Театр абсурда

Мы ели, смотрели кино, смеялись. Возникла неловкая ситуация, когда я положила голову ему на плечо и тут же отстранилась. Он даже не смутился, просто улыбнулся и сказал: «Да ладно. С кем не бывает по старой памяти. Я в общем-то не против». И я положила голову ему на плечо, он приобнял меня и содержание фильма стало ускользать от меня. Я ловила ощущения и они были приятными. Мне было так хорошо, так спокойно. Теперь я была добровольной пленницей, попала из одного плена в другой, значительно более приятный. Мы досмотрели кино, потом он пошёл в душ. Вышел из него с полотенцем на бёдрах. Так предсказуемо, он всегда выходил так из душа. Моя реакция была бы такой же предсказуемой — обычно я сдёргивала полотенце, она сердился, но заканчивалось это непременно в постели. Моя рука уже хотела сделать привычное движение, но я остановила себя, а он посмотрел на меня исподлобья и ухмыльнулся. Он лёг, а я пошла в душ. Выйдя, я немного постояла в дверях, ожидая, что он скажет. Он похлопал рукой по кровати, приглашая меня присоединиться, в этом жесте не было ничего пошлого, ну, может, самую малость. И я приняла приглашение. Наверное, он иногда думал об этом. Не буду врать, я тоже. Но мы, кажется, вечность ходили по кругу, встречаясь, расходясь, снова встречаясь. И как лошадки в зоопарке, которые катают детей, мы привыкли и что делать дальше, когда больше не надо идти по кругу, мы не знали. Нас отвязали, а мы всё равно шли по кругу. В общем, мы болтали о чём-то, стараясь не думать о том, что мы могли бы сделать сейчас, пока сон не прервал наши разговоры. Роберт уснул, я молча лежала и старалась не думать, не чувствовать. Как в тот раз, на природе, наш первый раз. Тогда мы тоже просто спали.

Я проснулась, Роберт стоял около иллюминатора. Увидев, что я не сплю, он сказал: «Погода ужасная. Кажется, будет шторм». Не то, чтобы я боялась, но такой шторм, о котором подумала я, мне совсем не нравится.

Знаешь, не очень хочется, чтобы о нас сняли «Титаник-2».

Согласен. Ну, если уж так, думаю, стоит заняться любовью напоследок.

Может всё не так плохо и мы выживем? В любом случае, всё возможно. Но давай понаблюдаем ещё немного за погодой. Это красиво, хоть и страшно.

Долго наблюдать нам не позволили, по громкой связи всем объявили, что необходимо собраться в спортзале как можно быстрее. Около каюты нас уже встречали и стройными рядами мы шли в направлении спортзала. Я и не думала о том, что Алексей тоже будет там, пока не увидела его. И он тоже меня увидел. Меня и Роберта, который стоял рядом. Мы переглянулись, я успела кивнуть в ответ на немой вопрос и свет погас. Тут же я почувствовала, как мою руку сильно сжали. Первая мысль была, что это Роберт. Но потом я почувствовала, что меня тащат куда-то в сторону, я не видела, куда, и я поняла, что это не Роберт, а Лёша. Мы остановились. Он шепнул: «Даже не думай кричать, в темноте тебя не найдут всё равно. Думала, ты ушла от меня, нашла себе защитника? Я буду рядом всегда, буду твоим ночным кошмаром, ты будешь бояться, вздрагивать от малейшего шороха. Рано или поздно твой защитник сбежит, а ты останешься одна. И ты придёшь ко мне сама. Потому, что ты моя. А пока я отпускаю тебя. Когда ты вернёшься, тебе придётся пройти через унижения, прежде, чем я приму тебя обратно. Иди. И помни — я всегда рядом». Зажёгся свет. Он шлёпнул меня по попе и подтолкнул в сторону людей. Роберт увидел меня, я подбежала к нему, но он слегка оттолкнул меня, подошёл к Алексею и сказал: «Она пойдёт к тебе, если только сама захочет. До тех пор держись от неё подальше. Или будешь иметь дело со мной». Я стояла в стороне и смотрела на двух мужчин, которые словно изучали возможности друг друга. Смотрела и думала, кто первый не выдержит. И Лёшка отступил. Не глядя на меня, быстрыми шагами вышел из спортзала. А мы остались. Все остались. Шторм не прекратился. Через два часа нам разрешили вернуться в свои каюты. С этого момента моё заточение закончилось. Я, правда, немного побаивалась, но надеялась, что Лёша всё же не тронет меня.

Меня трясло, я сидела, укрывшись одеялом, и смотрела в одну точку. Роберт вышел, предусмотрительно заперев каюту, а вернулся с горячим вином и едой. Есть не хотелось. Но Роберт сказал: «Надо поесть». И я поела. И выпила вина. Трясти перестало, Роберт обнял меня и мы сидели, время шло, а мы не замечали его. И тут он начал меня целовать, нежно нежно, и я отдалась этому поцелую. Поцелуй становился всё более страстным, глубоким и мы утонули в нём, его руки обнимали моё тело, ласкали, оставляли меня без защиты, такой, какой была Ева в момент её создания. Сам же он, моими стараниями, превращался в Адама. И мы предавались страсти, стонали от удовольствия, наслаждались друг другом — в кровати, на полу, в ванной, перемещаясь, как огненный шар, не замечая времени и пространства.

Где-то спустя неделю беспрерывного наслаждения обществом Роберта я поняла, что Алексей никак не проявляет себя. «Это странно» — подумала я. Вечером, пока Роберт был занят, я прошла к каюте Алексея. Каюта оказалась незаперта, я заглянула. Все вещи были на месте, но выглядело всё так, будто здесь давно никого не было. Я прошлась по каюте. На столе лежала карта. Обычная. Взяв карту в руки, я увидела обведённый остров. Неужели? О нет! Да этот чёртов остров находится за тысячи километров отсюда. Вот идиот! И я понеслась к Роберту, ещё не зная, пошлёт он меня или хотя бы выслушает. Он наслаждался закатом и коктейлем на палубе.

Я ждал тебя, где ты была?

Ты только не злись, я была в каюте у Алексея…

Так, и что ты там делала?

Его там нет!

Это же хорошо?

Ты не понимаешь, он спрыгнул с корабля и уплыл на остров. Если он, конечно, доплыл.

И? Где этот остров?

Это было неделю назад. Надо его искать, звонить в полицию, береговую охрану.

С ума сошла? Кто нам поверит?

Проверят, он же есть в списке пассажиров?

Наверное. Попробовать можно. Тебе это зачем? Ты не жаловала его общество.

Он погибнет.

Ладно, посмотрим, что можно сделать.

Мы пошли к капитану. Он внимательно посмотрел на карту и сказал: «Ваш приятель, я думаю, высадился в порту и уже отдыхает дома. Позвоните ему».

Его телефон был вне зоны. Помогать нам не собирались. Предложение высадиться в ближайшем порту и самостоятельно добираться до острова, вызвало горячий протест, но, несмотря на это, я пошла собирать вещи. Роберт смотрел на меня, как на умалишённую, хотел удержать. Я пообещала ему, что позвоню, дам знать, что у меня всё хорошо. И сошла на берег.

Я совершенно не понимала, что мне делать, но как-то добираться до острова надо. Поговорив с местными, я нашла судно, небольшое, которое подходило для такого путешествия. Мне сказали, что капитан судна — бывалый моряк. Я едва подавила своё удивление, когда увидела его — ему было около 40. По моему мнению, бывалый моряк должен быть гораздо старше. Но мне выбирать не приходится. Ещё одна сложность была в том, что достаточной суммы денег с собой у меня не было. Герман (так звали капитана), уверил меня, что всё будет в порядке, расчёт можно произвести и позже, ситуация не терпит отлагательств.

Мы отплыли. Герман вызвался провести экскурсию по судну. Показал камбуз, свою каюту, машинное отделение. В машинном отделении было шумно, поэтому мы надели специальные наушники. Он стоял позади меня, подошёл ближе и его рука проскользнула под платье. Я оттолкнула его. Он улыбнулся и повторил своё движение, уже более уверенно, второй рукой удерживая меня. Я толкнула его изо-всех сил и он отлетел к противоположной стенке. Воспользовавшись моментом, я выбежала из машинного отделения и побежала в каюту. Вот я и осталась одна, защитить меня больше некому. Это путешествие будет непростым.

Спустя час Герман зашёл ко мне в каюту. Я лежала, он сел рядом и дотронулся до плеча. Реакции не последовало. Тогда он начал говорить: «Ты же понимаешь, в какой ты ситуации? Денег у тебя нет. А бесплатно я не работаю. Ты понимаешь, о чём я?». Я села, посмотрела на него и молча кивнула. «Вот и умница. Тогда будь ласковой девочкой». И он медленно начал снимать с меня одежду. Он трогал меня везде, мне было противно, но я молчала. Он поставил меня на колени, подошёл сзади и шепнул: «Моя команда тоже работает. И мне нужно им платить. Понятно?» Конечно, мне было понятно. Они ушли только к утру, оставив меня, измученную, в каюте. Я проспала до позднего вечера, а потом пришёл Герман, принёс мне поесть. Мы сидели рядом, я ела, а он смотрел на меня. И вдруг обнял. Просто обнял. Я даже вырваться не пыталась.

Что с тобой? Ты хочешь продолжения?

Конечно. Просто увидел испуг в твоих глазах, и мне стало жаль тебя.

Оставь свою жалость для сопливых девочек и делай, что задумал. Мне всё равно. Твоя команда тоже придёт? Там есть парни получше, чем ты, ты до них не дотягиваешь.

В этот момент я сама не понимала, что говорила и делала, во мне всё закипало от злости и бессилия, я хотела, чтобы Герман провалился ко всем чертям.

Он скинул тарелку с кровати, схватил меня за волосы и потащил в комнату отдыха. Толкнул на диван и сказал: «Она ваша». Наклонился и шепнул: «Приползёшь ко мне на коленях, будешь молить о пощаде, я тебя, может быть, пожалею». Три дня я жила в комнате отдыха и была игрушкой для всех желающих. Лишь один из них, Пётр, не трогал меня. На четвёртый день, воспользовавшись тем, что никого рядом не было, я, шатаясь, пошла в направлении каюты Германа. Он сидел за столом. Увидел меня, ухмыльнулся и сказал: «Выйди в коридор и ползи на коленях». Удовлетворённый, он закрыл дверь каюты на ключ, подошёл ко мне вплотную, снял штаны. Всё было, как в тумане. Мне было всё равно, что делать, лишь бы кто-то пожалел меня, чтобы я, наконец, была в безопасности. Как бы странно это не звучало, единственный гарант моей безопасности на этом корабле — Герман. Значит мне нужно сделать так, чтобы он не злился. Помню, когда всё закончилось, он перенёс меня на кровать, накрыл одеялом, лёг рядом и смотрел какое-то кино. Я спала. Просыпалась, вскрикивала, он гладил меня по голове и я снова засыпала. Поспала сутки, потом Герман разбудил меня, сказав, что надо поесть. Я села, выпила приготовленный для меня кофе, поела и легла.

Врач нужен?

Кажется нет.

Кажется? Давай я тебя осмотрю.

Ты врач?

И врач тоже я.

Тогда не нужен.

Нужен. Не суетись. Я должен убедиться, что всё в порядке.

Да, всё в порядке.

Я всё же осмотрю тебя.

Есть другой врач?

Вообще-то да. Зовут его Пётр. Отвести? Только без глупостей.

И мы пошли. Пётр настоял на том, чтобы Герман вышел. Осмотрел меня и сказал: «У тебя всё в порядке, но Герману я скажу иначе. Останешься здесь». Пётр вышел, сказал пару слов Герману. Разговаривали на повышенных тонах и я поняла, что Герман против. Пётр с Германом зашли вместе. Герман жестом показал мне, чтобы я вставала и шла за ним. Я встала, посмотрела на Петра и вышла вслед за Германом. С этого момента его словно подменили. Он был заботлив, кормил меня, рассказывал интересные истории и больше не трогал меня. И вот что странно — я всё чаще присматривалась к нему, размышляла о том, что у него на душе. Мне было бы понятно, если бы он вёл себя так же, как до этого, но он был мил и заботлив и это пугало меня, я не знала, что делать с этим, мне казалось, что у него на уме что-то дурное. Мне хотелось спросить его, но я боялась разозлить его, боялась и в то же время так мне было бы спокойнее, я бы знала, что у него на душе, о чём он молчит и чего мне ждать. Так мы доплыли до острова.

Ты уверена, что твой друг здесь?

Нет. Но…

В таком случае, я подожду, а дальше решим, что делать.

Не стоит.

ridero.ru/books/teatr_absurda_1/