МАСТЕР УШЁЛ...

МАСТЕР УШЕЛ… СЦЕНА ОПУСТЕЛА?.. (ПАМЯТИ РЭЯ БРЭДБЕРИ).

… 6 июня, включив программу «ВРЕМЯ», услышал о смерти Рэя Брэдбери — последнего, наверно, «динозавра» из числа классиков-фантастов второй половины ХХ века. Еще недавно мы грустили, что ушел Артур Кларк, и вот теперь — Брэдбери… Мастера покидают сцену…

Он был довольно популярным американским фантастом еще в СССР. Его называли «прогрессивным писателем» и охотно печатали. Правда, все равно — в условиях тогдашнего книжного дефицита, его произведения не залеживались на магазинных полках. А в библиотеках стояли очереди…

Правители Советского Союза благоволили к Брэдбери, за «идеологически правильное» содержание его знаменитой повести — «451 градус по Фаренгейту». Там Мастер гениально предвидел всеобщее отупение обывателей, их отказ от чтения, и попадание в рабство к различным сериалам и ток-шоу. Сейчас, когда мои знакомые грудами вывозят книги из квартир («Всё равно — никто не читает!»), а сами часами готовы смотреть бесконечные сериалы или пресловутую «Пусть говорят!», не устаешь поражаться точности его прогноза. Тогда же, во времена СССР считалось, что подобное ожидает только «загнивающее западное общестов», вот и любили Мастера наши старички из Политбюро…

Как ни парадоксально, но этой повестью зачитывалась и наша фрондирующая интеллигенция — она там увидела «борьбу с тоталитаризмом». Такие вот парадоксы времен позднего СССР…

Вообще-то у каждого из нас тогда был «свой любимый Брэдбери». Кто-то млел от «Марсианских хроник». Кто-то, будучи в душе ярым пацифистом, сходил с ума по его новелле — «Будет ласковый дождь». (По ней даже сняли неплохой мультфильм узбекские мультипликаторы.) Я же тогда — признаюсь честно — относился к творчеству Мастера довольно прохладно. В школе «фанател» от Шекли и Саймака. Они писали легко и весело. А вот, например, брэдберивский рассказ «Он она и Ракета» жутко мне не понравился. Даже сейчас, перечитывая его, я пожимаю плечами — неудачная вещь! Что он хотел выразить — ума не приложу! Необходимость разлуки с Землей и всем тем, что тебе дорого уходя в космическую дорогу? Возможно. Только такие прощания с любимыми были у каждого путешественника, во все времена. Даже если он отправлялся пешком! Или — на осле, как Тиль Уленшпигель и Ламе де Гуздак! Чтобы почувствовать горечь расставания с женой, не надо было улетать на Ракете! Да еще — сама форма рассказа! Это самая «пресная» вещь Брэдбери, которую мне довелось читать! У героев нет ни лиц ни имен — просто Он и Она. И дом их — маленький домик в саду — смотрится картонной декорацией…

Одним словом, прочитав «Он, Она и Ракета» я разочаровался в Бредбери, и решил, что и остальные вещи у него — такие же. Правда, несколько сменил гнев на милость, прочитав «451 градус по Фаренгейту». Жуткий образ механического пса-убийцы пленил мое воображение ( я ведь тогда, напоминаю, еще школьником был). И сам главный герой — пожарный, сжигающий книги! Его жена, с пустыми глазами, ведущая бесконечные беседы с виртуальными собеседниками — одна, в пустой квартире… А над крышей дома — в недоступной вышине — проносятся ракетные бомбардировщики…

А потом… потом наступили времена Перестройки и Демократии. Единственное положительное следствие их — исчез книжный дефицит… На прилавки выплеснуло книги тех западных авторов, про которых мы и слыхом не слыхивали. А еще — стали издавать произведения писателей нам известных, но которые пришлись «не ко двору» в Советском Союзе. И я с удивлением узнал, что американский читатель Брэдбери-фантаста почти не знает. Мало кто читал его «Марсианские хроники». А знаменит Мастер как классик жанра «хоррор» — то есть «ужасника». Даже Стивен Кинг называет его своим учителем и считает, что именно знакомство с рассказами Брэдбери подтолкнуло зажгло в нём желание стать автором романов-«ужасов»! Я, помнится, купил тогда сборник новелл Мастера «Полуночная страна» — с воющей собакой на обложке. Раскрыл книгу… и больше не смог оторваться, пока не дочитал до конца! Это был совершенно иной, неожиданный Брэдбери! В его рассказах, таких внешне благостных (действие разворачивалось, как правило, среди пасторальных пейзажей Новой Англии) происходили ужасные и таинственные события. Обычный мир оборачивался неожиданной, пугающей стороной. И все это было описано с такой ярко-фотографической достоверностью, что трудно было уверить себя, что перед тобой — чистейшей воды выдумка, авторский вымысел!

Особенно меня поразил, помню, один из самых ранних рассказов Мастера — «Банка» ( The Jar, 1944г.) По идее, его нельзя назвать ни «фантастическим», ни «мистическим». Но тем не менее…

Сюжет «Банки» очень прост. Фермер Чарли, приехав на ярмарку, попадает на представление бродячего цирка. (Которого, гораздо справедливее обозвать «балаганом»). Кроме разных клоунов и фокусников хозяин цирка (по тогдашнему обычаю) развлекает публику разными диковинами.

Надо сказать, что американцы начала ХХ века были людьми весьма… как сказать… «простыми» что ли? Потомки золотоискателей, ковбоев и лесорубов, темные пуритане — они не отличались высокой культурой. Невежественные и легковерные, словно дети, они верили всему, что им показывали — чем и пользовались многочисленные ловкачи. Они «на закуску» к традиционным цирковым номерам выставляли на обозрение «почтеннейшей публики» всяческих русалок, бородатых женщин, уродцев, «живых зомби» и т.д.

Вот и в этом цирке, который посетил герой рассказа, был свой «гвоздь программы». Большая стеклянная банка, а в ней — нечто… Непонятная масса, плавающая в растворе, обладающая парой карих глаз, но не имеющая ни рук, ни ног, ни лица…

Впрочем, лучше самого Мастера всё равно не скажешь:

«…Самая обычная банка с маловразумительной диковиной, какие сплошь и рядом встречаются в балаганчиках бродячего цирка, установленных на окраине маленького сонного городка. Белесое нечто, парящее в сгущенной спиртовой атмосфере, вечно погруженное то ли в сон, то ли в какие-то свои мысли, вечно описывающее медленные круги. Безжизненные, широко раскрытые глаза, вечно глядящие на тебя, никогда тебя не замечающие… И аккомпанемент: вечерняя тишина, нарушаемая только стрекотанием сверчков да вздохами лягушек, доносящимися с заболоченного луга. Самая обычная банка, а в ней то, что заставляет желудок подпрыгнуть к самому горлу, почище чем вид человеческой руки, покачивающейся в бледно-желтом формалине лабораторной кюветы…»

Место действия — американское захолустье (как у нас говорят — «глубинка»), герой — уж точно «простой из простых», но посмотрите — история захватывает нас с самых первых строк! Нам интересно. Помнится, еще Герберт Уэллс в споре с Гиссингом доказывал: нельзя писать о бедняках скучно! Если люди бедны, это отнюдь не значит, что в их жизни отсутствуют радость и смех! Что с ними не случается замечательных и странных, порой, событий, о которых будет интересно узнать читателю. Вот и здесь — разве нам не интересно?

А еще мы узнаем Брэдбери как изумительного бытописателя. Кстати, называющий себя его учеником, Стивен Кинг тоже достоин этого звания. Он много сделал, чтобы познакомить мир с жизнью маленьких городков штата Мэн. Подарил им бессмертие, так сказать. Странно это слышать об авторах жанра «хоррор», но, тем не менее, это так! (Думаю, это стоило бы учесть нашим писателям-«деревенщикам». А то, еще в советские времена (когда читали все!) молодёжь шарахалась от их книг: скукотища!)

А как Мастер пишет о событиях, целиком им придуманных! Мы просто видим происходящее! Вот картина затихающей деревенской ярмарки:

«…Приближалась ночь. Карусели засыпали на ходу, быстрый веселый перестук сменялся вымученным, словно из-под палки, позвякиванием. Временные рабочие, пришедшие уже снимать балаганчик, играли в покер, курили и негромко чертыхались. Мигнули и погасли наружные лампы, цирк погрузился в полутьму позднего летнего вечера: зрители потянулись домой…»

А Чарли (главный герой, если вы не забыли) все стоит в оцепенении перед таинственной банкой:

«…Для Чарли мир сузился до размеров банки, где покачивалось белесое нечто. Челюсть Чарли отвисла, бесхитростно выставив напоказ влажную полоску языка и зубы: в широко раскрытых глазах светились удивление и восторг…»

Прошу извинить за обильное цитирование, но лучше самого Мастера не скажешь!

Шелестят страницы, действие разворачивается дальше. Фермер покупает банку на последние деньги, и непонятно, что тут больше: наивного восторга перед чудом, или желания выделиться из общей массы, заполучить то, чего нет ни у кого. (Наверняка Абрамович, покупая очередную океанскую яхту, руководствовался такими же соображениями!)

Впрочем, Чарли и не скрывает:

«…— И вот я думал, как зауважают меня в Уайльдеровской Лощине, если я возьму и привезу домой вот такую вот штуку вроде этой и поставлю на полку над столом…»

Счастливый фермер возвращается домой со своей покупкой, а проза Брэдбери поднимается до поэтических высот:

«…Чарли тронул поводья. Голые синеватые лампочки померкли и исчезли, как умирающие звёзды; на фургон, и на коня, и на дорогу навалилась темная луизианская ночь. В мире не было ничего, кроме Чарли, коня, глухо и размеренно постукивающего копытами, и сверчков…»

Мы словно видим наяву раскрывшуюся над головой бездну звездного неба, слышим скрип колес фургона, всхрапывание коня, стрекот сверчков. А рядом, в банке, колыхается Тайна. Здесь уже строки Мастера звучат философским трактатом:

«…Банка качалась вперед-назад, вперед-назад, и негромко говорила: плех-плех, плех-плех… И холодное серое нечто сонно билось о стекло и выглядывало наружу, выглядывало наружу, и ничего не видело, ничего не видело…»

Впрочем — довольно. Цитировать больше не буду: сами возьмете и прочитаете, если вам будет интересно.

Все произошло именно так, как задумал наивно-хитрый Чарли. Банка с непонятным содержимым всколыхнула сонную жизнь провинциального американского городка. Каждый вечер все соседи, вместе с женами и детьми, собирались у него дома. Фермеры солидно молчали, раскуривали трубки, покашливали. Жены шепотом шикали на детей. Это было похоже на посиделки у редких тогда владельцев телевизоров в наших селах и городах в 50-х годах прошлого века. Только здесь картинка на «экране» не менялась. Каждый видел в банке свое. Кто-то думал о котенке, которого утопил в детстве (мать попросила и содеянное продолжало стоять перед глазами всю жизнь). Кому-то из женщин виделся сын, утонувший малышом в болоте. Кто-то рассуждал о неведомых чудищах живущих в лесах, а чернокожий фермер говорил о Божестве — Начале этого мира.

Чарли был доволен. Он был бы вообще счастлив, если бы не присутствие на вечерних посиделках двух человек. Одним из них была его собственная жена — Тэди, воплощение всех мыслимых и немыслимых пороков, литературный клон знаменитой Ксантиппы. Она так же, как и муж, стремится выделиться, только делает это своими методами. Все недовольство скукой жизни она вымещает на Чарли, который предпочитает не отвечать на ее сварливые колкости. Даже внешность у нее весьма соответствует внутреннему содержанию, и здесь, извините, опять не удержусь от цитаты:

«…Узкое тело, обтянутое вылинявшим голубым ситцем, волосы стянуты на затылке в бесформленный узел, красные уши чуть оттопырены. Ее глаза напоминали вылинявший ситец…»

Несмотря на такую внешность Тэди большую популярность среди местных ушлых мужичков — любителей «гулять налево». Как кошка. И даже во внешности ее имелось что-то кошачье:

«…бесстыдным маятником качнулись ее бедра, чуть оскалились белые кошачьи зубы…»

Неприязнь жены к Чарли полностью разделял ее постоянный ухажер Том Кармоди. Пожалуй, с Тэди его сблизила злоба к окружающему миру. Думаю, вам встречались такие «деятели». Они всегда мрачны и не имеют друзей. Говорят способность творить вложена в человека Богом. Тогда способность разрушать — дьяволом? Вот и эти угрюмые типы неспособны создать ничего. Видимо, сознавая свою ущербность, смысл жизни они видят в том, чтобы портить ее другим. Если они потеряют такую возможность — зачахнут от тоски! Как сдохнет комар, которому не дадут сосать чужую кровь.

И вот эта «сладкая парочка» объединилась в своей ненависти к Чарли, и его странному увлечению. Через некоторое время Тэди с удовольствием сообщила, что они с Томом ездили в город на ярмарку и разговаривали, с человеком, продавшим ему банку:

«…— Ведь это, Чарли, самый обычный хлам. Резина, папье-маше, шелк и хлопок, борная кислота! И все, и больше ничего! А внутри — проволочный каркас! Вот и все, что там есть, Чарли! — резкий, уши царапающий визг. — Вот и все!»

Это было последней каплей. Он прощал ей и ее неверность, и бесконечную ругань. Но вот этого — убийства мечты — простить не мог…

…На следующий день все фермеры-соседи снова собрались у него дома вокруг таинственной банки. Не было Тэди, но Чарли объяснил, что она уехала проведать родственников. Все опять разглядывали странное содержимое. Спорили. Почему, например, у этой штуки появились волосы? Были они раньше — или нет? И почему изменился цвет глаз? С карего — на голубой? Цвета выцветшего ситца?..

…Не спорил только Том Кармоди. Забившись в уголок он смотрел на банку с ужасом. Как и каждый злодей-завистник он был ужасно труслив. Кто бы мог подумать, что этот бессловесный Чарли способен на такое?..

…В этом рассказе нет ни монстров, ни кровожадных инопланетян, ни встающих из могил мертвецов. И тем не менее, он по праву может считаться классическим «ужастиком». Именно за такие истории Мастер и получил свою известность в Штатах. И вот теперь он ушел. Правда остались Стивен Кинг и другие его ученики. Так что сцена не опустела.