Не глядя себе на плечо

Над поздним событием — тихо опешил,

Чтоб личностью видеть — в вине

То утро, что в руки идёт — безутешно

И словом лоснится, задев, как во сне

Мой дух безотказный — ещё развесёлый,

Где светится формой — унылой души

То зарево смерти, откуда неверный

Был поводом мира — от мысли спешить.

Я робкий, но адом не сразу — накладно

Сказал для жены, что родился — на свет,

Чтоб жить по-венгерски и может — умея

Там волей верёвку себе — будто свить,

Что падало солнце на медленный — опыт

И мыльная шаль распирала — мой рай

За опытом мира — струясь там обратно,

Где слову гнездится купюра — на завтра

И тешит мой возраст — ещё возвратив

Мне юность былую, а может такую,

Что очень хотел я в скульптуру — души

Быть снова моложе и в совести — гоже

Стать дамам доступным приёмом — внушив

Себе самомнение в ёмкости — зрения

У точной загадки, что сам я — актёр

И маленький воин, что делает — в поле

Свою экзорцистскую травму — души.

Я вышел с утра также мало — одев лишь

Себе на безделье без личности — тем

Понурое утро и в юности — мысли

Там также блуждал — в привлечении дел.

Но мысль разобщала мой верный — приём

О свойстве плохого, что делать урон

Я так не хочу, словно в час — от рассудка

Так хнычу и бьётся мой розовый — тлен

От мифа скупого, что ждал бы — отсюда

За этой стеной — только облако в плен.

На этой дороге в венгерской — примете

Я вышел и в тёмный лесок — захотел

Скостить там дорогу, чтоб лучше и Богу

Мне стало на множестве времени — тем.

Как в личности страхом — ещё отживаю

То время идейное в почести — лиц,

Но сам в изумлении — будто парадом

Я в чёрной оскомине выше — от дел.

Сегодня я встречу той вереска — формы

Отживший сюжет — на кону от друзей,

Что пали в сражении — возле прихода

За тонной скульптур — неминуемых дел

И умерли рано, так быстро и странно,

Что очень хотел навестить их — тогда,

Но всё не собрался и вышел — на разум

Я только под вечер — в умении тем.

Иду по дороге и слышится — рядом,

Как аист воркует над плавным — хрящом,

Что мне убивает то время — напрасно,

Где жил я прекрасно и сам — не хотел

Понять привидение в чести — унылой

И всё же постылому сердцу — не я

Жую свой умильный — осколок предместья

И помню о тождестве — будто устал

Там плыть по течению в маске — у роли

И видеть историю в подлинной — тьме,

Что мало мне взором, коль был я — позором

Над стелой былого — намедни от дел.

Хочу прикоснуться к той маленькой — слову,

Обратной оскомине, что прокручу

Я ниже задатка и может — не зябко

Мне было б на улице в толще — от скал,

В которых стремился я жить — безоружно,

Внутри принимая свой день — за тоску,

Что больше уму — никому я не нужен,

А падают к времени парусом — снов

Те добрые сказки, что так мне хотели

Указывать в частном изгибе — ума,

Что сами они поредели — за благом

И тоннами ядов не могут — быть мне

Сегодня проказой — за вечностью мира,

Где сам я искусственно вышел — на свет

В своей яйцеклетке и может — на ветке

Там стал бы причиной — умышленных бед.

Им малая травма, что белое — племя

Над пафосом времени — в час проронив

Мне будет свободой, откуда бы — модой

Я стал в поколении мысли — спросив,

Что делать в судьбе на подмостках — ещё бы,

Когда в Будапеште я рос — по глазам

И всё там не скоро отсыльному — встряска

Над небылью мира — мне стало позором,

А может не вышла ещё — от рассудка

Та мысль объективности — между идей,

Где страхом не возит — твой день идеалов,

Но тонет в искусное право — воздав

За точностью мысли — мои лишь остатки

Мужчины в судьбе и отчасти — возьму

Им долгие грани у возраста — в памяти,

Где сам по дороге к искусству — пройду.

Я сам никогда на плечо — не смотрел бы,

Но тёмная мера всё стала — как боль

И только в углу от сознания — сверлит

То чуждое правило — быть мне белей

От влаги по воздуху — в тон благородства,

От счастья умильного в этом — бреду,

Где сам я служил, но оставил — записку,

Что мёртвому воздуху — жить не хочу.

Там были друзья и они — все погибли,

Но что-то тревожное взять — не даёт

Мне тонны восторгов, где были не чистым

Мы в поле от времени в этом — проёме.

Как только вошёл я за кладбища — ленту,

За стены от Тартара в воле — для скал,

Но стены сомкнулись в одну — необъятную

Трясину манеры — быть только уютом

И ждать мне предтечи у новой — отметины

За взглядом спокойного шума — в огне,

Где я озадачен — быть новой удачей

И сердцем в плену — безбоязненно там.

Я снова прошёл между мерной — могилы

И вижу поодаль мне люди — идут,

На них, словно крылья — такие обиды,

Что время не терпит тот борзый — приют

И стало мне тленно, как в метре — Вселенной

От колкого чувства, что сдохнуть — могу

На кладбище этом, как только — порву

Я снова клочок от вопросов — уму.

Там долго молчал и всё время — на поле,

Часами подыгрывал в тени — под зверем

У подлинной маски — быть этой минутой

И формой забвения, чтобы не верил

Себе — в этом страхе остаться сегодня

На ночь у спокойствия в дальнем — раю,

Где были мы сказкой и новому — горю

Стояли над мысленным тленом — в аду.

Те люди неспешно прошли, что отняли

Свой плуг между разумом — или внутри

Не видели прошлого, просто приняли

Лекарство знакомое — в этом пути.

На мне холодело и сердце и — воля,

Что думал я скоро пройти — на ходу

За опытом смысла — упрятав мгновение

От слёз проявления, живших — в аду.

Мне встала примета и меньше — от чар,

Сжимая свой воздух — тогда прорычала,

Что искоса глядя — меж новой судьбой,

Что волей холодного пота — за ветром

И вот через миг — я глазами смотрю,

Как через плечо — там коснулся посыльный,

Мне трогая в мужество — знак на лице

И также внутри — на обычном ходу —

Тогда придержав эту памяти — строку

За ночью в испуге в сердцах — от углов

Он снова внутри зарычал и — укусом

Мне замертво в тыл — из под ветра уму

Воткнул эту казнь необъявленной — ноши,

Но слепо внутри провидение — мне,

Ведь это же я и такой же — хороший,

Как долгий прохожий за тенью — себя.

Я жив, но шатаюсь от степени — морга

И злая природа мне жить — не даёт,

Но волей вампира я двигаюсь — строго,

Чтоб видеть людей, от которых горят

Мои привидения в тоннах — скульптуры

И жить не дают мне умильно — во мгле,

Ведь был я культурой и множеством — рока,

А стал необычностью видеть — предел

За мнимой оградой в душе — от потуга,

Где кладбище встретило сон — городской

И стало мне жалко — искать этим Бога,

Ведь старый я снова в судьбе — от людей.

Так хочется быть молодым, но убого

Мне старостью время кладёт — этот тлен,

Что жизни маяк на венгерской — дороге —

Такой же пологий, что мужество — сердца

И я разбегаюсь от мысли — вослед

Той встреченной ноши — ужаться от срока,

Чтобы вылечить друга и вытащить — в свет

Ту маску души от вампира — упруго,

Где жили мы долго и странно — росли

По ветвям прохлады — от встреченной ноши,

Но так не смогли быть дороже — внутри,

Что подлинный юмор — на это похожий.

Теперь он в могиле и нет — новостей,

Где пал мой обычности ветер — на рану

И я так прилично стою — между ней,

Чтоб выть на могильные своды — к ручью.

Он снова забрал мой затвор и — убого

Мне ищет внутри восприятие — сердца,

Что странному воину — жить одиноко

На мире от этого праха — из лет.

Где были мы новой судьбой — и не гоже

Теперь распрощаться за прошлым — уму,

А только во тьму я возьму — эту ношу,

Чтоб жить по готической маске — ему

И также дышать этой палубой — ритма,

Что время страдает и мнёт — тот предел,

Где живо в глазах благородство — немое,

Где подлинный ветер — ложится на страх.

Он может сегодня не верил мне — мысли,

Но сам подошёл, чтоб могилу — открыть

И вылепить сердце тугое, но чистое,

Чтоб выключить этот природный — магнит,

Откуда стареть научился я — Богу,

Откуда мой выключен свет — по заре

И только внутри нагнетается — к сроку

Моя не изученной воли — харизма.

Она подавляет твой свет — у порога,

Она — в необъявленной маске ворчит,

Чтоб спрашивать через плечо — и убого

Всё время искать расстановку — от срока,

Что мы означали бы в бедности — лет.

Я сам пожелал у могилы той — друга,

Чтоб выжить сегодня и мыслью — успеть

Там слово своё устремить — от порога

До тысячной воли в искусстве — вспарить

И ждать необычную весточку — к счастью,

Где горем облитые мы, как — заря

Всё снимся друг другу и в маленьком — поле

Блуждаем от дерзости в подлость — воззря,

Что стали мы ветром на кончиках — носа

И самое страшное в нём — позади,

А только внутри на могиле — пророка

Ложится та мерзкая пустошь — внутри

И мы ей, как дети в судьбе — благородства,

Что жизнью своей так стремимся — отдать

Свой нервный поклон — занимая от срока

Ту явную очередь в тонких — руках.

За этой минутой прошёл — недалёко

Под чёрной фигурой — один человек

Над мысом от чувства и мысленно — строго,

Что очень знакомо и там — без истока,

Что птицы взлетели на кладбище — черт

И стало так тихо в вороньей — примете

Обычного вечера ждать — этот бег

От страшной судьбы в укоризнах — у рока.

Но сам он не вышел и внутрь — не клялись

Мы только собой по-венгерски — на чудо,

Мы тронули прошлое — в нём потонув

И там одиночеством к счастью — вздохнув

Всё выяснив стали лететь — так убого.

Но с кладбища я не ушёл — в этот час,

А люди вдали приближались — по мысли

И словно в руках там несли — по годам

Какое-то чучело в странном обличье.

Здесь тихая гавань и нет — никого,

Но в лучшей своей постановке — на мысли

Я вижу как люди в судьбе — подрались

И стали неметь от приличия — в скуке

На кладбище в той разорённой — игре,

Где много могил, но не сказан — так явно

Мне дух от причины, откуда погиб

Я в эту минуту — как будто бы блик

Мне сон протянул и скользнуло — на мысли,

Что час от страдания я там — прохожу

И судорог свежий мотив — между жизнью

Я вижу на кладбище — будто дрожу

Под сердцем в морали — от мудрости вечной,

От времени в пошлости — ей содрогнуть —

Уснуть необычной манерой — беспечности

Для каждого общества — в это прильнуть.

Я выдохнул хмуро и сразу — опешил,

На мне, словно чёрное слово — во тьме

Мой саван души — размножал безутешность

И звал эту ночь — на прямые ножи,

Чтоб готики крылья — внутри не уснули

И стали той верностью в пасти — меча

Ещё укрощать — эту буйную струйку

За подлинной пошлостью — в ней ли молча.

Я взглядом обвёл это кладбище — жизни

И воздух пронзил мой манер — от души,

Я только молчал, но не верил — как прежде,

Что выйду свободным там в мире — начала.

Мне было неловко над этим — опешить,

Но люди ко мне подошли — как укор

И стали стремительно множиться — в пешках,

Как выдумка счастья и странный — оскал.

Я думал, что брежу и мысленно — коже

Там слово своё я сдирая — под стиль

Сегодня улажу свой собственный — ветер

И стану мертвецки я утром — там пьян.

Но виски с собой я забрал — лишь немного,

А ветром в дороге я очень — устал

И выпил на кладбище, будто бы сроком

Там стало мне новое к сердцу — причастие

Всё глубже и ближе — искать якоря

Для данного тождества — жить так упрямо

И видеть по ветру — то гордому зря

Одни от безумия ложные — крики,

То подлинный ужас — над милой тюрьмой,

Где вечером смоют — твоё благородство

Над пошлой картиной — сегодня приюты

И станут тебе, что уход и притворство,

Что жизни мечта — в утопающей рамке

Скакать от бесчестия — в ветреный день

И маленькой, ханжеской выемкой — стать ей,

Коль скоро в уме безрассудным — опять

Я здесь состою и летаю — над прежним,

Но вижу могильное общество — стен.

Они мне прибили мой разум — в надежде

В углу расстояния — встретить измену

И видеть за точкой восторга — свой рай,

Где меньше всего ожидаешь — последний

Тот ужас проклятого — верить в людей

И звать объективностью — также опять там.

Желая мне взять этот разум — под мыслью

Те люди на кладбище стали — вокруг,

А после я сам потерял там — сознание

И вылечил ветром — тот давний недуг.

Теперь — между крышей и формой другого

Я только летаю по кладбищу — лет

И вижу могилу друзей и — другого

Того, кто не нужен мне в памяти — света.

Там было серьёзностью — странно дышать,

Но я подошёл на могиле — вторично

И свет мне открыл эту память — опять,

Чтоб звать для себя — у лица на привычке

Все тени разумного в душах — вокруг,

Что гиблой средой заполняют — те раны

И множат искусство — пробитой тоской

Внутри увядающей — жить как-то странно.

Я встал и стою, что уже — никого,

А только бутылка от виски — пустая

Мне льётся над прахом искусства — давно,

Всё в этом потоке чудес — забывая

Ту новую форму осколков — в душе

И старые притчи, что венгров — за телом

Сегодня щипают от времени — дел

И также корят в безопасности — сердца.

Для этого разума в жизни — назло

Стараться мне ждать в неприятной — основе,

Где кладбища трон — я сегодня найду

И вылечу собственный пафос — пространства.

А новые гости мне будут, как сон

И мельком на том — через милые тени

Я сам посмотрел на плечо — от потуг,

Чтоб жить в неприятии личности — вдруг,

Чтоб падать в душе и опять — растворяться

Над сном белизной — у покорного чувства

И там понимающей ловкостью — сдаться,

Где живы над тенью моей — в этих снах

Опять укоризны — в забытом пространстве,

Что тело моё — только вечности холка

И тяжкий гранит мне куёт — одиноко

Свой вой неизменного входа — во гроб.

Но я ли войду в это древнее — слово,

Не я ли стою у могилы — другого,

Кто думал мне крайнее слово — в уме

И так обнимал для любви — при луне,

Что держит сегодня — всю пищу за рамку

И мне не даёт насладиться — тем ходом,

Когда в безопасности виден — тот ладан

Над пасмурной сушей — в душе у тебя?

Я снова застыл в этой гуще — от шали

И мне не бояться уже — словом сны,

Что вороны сыщики в мёртвом — обличье,

Которые рыщут под вихрем — весны,

Но спать не дают никому — в этой луже

Из заданной вольности меры — песка,

Что вжался в потугу быть снова — нам нужным

И плыть под оскоминой — в том дурака.