"Я вас люблю"

«Я ВАС ЛЮБЛЮ…»

Аполлон Григорьев — поэт трагической любви

Девятнадцатый век сверкает грандиозными именами: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Некрасов. На этом фоне поблекли звезды многих поэтов, которых можно по праву назвать великими. Но для последующего века, для школьников советской и российской школ они остались в тени, незнаемыми. И это горько, и непростительно. Тут можно назвать десяток имен, даже несколько десятков имен поэтов, которые бы составили гордость для поэзии любой страны. Вышедшее недавно десятитомное собрание сочинений Аполлона Григорьева, конечно, осталось замеченным в литературоведческой среде. Этого издания Григорьев заслужил давно. Но вот в массовый обиход даже это капитальное издание его имя не вернуло. Для более или менее знакомых с русской поэзией читателей он по-прежнему остается автором «Цыганской венгерки» («Две гитары, зазвенев…»), певцом цыганщины, творцом городского романса, человеком с гитарой, далеко не трезвым, который впал в очередной загул, как это блестяще показал Валентин Пикуль в одной из своих новелл.

Многие стихи Аполлона Григорьева — это жемчужины любовной лирики, в которой, пожалуй, в наибольшей степени отражена его мятежная душа, которая жаждала гармонии и не находила ее, трагизм его существования, который так рано сведен в могилу этого поистине великого поэта и критика.

Достаточно прочитать лишь одно его стихотворение «Я вас люблю… что делать — виноват!» Была у этого стихотворения и реальная история, в прочем, как и у многих лирических стихотворений и других поэтов. Тридцатилетний Аполлон, вступив в дом Якова Ивановича Визарда, своего коллеги по Московскому воспитательному дому, увидел там пятнадцатилетнюю Леониду, в которую влюбился сразу и со всей страстью.

Стихотворение начинается рванной строчкой, что потом будет широко использовать в своей поэзии Марина Цветаева, чтобы передать смятение чувств, тоску раненого сердца, сбивчивое дыхание.

«Я вас люблю… что делать? — виноват!»

«Я в тридцать лет так глупо сердцем молод…»

Это вам ничто не напоминает? Конечно, будущего Есенина. «Глупое сердце не бейся». Известно, что Есенин читал Григорьева и, вероятно, оказался под его глубоким влиянием. Во многих его стихах чувствуются мотивы поэзии Григорьева и даже прямые перепевы. А как похожа их горькая судьба! И того, и другого погубит тяга к вину. А пьяные кутежи и скандалы! Тут Есенин шел прямо в след за след за своим предшественником.

Любовь сильнее всяких запретов. Да, поэт понимает, что в чем-то его любовь даже преступна, ведь Леонида только вышла из детского возраста. Поэтому он должен молчать о своей страсти, которая ничего, кроме осуждения, у окружающих не вызовет. Но это нисколько не умаляет его любви. Более того, это молчание, необходимость не выказывать своей страсти, только еще больше распаляет любовное чувство. И опять возникает аллюзия с набоковской Лолитой.

Он понимает преступность своей любви и недопустимость всякого рода признаний. Прощаясь со своей возлюбленной, он вынужден отводить взгляд, чтобы не выдать своего чувства. И свое состояние он сравнивает со состоянием человека, который находится под наркотическим воздействием. А теперь дадим слово ученым.

Ученые решили изучить феномен любви, а конкретнее его влияние на человеческий мозг. И что Вы думаете? Любовь = наркотик! Ученые обнаружили, что при виде любимого человека (даже при просмотре его фотографий, в соцсетях, например) в мозгу запускаются серьезные биохимические изменения. Некоторые участки мозга при этом находятся в таком состоянии, как будто…… человеку дали сильнодействующий наркотик!

Часто состояние влюбленности и страсти к объекту любви сравнивают с опьянением — и процессы, происходящие в это время в организме на гормональном уровне, доказывают это!

Во время влюбленности в огромных количествах выделяется серотонин — его называют гормоном счастья. Влюбленные просто тонут в волнах нежности, тяги друг к другу и страсти обладания.

То, что ученые установили и описали в наше время, уже прекрасно чувствовал Аполлон Григорьев и выразил в своих стихах.

К чему они, к чему свиданья эти?

Бессонницы — расплата мне за них!

А между тем, как зверь, попавший в сети,

Я тщетно злюсь на крепость уз своих.

Я к ним привык, к мучительным свиданьям…

Я опиум готов, как турок, пить,

Чтоб муку их в душе своей продлить,

Чтоб дольше жить живым воспоминаньем…

Чтоб грезить ночь и целый День бродить

В чаду мечты, под сладким обаяньем

Задумчиво опущенных очей!

Мне жизнь темна без света их лучей.

Последнее строфа — это уже предвкушение Цветаевой, с ее рваной, темной, безумной любовью-болезнью, от которой не может быть излечения.

От всех, от вас, особенно таю.

От вас, ребенок чистый и прекрасный!

Не дай вам бог, дитя мое, узнать,

Как тяжело любить такой любовью,

Рыдать без слов, метаться, ощущать,

Что кровь свинцом расплавленным, не кровью,

Бежит по жилам, рваться, проклинать,

Терзаться ночи, дни считать тревожно,

Бояться встреч и ждать их, жадно ждать;

Беречься каждой мелочи ничтожной,

Любовь его безнадежно, он осознает, что у нее не может быть счастливого исхода. Так оно и происходит в действительности.

В 1856 году Леонида выходит замуж за помещика, офицера в отставке Михаила Владыкина.

Владыкин — сын двоюродной сестры Белинского. Увлеченный театрал, сам драматург. Его пьеса «Купец-лабазник, или Выгодная женитьба» была даже запрещена для постановки в Москве генерал-губернатором Закревским.

В дом Визардов его привел Сеченов. Как и многие другие, Владыкин был влюблен в Леониду Яковлевну. Признаться в своих чувствах его побудили вести о близком отъезде Леониды. Через год после помолвки состоялась свадьба.

Отчаяние Григорьева не имеет предела, даже несмотря на то, что он не мог надеяться на взаимность — получить развод было практически невозможно, да и Леонида Яковлевна никогда не отвечала на его чувства. Вероятно, именно тогда он и создает свой шедевр — «Цыганскую венгерку». В своем очерке «беседы с Иваном Ивановичем…», он говорит о самом себе в третьем лице: «Стихи его — это какие-то клочки живого мяса, вырванного прямо с кровью из живого тела». Об этом же и последние слова «Цыганской венгерки»: «Чтобы сердце поскорей/Лопнуло от муки!» Блок называл «цыганские стихи» Григорьева «единственными в своем роде перлами русской лирики».

Дальнейшая судьба Леониды Визард сложилась интересно. Некоторое время она довольствовалась ролью жены — предводителя дворянства, драматурга, актера Малого театра. Но в тридцатилетнем возрасте она отправляется за границу, в Бернский университет, где получает медицинское образование, защищает диссертацию, возвращается в Москву, занимается частной врачебной практикой, пользуется уважением. Но довольно рано у нее находят рак, и в 58 лет, по воспоминаниям Сеченова, «умерла героем».

Но благодаря ей (хотя и не ее воле) у нас есть эта бесценная лирическая история любви, история борьбы и поражения.