Ночная

* * *

Тону в съедающем бессилии.

Твоё дыханье слышу близ.

Ты распластала руки-крылья,

да перья с простынёй слились.

Что это было?! Тает разум,

попутно мысли плавя в мёд...

Вот так я не летал ни разу!

Кипит страсть в венах, не течёт.

Ты сверлишь жёлтыми зрачками,

а под подушками мечи;

глаза пылают угольками,

рисуя мистику в ночи.

Кроваво-алыми губами

прикрыты жемчуга зубов.

Я, обморок смешав со снами,

не чуя сил, шепчу: "Готов!"

А дальше смутно. Больно. Сладко.

Неописуемо, как ртуть.

И всё моё. И не украдкой.

Владею! Шея, плечи, грудь,

изгиб спины, изящность пальцев

и бледность бёдер в темноте

меня — счастливого страдальца

в душевной топят наготе.

И в физике рекорд бью личный, —

в лета лихие так не смел.

Я кролик был всегда обычный,

теперь — как кролик Дюрасел.

Я умер и родился снова,

подох опять и вновь воскрес...

С живыми соками ендова

твоя являла мир чудес.

Все варианты моей тризны

ведут в жар адского котла,

плюс опыт сорока лет жизни —

пусть прямо тут горят дотла.

*

Из сна я выпал, как из комы.

Как в бездну пялюсь в потолок.

Один. Суббота. Лето. Дома.

И только файф твою о'клок!

Лучам утрА сдаюсь на милость,

невмочь забыть ночИ огня.

Придумал? Брежу? Иль приснилось?

А расцарапал кто меня?

К чертям всё! Встал. Дышу бравадой.

Водой с лица сомненья смыл.

Тут текст на зеркале помадой

меня буквально раздавил:

"Теперь ты знаешь вкус греховный

огня, воды и медных труб.

Целую. Не ищи. Не помни.

Твоя. И не твоя.

Суккуб."

_ _ _