Легенда о Данне

Старик сидел в кресле-качалке, накрывшись пледом и с махоркой в руке. На коленях у него свернулась клубком потрепанная серая кошка. За окном хлопьями падал снег, в камине потрескивал огонь, рождая причудливую игру теней. Старика окружили сидящие прямо на полу детишки.

— Ну, и что же вам рассказать сегодня? Добрую сказку или страшную? Весёлую историю? А, знаю. Дети, вы слышали легенду о Данне, призраке ветра? Нет? Тогда я расскажу вам её. Итак…

…Недалеко от берега, где северное море денно и нощно терзало земли, некогда принадлежавшие давно отошедшим от дел Скандинавским богам, за узкой полосой леса пряталась деревушка. В отдалении, на окраине деревушки стояла одинокая хижина, где, как говаривали, жил злой колдун. Местные жители знали, кого винить, если лодка с рыбаками разбивалась, попав в шторм, или сети неделями оставались пусты, но не гнушались в случае недуга просить его помощи.

Однажды колдун гулял по берегу моря, и началась буря. Она не была необычайно сильной (эти места видали бури и пострашней), но она началась внезапно и немало рыбаков застала в открытом море. Колдун же решил переждать непогоду в пещере, коих в прибрежных скалах было немало. И надо же было так распорядиться судьбе, что из десятков, сотен пещер он нашел одну единственную, в которой именно в этот час под освещаемыми блуждающим огнем костерка сводами прозвучал первый крик младенца. И в тот миг, когда в пещеру ступила нога колдуна, душа роженицы покинуло бренное тело. Младенец жался к еще теплому боку матери, но колдун уже ничем не мог помочь несчастной. Ребенка, прекрасного мальчика, он взял себе и растил как сына. И нарек его Данном.

Конечно же, весть, что у колдуна появился сын, быстро разнеслась по деревне — в первый же день, когда колдун зашел туда чтобы купить козу. Поползли слухи, сплетни, и, наконец, совсем уж откровенные выдумки. Говаривали, что сына колдуну принесла демоница, и это она вызвала бурю. По другой версии мальчик сам был демоном, принявшим личину человека. И все слухи сходились в одном: мальчик — дьявольское отродье, само Зло во плоти.

А между тем Данн рос добрым, послушным, смышленым мальчиком. Дабы сберечь сына от клеветы, колдун запретил ему ступать в деревню. День за днем Данн проводил изучая имеющиеся у отца в изобилии книги, собирая травы. Часто ходил он в лес, охотился и следил за дикими зверями. И более всего тянуло его море… Данн мог три дня провести в открытом море. В одиночестве, если не считать кречета Альвы. Птенца кречета, девочку, Данну подарил отец когда тому минуло десять зим — вроде как нашел, выпавшей из гнезда. Мальчик выходил птицу, поставил на крыло и выдрессировал для охоты на лесных птиц. Альва сопровождала Данна повсюду, даже в море — тогда она охотилась на чаек.

Несколько раз Данн, конечно, хаживал в деревню. Но люди, узнав в нем сына колдуна, гнали его от порога, захлопывали окна и двери. И вскоре Данн думать забыл о деревушке, его миром были лес и море.

Но, как и в любой истории, в один прекрасный день появилась женщина. В этой жизни ничего не происходит без женщин, такие уж они вездесущие существа. И пусть эта женщина была еще совсем мала, со своей ролью она справилась прекрасно…

Шло четырнадцатое лето Данна, и он с Альвой охотился в лесу. Внезапно погода испортилась, поднялся сильный ветер. Ветер дул с полудня до наступления сумерек, и все это время Данн укрывался под лапами огромной ели — у самого ствола таких старых елей бывало места, что в твоем шалаше. Когда ветер утих, в пору было возвращаться домой, но Альва не желала слушаться и упорно уводила мальчика в сторону. Кречет вывела Данна к лесной опушке. А на опушке сидела перепуганная зареванная девочка. Девочка пошла за ягодами, но поднялся ветер, и пока она искала укрытия, заблудилась. Конечно, девочка слышала сказки о сыне колдуна, но разве мог этот серьезный красивый мальчик с белой птицей на плече, отдавший незнакомке свою еду (коей было не много — всего-то два куска хлеба и столько же копченого мяса) и выведший её к деревне быть демоном? И дети подружились. Девочка все чаще появлялась в лесу и скоро знала его так же хорошо, как и Данн. Но ни колдун, ни кто-либо из деревенских жителей не подозревал об их дружбе — Данн слишком хорошо помнил свои давние вылазки, а девочка слишком хорошо знала, насколько суеверны люди. Лишь верная Альва знала причину, по которой Данн предпочел морю лес.

Шло время. Дети росли. Дети полюбили друг друга. Дети, которые уже не были детьми, начали подумывать о побеге. О побеге туда, где никто не знал глупых россказней о сыне колдуна. Данн мог бы стать травником и продавать пушнину, а девушка неплохо вышивала. Но мысли о побеге оставались лишь мыслями. Между тем минула двадцатая зима Данна. Пришла весна и близилась Вальпургиева ночь — праздник ведьм и злых духов, а также время ночных хождений. И кто знает, возможно, останься Данн в эту ночь дома, эта история повернулась бы совсем по-другому…

Но случилось то, что случилось. Данн притворился, что пошел на охоту, а сам спрятал снаряжение в кусте и направился прямиком в деревню, намериваясь сделать девушке сюрприз — принять участие в ночных хождениях. В полночь в деревеньке мало кто спал — молодежь нынче гуляла, по дороге то и дело встречались шумные компании молодых людей, идущих сватать друга. С помощью Альвы Данн без труда нашел клеть любимой. Из клети не доносилось ни звука, но в дверные щели прорывался свет свечей. Данн постучал, внутри раздался шорох, но дверь не открыли. Данн постучал вновь — и снова безрезультатно. Юноша решил, что девушка не хочет открывать дверь потому, что не желает принимать сватов — ведь её сердце принадлежит одному лишь сыну колдуна. Данн подумал так, и эта мысль заставила его улыбнуться. Тогда он дернул дверь на себя — слабый крючок, запиравший ее изнутри, не выдержал и дверь отворилась. И юноша узрел в полумраке клети изящный обнаженный стан своей любимой в объятиях деревенского парня. Данн не верил своим глазам, он остолбенело стоял в дверях, не в силах пошевелиться. Из ступора его вывел крик девушки. Данн бросился бежать, а в след ему слышалось: «Сын колдуна! Сын колдуна! Демон хотел украсть невесту!» Ночь сыграла ему на руку — он быстро скрылся во тьме и погони не последовало. Да и заняты были деревенские в эту ночь.

В расстроенных чувствах Данн вбежал в свой дом, а за ним влетела и Альва. Колдун спросил: «Что случилось, сынок?». «Не хочу больше жить!» — отвечал ему Данн. Колдун ухмыльнулся, но мрак прятал его ухмылку. «Повтори, что ты сказал?». «Не хочу больше жить!» — выкрикнул юноша. Альва забеспокоилась и нервно захлопала крыльями. «Жизнь — великое богатство, когда-нибудь ты это поймешь» — молвил колдун. «Нет! Не пойму! Лучше бы меня и на свете не было!» — процедил юноша сквозь зубы, и колдун восторжествовал: «Что ж, я долго ждал от тебя этих слов. Ты повторил свое желание трижды, и сегодня, в Вальпургиеву ночь, я исполню его!». Не успел Данн что-либо возразить, как внутри хижины поднялся ветер. Он срывал со стен травы, сметал с полок книги. Все, что ранее стояло на столе, теперь летало по комнате. Альва кричала и хлопала крыльями. Колдун шептал что-то на неизвестном Данну языке, держа в руках блестящую агатовую шкатулку. Данн чувствовал, как тело слабеет. Веки тяжелели. Его колени подкосились, и он ничком упал на пол.

Данна разбудил стук в дверь и крики с улицы. Разгневанные селяне требовали, что бы колдун с сыном немедленно покинули окрестности деревни. Данн лежал в кровати. Попытался подняться. По всему телу разлилась такая слабость, что юноша не мог даже пальцем пошевелить. На груди у него, распластав крылья, лежала Альва. Отца видно не было. А на столе стояла отполированная до блеска простая агатовая шкатулка… Только тогда Данн вспомнил события прошлой ночи. Но в хижине царил порядок, как будто и не было никакого ветра. Данн подумал, уж не приснилось ли ему все это. Между тем, в дверь уже не стучали — долбили. Крики за окном сменились улюлюканьем, и через несколько мгновений дверь разлетелась в щепки от ударов топора. В хижину ворвался свежий воздух. Альва встрепенулась, взмыла под потолок и выскользнула через дверь на улицу, перепугав деревенских. Данн ощутил прилив сил, но смог разве что рукой пошевелить да повернуть голову. К нему подбежал разъяренный толстый мужчина с топором — тот, что сломал дверь — и схватил за предплечье. Тут же ярость на лице мужчины сменилась недоумением. Его пальцы прошли сквозь руку юноши и схватили пустоту. Мужчина прошипел сквозь зубы проклятие, отступил на два шага, перекрестился. Данн протянул к нему руку, и незваный гость кинулся бежать, расталкивая своих приятелей, навалившихся в тесную хижину. Последовав его примеру, каждый из людей в страхе перекрестился и отправился восвояси. Конечно, они не знали, что Данн испугался гораздо больше них. Юноша так и остался лежать на кровати — до полудня, потом до сумерек, а там и до следующего утра. К вечеру он заметил, что не испытывает потребности ни в пище, ни в воде, ни во сне, ни в чем либо еще. Так, не в силах ни подняться с кровати, ни уснуть, Данн пролежал пять дней. Кречет то и дело шныряла в дом — на улицу, ожидая хозяина, но он все лежал. И вот на шестой день разразилась буря.

Буря разразилась ночью. Как только холодный ветер, смоченный дождем, ворвался в дверной проем и разметал по комнате вещи как в ту злополучную ночь, Данн понял, что в силах подняться. Он встал с кровати и хотел выйти на улицу, где ждала его Альва, но взгляд сына колдуна привлекла агатовая шкатулка. Он подошёл к столу, взял шкатулку в руки и заметил выжженные прямо на поверхности стола буквы. Это было послание от колдуна, и оно гласило: «Я исполнил твое желание. Ты не мертв, но жизнь свою вернешь не раньше, чем мою. А до тех пор быть тебе духом ветра. Эта шкатулка — сосуд, в нем сейчас обитаю я. В шкатулке сможешь создать новый мир, если положишь в нее все, что увидишь прекрасного в своем мире. Наполнив ее до краёв, возродишь меня и получишь назад свою жизнь. Берегись штиля. С любовью, отец».

Сжимая в ладони шкатулку, Данн вышел на улицу, в объятия бури. Ветер пронизывал каждую клеточку его тела, но Данн чувствовал отнюдь не холод, а силу. Энергию в чистом виде. Он пил этот ветер, и понимал, что больше не сможет жить без него. Альва с криком опустилась ему на плечо. Она тоже стала духом ветра. И оба они, юноша и птица, знали, что должны выполнить наказ колдуна, иначе никогда больше они не почувствуют ни холода, ни тепла, ни вкуса пищи, ни покрова сна. А кому нужна бесконечная жизнь без этих маленьких радостей и без во возможности прикоснуться к другому живому существу, а не пройти сквозь него?

Первыми осколками, что Данн бросил в шкатулку, были беснующееся северное море, мрачный еловый лес, настороженный взгляд молодого оленя и злое небо с прекраснейшими грозовыми тучами и росчерками искрящихся молний.

С тех пор и скитается вечный путник Данн с ветром по всему свету, собирая осколки мира в маленькой агатовой шкатулке. И всюду его сопровождает верный кречет Альва…

В камине потрескивал огонь, а дети уже спали, свернувшись как котята. Дремал и старик. Каждому из них снилась волшебная сказка, и каждый по-своему представлял ее события и ее героев. И только кошка с памятью своих девяти жизней помнила высокого красивого юношу с очень старыми темными глазами и с большой белой птицей на плече. Это была Италия и четвертая по счету жизнь…