Пропавший без вести

Баллада.

Пропавший без вести.

Памяти павшим в Великой Отечественной Войне.

…Окопчик выкопан был,

Перед боем, не большой,

Устали на позицию солдатики идти.

Уж двое суток, дорогой не прямой,

В осенних далях приходится брести.

Но командир ребятам спуску не давал,

Он знал — куда ведет своих бойцов,

Прорвали немцы Вяземский увал,

И быстро двинулись на север и восток.

Кто тормознет захватчика в пути,

Там нету войск — столицу берегут,

Собрали всех, кто карабин держать могли,

И вот рубеж занять, дороги их ведут.

К полуночи дошли до нужной высоты,

Окопчик выкопан был,

Перед боем, не большой,

Ему казалось: «Хватит и такой.

Не видит фриц меня, и ладно пустоты».

Дружек по близости позицию копал

Поглубже, да побольше чем его,

Бутылку в землю рыхлую вогнал,

С горючей смесью, нету ничего,

Чем против танка можно воевать?

Машину из железа в пальца три

Ведь пулей не пробьешь,

Штыком ее не взять,

Как не стучало б сердце

В пламенной груди.

Усталость длинного осеннего пути

Так клонит в сон, хоть звезды ярче лун,

И через длинный час солдатик наш… уснул,

Как не пытался милый сон остановить.

И снится ему домик рОдный и весна,

А у колодца женушка с детьми,

Он написал им весточку вчера,

Химическим карандашом,

Не острым, и в пути,

У той околицы, где напоили молоком

Их бабы, с деревеньки у реки,

Перед отходом,

Притащили щей с дымком,

И хлеба только-только из печи.

А через час опять шагать пешком,

Врага встречать на нужной высоте.

И двигаться быстрей, чтобы не смог,

Он перейти рубеж, означенный в судьбе.

Пообещала женщина,

Его десяток строк

Отправить в адрес,

Что написан на листке,

Что в треугольник он согнул,

Пускай корявый слог

На треугольнике,

По миленьким в тоске.

В суровой черной бесконечной высоте

Блистали звезды миллионом лун,

…А жёнушка на утренней заре

Ладошкой машет, и зовет к столу…

…

… Немую даль разрезал выстрел винтаря,

Щелчком ударив эхом вдалеке.

И сон свалился в землю холодом щеки,

Ладошки были сложены не зря.

За выстрелом, хлопками взрыв гранат,

Затем ударил громкий пулемет,

И шмайсер зашипел… Не спал солдат,

Дозор был по дороге выдвинут вперед.

Всего лишь с пол минуты дрался наш дозор,

Но подавил дозорных, сильный враг,

И тишина опять свистит в ушах,

И маленьким уж кажется родной простор.

Разбил зарю мотоциклетный треск,

И сразу гул нагруженных машин

Раздался, как спустясь с небес,

Прибавив молодым бойцам морщин.

— Мой выстрел первый! слышите бойцы? —

Кричал над головами лейтенант.

— Не выдавать позиций высоты

Пока не развернется первый танк.

— Не бойтесь парни… умирать легко,

Когда ты сделал в жизни важный шаг,

Любовь вернется на твое крыльцо,

Небесным чудом, радостью в глазах.

А на дороге мотоциклов авангард,

За ним тяжелый черный броневик,

Затем рычащий сильный грузовик

Везущий на борту десятка три солдат

Потом огромный серый, и с крестами, танк,

За ним другой разбавил жуткий вой,

А там и третий, и четвертый, и… шестой.

А против них лишь взвод растерянных солдат…

У них по паре нужных так гранат,

По двадцать пять патронов на карман,

Горючки, по бутылке, под рукой лежат,

И карабин, что без пристрелки был вручен.

Их лейтенант был парень — хват.

Из госпиталя он вернулся только что,

И не когда ему лечить плечо,

Москву кому-то надо защищать.

Мотоциклетный легкий авангард

Проехал мимо, у пролеска завернул

Из бревен ночью сделан там завал,

За поворотом, по дороге, уж в лесу.

А страх назойливо под ложечкой скрепит,

Когда смотрели парни на парад врага,

Стрелять по-прежнему еще никак нельзя,

Курок притягивает палец как магнит.

«Огонь» — пронесся над высоткой крик

За ним короткой очередью ППШ,

Не ровный залп с высотки тишину разбил,

Машина с фрицами те пули приняла.

Та немчура, что спрыгнула с бортов

В шеренги строиться скорей спешит,

Вперед на наших двигаться бежит,

А наши уж не тратят время зря.

Мгновение — немецкий командир упал,

Отдав своим команды на бегу,

У пулемета, за бронею, фриц пропал,

Что из броневика свинцом высотку поливал.

Коленки немцев дрогнули, увы,

Они за танки прятаться скорей,

А те уж на высотку повернуть быстрей,

Чтоб не подняли нАши головы.

Кого-то крики раненных заставили залечь,

Кого-то спрятаться за мертвого бойца,

А грузовик, не останавливаясь до конца,

Уж врезался в березу — недотрогу.

Из бака, что пробит был в нескольких местах

Бензин растекся на грунтовую дорогу,

И загорелся от горячего свинца,

Добавив бою дыма и тревоги.

И ясно фрицам — наши бьются до конца.

А у солдатика уж страха нет совсем,

Уверенно из карабина по врагу,

Как выстрел, так еще один злодей,

Ложится в пожелтевшую траву.

Улыбка на лице: «На — получи!...»

И нежно на курок опять нажал,

Споткнулся фриц и в желтую листву упал,

Взглянул на друга:

«Господи прости!»

Глаза его уперлись в ласковое небо,

И замерли… и будто там он не был,

А все, что здесь, уже совсем не то,

Ему безумно радостно, совсем легко…

…

Опять на фрицев он взглянул…

А танк и броневик

Уже на них, пусть не в строю,

Плюясь свинцом своим,

Солдат оставил карабин.

И шустро, как волчок,

Перекатился метров пять

Хоть взрыв так близко лег.

Он взял у друга горсть патрон,

Гранаты в галифе,

Бутылку с жидкостью в карман,

Винтовку на ремне,

Затем опять нырок в окоп,

Но в следующий момент

Вернулся к другу своему,

Взглянул без грез, надежд,

А тот беззвучно все смотрел

В глубины синевы,

Так много света в небесах,

Там не увидеть тьмы.

Но вянет осенью листва,

В смятении травы,

Провел ладонью по лицу,

Глаза закрыл, увы.

…

Земля трясется, танк идет,

Шагах, наверно в трех.

Он приподнялся на руке,

Бутылку как клинок,

Бросает в толстую броню,

На двигатель врагу,

А та, ударившись, скользнув

Слетает как в бреду

На землю, где трава растет

И этот страшный враг

Опять стреляет в высоту,

Где взвод его солдат.

Но первым оказался твой

Окопчик на пути,

И танк не может просто так

Мимо тебя пройти,

Бутылку друга, не ложась,

Он с бруствера берет,

А страха нет, лишь сила в нем

Безудержно растет,

Он встал, раздвинув плечи вширь,

Закрыв собой страну,

А злость кипела на руках:

«Остановлю войну!»

Зажег уверенно фитиль,

Секунда… две… бросок!!!

Швырнул бутылку в башню, страх —

Исчез, и гол висок!

Звон битого стекла в ушах.

Через секунду-две…

Уж пламя ввысь, и жар в глазах…

В горячей голове:

«Я победил — хоть сталь крепка» —

Мелькнула нервно мысль.

Герой глядел на черный танк:

«Ну как же ты постыл!»

Как факелом тот шел вперед,

Но замедляя ход,

Вдруг станковый могучий пулемет,

Ударил в грУдь...

и яблоки, в садах,

Упали нА землю…

Он их… не подберет…

Порвали пули грудь бойца,

Но он стоял… смотрел,

Как танк заклятого горит,

По жилам еще кровь бежит,

Но не дождется дома милая жена.

…

…Через полгода, вновь сады в цвету,

Жена колодезную в дом несет,

А почтальон к ее крыльцу...

Из сумки треугольник достает.

Одно ведро… поставить не смогла,

Не выдержала милая… дернулась рука,

…Она прижала милого к груди,

«Родной!..

Живой!

Любимый!.. приходи!..»

повесть "Опаленные войной" глава 5. Федор. http://www.proza.ru/2016/07/17/133

"Ленинградская Симфония": http://proza.ru/2020/04/16/2109

Павшим в первые дни войны посвящается.

Спасибо тебе Дед,

ты меня не видел, но погиб за то, чтобы я жил.

19.04.2004

Русаков О. А.

г. Тверь