Александр Махотин "10 тысяч долларов"

10.10 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ

Я думаю, что у многих людей рано или поздно наступает жизненно важный момент, когда вдруг становится ясно, что элементы нашего бытия на этой планете складываются не только из материальных благ, но также из духовной, внутренней составляющей, скрытой от постороннего взгляда. И тогда ты вдруг начинаешь ходить в церковь и причина, по которой ты нуждаешься в этом, даже тебе самому еще не совсем понятна. Вернее, ты понимаешь, что какая-то неведомая сила, по жизненным обстоятельствам привела тебя туда, и постепенно для тебя открывается совсем другой мир, отличный от окружающего нас в повседневной жизни настолько, что просто переворачивается сознание. Ты вдруг начинаешь постоянно читать духовные книги, Евангелие и Библию, изучать заповеди, жизнеописания великих старцев и святых, как древних, так и современных, ипорой тебе кажется, что ты тоже можешь быть духовным подвижником. Эта эйфория заставляет молиться и поститься, и как можно больше объяснять несведущим, т.е. всем окружающим, Тайну Бытия. На самом деле, ты в вере, как говорят, являешься младенцем, который не может пока есть твердую пищу, а может усвоить только лишь молоко, но наши рассуждения на тот момент кажутся нам вершиной мудрости. Не соблюдая сами Божиих заповедей, мы начинаем учить им других. Не имея сами ни терпения, ни смирения, мы укоряем своегоближнего в отсутствии этих качеств. Но эта стадия духовного развития неизбежна, как неизбежны шишки и болезни у детей. И если ты всё-таки не отступил от выбранного пути и стремишься к духовному совершенству, то у тебя есть шанс победить смерть и спасти свою душу. Поэтому мы называемся новоначальными. И как бы мы ни считали себя настоящими верующими и воцерковлёнными людьми, мы годами и десятилетиями остаемся «новоначальными». Я в этом убедился на одном примере из жизни.

Это произошло где-то в 2008 году, в моем родном городе Бердянске, на Украине. Кто не знает— это Северное Приазовье, наш город находится посредине между Днепропетровском и Ростовом, в обе стороны примерно по 280 километров. У меня был друг Игорь, очень добрый и светлый человек. Он жил в курортной зоне города — поселке Морская Слободка, и был прихожанином одной из бердянских храмов, а позже и звонарём в ней. Его любила и уважала вся церковная община, и конечно, батюшка. Игорь занимался рыбалкой, как и все местные жители этого микрорайона, который состоит в основном из частных домов, мини-отелей, небольших баз отдыха и пансионатов, и всё это находится прямо на берегу моря. В летнее время практически каждый из жителей Слободки занимается мелким гостиничным бизнесом, сдавая курортникам жильё— пристройки, комнаты и целые этажи своих домов. Так вот, Игорь тоже решил построить над гаражом небольшой второй этаж для отдыхающих, т.к. в семье у него было двое детей, и дополнительный заработок был просто необходим. Но вдруг сосед Игоря, с которым у него всегда были самые добрые отношения, возмутился по поводу новой постройки — она якобы закрывала ему свет в окне, и из-за этого у него в доме появилась сырость. Кто жил в частном секторе, знает, что такие ситуации между соседями возникают постоянно — у кого из зависти, у кого в защиту своей собственности, если кто-то нарушил межу, т.е. границу соседской территории. Я не берусь искать причин этого конфликта, но со временем он начал принимать просто «военный» размах.

Мы встретились в храме во время вечерней службы.

— Леха, мне нужно с тобой поговорить, — шепнул тихонько Игорь, я в ответ кивнул.

Был солнечный летний день, и после службы мы вышли в церковный двор.

— Лёш, тут такое дело, — немного смущаясь, начал разговор Игорь. — Помоги мне разрулить ситуацию — понимаешь, с соседом своим поругался из-за постройки, над гаражом хотел для отдыхающих несколько комнат соорудить, всё-таки лишняя копейка в семью. Самуже не рад, что начал — себя извёл, жена моя тоже покой потеряла. Предлагал ему отступиться по-хорошему, и с добром приходил, уговаривал, даже прощения просил — ничего не помогает! Витька, сосед мой, ещё больше злится, и, представляешь, даже в суд на меня подал! Лёш, ну ты же всякие ситуации утрясал в жизни, может, и здесь у тебя получится? Прошу тебя, попробуй!

Я увидел, что он сильно переживает и нервничает по этому поводу, и не мог отказать в просьбе.

— И вот что ещё тебе скажу, — добавил Игорь, — у него родственница есть, торгует рыбой на Центральном рынке, "Камбала", ты, наверное, знаешь её?

Я кивнул.

— Так вот, если ты сможешь уговорить её помочь мне, то Витька свою тётку точно послушает.

Не откладывая в долгий ящик, следующим же утром я поинтересовался у своих друзей, где живет та самая "Камбала", а жила она тоже в рыбацком районе, именуемом "Лиски", который расположен у моря, но уже с другой стороны от порта.

Название «Лиски» происходило от имени жившей в этом местев прошлом веке торговки — рыбачки Лизки, и «Камбала» была одним из Лизкиных прототипов. Лиски всегда были специфическим районом нашего города, они во все времена оставались обособленными от других, а лисовские бандиты всегда были в авторитете в городе, да и рыбацкая «мафия» тоже вся крутилась там. Жители Лисок промышляли рыбалкой и торговлей на рыбных рынках, а летом были не прочь ещё как-нибудь подработать-например, принять к себе отдыхающих. Лисовский колорит напоминал одесский, и, пожалуй, только здесь на улице какая-нибудь прохожая бабушка могла обложить тебя таким «многоэтажным» матом, что можно было подумать, что она с десяток лет сидела на строгом режиме, но на самом деле бабуля делала это не со зла, — а так, для разрядки.

Поэтому, зная особенности общения с жителями Лисок, я решил пригласить на встречу с «Камбалой» матёрого рыбака по имени Анатолий, авторитетного в рыбацком мире, живущего на Дальней косе и по молодости лишённого свободы на серьёзный срок, за что — я не спрашивал.

Мы постучались в калитку знаменитой на всю округу скупщицы рыбы Светланы Петровны. Двор был обычным для Бердянска — глиняная «саманная хата» с летней кухней и сарайчиком. Территория двора былався заставлена тазами — «ваганами», как их называют рыбаки, в которых лежала свежая и вяленая рыба — бычки, тарань, судак, камбала.

Кстати, кличка "Камбала" к хозяйке дома пристала уже давно — из-за полноты фигуры и узко посаженных глаз. И сейчас эти глаза смотрели на нас не совсем дружелюбно, хотя мы и были заочно знакомы. Анатолия известная торговка знала и уважала, ведь рыбацкий мир очень тесен и крут, но, по-видимому, интересы племянника в этом случае были превыше всего.

— Если вы насчёт Витьки, то я не вмешиваюсь, пусть они сами решают, — не глядя в глаза процедила "Камбала", сразу изложив свою позицию во дворе, на лавочке. Залаяла маленькая, но злая шавка, кто-то с улицы стучал в калитку. "Петровна, открывай! Мы от Семеновича!" — было слышно из-за забора.

— Так, хлопцы, некогда мне базарить — езжайте к Витьке, а я тут ни причём! Петровна встала со скамейки и пошла вразвалочку к калитке.

— Поехали! Тут…. — только время потеряли! — сказал Анатолий, и мы вышли на улицу обескураженные.

— Давай теперь к Виктору съездим, раз взялись, надо же добивать эту тему, — предложил я, и мы направились к тому самому соседу Игоря, Виктору Мягченко, предварительно договорившись между собой поддавить его «покруче». Мы подъехали к дому Игоря со стороны соседа и начали рассматривать пресловутую постройку-Анатолий, между прочим, неплохо разбирался в строительстве. Это было небольшое двухэтажное здание: на первом этаже располагался гараж, второй этаж был с общей длинной верандой, на которую выходили двери нескольких комнат для отдыхающих — типичное строение для курортников, хотя и действительно, близко расположенное к окну Виктора, которое как раз находилось напротив. Но это ведь не первый случай на Слободке, да и не последний — в городе все лепятся друг к другу, ведь земля в этих районах — дефицит, а зарабатывать хотят все.

В это время к нам вышел и сам Виктор, мы поздоровались и он пригласил нас во двор. Сначала нам показалось, что этот щуплый, ростом в два раза меньше Игоря парнишка, согласится на всё. Но мы ошиблись.

— Виктор, — начал я, — мы просим тебя закрыть тему с постройкой Игоря. Она уже существует, ведь вы же всегда были друзьями, пусть Игорь зарабатывает, ну ты же от этого не пострадаешь? Объект находится на его территории, всё законно, подпиши, что ты с этим согласен, и всё — ведь из-за этого вы стали врагами, а жизнь одна. Ну, пойми, что соседи — они же, как родственники — всегда помогут друг другу в трудную минуту! — уговаривал я.

Но Виктор начал раздражаться, стал кричать, что у него нет света в комнате из-за этой постройки, и пусть суд решает — кто прав и кто виноват, а он будет настаивать, чтобы Игорь снёс здание. Лицо Виктора в эту минуту преобразилось — глаза стали злыми, он швырял обвинения в адрес соседа, иногда оборачиваясь на жену, которая на шум вышла во двор и стояла сзади, такая же щупленькая, как и он. Было видно, что это общее семейное решение. Наши попытки уговорить, и даже слегка "наехать" не увенчались успехом — Виктор был непреклонен. Когда мы вышли за ворота, надежды на мирное решение вопроса не осталось.

Узнав подробности наших переговоров, Игорь опять разозлился на Витьку:

— Я же ему столько помог в жизни — и вот благодарность! Обидно! Как не хочется опять судиться, но придётся! — и, в сердцах махнув рукой, скрылся в глубине своего дома.

Мы постояли на улице рядом с домом Игоря, обсудили с Анатолием всю ситуацию и пришли к мнению, что наша «помощь» не сработала, тем более что Виктор запросил в качестве компенсации за якобы причиненный ему моральный ущерб ни много, ни мало — 10 тысяч долларов. Анатолий еще раз взглянул напоследок на постройку Игоря, щелчком выбросил окурок и произнес: "Ну, какие тут могут быть 10 тысяч баксов компенсации? Да это же цена этого домика без отделки!" — и, пожав руки, мы расстались.

В следующий раз я увидел Игоря через месяц, когда проведывал его — тогда он попал в серьезную аварию на своей машине и повредил себе бедро.

— Как здоровье, брат? — спросил я, присаживаясь на край кровати.

— Да вот, видишь, в столб влетел — представляешь, девочка с собачкой выскочила на дорогу, ну я и ушел от столкновения, как сумел, — грустно улыбнулся Игорь. Он лежал в большой комнате, где было много икон. Я окинул взглядом иконостас.

— Ну как, нравится? Каждая икона из святого места — здесь и Киево-Печерская лавра, и греческий Афон, и Почаевская, Иерусалим… Святыни помогают.

Игорь с любовью посмотрел на иконы и, немного помолчав, продолжил:

— С соседом суды продолжаются. Я бы отступился, но рыбалкой теперь я не скоро займусь, а курортный бизнес худо-бедно — всегда копейка. Я же, все-таки, глава семьи, нужно думать о детях — одеть-обуть, выучить за какие-то средства. И Витька — как с цепи сорвался, — такая злость у него на меня, да и у его жены! А ведь раньше "корефанами" были… И почему же в жизни так бывает, что настолько меняются люди, а?

— Видишь, брат, бывает и такое! — вздохнул я.

Мне было жаль Игоря, ведь я не сумел помочь ему — его сосед, Виктор, так и не пошёл на уступки.

— Ещё и десятку «зелени» запросил — а где ж мне взять такие деньги? Я полтора года тянулся с этой стройкой, радовался, что смог, наконец, добить её, думал — хоть что-нибудь на этом заработаю, а он теперь кричит: "Сноси!" Убил бы гада!

— Ты знаешь, Игорёк, я ведь тоже всё время думаю об этом. Видимо, каждому Господь посылает какие-то испытания и смотрит, как мы их проходим. А ты как думаешь?

— Умом я согласен с тобой, Лёха, а когда самого коснулось — видишь, как подкосило — и ненависть пошла, и злость съедает меня. Да, кстати, к Володе нашему, Ямщикову, в гости батюшка — монах приехал из Афона, говорят, вроде как старец.

— Старец — это значит старый? — выглянул из кухни сынишка Ванька.

— Ты чего это взрослых подслушиваешь? — припугнул мальчишку Игорь и, смягчившись, продолжил:

— Нет, старец— это не старый, а мудрый — Бог ему дает мудрость за его труды и веру, — объяснил сыну Игорь.

— Понял, — и Ванька опять исчез на кухне.

— Ишь ты, ушки на макушке, — кивнул в сторону сына Игорь и, подмигнув, неожиданно предложил:

— А давай-ка мы туда съездим!

— Куда? К старцу? Так у тебя же бедро больное! — удивился я.

— Ну, ты же рядом — вот и поможешь мне, — с улыбкой ответил Игорь и начал подставлять себе костыли, стоящие у изголовья.

Я помог ему встать с кровати.

— Знаешь, Лешка, общение со старцем — это всегда интересно, ведь в жизни есть такие вопросы, которые ты задаешь себе и ответа точного не знаешь, а знать очень нужно, — произнёс Игорь и потихоньку, опираясь на костыли, вышел во двор.

Мы поехали на моей машине и через двадцать минут уже были у Володи Онищенко, тоже нашего близкого товарища. Его тесть познакомился с отцом Меркурием, когда был в Греции, на Афоне, тогда же и пригласил его к себе в гости в Бердянск, но в тот момент он даже поверить не мог, что отец Меркурий может к нему приехать. Как объяснил Володя, отец Меркурий до монашества был замминистра экономики России, но потом он почему-то всё имущество раздал нуждающимся, ушел в монастырь и посвятил себя Богу.

Честно говоря, я думал, что так поступали только в глубокой древности, но оказалось, что нет, и сегодня есть такие люди, однако больше подробностей о прежней жизни отца Меркурия мы не узнали.

И вот из комнаты к нам навстречу вышел моложавый красивый монах, мы поздоровались и с большим интересом посмотрели на него. Как-то внутренне ощущалось, что этот человек не такой, как мы: что-то в нём есть другое, необъяснимое, как будто он видит насквозь наши души, и поэтому перед ним было как-то страшновато..., хотя и приятно находиться, видя его мягкие, излучающие тепло глаза.

Игорь первым отправился на беседу с отцом Меркурием — Володя выделил для этого почему-то свою спальню, по-видимому, другого места больше не было, так как в зале сидели мы. Прошло минут тридцать, мы успели напиться чаю, обсудить свежие городские новости, хотя и немного нервничали. Наконец, Игорь вышел потихоньку на своих костылях в зал и на беседу зашел я. Отец Меркурий мне сразу понравился, и разговор получился душевным, как с давно знакомым батюшкой. Вопросы, которые мучали меня, были мною заданы и на все получены исчерпывающие ответы. Было удивительно, как мой ровесник может быть таким мудрым...? Я вышел в зал в благодушном настроении и улыбался, чему — я не понимал сам.

— Ну что ж, Володя, нам пора домой. Спасибо тебе за такое знакомство, — сказал Игорь.

— Всегда рад встрече, приезжайте, не забывайте.

— Да, кстати, отец Меркурий сейчас поедет с нами, а потом мы, как положено, доставим его назад, хорошо? — обнимаясь с Володей, неожиданно сообщил Игорь. Володя кивнул и пошел нас провожать к машине.

Из разговора Игоря с отцом Меркурием, который состоялся по дороге домой, я понял, что батюшка едет к Виктору развязать наболевшую проблему — междоусобицу, так сильно изменившую жизнь двух семей и превратившую их в непримиримых врагов. Когда приехали к Игорю, Меркурий постучал к соседу и со словами ''Мир Вашему дому!» — скрылся за калиткой.

Мы прождали его около часа на улице, и наконец-то монах показался в дверях, его провожал Виктор, оба они были спокойны.

— Встретимся через три дня, — сказал напоследок Виктору священник и обратился ко мне:

— Алексей, вы сможете подъехать к Игорю через три дня?

— Конечно, — ответил я, и подошел, сложа руки под благословение.

И вот через несколько дней мне позвонил Игорь и сказал, что к нему приехал отец Меркурий, и я уже через полчаса был возле его дома.

— Привет, брат, как дела? — как обычно, поприветствовал я друга.

— Да видишь, бедро болит, но все равно не лежу целыми днями, ковыляю кое-как на костылях. Аотец Меркурий приехал, как и обещал, он сейчас у Витьки, сказал, как ты подъедешь, чтобы мы к нему зашли. Так что, пойдем? Хотя, веришь, мне Витьку не хочется даже видеть, не то, что ещё и говорить с ним о чём-то — бурчал Игорь.

Мы прошли к соседу во двор, и там увидели отца Меркурия, который беседовал с Виктором и его женой, будтоони старые знакомые.

— Ну что же, где мы все присядем? — спросил монах, и супруга соседа указала на летнюю беседку, где стоял стол и несколько стульев.

Мы прошли в беседку— внутрь неё попадали лучи заката, опускалась вечерняя прохлада.Возникла пауза — мы все сидели и молчали, а отец Меркурий в это время что-то искал в своей дорожной сумке. И вдруг он достал из сумки два небольших свертка и стал разворачивать их. Там оказались… доллары, монах подвинул их рукой к Виктору.

— На, считай.

Виктор посмотрел на него, потом на нас, потом на деньги, и медленно стал их считать. Мы как загипнотизированные смотрели на его руки — они слегка дрожали.

— Десять тысяч, — сиплым голосом проговорил Витька.

— Так забирай их, это же твоё условие, которое ты поставил Игорю, ведь так?

— Ну, да, ну, да — повторял Витька. — Но это же Ваши деньги?

— Сейчас речь не об этом. Ведь тебе именно так хотелось разрешить проблему, существующую между вами? Поэтому и забирай их.

Виктор недоумённо взял деньги и передал стоящей за ним жене Лене:

— На, возьми, — и обратился к батюшке. — Кому писать расписку?

— А никому, — с улыбкой ответил отец Меркурий.

Мы все были в глубокой растерянности от такого поворота событий.

— Я думаю, если вопрос исчерпан, то помиритесь и обнимитесь, — сказал Меркурий, и было видно, что он очень доволен происходящим.

Игорь первым встал из-за стола и, передвигаясь на своих костылях, подошёл к соседу, они обнялись. Мы направились к выходу, а я в это время наблюдал за Виктором, — он был обескуражен, внутри него происходила какая-то борьба, и вдруг я услышал, как он спросил Меркурия:

— А как мне поступить с деньгами, ведь я их получил от Вас, от монаха, и япоэтому неловко себя чувствую. Куда я могу их потратить или нужно только на хорошее дело? — забросал вопросами батюшку владелец 10 тысячбаксов.

— Это твои деньги, Виктор, — ответил отец Меркурий и мягко с улыбкой посмотрел ему в глаза.

Все вышли на улицу.

— Звоните, я еще буду в Украине около недели, а греческий номер возьмёте у Владимира, — и монах сел в машину с херсонскими номерами, в которой он приехал, и она медленно тронулась. Мы стояли и смотрели ему вслед, как загипнотизированные. У каждого в этот момент были свои мысли, лично у меня была такая, что я бы никогда так бы не смог поступить… дать столько денег незнакомому человеку, только чтобы восстановить мир между семьями! Как мудро сказано в Писании: ''Блаженны миротворцы, ибо сынами Божьими нарекутся!''

Этот случай глубоко тронул меня и, видимо, также глубоко засел в сердце. Однажды, когда я ехал в такси в другом городе, то разговорился с таксистом. Он был убежденным пессимистом — всё в жизни плохо: денег нет, власти плохие, жена болеет, на учебу детям тоже денег нет, машина на последнем издыхании. А я тогда был ''подшофе '', и, как говорят, бес попутал — возьми и брякни, что дам ему 10 тысяч долларов, ещё и номер телефона свой таксисту этому оставил. В ту минуту желание помочь у меня было действительно искреннее, но, когда вдруг он мне позвонил и потребовал денег, я прозрел и, конечно, ответил ему грубо — вот вам и наше реальное духовное совершенство!

Да-а-а, «новоначальные» мы...