ЗМЕИНОЕ МОЛОКО ПАРНЯ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ.

«ЗМЕИНОЕ МОЛОКО ПАРНЯ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ» или к чему стремились авторы проекта «Время учеников».

«Встретишь своего учителя — убей его.» — поговорка изучающих восточные единоборства.

(В переводе на обычный язык: «Для тебя не должно быть непредрекаемых авторитетов».)

Во второй половине 90-х годов прошлого века наш знаменитый футуролог Сергей Переслегин и группа авторов ( поклонников творчества братьев Стругацких ) начали проект «Время учеников». Тому, кто не читал, скажу: это — многотомное издание «сиквелов».

«Сиквел» как явление в литературе был известен и раньше ( например, повесть Жюля Верна «Ледяной сфинкс» — «окончание» «Приключений Артура Гордона Пима» Эдгара По), но особенную популярность (известность, если хотите) приобрел благодаря Голливуду.

Практичные американцы решили: если некоторые фильмы имеют у публики бешеную популярность — так «чего добру пропадать»? Заработаем на этом! И пошел парад продолжений! «Кинг Конг — 2», «Челюсти — 2», «Хищник — 2», «Чужие», «Терминатор — 2»… Вот только неполный список. Какие-то сиквелы были удачными, какие-то нет… Но в самом начале показа любой из них «собирал сливки» — люди валом валили в кинотеатры, чтобы снова увидеть полюбившихся героев, узнать о их дальнейшей судьбе…

Вот и авторы проекта «Время учеников» решили «продолжить судьбу» героев Стругацких. Здесь тоже есть свои успехи и неудачи. Среди успехов можно отметить повесть Андрея Лазарчука «Все будет хорошо» — продолжение знаменитого «Малыша» Стругацких. Андрей Лазарчук — это, безусловно, явление в нашей фантастике. Фонтанирующий вулкан идей, демиург-строитель миров, так непохожих на наши и в тоже время до жути реальных; с подтекстом и многоплановостью, когда события, о которых он пишет, приобретают несколько уровней смысла. Вообще-то, «Все будет хорошо» — не столько о дальнейшей судьбе Малыша, сколько — страшная правда о «Массачусетской машине» (о ней Стругацкие упоминали мимоходом), о том, что светлый «Мир Полудня» — это только фасад, за которым скрывается нечто недоброе. Кстати, тема «компьютеры в мирах Стругацких» очень интересна и может быть предметом отдельного разговора.

Но мне особенно хочется выделить произведение его давнего соавтора. Михаил Успенский отметился в сборнике повестью «Змеиное молоко» — сиквелом «Парня из преисподней» Стругацких. Поразительный пример того, как произведение, написанное (намеренно, конечно) в духе и в стиле «материнской вещи», напрочь перечеркивает ее философское содержание…

Повесть «Парень из преисподней» задумывалось как произведение резко антивоенное. Чего стоит только один из эпиграфов, которыми они ее снабдили: «Другой раз встретишь такого и подумаешь, вроде парень ничего. А он, глядишь, разинет рот, да и пойдет сыпать трескучими словесами: господствующая раса, беззаговорочная преданность, фанатическая воля, ну, в общем, крутит шарманку». (Д. Ноль «Приключения Вернера Хольта»). Вполне законченный манифест демократической интеллигенции — антивоенный и антифашистский. Одним словом: прощай оружие!..

Неприятие «казенного патриотизма» — это, конечно, понятно… Человек — на фронте, в бою, в грязи и крови, ежеминутно рискуя жизнью, делом доказывает своию любовь к Родине, а какая-то тыловая сволочь учит его как любить свою Отчизну и свой народ… Отсюда обида и неприятие «казенного патриотизма» — дескать, языком тренькать все горазды! И при этом, зачастую, «вместе с водой выплескивался и ребенок» — возникало неприятие патриотизма вообще… Мало того, некоторые ушлые пацифисты обнаруживали, что их неприятие военщины и нежелание убивать приносит вполне ощутимые дивиденды. Во-первых: оправдывает уклонение от отправки на фронт ли, в «горячую точку»… одним словом избавляет от риска быть раненым или убитым. Во-вторых: дает оправдание любому предательству: «Убивать людей я не хочу (сиречь, бороться с оккупантами), а жить как-то надо… Вот предложили — и пошел в бургомистры…» Но, извините, это я отвлекся.

В повести Стругацких речь о судьбе парня-спецназовца с землеподобной планеты, которого земляне-прогрессоры выдернули умирающего из пекла боев, вылечили и пытаются перевоспитать. Да только что-то у них плохо получается… Честно говоря, когда я в первый раз читал эту вещь, впечатление было сложное… «Мэтры», сами того не желая, сказали и другое… Вот Корней Яшмаа (прогрессор, приютивший у себя «боевого кота» Гага) дарит Гагу, чтобы тот не скучал, кибера Драмбу, и Гаг находит «безмозглому» помошнику работу — изготовить для него автомат. Вот на «чудо-машине», дублирующей материальные предметы ( не иначе вариант нанорепликатора, над созданием которых сейчас работают ученые развитых стран!) он размножает для себя автоматные патроны. Причем делает это в присутствии землян… И те не обращают на это никакого внимания!

«Нет, — говорит про себя Гаг. — У нас их, таких беспечных, мальчишки перочинными ножами бы резали!» Вот и получается (вопреки замыслу авторов), что прекраснодушное общество может жить только в изоляции, или иметь кулаки для защиты — иначе съедят агрессивные соседи!

Михаил Успенский явно писал свое «Змеиное молоко» в русле этой идеи. К тому же тут сыграл на руку опыт (печальный, надо сказать), к чему приводят благие намерения хороших людей, когда они ( и мы вместе с ними) начинаем «ломать» собственную «военщину», ожидая от окружающего мира того же самого. 90-е годы… Разруха, голод, гражданская война. Просто в мире Гага, где прогрессоры сделали то же самое, это все более выпукло, более ярко… Каждый понимает слово «свобода» по-своему… Для одного это — свобода самовыражения в труде, науке, искусстве, для другого — свобода присваивать природные ресурсы и продавать их за границу, для третьего — это свобода грабить и убивать…

Да и сам Гаг в «Змеином молоке» совсем другой человек. Он, оказывается, вовсе никакой не Гаг, а полковник военной разведки Гигон, заброшенный на Землю в рамках операции «Прогрессор». Гигон начинает вылавливать на планете земных агентов, его сообщник, оставшись на Земле, запускает во всепланетную компьютерную сеть «червяка» — вирус… Сам полковник (оказавшийся к тому же сыном герцога — правителя этой страны) производит военный переворот. Нет, он согласен, что с войной надо кончать, а люди должны жить лучше — правы земляне. Только вот методы их никуда не годятся… Как актуально звучит, послушайте:

«Фонари в городе не горят — некогда господам— гуманистам такими мелочами заниматься, надо господам-гуманистам святую месть творить, пацанов в военной форме отлавливать».

«…Эх, звезда моя родная, столица дорогая, Айда-Алай, Сердце Алая… Что же с тобой сделали! В бухте танкеры горят, Холм Павших Ангелов, кажется, до основания снесли, Брагговка наша лихая, разбойная, тоже в огне, а герцогский дворец… Лучше не видеть его сейчас тому, кто раньше видел…» ( Правда, напоминает расстрелянный из танков в 93-м Дом Советов или Грозный 94-го? — Д.С.)

Словом, «Змеиное молоко» — это гимн «просвещенному военному абсолютизму». Молодой герцог умен, энергичен, быстро схватывает суть проблемы и принимает решения не оглядываясь на исторические традиции, пыльные фолианты сводов устаревших законов и общественные предрассудки. Он совсем не унтер Пришибеев города Глупова — с детства, под влиянием матери, вопреки традициям семьи занимался беспорядочным чтением и живописью. Но потом суровый отец «запретил встречаться с молодой баронессой Трегг, а когда запрет был нарушен, запихал в разведшколу и громовым своим голосом наказал Одноглазому (Одноглазый Лис — кличка начальника военной разведки герцогства Алайского — С.Д.) в случае чего меня просто расстрелять, за что господин генерал не только не понесет ответственности, но даже получит поощрение… А ежели юный герцог будет находиться в привилегированных по отношению к остальным курсантам условиях, то расстрелян будет как раз сам господин генерал…»

Что ж, такую родительскую суровость можно только одобрить. Сразу вспоминаются указы Петра 1, по которым молодые дворяне начинали службу с простых солдат и матросов, как заканчивали военные училища и потом воевали дети сталинского Политбюро, как горная знать на Кавказе отдавала своих сыновей на воспитание в чужие семьи, чтобы не растить из них неженок… Да он не неженка — этот молодой герцог. Очень привлекательный получился портрет военного диктатора — не находите?

Он не чванится своим происхождением, запросто находя общий язык с простыми солдатами — они считают его своим… Не брезгует черновой работой и равнодушен ко всяким «житейским благам». Его личные покои все еще в разгроме после недавних революционных событий — а ему плевать. Как тут не вспомнить с горечью, что многие наши демократические чиновники, «слуги народные» начинают свою служебную деятельность с распоряжения о ремонте доставшегося им кабинета!

А этот наведет порядок! Покончит с преступностью и анархией, даст людям работу и жилье. Спорная мысль? Демократия не приемлет насилия? Но лучшего строя по Уинстону Черчиллю, мол, не изобрели? Но в благословенных США, на которые молятся наши демократы, демократия подпирается электрическим стулом! Сейчас, во время кризиса, там много и охотно судят биржевых спекулянтов и банкиров (по определению наших «правых» — самых талантливых и удачливых). И, разве не помнят наши «западники» крылатую фразу госпожи Новодворской, что, мол, демократия «это когда сажают демократы»?

Впрочем, главное возражение моих оппонентов я знаю: «Что позволено другим — нам никак нельзя! Ну никак! Русские — это же быдло, тупое, пьяное и ленивое… Жестокое от рождения, не способное к творчеству и труду! Они и человека-то в космос первыми запустили по недоразумению!» Ну и так далее.

А я на это отвечу, что это — расизм. Фашизм чистой воды, разжигание национальной розни. Согласно принятым в Российской Федерации законам нельзя безнаказанно оскорблять ни один народ! Ни один! Иначе от народа, которого безнаказанно травят и оскорбляют, обворовывают и опускают ниже черты бедности, можно ожидать ответную реакцию… А это всегда — очень страшно. Думаю, ни вы, ни я не хотим крови и пожаров на нашей земле. Не хотите, ведь правда?