Лето сноубордиста

Накрыло. Тягучим, приторным, душным одеялом лета. В конце июля цветут странные цветы. Пахнут похоронами. Не знаю, отчего такая реакция на запах. Может это ингумация моего сознания? Не могу больше переваривать лето. Тоска с такой силой проникла в меня, что борьба кончилась, силы иссякли. Я сижу на обочине августа и смотрю в себя. Внутри огромный бездонный черный колодец. В нем вакуум. Заглядываю, а оттуда веет, нет, не ветром, не сквозняком, не объяснить. Пугающая, завораживающая пустота. Ни любви, ни ненависти, ни желаний, ни грусти, ни радости, абсолютно ничего. Я впала в кому перед зимой. Все, что планировала на лето, ничего не сбылось, никчемная трата времени. Это не депрессия, нет. Я смотрю видео со сноубордом и понимаю, что он мой наркотик.

Мысленно забираясь на высокую скалу, усаживаюсь на краю и смотрю вдаль на, подпирающие небо, пики скал. Это единственное место, где я выхожу из анабиоза и начинаю чувствовать. Горы внимают мне с молчаливой, загадочной улыбкой. Они знают секрет, они древние как черт знает что. Насмешливо позволяют окунуться в свою энергию пугающей вечности и небытия. Здесь тихо до звона. Ты знаешь, что уйдут все вокруг, уйдешь ты, а они все так же будут стоять и таинственно улыбаться, не пытаясь ничего доказывать и внушать. А я буду качать ногой в пропасть и дрожать от этой вселенской отчужденности и нетленности. А когда станет страшно до тошноты от этого гробового молчания совершенного мира с полным отсутствием божественного и смысла, я возьму под мышку сноуборд и спущусь к площадке, откуда можно съехать. Встану на доску и упаду вниз, в бездну, скользя по сверкающей одуряющей белизне снега, выводя четкую линию на нетронутой плоскости. Мне даже музыку не хочется слышать в этот момент. Она будет только мешать. Восторг бесполезно описывать, это необъяснимо. Скольжение над землей, не полет, нет, падение. Вниз. В вихре колючих хлопьев. Как в том высказывании, про дыру в человеке, когда бежишь навстречу ветру. Здесь тоже самое, несешься вниз, а в тебя врывается скорость. И этот чертов черный колодец внутри исчезает, наполняется движением. Шшшшш. Шшшш. Это острый кант режет лед на склоне.

А в самом низу, задыхаясь от бешенного ритма, упаду в мягкий сугроб, отдышаться. Тишина. Небо. Цвет потусторонний. Глубокий. Переходящий из кобальтового в синюю пыль, из синей пыли в ультрамарин, из темного индиго в сапфировый, и, наконец, в черный космический. Смотрю ввысь и больно дышать. В горле комок. Чувств, радости, одержимости? Чего? Не знаю. Встаю, беру доску и бегу к подъемнику. Через несколько минут снова на высоте. Огромное пространство со скалами и горами, серпантинами и снегом. Вдыхаю кристальный воздух. Ощущение, как граненый алмаз. Смотрю через призму. Ничего не искаженно, все четко, все ясно. Не нужен никакой смысл. Застегиваю крепления и ухожу на выдохе вниз, захлебываясь адреналином. Скалы обступают вокруг жестко и мрачно. Чувствую от них тлен и иронию. И пусть. Я больна горами. Они покрошили меня острыми лезвиями в фарш из страха не возвратиться сюда, фантомного ощущения сноуборда на ногах и движения тела при спуске, режущего, в хлопья сердце, восторга. Я как мертвая бабочка наколота на тонкий пик бытия.

Или снег. Он тоже падает. Падает в пропасть. Не как капля дождя, которая стремительно несется к земле и разбивается вдребезги. Снег летит. Наслаждается падением. Он для меня, как инициация. С сентября я жду его, в мандраже ежеутренне бегу к окну, распахиваю штору и рассчитываю увидеть белый двор, дороги, деревья. Ожидание мучительно. Особенно в Москве. Настоящий снег приходит только в конце декабря, январе. Первый настолько таинственен, что видят его, похоже, только посвященные. Радуюсь — видела. Не первый год замечаю, как просыпаюсь очень рано в сером сумеречном свете. Резко открываю глаза, без капли сна. Гипнотически иду к окну. На улице все белое. Кричу: Снег! Снег! Скачу перед подоконником, размахивая подцепленным с пола шерстяным носком. Приникаю к стеклу и вижу, как в темноте утра кружатся хлопья. Холодные белые мухи. Спать больше нет желания.

Выхожу на работу раньше обычного. Задираю голову и поднимаю ладони в кверху. Обжигающие колючки тают на щеках, замирают на руках высокомерным кружевом. Красиво. Черное небо завораживает сыплющейся порошицей. Снег очищает меня. Наполняет. Смыслом. Красотой. Холодной любовью. Еще маленькое усилие от природы и наступит настоящая зима. Царство мороза и сугробов. Зима — хирург моей души. Ампутирует депрессию острыми кантами скальпеля-сноуборда. Перевяжет, истерзанное пустотой, сознание длинной снежной линией на склоне. Купит билет на самолет и вытолкнет в исцеляющие горы. Зима — доктор моей души.

Вернусь в июльскую реальность. Выхожу из метро. Иду, двигаюсь, думаю, но это не я. Меня нет. Уже несколько лет. Ничего не увлекает. Слишком просто окружающее, слишком предсказуемо. Ничего постоянного. Сплошная пыль. В глаза, в душу, в мысли.

Я беру отпуск. Беру огромную сумку, складываю туда зимние вещи, шапку. Проверяю чехол с доской и выхожу в летнее приторное утро. Люди в метро смотрят жалостливо, глумливо, удивленно. Мне все равно. Через некоторое время я стою на склоне искусственной горы. — 6. Снег. Я поправляю крепления и затягиваю перчатки. Подпрыгиваю к краю и бросаюсь вниз. Шшшшш…Маленькое бегство от себя. На несколько часов тошнотворная тоска отступит. Я смогу дышать и чувствовать. Я очнусь ото сна. На четыре часа, пока действует ски-пасс.