2002

…И глядим из окошка нашей лайбы…

№1 «Автолайба»

… Что-то смутное на стыке конца старого года и начала нового. Разгар псевдополитической активности населения.

Далекая автолайновская маршрутка запорошенной и подмороженной ночной Вернадки. Еле ворочающие колесами автомобили, вязнущие в снежных заторах. Пожилой человек в каракулевой шапке пирожком, чем-то смахивающий на Никиту Богословского. Ему, как и баламутному «старому полярнику» тоже скучно и хочется поговорить.

Несмотря на внешние признаки телесной немощи и дремотное время суток, человек в каракулевой шапке бодр умом и духом. Не успев усесться на законное бесплатное место пенсионера, «квази-Богословский» тут же пускается в самозабвенные репризы:

— Это теперь «автолайн», а раньше была «авто-лайба»!

Полусонная молодежь, погруженная в собственные заботы, вежливо молчит, сочтя пирожкового деда обыкновенным старым маразматиком. Пожилой человек, не удовлетворенный нулевой реакцией, делает таинственно-торжествующую подначку:

— А вы, молодежь, знаете, что такое «лайба»?

Вопрос, обращенный ко всему салону маршрутки, приходится прямо мне в лицо — лишь потому, что я сижу напротив.

— Аудиопроигрыватель, — неохотно буркаю я, стесняясь этой самой «молодежи».

С нетерпением дождавшись, пока я произнесу корявое слово, и, следовательно, совершу запланированный прокол, пожилой человек начинает свои объяснения. Человека внимательно слушает его ближайшая сверстница — пожилая, но очень ухоженная и элегантная дама в шубе из норковых мордочек. Дама, холодно поблескивающая очками и суховато-сдержанной вежливостью, граничащей с чопорностью и чванством.

— … А вот до войны, когда в Москве еще были извозчики… Кстати, вы какого года рождения?

Дама называет практически неслышимую цифру.

— Девчонка, — с благодушным пренебрежением улыбается «квази-Богословский». Дама добровоспитанно улыбается в ответ. — Так вот, если у извозчика была кобыла, а было это не ахти как почетно…

Разговор становится все более и более приглушенным, снижаясь до культурно-заговорщического пошептывания. Я не вслушиваюсь; отворачиваюсь, примитивно истолковывая щекотливость темы. «К вопросу о том, чем отличается кобыла от жеребца, а жеребец от мерина.»

Наверное, зря. Кто же мне теперь растолкует, что же все-таки представляет собой сия диковинная извозчицкая «лайба» и та ли это есть «лайба с окошком», которую имел в виду вдохновенный жаргонист Пастернак?

Увы, «лайба» для меня раз и навсегда останется производным от стиляжьего глагола «лабать». То бишь: «играть на музыкальных инструментах; халтурить; играть малопрофессионально; играть ради материальной выгоды и (или) с целью случайного приработка».

Только потому, что мой отец, дитя послевоенной Москвы, имел глупость обозначать словом «лайба» любой музыкальный инструмент. Или любую звуковоспроизводящую технику, начиная ископаемым фонографом-патефоном и заканчивая ультрасовременным, сверхизысканным и супероснащенным CD-плейером.

№2 ЛЕРМОНТОВ

Новонареченная «автолайба», из окошка которой я гляжу на мир убаюканных грузовиков и легковушек, тащится по дороге со скоростью престарелой кобылы. Например, утесовской Маруси. Трассу, которую по хорошему грунту пролетаем минут за десять, штурмуем едва ли не около получаса. Мистическим образом кажется — специально для того, чтобы пирожковошапочный «Богословский» мог выговориться. Может, водитель тоже слушает наш разговор?

Логическая связка, соединяющая тему извозчиков и «лайбы» с нынешним объектом разговора, теряется в сладком беспамятстве вынужденного отдыха.

— … Мой род происходит от крепостных бабушки Лермонтова.

При слове «Лермонтов» в голове щелкает пусковой механизм таксомоторного счетчика. Это-то при полном незнании вопроса и тем не менее патологически болезненному интересу к данной персоне. «Четырнадцать — сорок один». Все познания. Что ж, послушаем.

Тарханы. Щуплый малолетний сирота, воспитываемый деспотичной бабушкой.

— … А Лермонтов был очень… вредный, и у него совершенно не клеились отношения с дамами, — клеймил непререкаемым диагнозом пожилой человек. — Потому что у него был… этот, как его… НЕЙРОДЕРЬМИТ!

«Богословский» намеренно смягчил согласный «эр» и выдержал вполне театральную паузу, отчего получилась пошловатая, но милая сердцу двусмысленность.

— Ага, как придет на бал, да как обольет… всех дам этим «нейродермитом», — вдруг пошутил молодой человек лет тридцати, со следами смутной кавказской национальности на лице. Видимо, в стиле анекдотов про поручика Ржевского.

Маршрутка разом повеселела, люда загомонили. Одна из девушек даже предположила, что беседа должна закончиться тем, что выяснится, будто «Арина Родионовна была ведьмой и колдовать умела», но ее так и не поддержали.

— … Судя по качеству воспитания и количеству комплексов, у Михаила Юрьевича должны были быть проблемы с легкими, — подытожила на благопристойном языке норковая дама, со спикерским мастерством утихомиривая всеобщую говорильню.

«Ох уж мне эти психосоматические теории!»

— Да, именно поэтому стихи Лермонтова такие тяжелые…

№3 БЕЛИБЕРДИНСКИЙ

Уж не знаю, были ли у Михаила Юрьевича те самые пресловутые «проблемы с легкими». Знаю лишь только, что они были у другого человека, который ныне ставится едва ли не в духовные наследники Лермонтова. Да у него вообще были ПРОБЛЕМЫ. С чем угодно. У меня — не меньше. И с легкими тоже.

А что я вообще делаю в этой маршрутке? Правильно, еду репетировать пьесу собственного сочинения, где и собираюсь сыграть этого самого «наследника», потому что, видимо, я и есть наследник того наследника… «В доме, который построил Джек». При чем же тут Лермонтов? Да ни при чем. У меня ведь никогда не хватало решимости, усидчивости сесть и просто почитать его стихи. Только потому, что они «мрачные и тяжелые».

«Мрачные и тяжелые»? Отлично. Мне в моем теперешнем состоянии только такие и по зубам. Ой ли? Все равно хочется уйти от ответственности и переложить заботу об этом на «чужого дядю». Пусть он мне почитает, а я полюбуюсь, послушаю. Кто же это у нас такой «крайний», ась? Конечно, Олег Даль. Лучший выход. «Поговорим с тобою, брат…» Признавайся: поговорим, падла? Что, молчишь, «дядюшка Даль»? Ну и молчи. Спокойней будет.

Единственный посредник между мной и Лермонтовым известен всем и, пожалуй, столь же хрестоматиен. С такими же латаными-перелатаными, насмерть затасканными хрестоматийными интонационно-акцентными ошибками. А чего еще ждать от смертельно спившегося человека? Только вот незадача, об этих «ошибках» я тоже знаю исключительно понаслышке.

* * *

… Вскользь пообсуждав вопросы фамильного склепа и особенности волосяного покрова госпожи Бабушки-Лермонтова, «квази-Богсловский» мирно перешел к теме брачных традиций и роли приданого в жизни тарханских молодоженов.

Каждому юноше — на восемнадцатилетие — отдельный дом, каждой девушке на выданье — по полдюжины овец. (Кавказсколицый молодой человек тут же запросился на свою историческую родину).

— … А в этой тюрьме у нас сидел сам Виссарион Григорьич, — продолжал похваляться пожилой человек.

— Белинский? — радостно вопрошаю я, стопроцентно зная правильный ответ и щеголяя собственной эрудицией.

— А вы знаете, кто такой Белинский? — это пришел черед той самой норковой дамы насмешливо-назидательно экзаменовать меня на знание русской словесности. — И вы знаете, что он написал?

Ага, господин Белинский написал много гадости, которой насильственно потчуют четырнадцатилетние умы в гуманитарном классе, и тем самым вызывают тошнотворное отвращение к литературе на всю жизнь. Сиди, понимаешь ли, конспектируй их, белинских-белибердинских, аки трифоновских бердяевых-белибердяевых.

Лишь только некоторые особенно рисковые особи способны через десять лет после морального ушиба поинтересоваться: а что же все-таки интересного написал сей «неистовый Виссарион»?

Ау, Белинский! Ау, Лермонтов!

№4 ЭПИЛОГ

…Подъехав-таки наконец к остановке подле неведомой мне «Ромашки», норковая дама, равно как и квази-Богословский — пожилой человек, собралась к выходу:

— Что ж, спасибо вам за приятную беседу. Хоть раз поговорить не о политике и не о каких-нибудь гадостях.

Счастливо!

Счастливо Вам, элегантная норковая дама с вашей чопорной вежливостью!

Счастливо Вам, Пожилой Человек в пирожково-каракулевой шапке, чем-то смахивающий на Никиту Богословского!

Записано 17.02.02.