Ночная охота

Ночная охота

СЦЕНАРИЙ

ОН снимает черные светонепроницаемые повязки. С облегчением вздыхает. Закончился этот проклятый день! Проводит рукой рядом по ее животу и бедру. Она вздрогнула. И тоже сорвала повязку и широко открыла глаза. глаза у нее были красивые.

ОНА. Ночь? Как я люблю ночь! Казалось, что день никогда не кончится.

ОН. Да! Наконец-то! Дождались! Какой-то мучительный был день. Так долго тянулся. Ты права.

Она сдернула повязку, поднялись. Стали одеваться в полной темноте. За пояс он прикрепил нож в ножнах. Она в задний карман юбки положила заточку в чехольчике. Она любила этот инструмент. Он был такой изящный и беспроигрышный.

ОНА. Надеюсь, на этот раз нам повезет больше, милый? Что-то в последние ночи как-то…

ОН. Да! Надоели эти кошки да собаки! Никакого удовольствия! Больше визга! Да царапаются еще!

Они вышли на улицу. Небо было затянуто облаками, поэтому ни звезд, ни луны. Это им нравилось. Были видны только черные громады домов и деревьев. Было тихо.

— ОН. На Октябрьской фонари. Пойдем по Молодежной. Там только в конце улицы один фонарь. Но мы крепко зажмем глаза, когда будем его проходить. Так же? Что-то в последнее время перевелись хулиганы, перестали бить эти чертовы фонари.

Улица была пустынной.

ОНА. Что-то я уже не верю, что кто-нибудь нам попадется. Ну, ладно, взрослые! А что же молодежь не гуляет? Хотя нам нужен одиночка.

Остановка-павильон. Напротив магазин «Пятачок». Горят четыре фонаря… Ярко освещено и многолюдно. Молодняк толпится кучкой, пьет пиво и вино, курит по-взрослому.

ОНА. Стой! Слышишь? Так! Так! Ну, что же ты? Неужели не слышишь?

ОН. Что я должен слышать? Слышу только, как бьется твое и мое сердца.

ОНА. Шаги. Кто-то свернул на нашу улицу. Я хорошо слышу. Как собака. У меня слух лучше, чем у тебя.

ОН. У тебя слух как…. Как….Нет, лучше, чем у собаки. Собаки-то молчат. Значит, они ничего не слышат

В самом конце улицы показался черный силуэт. Стало понятно, что это мужчина. Еще через некоторое время, что он не стар. Может, даже молод. Он высок и худ. Идет, не торопясь, сунув руки в карманы черной курточки.

ОН. Действуем по плану? Помнишь, как мы обработали одного клиента?

Она кивает. Медленно продвигаются вперед. Ее спутник растворяется в темноте. Она не спешит. Всё должно выглядеть естественно.

Поравнялась с прохожим. Если он в полной темноте видит лишь силуэт и определяет, что это женщина и молодая, то она с кошачьей зоркостью хорошо рассмотрела его. Он худой, со впалыми щеками и большими глазами. У него толстые губы.

ОНА. Огоньку не найдется Блин, как всегда забыла дома. Я такая забывчивая.

Мужчина вздрогнул, хлопнул себя суетливо по карманам, достал зажигалку и хочет уже чиркнуть. Но что-то его останавливает. Он не почувствовал запаха табака. Значит, у девушки нет сигареты.

ОНА. Ой, и сигаретку, если не жалко! Тоже забыла. Наверно, я доставляю вам неудобства?

Протянул сигарету и поднес зажигалку. Язычок пламени осветил лицо девушки. Он пристально всматривается.

СЕРГЕЙ. И куда такая молодая, красивая направляется? Не на свидание ли?

ОНА Ой! Какое там свидание? Я, как Красная Шапочка, к бабушке. Только корзинку забыла.

Сигареты крепкие и вонючие.

ОНА. Из опилок что ли их делают?

Швырнула в сторону. Оба проследили за красным огоньком. Он был несколько близорук. Придвинулся к ней почти вплотную, стараясь ее лучше рассмотреть.

СЕРГЕЙ. Жаль не по пути. А то бы проводил. А то понимаете: ночь, молодая красивая девушка…

ОНА. Знаете, я передумала. Бабушка, наверно, уже легла спать. Зачем беспокоить старого человека? Ой! Придется возвращаться назад. Зато прогулялась. Подышала свежим воздухом.

Она провела мизинчиком по его щеке. Он вздрогнул. Вначале даже не поверил. Подумал, что какая-нибудь ночная моль.

СЕРГЕЙ. А ты милашка. И кажется, уже сильно понравилась мне. Я бы хотел увидеть тебя при свете.

Это его воодушевило. Он уверен, что понравился девушке. Вспомнил древнее правило кузнецов: «Куй железо, пока оно горячо». Трудовая смена может завершиться очень удачно.

— СЕРГЕЙ. Кстати, я Серега. Сергей, в смысле. А как тебя? А то как-то беседуем. А я не знаю, как тебя.

ОНА. А меня, как тебе захочется.

Улыбнулась. Но он ее улыбку не видел.

Задумался над ее словами.

СЕРГЕЙ. Это приглашение?

Она заигрывает с ним.

Взял под ручку. Положил ладонь ниже талии и несколько раз провел. Никаких возражений. Он мучительно думает, куда ее вести. Здесь прямо на улице? Зземля холодная. Она на это не пойдет. Можно на веранде. В это время спят. Не шуметь, по-быстренькому.

СЕРГЕЙ. Может, ко мне? Нам же по пути. На пару сек. Погреетесь. Руки у вас какие холодные.

ОНА. На чай? Я правильно тебя поняла? Ты меня решил пригласить к себе на чай?

СЕРГЕЙ. Ну… чай не обещаю. Не обещаю. Да что чай? Так сладкая горячая водичка. Зачем чай?

ОНА. А что так? Посидели бы рядком, поговорили бы ладком, скрасили бы вечер, а, может быть, даже ночь.

СЕРГЕЙ. Да… понимаешь… ну… Как тебе сказать? Тут, видишь ли, такое дело.

ОНА. Понимаю. Жена. Дети. Как я вас прекрасно понимаю женатых молодых мужчин.

До дома уже недалеко. Редко где горел свет.

СЕРГЕЙ. Ну, чо? Завернем? (Погладил ее по плечу) Так сказать, на голубой огонек. Ты же не торопишься?

Взял в ладонь ее грудь. Она не возражала. Помял. Куртка шелестела. Никакого кайфа.

ОНА. От жены не попадет? Говорят, что не всем женам нравятся, когда их мужья приводят в дом других женщин.

Что она привязалась с женой? Боится что ли? Конечно, не надо, чтобы Инна застукала.

СЕРГЕЙ. Я что пацан? Они дрыхнут без задних ног. Хоть из пушки стреляй! Хрен подымятся.

ОНА. А если без задних ног, тогда, конечно. Без задних ног, без передних рук — это хорошо.

Он засовывает сверху руку под лифчик. Делает это на ходу, повернувшись к ней в вполоборота. Как-то все неудобно получается. На ходу. Хоть она и не мешает, но не кайфово.

ОНА. Да не торопись ты! Все успеешь! Какой ты торопыжка! Всё будет.

СЕРГЕЙ. Вот сюда! (Махнул рукой). Вот моя деревня, вот мой дом родной. Вот качусь я в санках…

Они подходят к дому. Он пальцем нащупал замочную скважину, вставил ключ и тихо провернул. Придерживая ботинком дверь, тихо отворил. Так дверь не скрипела.

ОНА. Свет не включай Темнота — друг молодежи. Ведь так же! Нам и без света не плохо.

СЕРГЕЙ. Чо я дурак? Книжки что ли будем читать. Никакого света

На веранде в полной темноте он сдергивает с нее куртку. Потом до него доходит, что куртка-то сильно не помешает. И он задирает юбку. Одной рукой юбку, другой расстегивает на себе куртку.

ОНА. Погоди ты! Нетерпеливый! Что мы, как скоты? Нужен хоть минимальный комфорт.

Она отталкивает его. Он пытается снова схватить ее. Но руки его машут в пустоте, не находя ее. Он повернулся, разводя руками, как будто плывет. Ничего. Шагнул вперед.

СЕРГЕЙ. Слышь! Ну, где ты? Что за прятки ё-ка-лэ-мэ-нэ? Ну, хорош! Ну, че ты! Ударишься о что-нибудь!

Стоит. Прислушивается. Ага! Дышит недалеко. Раздается где-то из угла вкрадчивый голос.

ОНА. Сережа! Ну, что мы, как маленькие? У вас же есть свободная комната, где никого нет? Зачем нам эта холодная и, наверно, еще и грязная веранда. Я имею в виду пол.

СЕРГЕЙ. Ну, в принципе… Ванная. Ну, да! Ванная комната. Знаешь, я как-то там с женой пробовал.

ОНА. Туалет еще скажи! Или у вас, кроме веранды и ванны ничего больше нет? Такая оригинальная планировка?

СЕРГЕЙ. Ну, кухня. Ах да! Кабинет. Жена у меня учительница, работает там. Тетрадки проверяет.

ОНА. Какой-нибудь там есть диванчик? Ну, в этом кабинетике, где жена тетрадки проверяет?

СЕРГЕЙ. Да! Есть! Он даже раскладывается. Правда, надо придерживать, когда раскладываешь.

ОНА. Так что же мы стоим? Пойдем! И тихонечко, по-быстренькому! Только свет не вздумай включать! Всех разбудишь. А мы же не хотим всех разбудить? Пусть они баиньки!

СЕРГЕЙ Дурак что ли? Не первый раз замужем. Зачем нам свет? Не книжки же читать. Ну, заходи!

Он приоткрывает дверь. Она берет его за руку, хотя и так прекрасно видит в темноте. Они заходят в переднюю. Сергей наклоняется, расстегивает замки на ботинках. О ней почему-то не подумал.

СЕРГЕЙ. Вот сюда! Направо! Я двери прикрою! Да и на защелку могу! Вот! А диванчик тут! Тут он родимый! Раздвигать не будем. А то он стукает, когда раздвигаешь. Бум так!

Он протягивает руки, хватает ее за куртку. Странно, какая жесткая, твердая куртка. На ней же была мягкая. Но это может быть так показалось. Крупная молния, какая бывает на мужских куртках. Расстегивает. Хочет схватить за грудь. Но хватает пустое место. Что за проказница? Включить бы свет. Но опасно. «Ладно! — решает он. — Разберемся! Где тут у нас юбочка?» Почему-то вместо юбочки оказывается ремень. А когда он опускает руку ниже… Еще этого не хватало! Да это же… Как они называются? Транссексуалы. Но как же так? Разве такое может быть? Еще несколько минут назад он жал ее грудь.

— Ну, чего ты остановился? Обомлел от восторга? Продолжай! Где твои шаловливые ручонки?

Насмешливый мужской голос. Она еще и говорит разными голосами. Актриса, блин!

СЕРГЕЙ. Кончай разыгрывать меня? Чо ты как эта…И эта… как ты так сделала, ну, что, раз и вроде как…

Он мучительно подбирает слово, но не может. И тут как будто на него дохнуло ветром опасности.

Он почувствовал возле шеи что-то острое и холодное. Оно вдавливалось ему в шею.

СЕРГЕЙ. Это твоя рука? Или ты ногтем так? Зачем ты это делаешь? Перестань!

— Это мой большой нож. Но нет! Ты не сразу умрешь. Я буду резать тебя по кусочкам, вытаскивать твои внутренности. Кишки, желудок, трепещущее сердце. Выдеру легкие.

СЕРГЕЙ. Ну, хватит! Что за шутки? Это… хватит! Ты какая-то странная! Чего шутки шутить.

— Удачное слово «шутки». Только они очень больные. И заканчиваются смертью. Но не сразу. Я обещаю тебе, что ты еще поживешь, очень много получишь новых ощущений.

Сергей делает шаг в сторону, протягивает руку и щелкает выключателем. Свет не загорается. Зато раздается хриплый смех. Так может смеяться только мужик. А потом женский голос.

ОНА. Я выключила счетчик, дурашка. Ты же сам сказал, что зачем нам свет, свет нам не нужен.

Сергей размахивается и бьет. В пустоту. Но он уверен, что это… он или она должно быть на этом самом месте. Опять хриплый голос.

— Вот это по-мужски! Молодец! Настоящий мужчина всегда должен защитить себя и своих близких.

Сергей чувствует, как твердая костяная рука схватила его за горло. Он задыхается. Хватает воздух, но это становится все труднее. Грудь его ходит ходуном.

ОНА. Не надо! Не торопись! С этим мы еще успеем. Ты же его задушишь!

— Он хватал тебя за грудь. Ты думаешь, я не видел? Зачем ты ему разрешила хватать себя за грудь?

ОНА. Подумаешь! Он схватил меня за куртку, там, где грудь. Помял куртку и ничего более.

— Он похотливый козел! Я ревную! Я Отелло! Молилась ли ты на ночь, Дездемона? Ну, быстренько прочитай какую-нибудь молитву!

СЕРГЕЙ. От… отпустите! У меня есть деньги. Я всё отдам! У меня и на карте есть.

Хватка ослабла. Сергей долго не может отдышаться. Растирает грудь. Полегчало.

— Он предлагает нам деньги. Ты слышала? Любимая! Тебе нужны деньги? Нет. И мне не нужны. Дурилка картонная!

Они смеются. Хороший у них получался дуэт. Как у прославленной телевизионной четы юмористов. Смех похож на хрюканье.

— Глупый человек! Он думает, что нам нужны деньги, что мы какие-то банальные грабители. Он оскорбил мою честь и затронул мое достоинство. Такие вещи я никому не прощаю. Никому!

ОНА. Я пойду! Тебе же здесь не нужно помогать? А там нас ждут прекрасные отбивные. Вкусненькие!

— Сама справишься? Всё-таки трое! Придется повозиться. Пока то, пока се. А то давай вдвоем? Так-то оно сподручней.

ОНА. А то не справлялась! Как будто в первый раз! И больше было. Я же шустрая! Чик-чирик и готово.

Смеются.

Сергея больше никто не держит. Он стоит на месте и боится пошевелиться. Как будто так его оставят в покое. Глупый!

СЕРГЕЙ. Кто вы? Зачем вы хотите нас убить? Разве вы маньяки? Не надо! Но кто же вы всё-таки? Скажите!

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Дед Пихто! Вот кто! Оно тебе надо? Или решил на себе примерить форму следователя. Идиот!

Хлопает Сергея по щеке, гладит шею, пальцем ткнул в кадык. Потом, помолчав, хрипло:

— Нет! Пойду помогу! Всё-таки хрупкой девушке одной тяжело. Разделать сразу троих. Да и свежачка охота! Надеюсь, ты не будешь возражать, если я ненадолго отлучусь? Я по-быстренькому!

СЕРГЕЙ. Вы… Вы что это? Это не надо! Не делайте этого! Умоляю вас! Пожалуйста!

— Ты подожди, дорогой, немного. Я скоро вернусь и займусь тобой. Будет больно. Очень больно. Но ничего! А потом нирвана. Вечное блаженство. Небытие, одним словом. Давай! Не скучай тут без меня! И без глупостей. Огнестрельного оружия, надеюсь, у тебя нет.

Зашелестели шаги. Сергей прислушался. Ойкнуло! Это Инна. Жена. Как будто ее укусила оса. Тяжелое дыхание. Сопение. Как будто там борются борцы. Что-то перевернули.

Он дернул дверь. Закрыта. Приложил ухо. Как будто ножовкой что-то пилят. Хлюпанье. Приглушенные голоса. Хруст. Потом чавканье. Опустился на диван. И превратился в статую без чувств, без мыслей. Это никак не укладывалось в голове. Да это же просто не должно быть.

— Надо уходить! — женский голос. — Сейчас начнет светать. — Давай побыстрей заканчивай!

Через некоторое время. Хлопнула дверь. Сергей продолжал сидеть. Кольнуло в груди. Он поднялся. В комнатке был рассветный полумрак. Опять приложился ухом к двери. «Идиот! Двери же не запираются». Приоткрыл. И осторожно ступая, пошел в спальню. Перед спальней остановился. Никак не мог решиться шагнуть вперед. Он боялся того, что может сейчас увидеть.

То, что он увидел, было невероятно. Вся спальня залита кровью. Кровь была даже на потолке. По кровати, на полу валялись части тела. Его жены. В углу голова. Вся в крови. Руки, ноги, внутренности. Подступила тошнота. Но он удержался и бросился в детскую. От дочери и сына остались кровавые куски.

Сергей попятился назад. Он должен был что-то сделать. Что он должен сделать? В полуобморочном состоянии он добрел до кабинета. Дрожащей рукой снял трубку. Сможет ли он набрать номер. Руки тряслись.

— Куда ты собрался звонить?

Что это? Он повернулся. На пороге стояла Инна. В халате. С заспанными глазами.

— Ты?

— А ты что еще не ложился? — спросила Инна.

— Я?

— Что с тобой? Странный какой-то. Выпил что ли?

— Дети…

— Что дети?

Жена пожала плечами. Зевнула. Одернула халатик. Поглядела на него. Вроде бы не пахло.

— Что с ними? Где они? — он почти кричал. — Где наши дети? Что ты молчишь? Отвечай!

— А что с ними? Спят. Рано еще. В школу-то к пол девятому. А времени-то еще совсем рано.

Он опустился на диван. Инна подошла, поправила подушку. Потом вышла, вернулась с одеялом.

— Поспи, Сереж! Всё же с ночной! Какой-то ты сегодня странный. Выглядишь как-то…

Он вытянулся на диване. Инна погладила его по волосам.

— Устал, наверно.

И мгновенно заснул. Об оконное стекло с громким жужжанием билась большая с фиолетовым отливом муха.

Звучит песня:

Какая бы не одолела порча,

Нужно понять ее причины.

Лезут черти, гримасы корча,

Оставляя на сердце морщины.