Твой корабль отплывает на рассвете

Он сек меня до тех пор, пока его силы не иссякли. А ведь он был очень выносливым, выносливее всех, кого я знал. Капитан Элс Беспощадный.

Когда он посчитал, что плетей с меня достаточно, с удовольствием отметив, что я еще жив, приказал своему Первому Помощнику раздробить мне молотом колени. Ой, ну, конечно, я ведь мог убежать!

Не помню, чувствовал ли я тогда боль. Первые 100 ударов плетью — наверно, да, а потом… Хоть убейте, не помню.

Хоть убейте…

Никто не собирался кончать со мной так быстро. Элс Беспощадный был знатным садистом, правда, не очень умным и изобретательным. Поэтому, пока он придумывал мне новые интересные пытки, меня просто бросили в наспех сколоченный из старых досок сарай поджидать своей участи. Я валялся на полу на засохшем тростнике и не чувствовал ни рук, ни ног, ни вообще чего бы то ни было, теряя сознание каждую секунду. В общем, очень насыщенно проводил время.

На самом деле я думал. Думал, думал, думал. Я никогда в своей жизни так много не думал. А стоило. Глядишь, и не попал бы в такую передрягу, может быть даже не стал связываться с пиратами вообще.

Украл деньги у своего капитана — у Элса Беспощадного. Хотел свалить подальше, да дошел только до первого кабака, где все пропил и спустил на шлюх. Не самых лучших шлюх, надо сказать. Смешно подумать, но я даже не делал с ними ничего особенного за такие деньги, все то же, что и каждый раз, когда мы причаливали к какому-нибудь пиратскому порту. И теперь я подыхаю за это? Как мне бате на том свете в глаза смотреть?

О боги, я все понял, я выучил этот урок. Просто дайте мне еще один шанс все исправить!

— Да кому ты нужен — учить тебя еще!

Я с трудом поднял голову, чтобы разглядеть говорящего.

У двери, на щербатом ящике сидел тощий старик. Он был мне незнаком, хотя вряд ли можно было разглядеть черты его лица в слабом лунном свете, проникающем в сарай через щели между кривыми досками. Но то, что это был старик, я знал точно: дребезжащий старческий голос, длинная седая борода — по-моему, все признаки.

— Пристрелить меня пришел? — с усмешкой буркнул я.

— Чего? Зачем это? — удивился он, словно я сказал какую-то глупость. — Уж кому-кому, но мне точно нет нужды кого-то убивать.

Я ничего не понял, но не стал переспрашивать. Пусть делает что хочет, мне уже наплевать.

— Мне долго тебя ждать? — проворчал старик. — Разлегся тут, отдыхает! Я знал, что ты ленивый бездарь, но совесть-то поимей.

— Дедуля, ты умом тронулся?!

— А ты?

Старик устало вздохнул и подошел ко мне. Он схватил меня за руку и потянул, взваливая себе на плечи. Я был поражен тем, каким сильным он оказался, одним движением практически поставив меня на ноги, а ведь я никогда не отличался худобой. И, кстати говоря, несмотря на раздробленные колени, я стоял достаточно твердо.

Может быть, мне все это просто почудилось? Может быть, это галлюцинация из-за жары, которая никогда не спадала на этих проклятых островах?

— Куда ты меня тащишь?

— На работу.

— Что? Меня пытали вообще-то!

— Случается.

Мы покинули сарайчик, и старик повел меня к берегу.

Большинство пиратов в лагере уже спали. Бодрствующие допивали свое дешевое пойло, рассказывая друг другу пошлые истории. Я мог бы сейчас сидеть среди них, в дружелюбном свете костра, или валяться где-то под деревом, видя сладкие сны о красивых бабах, но вместо этого…

Никто не обращает на нас внимания, как будто мы невидимки.

Вот мы проходим мимо бревна, на котором меня пороли минувшим днем. Сколько там было крови! Я невольно содрогнулся. Во мне осталось еще хоть пара капель?

Меж тем старик уже приволок меня к шлюпке, которая в томительном ожидании пританцовывала на легких волнах. Я привычно осмотрел горизонт в поисках корабля и едва разглядел его призрачный силуэт в предрассветном тумане.

Меня воруют в чужую команду? Эх, наплевать! Все лучше, чем гнить в том сарае в ожидании смерти. Но, если честно, смерть меня уже не пугала, я едва узнавал себя, такого спокойного и бесстрашного. Все, что осталось во мне теперь — только сожаления. Не знаю, откуда их стало вдруг так много… Вспоминались даже давно забытые детские неудачи, проступки, мечты. А я ведь в детстве хотел стать пекарем, чтобы всегда вдоволь наедаться свежими хлебом…

Я равнодушно смотрел, как старик резво загребает воду длинными веслами. Он мне как будто кого-то напоминал, но я никак не мог вспомнить. Про такое обычно говорят «вертится на языке» — скверное чувство, я оставил его.

Вблизи корабль выглядел просто огромным, я таких и не видывал никогда! Мне показалось, что целая вечность прошла, пока я взбирался на его высокий борт по спущенной веревочной лестнице. Отчасти потому что мои неестественно вывернутые ноги едва попадали в ее узкие петли.

— С возвращением, капитан! — проорал кто-то, как только старик пихнул меня через корму.

— Принимайте новенького.

Несколько десятков пар глаз с интересом стали рассматривать меня. Я же, подслеповато прищурившись, попытался разглядеть ближайшего ко мне человека.

— Пит Жирдяй? — потрясенно пробормотал я, узнав его. Это был бывший первый помощник Элса Беспощадного. Еще в прошлом году мы оставили его в порту, поспешно спасаясь от солдат. Теперь же он стоял передо мной. На его шее висела петля.

— Гусь?! — воскликнул я, ткнув пальцем в следующего моряка, чье горло уродовала большая рваная рана. — Тебя же собаки сожрали!

— Да что ты говоришь! — язвительно фыркнул тот.

Я ошарашено оглянулся вокруг. Почти всех этих людей я когда-то знал. И все они совершенно точно были мертвы.

Ой, я, кажется, сдох.

Рядом со мной остановился мой собственный отец. В его груди все еще торчал мамин нож для бумаги.

— Придурок, — буркнул он, бросив на меня короткий взгляд, и пошел по своим делам.

— Хватит лясы точить! — прямо под ухом во всю глотку заорал старик. — За работу, сукины дети!

Мне в руки бросили грязную швабру.

— Курс на Преисподнюю!