В ссылке

Вячеслав Матосов

В ССЫЛКЕ

1

Надоедливый дождик и августовская слякоть 1824 года не мешали великому русскому поэту,

качаясь в карете на ухабах, представлять в уме сюжет исторической драмы.

В полутьме кареты можно было разглядеть его cерую дорожную шинель, смуглое лицо,

открытый лоб, длинный нос и толстые губы.

Но течение его мыслей внезапно прервал подсевший в карету в городе Пскове полицейский

исправник, сопровождающий опального поэта в село Михайловское Псковской губернии:

— А что, господин, чем же ты насолил его сиятельству графу Михаилу Семёновичу

Воронцову. А я, вот, читал его приказ с высочайшим повелением Государя Николая Первого:

"за вольноумство, за атеизм", и протчее, и потом :"сослать в родительское имение

Михайловское".

— А ты, братец, догадливый. У нас с ним счёты. Написал я на него эпиграмму, да ещё и

добрался до его супруги. До сих пор не могу забыть её, — грустно улыбнулся поэт.

— Хо, хо, хо! Отдыхать вам здесь ещё долго придётся!

А, вон и имение ваших родителей виднеется, — скромно хохотнул исправник и показал

пальцем на большой дом, показавшийся уже невдалеке.

У входа в дом встречал его отец Сергей Львович:

— Ну, что Сашка, доигрался! Сослали тебя "за вольнодумство"!

Граф Воронцов приставил меня к тебе в качестве надзирателя. Да ещё и игумена Иону.

Ну, пошли в дом, покажись матери на глаза.

2

Утро после вчерашнего дождя выдалось солнечное, и Александр вышел в сад.

Вдалеке он увидел крепостную девушку в голубом сарафане.

Когда она подошла ближе, Александр хорошо разглядел её белый платок, вышитую красным крестом рубаху и лапти. Она грациозно несла на коромысле вёдра воды.

Солнце радостно отражалось в воде, предсказывая поэту новое увлечение в этой глуши.

Всё в ней было хорошо: неспешная походка, робкий взор, русые волосы, фарфоровый цвет лица,

грустные фиалковые глаза, густые брови и розовые милые щёки без признаков свекольного сока,

которым, как обычно, подкрашивались девушки для привлечения парней.

Прошла мимо, как рублём одарила. И вспыхнул в сердце его "огонь священный" от красоты такой.

— И кто же ты, красавица, будешь? Назови имя своё! — воскликнул Александр, забыв про всё

на свете в то же мгновение.

Сверкнула она глазами, будто молния прошла над ним, и так скромно с лёгкой улыбкой

ответила:

— Погодь, барин. Не спеши и узнаешь, как меня зовут, — кокетливо ответила она и проплыла мимо.

3

На следующее утро пожаловал Александр в дом няни Арины Родионовны.

Няня была нарядно одета: в голубом платке, повязаном на лбу, с накинутой на плечи цветастой

тонкой шалью.

Она накрыла стол перед образами, поставила перед ним одну миску с дымящейся картошкой

"в мундирах" и вторую, — с пирогами, сверкающими солнечной корочкой.

Самовар был готов и радостно свистел. Стоявшая на том же столе свеча отбрасывала загадочные

тени на стены её постаревшего дома.

Оборванные обои на стенах, слезшая краска с дверей и полов привели поэта в уныние.

— Ну, что собираешься делать в нашей глуши, пострел? — с интересом обратилась старушка

к нему.

— Ах, нянюшка, конечно же, слушать твои сказки. У тебя их так много, что я, наверное, и

не все слышал. Ну, и писать стихи, к тому же. Буду потом тебе их читать.

Но прежде, вот вопрос мой к тебе: что это за красавица, одетая в голубой сарафан,

проследовала мимо меня в саду этакой величавой походкой.

— Какой ты быстрый, батюшка! Не успел приехать, а уже взялся за игры с девками!

Догадываюсь на кого ты глаз положил. Да, это — крепостная Ольга Калашникова.

Дочь управляющего этим имением.

Одна она у нас здесь красавица, остальные не под стать ей будут. Губа у тебя не дура.

Ну, ладноть. Помогу я тебе, так уж и быть. Сегодня вечером поговорю с ней и скажу потом

тебе что и когда, — закончила она и тут же начала рассказывать сказку про кота.

Выслушал внимательно Александр сказку и ушёл в предвкушении романтической встречи с

красавицей.

Тем же вечером в окно его спальни кто-то постучал. Выглянув в окно, он увидел в

вечерних сумерках лицо няни. Она поманила его пальцем, чтобы наклонился ближе,

и шёпотом сообщила:

— Радуйся, барин. Знать, понравился ты ей. Приходи сегодня, как стемнеет, к дубу

в саду на главной аллее. Да, будь осторожен, — тут за тобой соглядатаев полным-полно.

И быстро ушла в наступающую темноту.

4

Вылез Александр ночью через окно в сад. И тотчас увидел, как промелькнул между деревьев

голубой сарафан. К дубу они подошли почти одновременно.

— Теперь я знаю, что тебя зовут Ольга, — с улыбкой произнёс Александр.

— А вас, барин, — Александр Сергеевич, — радостно ответила она.

Долго они простояли, мило перешёптываясь и обмениваясь незначительными фразами.

Но Александр решил действовать и медленно взял ладонь её в свою. Он почувствовал, как

она вздрогнула, как будто испугалась. И быстро отняв руку, спохватилась:

— Ой, барин, мне пора уже идти. А то утром тятя хватится меня, заругает, да ещё

и прибьёт, за ним не станется.

Александр, не отпуская её руку, торопливо спросил:

— Ну, а когда же я тебя увижу?

— Завтра, завтра, здесь в то же время, — быстро проговорила она и опрометью бросилась

бежать по аллее домой.

Так они встречались почти год. И довстречались, — пришло время серьёзных забот у обоих.

5

Прошло время и в кабинете состоялась неприятная беседа Александра с Петром Андреевичем

Вяземским, — поэтом, историком, камергером Императорского Двора и другом поэта.

Стоя напротив камина, источавшего приятное тепло, и опершись боком на письменный

стол, Александр Сергеевич встречал гостя.

Поспешно входя в кабинет и распахивая при этом свой тёмно — синий сюртук на ходу,

начал беседу Пётр Андреевич:

— Ну-ну, Александр. Прочитал я твоё письмо. Хорошо хоть в тебе совесть заговорила.

— Так как, Пётр Андреевич, примешь заботу о дите моём? — умоляюще попросил Александр.

— Нет, Александр. Любишь кататься, так люби и саночки возить. Это — твои заботы.

Да, да. Похлопочи и сам. Надо бы, чтобы тебя отец розгами проучил за такие дела твои.

Так вот. Возьми дитя в дом свой. Найми няньку. Конечно, неприятностей и забот

наберёшься премного!

— А я на тебя так надеялся, — грустно заметил поэт.

— Ты уж не обессудь, но дело это — твоё!

А сейчас лучше прочитай-ка что-нибудь из написанного тобой здесь. Вот, например,

ту историческую драму, — повернул Пётр Андреевич разговор на другую тему.

И пришлось поэту читать ещё не оконченного "Бориса Годунова".

6

Шла осень 1826 года. Сидя в кабинете, заканчивал свою очередную поэму поэт,

когда слуга доложил о приезде важного лица из Петербурга.

Через несколько минут, отряхивая капли дождя со своего дорожного плаща,

в комнату быстро вошёл молодой фельдъегерь в новеньком синем мундире.

Он отдал честь поэту и пробасил:

— Вы будете Александр Сергеевич Пушкин?

— Да, это я, — ответил удивлённый поэт.

После чего фельдъегерь подал поэту большой конверт с царскими сургучными печатями и

продолжил:

— Вас срочно вызывает Его Величество Государь Император Николай Первый!

Вам надлежит срочно выехать со мной в Петербург.

— Да, да. Прошу подождать меня. Мне надо собраться. Милости прошу отдохнуть пока

часок другой. Пройдите в столовую, чтобы перекусить, — предложил Александр.

— Хотя дело у меня спешное, но, действительно, мне необходимо отдохнуть перед

обратной дорогой, — смущённо пробормотал фельдъегерь.

— Не беспокойтесь. Отец мой, Сергей Львович, распорядится насчёт вашего отдыха.

Вскрывая запечатанный пакет с повелением царя, Александр увидел в корридоре лица

обрадованных родителей, провожающих гостя в столовую.

Александр быстро упаковал всё необходимое в два саквояжа и принялся разбирать

черновики с написанным за это время, но вспомнил, что нужно ещё сделать.

Он ключом открыл ящик бюро, взял оттуда пачку денег и опрометью бросился в дом няни.

Вбежав в дом, он увидел удивлённую няню за вязанием. Отложив в сторону спицы, она

тут же обратилась к нему:

— Ух напугал ты меня, барин. Аль случилось что?

— Случилось, случилось! Царь меня вызывает к себе. Не знаю, к добру ли это или нет.

— Я думаю, что милость тебе он свою явил. Радуйся, — к добру это.

— Вот что, милая няня Арина Родионовна. Передай Ольге мой поклон. Я вышлю ей денег

и дам вольную грамоту. А как там моё дитя?

— Э-э, вспомнил. Пожил твой сын два месяца да и прибрал его Господь к себе.

— О, Боже! Не знал я. Вот, возьми деньги. Присмотри за могилкой и закажи в церкви

молитву за упокой его души. Вот, кажется, и всё. Меня там дожидается фельдегерь.

Прощай!

Через час, выезжая из родительского имения, увидел Александр вдалеке знакомый голубой

сарафан.

Эх, подумал он, не пришлось мне с ней попрощаться.

Вячеслав Матосов. Торонто. 2024.