Нина и пианино

— Нинок, Нинок, где же ты, наш чертенок! Поднимайся сичааасже! — звонко пела на мотив популярной довоенной песенки мать, высматривая среди игравшей во дворе детворы свою младшую дочь — бедового ребенка, постоянно исчезающего в неизвестном направлении.

Жители двора давно привыкли к тому, что жена мрачного, пьющего Алексана и их четверо детей общаются в певческом формате. С годами это стало восприниматься, как необременительное семейное отклонение.

Несколько лет назад Алексан в результате производственной травмы лишился левой руки. Встретив изувеченного отца из больницы, жена и дети недолго предавались печали. Очень скоро они вернулись к привычной беззабоности.

Глава семьи расценил это, как пренебрежение к своей персоне. Угрюмый мужчина недоумевал, как домашние могут радоваться жизни, когда он влачит существование калеки.

Обиженный Алексан все больше отдалялся от легкомысленной ячейки общества и регулярно пропивал большую часть семейного бюджета. В результате многодетная семья оказалась в бедственном положении, и от голода ее спасало лишь трудолюбие матери, хватавшейся за любую подработку.

— Ниноооок, Ниннооок! — мать перепела почти весь свой репертуар.

Но Нинок была так увлечена, что даже предмет мечтаний всей дворовой малышни — гора самодельных цветных леденцов, не переключила бы ее внимание.

Девочка наблюдала, как четверо солдат выгружают из грузовика огромный ящик в полотняном чехле. Солдаты сопровождали переезжавших в их двор новых соседей — высокопоставленного партийца с женой. Когда ящик опустили на землю, владелец откинул чехол, проверяя, не пострадал ли груз в дороге.

Ящик оказался лакированным, на роликах, и со множеством интересных деталей. Нинок рассмотрела украшавшие фасад золоченные педали, удивилась полосатой клавиатуре под крышкой, ахнула, увидев под верхней панелью загадочное поле со струнами и молоточками.

Не удержавшись, она подошла ближе и робко дотронулась до белого прямоугольника на черно-белой плоскости. Клавиша издала приятный звук. Хозяин, тронутый изумлением на лице ребенка, мягко отстранил маленькую ручку и закрыл крышку.

Но Нина успела провести ладонью вдоль клавиатуры и испытала восторг первооткрывателя, услышав весь спектр звуков — от серьезных глубоких басов до жалобных верхних нот. Интуиция подсказывала музыкальной девочке, что ящик таит в себе вселенскую гармонию, и она праздновала только что обретенное родство душ. Пока инструмент заносили в квартиру, она заворожено смотрела ему вслед.

Семья партийца вела довольно замкнутый образ жизни. В шумном дворе, где вся жизнь была на вынос, это расценивалось как проявление спеси и вызов обществу. Однако, дворовые кумушки не особо донимали новоселов. Ведь те проявляли великодушие, ежедневно приглашая Нину поиграть на фортепиано. Новый сосед дал ей несколько полезных уроков, и способный ребенок, поэкспериментировав, стал самостоятельно разбирать довольно сложные композиции. Вскоре возрастная бездетная пара от души привязалась к черноглазой малышке, и хозяин пианино решил вмешаться в жизнь своей протеже.

— Ваша дочь обладает необычайными способностями, — сказал он матери, — я сам учился музыке, но для меня это был мучительный и кропотливый процесс. А Нина все схватывает на лету. Было бы преступлением не развивать ее природный талант. Ей необходимо учиться, и надо бы приобрести инструмент…

Осунувшаяся мать прервала визитера.

— Простите, но лишних денег в доме нет. Еле сводим концы с концами.

— Хорошо. Я сам оплачу покупку. Надо только найти нормальное пианино. Вы вернете мне сумму, когда сможете, в любой удобный вам срок, — последняя фраза прозвучала исключительно для того, чтобы мать не чувствовала себя униженной.

Через неделю он сообщил, что нашел подходящий вариант, и попросил подготовить место. Счастью Нинок не было границ! Она побежала к соседу, чтобы выразить благодарность, но дверь его квартиры оказалась заперта.

Несколько суток девоочка околачивалась под закрытой дверью в надежде, что сегодня добрые соседи вернутся. В один из мучительных часов ожидания Нина увидела, как посторонние люди выносят из квартиры мебель. Вслед за мебелью на лестничную клетку выкатили и ее любимое пианино. Нинок почувствовала себя преданной — ее лишали самой большой радости. Она рванулась к мародерам, но подбежавшая мать успела перехватить ее и с трудом увести в дом. Глядя на заплаканную дочь, она сообщила, что добрый дядя опять переехал. Она не могла сказать девочке, что несколько дней назад ее надежду вместе с соседом и его женой увезли в черном воронке.

После этого Нинок впала в полную апатию. Мать беспокоилась, стараясь отвлечь ее от тоски. Узнав при помощи сарафанного радио, что в музыкальной школе неподалеку есть старое фортепиано, она стала водить туда дочку. Но в очереди к пианино стояли многие другие ученики, такие же неимущие, и занятия Нины длились всего 20-30 минут в день. Ей так и не удалось получить музыкальное образование. К тому же, семье требовался стабильный доход, а музыкальная стезя отнюдь его не гарантировала.

В 16 лет, поставив крест на карьере пианистки, Нина поступила в медицинское училище.

Выпускной вечер пришелся на день нападения гитлеровской Германии. Прямо из училища Нина была мобилизована на фронт и четыре года жила в аду, выволакивая на себе раненых с поля боя. Унаследованные от матери жизнелюбие и стойкость помогли ей пережить испытания и не сойти с ума.

Шло время, в прошлом осталась страшная война и тяжелые послевоенные годы. Скончался угрюмый Алексан. Его шебутные сыновья давно превратились в солидных горожан с доходными профессиями.

И только Нина никак не могла расстаться с мечтой. Вернувшись с фронта, она устроилась на работу костюмершей в филармонию. Ей было все равно, чем заниматься, лишь бы рядом было пианино, за которым всегда можно отвести душу от мучительных воспоминаний и жизненных невзгод.

В филармонии Нина познакомилась с прославленным артистом оригинального жанра. Он научил ее трем-четырем нехитрым фокусам, и она стала подрабатывать, показывая их на детских представлениях. В знак благодарности она посвящала ему фортепианные концерты, от которых тот приходил в бурный восторг.

И было, от чего. Даже тех, кто был далек от меломании, от ее игры пробирало до мурашек. Случалось, что именитые певцы, послушав эмоциональные, яркие импровизации скромной костюмерши, приглашали ее аккомпанировать им на большой сцене.

Не смог устоять против таланта Нины и ее наставник. Фокусно-фортепианный роман увенчался свадьбой, а после — и рождением сына.

Любящий муж и отец готовился преподнести жене ценный подарок — к годовщине свадьбы он пообещал ей купить пианино.

Но за несколько дней до праздника его свалил рецидив пагубного пристрастия — талантливый артист оказался запойным алкоголиком. Он доблестно пропил накопленную сумму, опять лишив Нину надежды стать владелицей собственного инструмента.

Ей еще в юные годы осточертел не просыхающий отец. Не мешкая, она схватила ребенка и сбежала с ним в родительский дом. Лучше тяжкая доля матери-одиночки и полунищее существование, чем жизнь с пьющим мужчиной.

И снова мечты о пианино пришлось отложить. Все средства Нины уходили на сына.

Одно утешало — за годы, проведенные в филармонии, она прочно утвердилась в статусе блестящего концертмейстера. Когда она играла, ее измученная душа забывала про беды и уносилась ввысь, выделывая сумасшедшие виражи. Рояль под ее руками выплескивал завораживающую мощь, и внутренний свет, озарявший грубоватое лицо Нины, превращал ее из неухоженной женщины во всемогущую богиню.

Годы, годы… Вот и сын Нины вымахал в двухметрового красавца. Он, как и мать, был помешан на музыке и стал блестящим гитаристом, но карьера музыканта и у него не задалась.

Женившись на эгоцентричной особе, слабохарактерный парень по ее указке отправился покорять Москву, дабы бросить к ногам суженой все преимущества столичной жизни.

Под прессингом требовательной супруги он стал работать в ресторане, и тут его подстерегло семейное проклятие — пребывая в шаговой доступности от алкоголя, он горько запил.

Ушлая девица моментально нашла ему замену в лице перспективного дипломата.

Он же, с трудом заполучив каморку в дворницкой, долгие годы пытался вернуть неверную жену. Разумеется, та только иронически посмеивалась.

Мать все это время исправно посылала ему деньги, уходившие на спиртное и капризы жены. Она давно жила в просторной двухкомнатной квартире, но средств на покупку инструмента у нее по-прежнему не было.

В годы перестройки Нине, спасая жизнь, пришлось бросить квартиру со всем имуществом и уехать к сыну.

Несколько лет она жила в его тесной каморке, бессильно наблюдая за деградацией единственного ребенка.

Наконец, о ветеранах вспомнили — благодарное государство расщедрилось на квартиры тем, кто не изволил умереть за прошедшие 50 лет.

Въехав в новый дом, Нина первым долгом наметила место для пианино. Пенсия ветерана с московскими надбавками позволила ей довольно быстро собрать нужную сумму.

— Наконец я буду играть, сколько захочется! — распевала старенькая Нина, любуясь на разложенные веером купюры.

На следующий день, вернувшись с работы, сын обнаружил ее лежащей на полу. Судорожно сжимая в руках уже не нужные деньги, Нина корчилась в предсмертной агонии.

Возраст, стрессы и лишения сделали свое дело. Единственное, чем смогли помочь приехавшие на вызов врачи — это отвезти ее в больницу, где она скончалась в течение часа под вопли впавшего в истерику сына.

Со смертью матери мир мальчика, так и не выросшего в мужчину, был разрушен до основания. В очередной раз продемонстрировав себя полной размазней, он ударился в глубокий запой и даже не похоронил ее. От погребения в общей могиле Нину спасло лишь вмешательство родственников, случайно узнавших о ее смерти.

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

— Папа, а мы купим пианино?

— Купим, доча. Я уже договорился. В универмаге появилось несколько инструментов, сегодня еду оплачивать.

— А можно, я поеду с тобой?

— Для тебя в машине нет места. Со мной едет тетя Нинок, чтобы проверить, хорошее ли это пианино.

— А как она будет проверять?

— Поиграет на нем. Просто поиграет.

Мой папа тоже неплохо играл на фортепиано и мечтал о приобретении инструмента.

Во времена тотального дефицита это было делом затруднительным. Но звезды, наконец, сошлись, и два ключевых события совпали во времени: в продаже появилось пианино, а в кармане советского инженера — требуемая сумма.

Экспертом для оценки качества папа пригласил свою двоюродную сестру Нину. Она протестировала пианино и нашла звук великолепным. Оплатив покупку, папа нанял грузовую машину и вместе с Ниной привез инструмент к нашей парадной.

Да-да! Не к подъезду, а именно к парадной. Потому что жили мы на 4 этаже старинного дома, и у нас имелся самый настоящий парадный вход: с мраморными лестницами, коваными перилами и лепкой на стенах и потолках пятиметровой высоты. И еще — с фантастической акустикой, соперничавшей с лучшими оперными театрами.

Оценив пути внедрения пианино в нашу квартиру, папа решил, что занести его через парадную будет сложно. Очень сложно. Но проще, чем через хлипкие и узкие пролеты дворовой лестницы. И операция по подъему началась.

Застревая на каждом повороте, задыхаясь от тяжести и ворча в адрес папы, почему-то не захотевшего выбрать аккордеон, грузчики волокли наверх наполовину распакованный инструмент.

Папа метался вокруг процессии, пытаясь предотвратить удары лакированных поверхностей о стены и перила. Я тоже принимала участие в трудоемких хлопотах, добросовестно мешаясь под ногами у взрослых.

Вспотевшие грузчики устраивали перекуры на каждой лестничной площадке. Пользуясь моментом, Нинок откидывала крышку терракотового цвета и играла.

Играла так, как могла только она — выворачивая слушателям душу наизнанку.

Тогда я была шестилетним ребенком, а сейчас разменяла шестой десяток, но те впечатления до сих пор не померкли в моей памяти.

Их не затмили грандиозные концерты известнейших оркестров, и не перечеркнули пышные литургии в прославленных храмах.

Нинок, как хотела, управляла эмоциями тех, кому повезло оказаться на импровизированном представлении. Послушный ее рукам инструмент то печалил щемящими нотами, то возносил к сумасшедшей радости. Усиленные акустикой звуки метались по просторным лестничным клеткам, отражаясь от стен и взмывая к высоченному потолку. И интерьер старинной парадной, оскверненный дешевой краской, возродился и засиял свежестью позолоты, огнями люстр и яркостью ковровых дорожек.

А Нина продолжала творить волшебство, и слушатели все дальше уходили от реальности в явившуюся им красоту.

В какой-то момент я поймала себя на том, что самозабвенно рыдаю. По-детски застеснявшись, я огляделась, чтобы понять, заметил ли кто-нибудь мое состояние.

Я могла быть совершенно спокойна — четверо здоровенных грузчиков, как трепетные лани, роняли хрустальные слезы. Мой несгибаемый папа, тогда еще молодой и жизнерадостный папа, подозрительно шмыгал носом. Соседи, привлеченные в парадную концертом, истово заходились в упоенном плаче. Что было потом, помню плохо, слишком уж оглушили меня впечатления.

Уверена в одном — все свидетели того концерта запомнили его на всю жизнь. Судя по их восторженным отзывам, невезучая и бедная Нинок, так и не исполнившая свою заветную мечту, была навечно возведена ими в ранг святых.