Когда в недобрый час

От места больше ветра — на руке,

От ласки беспокойства и — тоски

Стоял я возле шрама — поровняв

Свой длительный манер, ещё проняв

За этим миром — сложный декаданс,

Что жил я больше сердцем — не у дел,

А тысячный апломб — на мне хотел,

Чтоб кости были правильнее — силой.

Наверх смотрю я в качестве — души,

Как мифом в безбоязненной — игре

Мне носит час — мою фортуну глаз

И меньше видит в позе — для людей,

Что буду думать завтра — не приняв

Свой дух швейцарский, как мои часы,

Что мне отведено — на этом сне

И как должны мы звать ещё — харизму.

Джульетта страхом — поманила вспять

И мне теперь не жалко — стыд её,

Что горе от возлюбленной — отдать

Ей храм часов на вере — по последней

Причине жизни — быть себе назло

В швейцарском месте — только по нутру,

Как Цюрих восстаёт тебе — за то,

Что ты один и нет в причине — места

Ещё скитаться по морям — внутри

И звать свой призрак мудрости — взамен,

Что готики любимые — черты,

Когда ты властью будешь — безоружен,

Но смысл тебе — недоброму ведёт

И память покоряет в смертный — тыл

Твою любви особенность — в игру,

Что твёрже боли спать — в неё на плахе.

Осколок шрама проскользнул — в руке

И стал я вновь невидим — для тумана,

А недра от любви моей — клялись,

Что буду ждать Джульетту — будто рано

Мне жизни час в Европе — слышал вальс

И пел я одиночеству — куплет,

Как долгий монолог из тысяч — лет,

Что мне крадёт износом — притязание.

Но сложный пульс роится — в голове

И я иду по улицам, как раненый,

Но руки в жилах думают — попасть

На сердце раны, чтобы — обесчестить

Воркующий уют — внутри от страсти,

Где нет мгновений топкой — суеты,

А только дух готичный, словно ты

Ложишься смертью в будущее — звать там.

Так поднял я глаза и тылом — вверх

Сегодня рою в мысленный — апломб

Себе могилу в старости, чтоб жил

Я снова с той Джульеттой — на глазах

И ровный свет нам видел — этот мир,

Как мы касались личности — в засов,

Что ровный ум мне держит — приговор

И тычет формой — будоражить кровь.

Вот та минута стала мне — кричать

И вижу я Джульетта — входит в церковь,

Где свод готичный — будет отвечать

Мне совестью за дар — от бытия.

Она прекрасна в ножнах — по краям,

Ей путь к сердцам ложится — осторожно

И лишь в глазах движением — я дам

Ей лет всего лишь двадцать — по лицу.

На этом свете был я — небогат,

Но руки в час тянул себе — назло,

Чтоб будущее в страхе — сохранить

Взамен искусства сложного — на вере.

Об этом не умею там я — петь,

Но слово в жирной пропасти — храня

Я вижу твой обычный склад — ума

И то, как дышишь ролью — откровенно

Ты — нежности заполненная дверь,

В которой ужас сходит — будто казнь

И я вбиваю роскошь — об заклад

Моей фортуны мира — жить доселе.

Пришла Джульетта в церковь — и стоит,

Что мучает ей ровный склад — на век —

Не знает в тяжбе — лучший человек

Внутри роскошной впадины — безумия.

Но лжи в сердцах притворен — только я,

Когда опять я вижу — между светом,

Как часть свободы — будоражит кровь

И льётся сердцем к миру — не родясь.

Джульетта стала мерной и — тоской

Ей дух ещё казался — сном последним,

Когда под тень псалма — взошли к пути

Ей вопли муки в адской — суете

И дух в судьбе заполнил — этот день

Над сном внутри не прошеным — доселе,

Где я стою и резвый в час — фонтан

Свой мерный направляю в смерти — ей.

Что думаю, когда болею — я,

Что вопль в груди немеет — от потуг

И мой швейцарский уровень — тревог

Мне тычет расстановкой — по уму,

Как день мертвецки пьян — наедине,

Как я отжил свой саван — при заре

И только чайки в Берне — мне молчат,

Как спать хочу в Швейцарии — опять

И видеть сон благой фортуны — лет,

Где здравствует мой новый — силуэт

От пройденной позёмки — по ручью,

Что мельче формы кванта — о мораль.

Прольётся дождь и я — не замолчу,

Не буду видеть стройные — поля,

Внутри которых замерла — земля

И страхом тени взметена — та ярость,

Внутри моей обиды — мне иметь

Свой стиль обычай — руки направлять

На стон судьбы — по замершей реке,

В которой сам плыву — себе на жалость.

Под тонны смерти в белом — укротив

За плотной тьмой — пространственный намёк

Без личной формы мнений и — огней,

Где живо обязательство — достойное.

Там вижу я могильный крест — во тьме

И только птицы шум считают — мне,

Как роли по опричникам — искать

Над пасмурной заслугой — поднебесной.

В ней ближе я и топчет — этот день

Мой фарс фортуны в каждом — кто хранит

Подземный свод иллюзий — от любви,

Но странно выбивает — сонный ладан

На дне своих отчаливших — надежд

Над этой формой здравия — прильнуть

К примете сердца — может быть вздохнуть

Иль звать свой рай — напротив современно.

Но тут Джульетта встала и — кладёт

Свой модный шарф на образ — для меня

И молится от формы — там пройдя

Свободу стойкой памяти — причуды,

Я к ней стремлюсь, но натыкаюсь здесь

На ветхий образ смерти — будто весь

Я сном рассыпан в кости — по краям

И мне не нужно больше — притворяться,

Что я как призрак мучаюсь — едва

Я вижу сон Джульетты — там на дне

И только час прелюдий — светит мне,

Как руки пожимают сверху — люди.

Мне зеркалом по облачной — звезде

Ещё приятней в страхе — приходить,

Коль будит сон Джульетту — от того,

Что чёрствый мерин — будоражит скол

Ещё одной обиды ей — сквозь власть

И тише козни в маленьком — раю

Я буду подле близости — от страсти,

Что в час недобрый в теле — восстаю.

Чем ближе сон родной — тем веселей

И руки льются в подлинной — примете

Прижать мой ровный уровень — беды

К любви ещё заклятой, как Джульетте

Там много мест внутри — на бытие

Искать готичный свод — на переменной,

Где ходит час единства — на пути

Стать новой целью для души — запретной.

Но более всего я слёз — боюсь,

Что будет мучить сон её — мне смерть

И спать она не даст в могиле — мне,

Как пройденный источник неба — страсти,

Где ходит там под лунной — мостовой

И меньше часа будоражит — кровь,

Чтоб там любить искусство — и редея

Ещё искать недобрый мир — вокруг.

Вот вышла в солнце мира — сквозь умы

Ко мне Джульетта милая — на встречу,

Как тают графской боязни — миры

И только тлен крадётся — притворять

Ей новый цвет фасона — для идей,

Коль скоро будем вместе мы — играть

На солнечном раю — особый возраст

Меж близкой холки мира — от неё.

Не жив я — ну и пусть, во мне и зло

Всё также опочило в дар — чудес

И млеет формой зависти — давно,

Что я не меньше толщины — последней

Иду и в том сражаюсь — для любви,

Чтоб встретиться глазами — за края

Одежды новой мании — в фасон,

Коль старо было в сумерках — пришествие

Молитвы ровной — для её души

И песни скромной, что играет ад,

Когда иду я в сумраке — спешить

На свой подземный ветер — маскарад.

Не меньше страха — может укорить

Моя мораль швейцарского — ума,

Чем тише будет кладезь — до поры

Считать минуты в образах — заката,

Когда тот строгий миф — пошёл ко дну

И нет внутри иллюзий — от зеркал,

Но стихло поле ровной — пустоты

И сам я вновь увидел — те черты,

Как майский праздник — снова говорит

И дышит мне скабрёзностью — вокруг,

Не покладая нежность — между рук

И не снимая тонкий холод — воли.

Но сам снимаю я свой миф — пока

Ищу часы в наручной — белизне,

Ищу и этим в сумерках — кровать

Всё также ищет пройденное — время

По топкой форме образов — расти,

Где будет страхам мука — притворять

Мой день — внутри фатальности идти

Над словом от прибрежного — заката.

Но сам в швейцарской муке — озарён,

Я жду и вышла там Джульетта — вон

Из церкви в счастье облака — любви

И словно погрузилась в тон — надежды,

Что будет дома страстно — засыпать,

Там будет видеть облачный — приют

Над небом голубого свода — мира

И тонкой формой впадины — на юг.

Мне этот вздор казался — без ума

На тонкой мифом талии — твоей,

Но сам в руках держу я — не скрывая

Свой час недобрый в совести — на страхе.

И нет надежды выжить нам — пока

Те птицы воют в недрах — надо мной

И льётся формой чистая, как разум

Мне повесть — обойти тебя судьбой.

Но лечь при этом в гроб — в неё назло,

Пока дышу на сумерках — под слово

И став там смертной областью — руин

Ещё нещадно думать, где один

Я сам оставил разум свой, как холод

И страстно стала в небе том — грести

Мой ветреный узор — одна лишь полость

Над формой безобразной, где расти

Мой дух хотел бы в мире — для тебя

И видеть солнце в прозе — от того,

Что час случайный не горит — за этот

Сугроб мгновения — в близости его.

Он также — жар над совестью моей

И форма счастья — будоражить дни

Пока идут внутри — одни дожди

И мы стоим под сонным — опахалом,

Ещё заметно в цели — притворяясь,

Что нет нам целой вечности — искать

Друг друга в мысли подлой — оттого,

Что нет ценнее часа — там страдать,

Как день недобрый в разуме — чутья,

Как солнце символизма — жить идеей

И точно падать в мужество — руин,

Пока проходит дух, вещая к цели.

Ведь сам пророк не очень — выбирал

Свой день недобрый в мании — пера,

Свой смысл исходный — в том лишь, упрекнув

За этим часом — сумерки из ада.

Но меньше слова я хочу — хранить,

Как граф безумный в праве — для того,

Кто милый утром будит — не себя,

А смелость — на придворной высоте.

Там видел я морали славный — ад

И тонкий свет мне озарял — мираж,

Где были мы с Джульеттой, как орган

За томной перемычкой — формы света

У счастья для подножия — судьбы,

Что холит день земной, ещё сказать,

Как мало счастья можно — узнавать

Мне в целом мире — по одной обложке

Из тысячных историй — между мест

Напротив манны строгости — понять

Ещё церковный уровень — надежд

Под тихий звон ласкания, как прежде.

Вдруг вижу я идёт ко мне — она

И руки вдоль по талии — сложила,

Чтоб смерти приготовить — уговор

И точный склад иллюзии — во мне,

Как долго я блуждал в кровати — сам

И только крест мне не давал — очнуться

От страха между правдой — выбирать

Свой день чудес и ночь — одну из бездны.

Там вынул я в руках свой жгучий — меч

И тонко прикоснулся — между плеч

В её гортань — по бережной тоске,

Как лань любви в исчадии — быть светом

И томно лишь бежать — наедине

По сладкой форме мира — на кровать,

Что делаешь сегодня ты — и мне,

Коль хочешь мёртвой пользой — унывать

За право быть идейной — для любви

И тешить тело на вампирской — тьме,

Когда тебе нетленной формой — рай

Уже открыл свой уровень — надежды.

Вот вижу страх мне сузился — пока

Я зыбко видел в области — нутра,

Как кровью наполняется — мой век,

А ты приходишь думать, что пора

В любви искусства правила — надежд

Ещё к себе — задумчивой приметой,

Где только смыслам можно — потакать

И ждать в глазах властителей — судьбы.

Но сам я прихожу в недобрый — час,

Как меткий господин — судьбе назло,

Как древности искусство, чтоб отжать

Свой ветер переменной, где несло

Мне право в мире личности — надежд

И этим жило в пройденном — раю

За близкой сердцу призмой — выбирать

Мой дух культуры — в этом умирать.

Чтоб стать вампиром для идеи — глаз,

Для вечности остаться — в первый раз,

Как солнце над прибрежной — мостовой,

Ещё в любви крадущегося — дважды

И трижды — между образом зари,

Что смелость тешит по одной — любви

Над пропастью искусства — выбирать

За крайний вес страдания — на памяти.

Но ночь моя окончилась, а ты

Лежишь в своей кровати, где мечты

Уж больше не горят от спеси — черт

И там не прикрывают — твой обет

Быть доблестной служанкой — от умов

И также добродетелью — для глаз,

Ещё искать свой вечности — приказ

И ждать над эпохальным роем — пчёл

Ту личности мораль, откуда счёл

Я только власти верный — сувенир,

Ведь я пришёл для встречи, как вампир

И мне сегодня множеством — награды

Быть ближе этой фобии — от звёзд,

Чтоб там пронять молитвенный — удел

И стать тебе наместником — под смерть

Моей притворной робы, чтобы здесь

Мы вечно воскресали, где б края

Ещё внутри одежды — смяли гроз

Могучий шелест мира, словно рок

И странный формы оборотень — ложно.

Где будем мы искать себе — судьбу

И видеть преимущество — от глаз,

Что верх цинизма делит — каждый раз

Часы — над эталоном странной лжи,

А после разделив в недобрый — час

Там будет похвалой культуры — гнать

За вой судьбы — по сумеркам ещё,

Как ветром притворяться мне — устало

Так нынче надоело в громе — лет

И тычет власть свой новый — силуэт,

Надев перчатки в розовые — сны,

Как будто нет на свете — диалекта,

Чтоб свод любви готический — пронзить

И выждать час простительный — ещё

Для формы возле области — понять

Скульптуру черт и высмеяв — опять

Ей рот своей особенностью — глаз —

Искать могилы в ровный, свежий час,

Когда пройдут единства — те дожди

И станет нам так мило — и тревожно

Искать наш новый мир — наедине,

Как жили мы в Швейцарии — тогда

И как ласкались — в мёртвые века

Под сумраком наставшего — обычая

Ещё сегодня приходить — на свет

И там тащить свой долгий — силуэт,

Где между миром сходит — на пока

Недобрый час у смерти — дуракам.

Он множит преисподний — декаданс

И стелет формы неизбывной — стати,

Что хочет вновь подкрасться — из нутра

И вылепить свой ад — тебе на совесть,

Как редкий формы глаза — свой алмаз,

Как миф внутри пристройки — по углу,

Где нет уже вампира — потому,

Что спрятался он между — тесных входов,

Куда тебе и глаз смотреть — не стал,

А нынче формой тождества — объял

Вселенский хаос в молчаливой — мгле,

Чтоб видеть чудо солнца — нам везде

И в каждый срок любить — себе одну

Молчания привычку — в свет хранить

Могильный ужас целости — причины,

Что нет тебе там жизни — обмануть

Судьбу и страх невежества — о рай,

Чтоб счастье века в чувстве — выбирать,

Но только падать миром — на огонь

Из личности коварной, словно роль.