Добро - брат зла.

Они, часом, не родственники?

Братва и Кольцо.

Казалось, ничто в ночи не предвещало опасности: звуки, доносившиеся из леса, не вселяли тревоги. Предсмертный крик кролика, верещанье белок, мяуканье дикого кота и поскрипывание сосновых стволов — естественный, привычный голос Тайга. Иеро уснул спокойно.

Ланье Стерлинг. Путешествие Иеро.

О добре и зле кто только не говорит, к месту и не к месту. по любому поводу. Естественно, когда говорят о добре, о зле упоминания обязательно. причём только в подтексте «оно всегда проигрывает, это каждый дурак знает». Между ними постоянно и демонстративно подчёркиваются неопределённо или примитивно описываемые различия, хотя уточнения этих различий встречают агрессивность или перевод на другую тему. Причины этого чётко не указываются тоже нигде.

Непонятно только одно: почему же зло ещё не задавлено совсем, раз оно такое слабое?

И получается, если расспросить говорящего о добре и зле, что многие несправедливости с горем часто вызваны… добром! Да, да, именно так, и никак иначе. Попал под машину? Кара за грехи твои или отцов. Заболел раком или даже чем-то ещё в этом духе? Божье испытание, овечка тупая, а не несправедливость! Умер ребёнок? Кара ему (!) за грехи! Причём такие лицемерные и бессердечные «ответы» даются легко и естественно, жертва несправедливость всеми путями рядится… в зло. Более того, оттуда же проистекает странная при подробном анализе фраза: благими намерениями дорога в ад вымощена. Возникает понятный вопрос: что же за добро такое, что от него одни только беды, и что все его попытки создать «рай на земле» рождают ещё больше бед?

Но при любой попытке задать такие вопросы реакция «адептов» становится прямо агрессивной, вплоть до требования «сжечь еретика», хотя по логике вещей ответ должен быть логичен и прост, а не замалчиваем любыми методами подобно грязным тайнам. И, кстати, чем древнее мифология, которую современное кино почему-то копирует всё сильнее, тем меньше какой-либо разницы между «плохими» и «хорошими» богами, причём с древностью растёт и число «плохих богов», и падает «доброта» с влиянием у «хороших» богов. Куча примеров указавают на то, что они попадают в штамп «чёрно-серая морали» или «из двух зол выбери наименьшее», потом назови это меньшее добром. Первые молитвы и жертвы имели религиозные смысл… не подпускать богов к сёлам, ибо иначе набедокурят по полной программе. То же есть с непонятным. на первый взгляд, страхом перед духами умерших людей: ведь, если боишься, то считаешь способным причинить немалый вред.

Интересно, спрашивается, почему дух родного человека вместо «Привет! Ну как ты там, и как погодка на том свете? Как же давно мы не виделись, заходи почаще!» так пугает? Ответ на этот вопрос скрыт в древнем поверье, что увидеть бога или умершего (отчасти обретшего силу бога, это во всех языческих верованиях так) к беде, ибо бог пришёл «взять жертву», то есть, самого живого человека. Только, зная такое, можно понять, почему апостолы вызывали такой сильный страх и почтение своими хвастливыми по формулировкам высказываниями «Я видел бога и остался жив». Можно спросить: ну, видел, и что с того?

В этом и разгадка той нелицеприятной загадки, странного умалчивания и пр. Дело в том, что тиран, победивший других. чтобы подчеркнуть своё могущество и превосходство, присваивает себе «непозволительный для прочих» титул. Ради этой «непохожести на других» ему присваивают иные, чем у других, мотивы, что якобы непостижимы для остальных, великую мудрость и пр. Все сомневающиеся в этом уничтожаются или жестоко притесняются, а при первом же случае, когда «боженька не видит», его заветы нарушаются максимально жестоко и сильно, что рождает чувство недостойности (читай, грешности) себя всех благ. Вот, почему часто у бога/богов бывает непроизносимое благодаря куче табу имя и пр.

Тут старое суеверие, возрождающееся в «современности», типа «позовёшь, придёт». Но от тирана всегда стараются держаться подальше, как от способного на любое насилие без риска быть наказанным за него, потому все «приходы бога на землю» с даже малой вероятностью оных через призывы воспринимаются с таким ужасом, и слово «апокалипсис» (буквальный перевод «раскрытие») стало синонимом конца света. Ведь, если бог добрый, и суд его справедлив, чего же все его так боятся? Что, разве у всех скелеты в шкафу и куча жестоко обесчещенных на личном счёте? Конечно же, нет. Разгадка тут в том, что деспота боятся и, чтобы самоутвердиться, этот ужас зовут почтением, вот почему по факту не сочетаемые понятия уважения и страха так уживаются в умах «адептов». Также включается чувство «своего», из которого следует вывод в духе «он негодяй, но он наш негодяй и потому лучше всех». Потому за веру так и дерутся, ибо она внушает своим адептам чувство жестокого превосходства над всеми «остальными», что позволяет запуганному гражданину изливать на врагов самую примитивную жестокость, чего он очень сильно желает.

Этим подкупает религия, все хотят быть избранными.

Именно происхождением от деспотичных тиранов «высших сил» всех степеней абстрактности, начиная с духов каждого камушка и кончая всяким там Единым Космосом, и объясняется очевидное сходство поведения оных со своими, так сказать, оригиналами: любого бога можно обидеть недостаточным почтением («не богохульствуй, а то накажет тебя в назидание остальным!»). Его или их, по мнению верующих, надо ублажать и петь ему/им хвалебные песни, его/их надо чтить независимо от проделываемых им/ими мерзостей и прямого насилия. Таким образом, религия, несмотря на все заверения о «прогрессе» оной менялась лишь внешне, суть её осталась той же, неизменной и такой же вредной для настоящего прогресса науки и техники.

И вопрос всё-таки открыт: что же за добро, от которого всем беды одни? Попробуйте на него ответить.