ДЗНП

Глава пятая

Неожиданный звонок с самого верха

Раздался тихий шелест телефонного звонка. Грохот скукожился, уменьшился в два раза и стал похожим на пушистого домашнего котенка, которого хочется взять на руки и тетешкать, и чмокать в мокрый носик..

Двумя пальцами, как пирожное, он снял трубку и медленно поднес ее к уху. Лицо его стало умильным и сладким, как будто у него во рту была необыкновенной сладости конфетка. Толстая шея покраснела.

— Господин президент! Я весь внимание. Впитаю, как губка, все ваши слова.

С Грохота ручьями лился пот, брови его подрагивали, а нос нервно дёргался и жил своей самостоятельной жизнью. Гулю даже на миг показалось, что сейчас нос отправится самостоятельно г улять, как у Гоголя.

— Господин президент, будет сделано. Непременейшим образом! В самом лучшем виде, так сказать. Как вы сказали, так и будет сделано. И никак иначе.

Медленно опустил трубку, шумно выдохнул, выпрямился, вырос и первым делом налил себе полный стакан и выдул его в два глотка. После чего счастливо заулыбался. Щеки его порозовели.

= Das ist fantastisch! — произнес он громогласно.

Гуль удивился. Он ожидал чего угодно, но чтобы услышать немецкий язык в устах Грохота! Ничего себе!

— Вы и по-немецки шпрехаете? Шикарно!

— Кого? Чо ты сказал?

Грохот поднес кулак к носу Гуля. Гуль отодвинулся. Со страхом посмотрел на кулак, потом на лицо начальника. Оно было суровым.

— Я должен повторять, чтобы ты свои непонятные слова забыл. Тут тебе не там! Заруби это! А то…

Тут же руку он спрятал за спиной. Посчитал, что может не сдержаться?

— Не сердись, Буль-Буль! Случайно вырвалось. Работа нервная, сам понимаешь. Постоянно в напряжении, как струна. Президент хочет с тобой побеседовать. Вот такие пирожки!

— Со мной? Президент?

Неужели он ослышался. Как его скромная особа могла заинтересовать президента? Это было так неожиданно.

— На завтра назначена встреча. Ты это, Буль-Буль, если я тебе что когда сказал со зла, ты уж не держи на меня обиду. Ведь я тоже человек, не из железа. Срываюсь. Это бывает. Ты уж прости меня, дурака. Это всё равно, когда газы скапливаются, скапливаются, а потом, как бабахнет. Так и со мной бывает. Ругаю себя за это. Понимаю, что так нельзя. Но срываюсь.

— Что вы? Кроме добра, я ничего от вас не видел. Вы столько сделали для меня.

— Хороший ты человек, Буль-Буль. Ты мне сразу понравился. Как увидел тебя, так ты мне и понравился. Плохо, что водку не пьешь. Но это дело поправимое и исправимое. А что мы болтаем? Времени-то у нас в обрез. Надо готовиться к встрече. Это же вам не пыхти-мыхти. Распоряжусь, чтобы тебя экипировали, как надо. Церемониймейстер разучит с тобой ритуал. Там все надо точь-в-точь. Это же тебе не девку щупать в кустах. Первым делом в баню. Там тебя отпарят, отмоют, умаслят всякими благовониями, чтобы от тебя исходил приятный свежий запах, как от цветочной оранжереи. Девок в бане не будет. Девки потом. А сейчас тебе нельзя ни на что тратить силы. Ту должен быть сосредоточенным и сжатым, как пружина. В тебе должна чувствоваться сила. Энергия!

Всё закружилось вокруг Гуля. Сначала его, действительно, парили, мыли, обливали ароматной водой. Для этого вызвали лучших банщиков, которые обслуживали только вип-персон. Явился портной, долго снимал мерку, потом шили в авральном режиме, подгоняли, подшивали, добавляли, подтягивали, расширяли, украшали. К позднему вечеру Гуль выглядел как загнанная лошадь.

Гуль стоял в новом одеянии перед большим в человеческий рост зеркалом и не узнавал себя. Красная бархатная курточка с позолоченными пуговицами, в нагрудном треугольном разрезе пузырилось волнами накрахмаленное жабо, в котором вспыхивали разноцветные блестки. На рукавах кружевнее оборки. Кошмар! Но еще больший кошмар начинался ниже. Это уже было выходящее за всякие границы фантазии. Даже шут выглядит приличней.

Широкий зеленый пояс держал атласные штанишки, которые доходили ему до колен и были украшены алыми бантами. Верх был прошит золотой нитью. Нить эта извивалась змейкой. Еще и с пышными оборками. А на ногах немыслимо блестевшие алые башмаки с помпончиками, которые подрагивали при малейшем движении. К тому же башмаки скрипели как несмазанная телега.