагин, писатель из маленького провинциального городка, а кто-то другой. Кто-то, кто родился вместе с ним и жил в нем.

Девочка пожала плечами, и глаза ее наполнились слезами.

«У тебя есть божий дар, который им нужен. Мой тебе совет возвращайся в квартиру, и делай все, что они говорят, пока сам не разберешься во всем…..»

В чем, старая ведьма? В чем я должен разобраться!

— Где твоя мама, малышка? — Спросил он еле, еле шевеля языком.

Девочка указала пальцем на дверь. ( «Так принято, это своего рода ритуал».)

« Они заберут у тебя Милу, заберут у тебя Милу….» Пронеслось в его голове. Боль вспыхнула с новой силой.

— Что я должен сделать! — Крикнул он, глядя в потолок. — Что я могу!

«У тебя есть божий дар, который им нужен»

Девочка смотрела на него испуганно, готовая вот-вот разрыдаться.

— Не бойся малышка. — Прохрипел Виктор. — Я ничего не понимаю, но я постараюсь, что-нибудь сделать.

Девочка, похоже, успокоилась и кивнула.

— Ты любишь тетю Милу? — Вдруг спросила она.

Виктор кивнул, борясь с болью.

— Тогда у тебя все получится. — Сказала девочка, совсем успокоившись, как будто заранее знала, что все так и будет.

Виктор осторожно поднялся, боль казалось, разорвет его голову на части, крестик стал весить тонну, он гнул Виктора к земле.

« Я сплю, это сон» Думал он. Боль снова заставила его зажмуриться. И вдруг он увидел Милу, так ясно словно смотрел кино на широком экране. Она стояла на балконе своей квартиры и смотрела на опускающееся за крыши домов солнце. Ветерок растрепал ее волосы, повернувшись ему навстречу она, кажется, наслаждаясь его прохладой. На ней было легкое, летнее платьице нежно, голубого цвета. Она была прекрасна, и Виктор невольно залюбовался, позабыв про головную боль. Вдруг девушка закрыла глаза, и маленькая слезинка скатилась по ее щеке. Она подтянулась на руках и влезла на поручни балкона. Нет. Прошептал Виктор, не осознавая до конца, что происходит. Девушка балансировала, стоя на узком поручне. Она раскинула руки в стороны, заходящее солнце придало ее коже оранжевый оттенок, ветерок весело играл в ее волосах. Она приподняла одну ногу и сделала шаг.

Виктор в ужасе открыл глаза. Он стоял, опершись о дверной косяк, и тяжело дышал, боль выворачивала его мозги наизнанку.

— Господи…… Прошептал он. Из гостиной донесся громкий женский смех.

Виктор пересек комнату и вышел в коридор. Темно, только свет луны, с интересом заглядывавшей в окно, да свет настольной лампы из кабинета помогали ему ориентироваться.

Дверь в гостиную заперта, как он и предполагал. Виктор стоял перед ней, прислушиваясь. Боль мешала ему, дрожь била его тело, он дергался как в конвульсиях, но он слушал.

За дверью было достаточно много народу, судя по голосам. Мужчины женщины, они смеялись и о чем-то говорили. Виктор никак не мог разобрать слов, быть может, мешала боль, но, похоже, разговоры велись слишком уж далеко от двери. « На балконе, наверное» Подумал он, и отправился на кухню, придерживаясь за стены, чтобы не упасть. Там было совсем темно, он пошарил рукой по стене в поисках выключателя. На то, что свет зажжется, он не надеялся, но решил попробовать, а вдруг повезет. Повезло. Свет вспыхнул, ослепив его. Несколько секунд он стоял, не двигаясь, ожидая, когда боль поутихнет. Наконец глаза стали различать предметы вокруг. Виктор прошел чуть вперед. На кухонном столе лежал небольшой нож. Он купил его вместе с полезными вещами несколько дней (или недель?) назад, когда впервые оказался в квартире. Виктор взял его, крепко сжав в кулаке.

Сам не понимая для чего, он погасил свет и замер, снова борясь с болью, и ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Его снова сильно затрясло, пришлось упереться руками в стол, чтобы не упасть. Он сдержался, и глубоко вздохнув, направился, вдоль по коридору в сторону гостиной.

« Сон. Все это чертов сон….»

Виктор сжал нож в кулаке с такой силой, что побелели костяшки. Дрожа всем телом и пошатываясь, он смотрел на закрытую дверь.

« Они забрали Милу!»

Боль пульсировала, то нарастала, то стихала, удары сердца отдавались в ушах.

« Они забрали Милу! Мою Милу….»

Он не ощущал страха, скорее всего, страх, растворился в боли, чувства притупились. Во рту появился странный металлический привкус. Тело жаждало отдыха, все суставы ныли, ноги отказывались слушаться. Но Виктор не мог повернуть назад, хуже физической была боль, душевная она терзала его, заставляя позабыть обо всем. Кроме того ему казалось, он знает, что нужно делать, то неведомое, что затаилось внутри хотело вырваться наружу.

« У тебя есть, дар» Скрипел голос старухи в его голове. « Используй его….»

Появилось дикое ( совсем не присущее прежнему Виктору), звериное желание прикончить каждого, кто встанет у него на пути. Он не противился ему, он знал, что, скорее всего, умрет, но ему было все равно. Перед глазами поплыли картинки, полу разрушенная беседка, Мила, их первый поцелуй, дождь, Сергей хлопает его по плечу, улыбаясь, он что-то говорит…

« Их нет…» скрипит старуха, « Их отобрали у тебя…»

По щеке Виктора скатывается одинокая слеза, он сжимает зубы и отдает себя в руки тому непознанному, что рвется из уголков его души. Отдает целиком без остатка и чуть улыбнувшись, толкает дверь.

Перешагнув через порог, Виктор оказался в склепе, каменные стены, свет факелов. Ни дать ни взять древнеегипетская усыпальница фараона. Она была заполнена невероятными существами, что казалось, родились под кистью сумасшедшего художника. Мужчины с крокодильими головами, юноши с копытами вместо ступней ( не то черти, не то фавны Виктор не разобрал) бесполые уроды с черными крыльями за спиной, циклопы, когтистые твари с женским телом и коровьей головой. Были среди них и люди, они стояли в сторонке. Мужчины в солидных костюмах, с бокалами в руках. Они о чем— то спокойно беседовали, словно находились, на каком — то светском приеме в холле гранд отеля а не в склепе полном уродов. Их лица показались Виктору знакомыми, но он не мог сейчас припомнить, где мог видеть их. (Вон тот справа уж очень сильно напоминает нашего губернатора) Обнаженные женщины, извиваясь как змеи, исполняли странный танец, а наш старый знакомый Мурзин Владлен Валерианович, аккомпанировал им, хлопая в ладоши и сам, приплясывал при этом. У правой стены стоял диван ( тот самый диван, на котором Виктор проводил ночи, только теперь он не выглядел старым и разваливающимся и больше напоминал трон) на нем восседал закинув ногу на ногу, белобрысый незнакомец в черном костюме и тростью с металлическим набалдашником.

« Господи да это шабаш! Пронеслось в голове Виктора, но боль тут же напомнила о себе, и он прижал пальцы, к вискам пытаясь унять ее.

— Господа у нас гость! — Громко сказал блондин. Голоса смолкли, воцарилась тишина, наконец, присутствие Виктора было замечено.

— Что! Он же должен был сдохнуть уже! — Похоже Мурзин не на шутку разволновался. В его голосе появились писклявые нотки. Верный знак.

Виктор не смотрел вокруг, он опустил голову, массируя виски, боль нарастала, она превратилась в противный визг. Если так и будет продолжаться, то он не справится, он ослепнет и оглохнет.

— Ну, зачем же вы так Владлен Валерианович. — Укоризненно сказал блондин. — Виктор Семенович нам очень помог, можно даже сказать, что наш маленький праздник сегодня состоялся благодаря ему.

Эти слова словно нож прошли по душе Виктора. Все. Достаточно.

— Проходите Виктор Семенович. — Говорил блондин. — Разделите с нами нашу радость.

Виктор чувствовал на себе холодные полные злобы взгляды. « Они не люди» Говорила старуха. Да, твари, уроды, чудовища из самой преисподней. Вот они перед ним, вокруг него, смотрят, ждут. Бал порождений тьмы в простой городской квартире. И он приглашен на него. На бал, которым правит сам…. Кто?

— Отдайте мне Милу.… Прохрипел Виктор, не поднимая глаз, «неопознанное» взяло над ним контроль.

— О, Виктор Семенович, боюсь это невозможно. — Протянул блондин, и в голосе его звучит насмешка или может быть…. Виктор поднял голову и посмотрел ему в лицо. Что-то не так, блондин спокоен, но в глазах его промелькнул холодок. Нечисть вокруг остается без движения. Казалось бы, один знак белобрысого. Один взмах руки. Одно слово, и эти твари набросятся на Виктора. Растерзают, разорвут на части в течении секунды. Но они не двигаются, более того отступают назад. А у мужчин в солидных костюмах такой вид, словно они увидели самого дьявола, а не простого писателя из провинции.

Внезапно Мурзин срывается с места, и с шипением бросается на Виктора. Выставив руки перед собой, он целит в шею, вместо ногтей у него острые когти. Виктор среагировал инстинктивно, вернее он вообще не реагировал. Его тело сделало все само. Шаг вправо, и рука, сжимающая нож рассекает воздух. Виктор закрыл глаза, и честно говоря, очень удивился, когда почувствовал, что рука наткнулась на препятствие в своем броске. Теплая жидкость потекла по кисти. Виктор открыл глаза. Перед ним на коленях стоял Мурзин с выпученными глазами и широко распахнутым ртом, он жадно глотал воздух, пытаясь сделать вдох, но ничего не получалось, он давился своей кровью. Нож торчал из его шеи.

Виктор отдернул руку, боль вновь сковала его мозг, на этот раз настолько сильно, что он не устоял на ногах.

« Нет! Только не сейчас! Нет!» Взмолился он мысленно, и похоже был услышан. В последний момент, он сумел удержать равновесие, и вместо того чтобы растянуться на полу без чувств, лишь упал на одно колено.

Никто из тварей даже не пошевелился, когда Мурзин упал в лужу своей крови. Виктор исподлобья посмотрел блондину в глаза.

— Отдайте мне Милу. — Прохрипел он, уже более зло и настойчиво.

— Виктор Семенович, — Сказал блондин совершенно спокойно. — Я не могу вам ее отдать, все бумаги подписаны, ее жизнь принадлежит мне.

— К черту бумаги! — Закричал Виктор и чуть не упал от вспыхнувшей с новой силой боли, но выставив вперед руку, уперся в каменный пол. Теперь он напоминал бегуна, занявшего стартовую позицию, осталось только поднять зад дождаться свистка и вперед к новым рекордам.

— К черту бумаги. — Прохрипел он и снова поднял глаза на блондина.

— Не возможно. — Отрезал блондин. Нечисть так и не проронила ни звука, Виктор даже думал, что остался наедине с блондином, но оглянувшись, он понял, что это не так.

— Виктор Семенович. — Блондин спокоен как всегда. — Уходите, даю вам слово, вам никто не будет препятствовать. Возвращайтесь в свой родной городок, пишите книги, живите прежней жизнью.

В этот момент боль вдруг ушла, настолько резко, что он снова чуть не упал. Какая то, легкость разлилась по всему телу, словно в венах его была не кровь, а спиртное. Картинка перед глазами поплыла, он зашатался. Все вокруг стало казаться дурным сном, миражом, густым как кисель и он раскачивался в нем. Мозг стал свободен от мыслей, сознание уходило, и Виктор понял, что умирает.

— Уходите, вас никто не тронет. — Услышал он далекий голос блондина. Каменные стены превращались в темноту, таяли как снег, а за ними там, вдали, горит огонек, маленькая точка во мраке. Виктор опустился на второе колено, посмотрел блондину в глаза. Затем поднес нож к запястью левой руки и собрав всю оставшуюся силу перерезал вены.

— Моя жизнь, за ее. — Тихо сказал он, глядя, как хлещет из пореза кровь.

В ту же секунду, словно гром прогремел в небесах, нечисть взвыла, заметалась. Вокруг наступил полный хаос, один поперек другого твари бросились к выходу, они визжали, выли, рычали, толкали друг друга. Все смешались в кучу малу, какой-то мужчина упал на пол рядом с Виктором, и тут же голова его превратилась в кашу под тяжелой ступней человека-крокодила. Обнаженная женщина с визгом набросилась на циклопа и впилась зубами его шею. Брызнула кровь, циклоп взвыл, сгреб ее своими огромными ручищами и швырнул, словно непотребную тряпку в сторону. Та с силой ударилась о стену и шмякнулась на пол с неестественно заломленными руками.

Кровь хлестала со всех сторон, била фонтанами из прокушенных сонных артерий, разодранных животов, выколотых глаз. Твари рвались к двери, стараясь быстрее покинуть комнату.

Виктор был залит кровью с головы до ног, своей собственной, и чужой. « Ты знаешь

что у нас в городе, за четырехкомнатную, люди друг другу глотку готовы перегрызть!» Вспомнил Виктор слова Сергея и ухмыльнулся.

— Кровавая баня — прошептал он. Глаза слипались.

Виктор ждал смерти, он смертельно ( никогда в его жизни это слово не было так актуально как сейчас) устал, ему надоели крики, вопли, суета, хотелось просто, полежать, отдохнуть. Отдохнуть от всего, и от своего измученного болью тела, в том числе. Он думал, что смерть может предоставить ему такую возможность, но она как назло опаздывала.

Вскоре шум прекратился, твари наконец, покинули помещение ( те которые сумели). Виктор по-прежнему стоял на коленях, закрыв глаза и ожидая.

Стало удивительно тихо, очень тихо, что называется звенящая тишина.

« Быть может, я уже умер» Подумал Виктор и открыл глаза, ради любопытства, просто проверить.

Склеп исчез, он снова находился в гостиной квартиры. Перед ним на диване лежал блондин. Было темно. Виктор видел только скрюченный силуэт, но он не сомневался, что это был именно блондин в своем гребаном черном костюме. Он стонал. Виктор не поверил своим ушам. Не смотря на слабость, и головокружение он попытался подняться на ноги. Как ни странно, но это ему удалось. Пошатываясь, он подошел к дивану. Похоже, блондин умирал. Виктор стоял над ним и слушал его жалобные стоны, жаль темно и лица не рассмотреть.

— Что ж тебя так накрыло. — Прохрипел он язвительно. В этот момент он чувствовал, безграничную радость ( опять же это был не тот Виктор)

— Ты всего на всего человек. — Виктор улыбнулся, кровь из разрезанного запястья текла ручьем, прямо в лицо блондина. Но Виктор этого не замечал. Он сделал два шага назад и снова упал на колени, потом пошатнулся и распластался на полу, лицом вниз.

«Ну вот и все.» Подумал он умиротворенно. « Теперь можно отдохнуть»

Вдруг яркая вспышка осветила комнату, Виктор чуть приоткрыл глаза и увидел что тело блондина полыхает, синим ( в прямом смысле этого слова) пламенем, тело корчится и сжимается, как сжимается лист бумаги охваченный огнем.

« Гори гад» — прошептал Виктор и стал наблюдать за тем как огонь пополз вверх по обоям, плясал по обшивке дивана, вскоре добрался до окна перескочил на тюль. Затрещал паркет.

« Пошел ты, красный дракон!» прошептал Виктор, сам не зная кого именно, обозвал он красным драконом, и провалился в пустоту.

— Виктор…-

— Я умер?

— Нет, там моя мама.

— Где.

— Там за дверью, ты откроешь, выпустишь ее?

— Я не могу, я умер.

— Нет, ты жив, дверь в комнате, которую ты назвал кабинет…

— Я не могу встать.

— Дай мне руку, я отведу тебя….

— Открывай.

— Хорошо, а кто там?

— Там моя мама, и много-много других людей, их заперли.

— Хорошо.

Ночь прорезала яркая вспышка, стекла соседнего дома задрожали, но на удивление остались целы.

Перепуганные жильцы выскакивали на улицу, бросая тревожные взгляды на полыхающую квартиру.

— Что случилось. — Слышалось вокруг. — Что произошло.

Языки пламени тянулись к небу, словно пытались достать его. Едкий дым разносился по округе.

— Это теракт? — Спросила молодая дамочка, крепкого мужчину, с интересом взиравшего на огненный танец.

Мужчина пробежал взглядом по ее ровненьким ножкам, что скрывались под плотной тканью видимо впопыхах накинутого пальто. Посмотрел на ее хорошенькое перепуганное личико и кашлянул, сообразив, что смутил ее.

— Нет. — По-деловому ответил он. — Газ бабахнул. Дом старый, давно сносить пора.

— Кошмааар! — Вздохнула дамочка. — Как пылает. Надеюсь, никто не погиб?

— А черт его знает. — Ответил мужчина, размышляя, было ли на этой дамочке еще что-то надето, кроме пальто.

— Мила. — Прошептал Виктор, в горле пересохло, слова давались с трудом.

— Я здесь милый.

Это сон, не может быть. Нет, я умер. Я просто умер.

— Мила. —

— Я рядом возле тебя.

Глаза не хотят открываться, но он все равно пытается. Трудно, словно веки слеплены скотчем. Яркий свет поначалу ослепляет, Виктор не видит ничего кроме белизны. Потом начинают проступать очертания. И вот, Мила, она смотрит на него и улыбается. На ее щеках, слезы. Но то слезы радости. Так, по крайней мере, хочется думать Виктору.

— Ну и напугал же ты меня Виктюк! —

Сергей! Он рядом. Они вдвоем сидят на стульях у кровати, на которой лежит Виктор.

— Где я. — Шепчет он, говорить все еще тяжело, но теперь ком застрял в горле. Хочется плакать.

— В городской больнице. — Говорит Мила ласково. Виктор протягивает руку и гладит девушку по щеке. Ему все равно где он, главное она рядом.

— Что там произошло. — Спросил Сергей, его глаза тоже мокры, но он держится, он никогда себе не позволит. — Ты был в коме почти неделю.

Виктору все равно, он смотрит то на Милу, то на Сергея и радуется.

— Квартира сгорела дотла, и ты бы сгорел, если бы не Сергей. — Говорит Мила, и еще одна слеза покатилась по ее щеке. — Он вытащил тебя.

— Да Виктюк, ну и тяжелый же ты. Я нашел тебя в кабинете в твоем. Кровищи кругом..

— Как ты узнал. — Виктор, потрясен. Но он радуется. Все кончено. Все прошло. Все хорошо.

— Да, — Сергей махнул рукой. — Долгая история, потом расскажу.

— Теперь мы точно уедем. — Говорит Виктор, продолжая гладить Милу по щеке. — Подальше от этого города, подальше от всего.

— Да. — Говорит Мила и прячет слезы в его ладони.

— Ладно, дружище. Тут говорят, что через пару дней тебя выпишут, говорят ты крепкий. Выкарабкался. Потерял много крови, организм был отравлен каким-то ядовитым веществом, но ты сумел выкарабкаться. Молодец! Настоящий боец!

— Где наша не пропадала. — Сказал Виктор. И они засмеялись. Все смеялись и плакали одновременно.

— Мы пойдем. — Сказал Сергей поднимаясь.

— Да милый, тебе нужно отдохнуть.

Мила наклоняется и целует Виктора в губы.

— Я тебя люблю. — Шепчет она и холодная слезинка капает ему на щеку.

— Я тебя тоже. — Отвечает он и чувствует, что проваливается в сон, тихий и глубокий, как омут.

— Все тип топ… шепчет он тихо, так тихо, что даже сам не слышит своего голоса.

Виктора выписали уже через два дня. Его лечащий врач разводил руками.

— Чудо природы. — Говорил он. — Никогда не видел, что бы человек оправлялся так быстро, после такого тяжелого состояния. Вы молодой человек просто счастливчик скажу я вам.

— Спасибо доктор. — Сказал Виктор. — Без вас мне было бы тяжелее.

— Это точно. — Кивнул доктор, пожимая Виктору руку. — Удачи! И не попадайте более в такие ситуации, здоровье ведь штука хрупкая.

Пообещав, что этого никогда больше не повториться Виктор покинул больницу. Он торопился. Как только он оказался на улице, сразу же поймал такси. Ему хотелось порадовать Сергея и Милу своим быстрым исцелением. Ведь они даже и не догадываются, что его сегодня выписывают.

В начале, он заедет к Сергею (Виктор представил себе изумленное лицо друга и улыбнулся), затем они вместе поедут к Миле. А дальше, ну Сергей уж точно не даст им скучать.

Такси понесло его по хмурым улицам города. Предвкушая радостную встречу, Виктор не обращал внимания на непогоду. Он то и дело поглядывал на часы, но как водится, в нетерпеливом ожидании время идет мучительно медленно.

Наконец такси нырнуло в знакомый переулок, пятиэтажка, еще одна и вот они во дворе. Детская площадка, разбитые фонари, подъезд. Виктор рассчитался с водителем и чуть ли не на ходу выскочил из машины. Таксист, что-то не довольно крякнул ему в след, но Виктор не слышал его. Он уже летел по лестнице на пятый этаж. Пролет, еще пролет. Дверь. Что-то изменилось. Не важно. Дрожа от нетерпения, нажал на кнопку звонка. Ничего не произошло, то есть он не услышал характерного звука за дверью. «Сломался, очевидно» Конечно и дверные звонки, бывает, ломаются. Чему тут удивляться. Постучал. « Сова! Открывай! Медведь пришел!» Почему-то вспомнилось Виктору. И он улыбнулся.

Стук эхом полетел по подъезду. За дверью по-прежнему было тихо. « Быть может, дома никого нет?» Сергей, с утра по раньше, ушел по делам. А Ирина? Ну, тоже вышла, куда ни будь.

Виктор постучал еще раз, на этот раз громче и настойчивее. « Ну вот, сюрприза не получилось». Прикусив губы от досады, он полез в карман за мобильником.

— Вы к кому? — Услышал Виктор за спиной и резко обернулся. В дверях квартиры напротив, стоял пожилой мужчина, облаченный в синий спортивный костюм советских времен. Хитрые его глазки с подозрением и любопытством смотрели на нарушителя покоя, поверх очков с толстыми линзами. Очевидно Виктор выглядел несколько ошалело ( честно говоря от неожиданности он чуть в штаны не наложил) так как взгляд мужчины смягчился а на губах заиграла лукавая улыбочка.

— Ох извините ади бога. — ( букву р мужчина не просто не выговаривал, он не говорил ее вообще) — Я совсем не хотел вас напугать, п-осто вы так г-омко стучали.

— Да ничего. — Отмахнулся Виктор. Чувствуя как испуг, потихоньку уходит в коленки. — Я вот к другу пришел, а его очевидно дома нет. Вы случайно не знаете, когда он ушел?

— Молодой человек. — Протянул мужчина. — Вы навейное что-то путаете. В этой квайтие никто не живет уже очень давно.

— Как не живет? — Не понял Виктор.

— Так и не живет. — Пожал плечами пожилой спортсмен. — Жили здесь Александ-й и Веоника Постолетовы. Но они давно умейли а квайтиа вот пустует. Наследники, видите ли, никак не ешат что с ней делать.

— Не может быть. — Сказал Виктор и почувствовал, как легкий холодок пробежался по спине. В душу закрадывались нехорошие предчувствия. — Я же ночевал у него несколько дней назад.

— Увеяю вас. Если бы кто-то вселился в эту квайтиу, я бы узнал об этом в пейвую очеедь. Вы навейное дом пеепутали, так бывает. Гоод большой, одинаковых домов много.

Виктор растерянно посмотрел на запертую дверь квартиры.

— Повейте, мне в-ать незачем. П-ойдитесь по соседним домам, и я увеен в одном из них вы точно найдете нужную вам квайтиу.

Не зная как поступить, Виктор рассеяно поблагодарил мужчину и пошел вниз по лестнице. И только спустившись до первого этажа, вспомнил, про мобильный телефон. Все это время он держал его в руке.

— Вот олух! — Хмыкнул он с облегчением и набрал номер Сергея.

Несколько секунд в трубке звенела тишина. Затем металлический женский голос бескомпромиссно сообщил, что номер набран не правильно.

— Пожалуйста, уточните номер и перезвоните еще раз.

Виктор в недоумении уставился на дисплей телефона. Проверил номер и набрал еще раз. Все повторилось.

— Что за черт! — Не выдержав, рявкнул он. Тут же дверь одной из квартир приоткрылась.

— Чево орешь! — Взвизгнуло за дверью. — Я сейчас милицию вызову!

— Извините! — Крикнул Виктор, непонятно к кому обращаясь.

— Вали отсюда наркоман!

Во дворе Виктор огляделся. Нет никаких сомнений. Именно в этом доме был он несколько дней назад. Детская площадка, фонарь (один уцелевший). Не мог он так ошибиться. Чтобы развеять сомнения, прошелся по соседним дворам и не нашел ни одного хотя бы отдаленно напоминавшего нужный ему.

— Ничего не понимаю. — Ворчал он. — Не мог я ошибиться.

Удрученный, съедаемый дурными предчувствиями Виктор поймал такси. Он решил ехать к Миле. От радости его не осталось и следа.

21

Мелкий дождь слепил глаза, волосы намокли и липли ко лбу, резкий порывистый ветер, казалось, пронизывал до костей. Виктор стоял перед домом со злосчастной квартирой и не верил своим глазам. Полу разрушенный, с пустыми глазницами окон, с перекошенными дверьми, насквозь прогнившей крышей дом походил на мертвеца. Повсюду царило запустение и мрак. Виктор зажмурился, надеясь, что когда он откроет глаза, видение исчезнет и он увидит тот прежний дом, старый с облезлыми стенами, но жилой. В том виде, в котором он увидел его в первый раз.

Открыл глаза. Ничего не изменилось.

— Господи! — слова как-то сами слетели с его губ. — Да в этом доме уже лет сто никто не живет, туда заходить страшно! Это развалины!

Автоматически Виктор посмотрел на окна пятого этажа. Черные дыры. Копоть и гарь вокруг. Значит, пожар все-таки был.

— Мила!

Не помня себя, Виктор бросился к подъезду, дернул ручку двери. Вместо того, чтобы открыться дверь повалилась на землю, чуть не придавив его. Лишь в последний момент Виктору удалось отпрыгнуть в сторону.

— Господи! — Выдохнул он, но тут, же прыгнул в полумрак подъезда, не давая страху и осторожности завладеть собой.

Подъезд походил на мусорную свалку. Лестница и пролеты завалены отходами человеческого жития-бытия. Бежать, нет, даже двигаться, было невероятно сложно. То и дело Виктор спотыкался или проваливался. Пустые квартиры ( половина из которых была без дверей) очевидно долгое время служили пристанищем для бомжей и наркоманов. Стены, как водится, исписаны от потолка до пола. Борясь с тошнотой от жуткой вони, Виктор, наконец, добрался до пятого этажа и замер перед входом в квартиру. Ту самую квартиру. Он смотрел на обгоревшие стены, и ужас украдкой заползал в его душу.

— Господи. — В который раз обратился он к Всевышнему. — Что же это? Как? Это сон!

В этот момент за спиной он услышал скрип. Виктора передернуло, словно ошпаренный кипятком он подпрыгнул на месте и развернувшись прижался спиной к стене.

— Виктор, это ты!? — Проскрипела старуха-соседка, протягивая свою костлявую, сухую руку по направлению к нему. Она выглядела точно так же как и в первую их встречу. Редкие седые пряди, спадающие на серое морщинистое лицо, тонкие губы плотно сжаты, выпученные до ужаса глаза. Вот только глаза были не те, белые без зрачков, словно какой-то маньяк заменил их, на шарики для настольного тенниса.

— Что происходит. — Еле выдавил из себя Виктор.

— Не бойся мальчик. — Сказала старуха, голос ее стал мягче. — Я ждала тебя. Теперь тебе нечего бояться. Пойдем.

Она медленно повернулась и заковыляла в свою квартиру. Тяжело дыша и дрожа всем телом, Виктор последовал за ней.

********

— Они вернули мне сына. — Сказала старуха, уставившись своими незрячими глазами в окно. Виктор сидел, на старом диване, тяжело дыша. Он пытался успокоиться. Похоже, квартира старухи это единственное место, в доме, которое можно было назвать жилым помещением. Старая мебель, старые ковры, выцветшие обои, но все на своих местах о свалке в подъезде напоминает, разве что неприятный запах, да и тот заглушен ароматом каких-то трав.

— Его убили в Чечне, — Продолжала старуха. — Ты знаешь, что значит, для матери потерять единственного сына? Я была готова на все. И когда явилась эта рыжая свинья, я не задумываясь сделала все что он просил. И только потом, спустя месяцы я поняла, что натворила.

Ведь они не сына мне вернули…. А лишь его мертвое тело с обрывками памяти. Эти обрывки вскоре покинули его, осталось лишь тело, мертвое тело которое могло двигаться. Ту боль которую я пережила тогда не возможно описать. — Старуха опустила голову, и Виктор увидел, слезы текущие по ее сухим щекам.

— И, что вы сделали. — Спросил он. Голос его дрожал, но для себя он решил, что не уйдет от сюда пока не узнает всего.

— Я убила его. — Сказала старуха. — Убила своего сына….

— Но ведь это был не он, то есть он был уже мертв…

— Да…. — Старуха кивнула. — Это был не он, уже не он. После этого мне не хотелось жить, я хотела покончить собой и уже практически сделала это. В последний момент, я вдруг вспомнила слова рыжего, которые он сказал, после того как я подписала договор. « За родного человека можно отдать все, даже душу» сказал он тогда. Меня как громом ударило, я поняла, что, подписав договор, я отдала им свою душу и, что они только и ждут моей смерти, в этом был их план с самого начала. Я поняла, что не только я была обманута таким образом. Они дурачили людей, приходили к ним в самые тяжелые минуты. Когда беда, человек готов на все, он сделает все, что угодно в отчаянии. А когда поймет, осознает, то не сможет жить с этим. Тогда я решила бороться с ними. Скольких добрых людей они обманули, сколько матерей не дождалось своих сыновей. Я не хотела, что бы кто-то пережил то, что пережила я.

Не спрашивай меня как, но я получила знания, могу сказать одно, получив их, я потеряла зрение.

— Но почему они просто не убили вас…

— Нет. В том то и дело. Убив меня, они бы потеряли мою душу, и может быть не только мою. Они просто махнули на меня рукой, считая, что я ничем не смогу им помешать.

— А зачем им был нужен я?

— Это очень важный вопрос. Их целью было собрать энное количество душ, лучше не спрашивай меня для чего, ты не захочешь услышать ответа. И самое главное им нужно было, что бы души шли к ним добровольно. Грешники, совершившие самоубийство долго бродят по земле, заблудшие души, призраки, сами не понимающие того, что они уже мертвы. Они переживают, не понимают, что происходит. Люди попросту не замечают их. Но среди обычных людей встречаются люди, наделенные необычным даром. Этот дар, дает возможность им видеть заблудших, и общаться с ними. Таких людей мало и чаще всего они сами не знают, что обладают этим даром, этот дар, это второе зрение, позволяющее видеть гораздо больше, чем видят другие люди. У тебя был такой дар.

Виктор остолбенел, мурашки побежали по спине, он открыл, было, рот, но старуха не дала ему сказать.

— Души заблудших, тянутся к людям, наделенным этим даром, они верят им.

— Вы хотите сказать?

— Да, ты видел мертвых, ты удивишься, сколько людей в твоем прежнем окружении были мертвы.

Старуха улыбнулась, но улыбка ее была горькой.

— Такие как ты были нужны им. Твой дядя тоже обладал этим даром.

— То есть это у меня все-таки был настоящий дядя?

— Не знаю, теперь трудно сказать, они плели сети обмана настолько искусно, что утверждать этого я не берусь. Они нашли тебя, каким-то образом, вызвали в город, все, что ты видел вокруг, ты видел своим вторым зрением и дом, и квартиру и людей вокруг. Они называли тебя счетоводом, все верно, начав работать на них, ты вел учет душ. Люди, которые подписали с ними договора и покончившие собой с твоим появлением сами потянулись в квартиру и ставили подписи, добровольно отдавая себя в руки этой нечисти. Они выходили через заднюю дверь?

Виктор кивнул.

— Так вот, нет никакой задней двери, и никогда в этом доме не было. Это комната, кладовка, не заметная для других. Где они запирали души, до определенного часа. Иногда беспокойные души вырывались, за пределы свей тюрьмы, но за пределы квартиры вырваться не могли. Подпись, держала их там как на привязи. Повторюсь, этой нечисти нужно было собрать определенное количество заблудших. А потом, потом было бы страшно. Похоже, они практически добились своего. Они устроили шабаш, значит, праздновали победу. Но вот беда, ты им помешал.

Старуха опять улыбнулась, на этот раз улыбка ее была злой. Виктора передернуло, ему стало страшно. Перед ним сейчас стоит самая настоящая ведьма, старая женщина, обладающая тайными знаниями. В голове никак не укладывалось, что все происходящее не сон. (Опять это жуткое чувство, а Виктор думал, что все кончено, что после шабаша ни что его не сможет удивить).

— Да, ты им помешал, ты оказался сильнее, чем они думали. Твой дар, это так же и грозное оружие против них, естественно ты не знал об этом, но они знали, поэтому поили тебя наркотическими снадобьями, дурманили твой мозг, внушали тебе всякое, лишь бы ты делал то, что они тебе говорят.

— Как этот мой дар им мог помешать? — Виктор задал вопрос, но и без ответа он начал понимать. Он вспомнил свои действия той страшной ночью. Он вспомнил, как что-то вело его, толкало вперед и вырвалось наружу в самый страшный момент.

— Такие как они существовали испокон веков, так же как и такие как ты. Именно такие как ты были созданы, вернее, наделены даром, в противовес им. Противостояние длилось много веков подряд, но время стирает все, мир менялся, исчезала вера, такие как ты, утратили знание о своем даре. Зато зло никогда не переставало верить, верить в свою власть и могущество. Наш теперешний мир это просто рай для зла, если можно так сказать.

Старуха затихла, опустив голову. Виктор тоже молчал, обдумывая ее слова. Наш мир, рай для зла. Как-то нелепо звучит. Но это действительно так. Виктор понимал это. Он почувствовал контраст, приехав в этот город. Воздух пропитан злобой, ненавистью и безразличием. Почему-то сразу же вспомнился подземный переход на вокзале. Безликая толпа. Злобный писклявый голос из полуоткрытой двери. Вряд ли тот водитель подвез бы Виктора, если бы не увидел страшную зубастую рожу в окошке. Скорее всего, он отпинал бы его и бросил на мокром тротуаре. Опять же слова Сергея, « Люди готовы глотку друг другу перегрызть ради квартиры». И ведь грызут. Даже в своем тихом маленьком городке Виктор знал людей, брата и сестру, которые судятся из-за жил, площади уже несколько лет. Они и в самом деле готовы убить друг друга. Знал женщину из пятиэтажки, которая доставала своих соседей, (маму с ребенком) строчила на них заявления и просто поливала грязью пред другими соседями. Да таких случаев полно, и это только в маленьком городке, что уж говорить про эту громадину. Здесь на местном телевидении даже программа есть о страшных событиях, произошедших за день. Всего за один день! Кто-то кого-то убил, кто-то с кем-то воюет там пожар там нападение. А ты знай, сиди возле телевизора и думай, что завтрашний день не придет к тебе с такими вот событиями.

Вдруг вспомнились люди, которые были на шабаше, в солидных костюмах, один из которых напомнил Виктору губернатора. Вот оно, зло. Ползет, словно змей по улицам, заглядывает в каждый дом, в каждую квартиру искушая, наливным, спелым яблоком, таким сочным и сладким с наружи. Вот только внутри яблока этого, черви. Но мало кого волнует, что там внутри. Наш мир рай для зла? Да, наверное, старуха права. Люди сами стали рассадниками зла, они не просто надкусывают это яблоко, они съедают, ело целиком. Темный мир. Мордор из «Властелина колец», населенный, орками, которые подчиняются всевидящему оку, королю тьмы.

— Баланс сил нарушен. — Прошептал Виктор, и его передернуло.

— Я знаю, о чем ты думаешь. — Сказала вдруг старуха. Виктор удивленно посмотрел на нее. — Не все еще так плохо. — Как ни в чем не бывало, продолжала она. — Есть еще люди способные верить и любить по — настоящему. Способные противостоять злу в его чистом виде.

— Господи Мила! — Вдруг вырвалось у Виктора и мурашки побежали по спине.

— Мила умерла два года назад — Спокойно сказала старуха. — Шагнула с балкона, она была так же обманута ими.

— Как…. У Виктора перехватило дыхание, все тело вдруг обмякло, стало ватным, он не мог говорить, не мог пошевелиться и только смотрел на старуху, на ее белые пустые глаза.

— Я закрыла ее от них в квартире наверху. Когда появился ты…. Я думала, ты сними, и очень испугалась при первой нашей встрече. Но потом поняла, что ты ничего не подозреваешь, и устроила встречу вам с Милой.

— Как…Вы все подстроили?

— Рассказывать тебе что-то было бесполезно. Нужно было сделать так, что бы ты сам разобрался во всем, что тоже не возможно из-за их дурмана. Поэтому я выпустила Милу, смутно надеясь, что вы полюбите друг друга. Это была последняя надежда. Но все сложилось как нельзя лучше. Именно любовь к ней заставила сделать тебя то, что ты сделал. Ты ведь отдал свою жизнь за нее? Верно? А это смерть для них. Убивая себя добровольно, ты выпустил тем самым силу своего дара, мощную силу, подкрепленную моими молитвами. Да, они могли убить тебя раньше, и тогда ты не смог бы ничего сделать. Им было нужно, что бы ты закончил работу, и все души были собраны…..

— Нет! — закричал Виктор, вскочил с дивана, в два шага добрался до старухи и ухватил ее за ворот. Злость кипела в нем. — Вы использовали меня, Милу, всех! Вы не имели права так поступать! — Он кричал, кричал громко но, тем не менее, не слышал своего голоса.

— Я знала, что ты именно так отреагируешь на это. — Спокойно сказала старуха, освобождаясь от его хватки. — Любой нормальный человек отреагировал бы так же.

Виктор безвольно опустил руки, по его щекам текли слезы. Он вернулся на диван и плакал, плакал долго навзрыд. Старуха молчала, она отвернулась, безразличная ко всему. Но это было не так. Виктор не мог видеть, но она тоже плакала. Плакала, молча, не издав ни единого звука.

Прошло достаточно много времени, прежде чем она заговорила вновь.

— Убивая себя. — Прохрипела она. — Ты освободил свой дар, поэтому не умер сам. Ты сделал то, что должен был сделать. То, что не удалось сделать твоему дяде. Когда он понял все до конца, было уже слишком поздно. Ты освободил плененные души, освободил Милу от ее плена…… И меня….

Виктор поднял покрасневшие от слез глаза, злость ушла.

— Сделав это, я лишился своего дара? — тихо спросил он.

Старуха кивнула.

— А как же Сергей? Он тоже был мертв? Но это не возможно я помню его из школы, и мы созванивались на протяжении многих лет.

— Нет. — Старуха улыбнулась. — Сергей это твой ангел-хранитель, если можно так сказать, ты видел его таким, каким ты хотел его видеть. На самом деле Сергей это ты, твоя вторая натура. Да, он был рядом с тобой с самого твоего рождения, помогал, подсказывал, он и сейчас здесь, в этой комнате, по-прежнему рядом. Просто утратив дар, ты не можешь видеть его.

Виктор вскочил, растерянно мотая головой.

— Здесь? — Крикнул он. — А вы видите его?

— Вижу. — Сказала старуха ласково. — Утратив земное зрение, я получила другое, такое, каким обладал ты.

Виктор опустил голову и закрыл глаза.

— Передайте ему, что я его люблю и благодарен ему за все. — После нескольких минут молчания сказал он и поднял глаза.

Старуха устремила белки своих невидящих глаз куда-то за спину Виктору.

— Не переживай Виктюк, я рядом, все будет тип топ. — Сказала она, и Виктор улыбнулся, сквозь слезы.

В квартире Милы тоже было чисто, как и в квартире старухи. Виктор стоял на кухне и смотрел в окно, положив ладонь на стекло. В душе он уже смирился со всем. Он понял, осознал все сказанное старухой. Понял ее, оправдал все ее действия, чувствовал, какую важную победу они одержали. Но было очень больно. Слезы немного успокоили его, но не растопили боль в его сердце. Он больше никогда не увидит ее. Мила умерла, покончила собой два года назад. Это никак не укладывалось в голове. Он вспоминал прогулку в парке, первый поцелуй, ее глаза, улыбку. Он так же ясно осознавал теперь, что не сможет полюбить никого и никогда, так как он любил Милу. Он вернется в свой городок, будет жить прежней жизнью, быть может, у него появится семья. Но он никогда не забудет ее. Не сможет забыть. Старуха права, вряд ли он смог бы сделать то, что сделал, если бы не любил ее так сильно.

Виктор вздохнул. Отстранившись, он вышел из кухни. «Здесь все началось» — подумал он, оглянулся и замер. На стекле, где остался след от его дыхания, аккуратными буквами было выведено одно единственное слово: « СПАСИБО».