Свет и тьма, или Поэма о трех девицах

Глава тринадцатая

НАДЯ ВСЕЛЯЕТСЯ В ОБЩЕЖИТИЕ

Душа подобна озеру. Она,

Когда спокойна, дно увидеть можно

И наглядеться красотой камней

И плавным ходом рыб разнообразных.

Но стоит взволноваться водной глади,

И волны теплые пугают рыбаков

И к берегу они спешат, ища спасенья.

Племянницу спихнула тетя Зина,

Сдала, как сумку, в кулинарный колледж.

Всю жизнь мечтала Надя стать стряпухой,

Стоять у жаром пышущей плиты,

Бочки ворочать, обливаться потом,

Картошку чистить, овощи крошить

В дурацком белом колпаке

Среди таких же неудачниц, как она,

Терять бездарно молодые годы…

Но промолчала Надя. Скрыла гнев.

И с тетей Зиной мирно распрощалась.

Направилась вселяться в общежитье.

Взглянув на направленье, комендантша

С копною черных крашенных волос

Велела следовать за ней. На третий

Этаж поднялись. В триста первый номер.

Зашли. На них глядит с кровати

Испуганно девчушка, в серых шортах,

В футболке, явно купленной на рынке.

— Ну, вот соседку привела к тебе! —

Сказала комендантша.

— Значит так!

Спиртное пить категорически нельзя.

Готовить или чай согреть — на кухне.

Там, кстати, холодильник даже есть.

И чтоб парней сюда не приводили.

Узнаю если, выселю вас сразу

И докладную напишу еще.

И как фанера над Парижем, пролетите.

И чтоб порядок был и чистота!

И музыку чтоб громко не включали!

Ну, всё понятно? Скоро двух еще

К вам подселю девчонок. И комплект

Здесь будет полный. Всё! Располагайтесь!

Сурово поглядев на них, ушла.

— Я Надя.

— Оля.

— Тоже из деревни?

— Ну, да! Из Коченевского района.

Тут в основном девчонки деревенские.

А городские ищут, что получше.

— Ну, да! Ну, да! — с ней Надя согласилась.

— Ну, ладно, поживем, а там посмотрим.

Тут оглядеться надо бы сначала.

Понять, что здесь к чему. Ведь так же?

Ну, помоги мне сумку разобрать.

А то не знаю, что куда пристроить

Развешали вещички. А продукты,

Что в тумбочку, а что-то отнесли

На кухню в холодильник.

Чай заварили. И сидят болтают

Про то про сё, как трудно деревенским

Привыкнуть к этой жизни городской.

Никто их здесь не ждет. И родственники тоже.

Так что рассчитывать лишь на себя придется.

Ее соседка была на мышку серую похожа.

Всего боялась. С внешностью такой

Кому она нужна. Всю. жизнь на кухне

Ей суждено остаться старой девой.

И мысль такая успокоила Надежду.

Всегда нам лучше, если рядом слабый,

Тогда сильней мы чувствуем себя.

Под покровительство берем и защищаем,

Взамен от них покорность получая.

— Деревня наша, — говорила Оля,

— Считай, что потихоньку вымирает.

Уж каждый третий дом стоит пустой.

Директору лишь хорошо живется.

Дворец себе отгрохал двухэтажный.

Крутой «ландкрузер». Важный, как король.

Едва здоровается с людом деревенским.

Здесь в городе и дочери, и сыну

Купил квартиры. И себе, конечно.

— Ой! Видно так везде! — вздохнула Надя.

— Вот на уроках-то истории твердили

Про крепостное право, то да сё.

Как плохо крепостным жилось в России.

А до сих пор не изменилось ничего.

Один директор барином живет,

Всех презирает, обдирает, словно липку.

А слово против лишь попробуй вякни,

Уволит безо всякого с работы.