Начало

Родословная моей семьи

В 1953 году был открыт в Иерусалиме мемориал “Яд Вашем” — центр памяти Жертв Холокоста Европейского Еврейства.

Специальным законом определен статус тех людей, которые из благородных побуждений и особых духовных личных качеств с риском для собственной жизни и жизни своих близких спасали евреев во время Второй мировой войны. По древней еврейской традиции таких людей называют “Хасидей Уммот ХА-ОЛАМ”, что означает «Праведники среди народов мира».

Охота на граждан Украины еврейской национальности усилилась после вступления немецких войск на нашу землю. И в содействии с местными коллаборационистами (осознанное, добровольное и умышленное сотрудничество с врагом) начался процесс тяжелейшего преступления против человечества — Геноцид (Холокост) евреев Украины.

Против евреев разрешалось применять любые действия. Конечно же, им «дозволялы» грабить, издеваться, насиловать, пытать и убивать всех: детей, женщин, мужчин, полукровок. Был издан указ о смертной казни любого, кто поможет еврею. Это касалось и членов семьи, и близких, всех, кто шел на такой риск.

За участие в погромах полицейским-бандитам, а также членам их семей полагались продовольственные пайки и денежные довольствия.

Украинские Праведники мира, сохранив святую верность своим моральным принципам, проявили силу воли, чтобы противостоять черной чуме нацизма и местного населения, помогавшего в совершении геноцида евреев Украины.

Они рисковали собственными жизнями, чтобы спасти других. По числу Праведников мира — Украина занимает четвертое место, и список этот постоянно пополняется. В настоящий момент на Украине примерно 2500 праведников, в числе которых лица, введенные в этот список по инициативе Вали. Не буду останавливаться на фамилиях этих отважных, благородных людей, которые спасали ее во время Катастрофы.

Дальнейшая история семьи Вали такова: после погрома, в котором остались в живых ее мама и она с сестрой, вернуться к себе домой они уже не могли — он был разрушен. Недалеко от них жила моя тетя Зоня с семьей — муж и пятеро детей, бабушка (до войны). Уцелели тетя, дядя и одна дочь. В этом доме и собрались все.

Через день приказ: евреям в трехдневный срок перейти в гетто, не выполнившим — расстрел. Место расположения гетто — село Раковка.

Каждую ночь пьяные бандиты врывались в дома, насиловали девушек, избивали старух, забирали последнее. Это было в конце сентября, а в начале октября по гетто разнеслись зловещие слухи. Говорили, что в Умань приехал новый карательный отряд. Для уточнения этого факта старшая сестра Рая и Валя отправились на Софиевку к русским друзьям. Это был рискованный шаг, и только благо, что они не очень походили на евреек. Они пошли вдвоем.

Семья знакомых состояла из четырех взрослых детей и парализованной матери. В свое время в 1937 году их отец был репрессирован и мать слегла. Трое старших учились в Днепропетровске, младший Иван после школы работал в совхозе, ухаживал за матерью. Их тепло приняли и предложили переночевать. Перед этим Иван пошел в город узнавать об обстановке, о слухах, пронесшихся по Умани. Вернулся поздно, в комендантский час, и оставил их на ночь. Проснувшись утром с тяжелым чувством страха за мать, Рая вышла на улицу. Соседская женщина вся в слезах говорит: — Ох, доченька, «ховайся»! Евреев из гетто повели убивать! Оставив сестренку Валю в доме Ивана, Рая направилась на поиски матери. По дороге в гетто ее задержал полицейский, который заявил: — Иди перед смертью полы в полиции помой. Вместе с ней там были еще две девушки-еврейки. Целый день они убирали помещение, а вечером им удалось незаметно скрыться. В этот день немцы расстреляли в Умани десять тысяч евреев. В их числе была и моя тетя Циля — мать Раи и Вали.

Убежав из полиции, Рая обратилась опять-таки к русскому человеку Николаю — начальнику полиции, бывшему однокласснику, который дал ей паспорт на имя украинки Лукии. С этим документом она прошла тысячи километров: Кировоградскую, Кременчугскую, Харьковскую, Полтавскую и Днепропетровскую области. И нигде не встречала евреев.

Во время этих странствий она не «цуралась» никакой работы: обрабатывала огороды, нянчила детей, занималась стиркой. Добрые люди кормили ее, несмотря на то, что знали, что она еврейка, и, рискуя жизнью, давали кров, делились последним куском хлеба. Основная цель ее была найти партизан и хоть чем-то оказывать помощь в борьбе с нацистами. Добравшись до Белоруссии, встретив по пути семнадцатилетнюю белорусскую девушку Марию, бежавшую из Донбасса, она разузнала от отца Марии, где находиться центр партизанского движения. Начальник отряда Василий принял ее как родную, где она за два с половиной года почувствовала себя полноправным человеком.

В этом отряде она познакомилась с пожилой женщиной-еврейкой по имени Фаня, которая находилась в нем с первого же дня организации. Впоследствии, она стала для Раи — второй матерью. Ее дочь и муж погибли от рук фашистов. Уцелев вместе с шестнадцатилетним сыном Барухом, ушла к партизанам. В этом отряде оказалось еще несколько евреев — старик сапожник Хаим и медицинская сестра Бася. Вскоре командир отряда назначил Раю в диверсионную группу и снабдил трофейным ружьем.

Чего только не пришлось пережить молодой, красивой и образованной девушке в этот период. Налеты на немецкие дивизии, переправляющихся через реку Безеть; перебив всех гитлеровцев, увозили их лошадей и, отдохнув немного, отправлялись на новые дела. Отряд контролировал железную дорогу Унеча-Кричев. Под покров ночи налетали на охрану, стоявшую у железнодорожного полотна, уничтожали немцев и затем беспрепятственно взрывали железнодорожную линию.

Осенью 1943 года фронт стал приближаться к месту расположения отряда. И где-то в середине сентября 1943 года в отряде появились первые разведчики-красноармейцы. Большинство партизан влились в регулярные части Красной Армии и ушли дальше не Запад. По настоянию командира отряда женщин и детей отправили в тыл на отдых. И Рая отправилась в Умань, в надежде найти свою сестру Валю.

Вернемся к событиям, когда Валя осталась под прикрытием в семье соседей, в частности, сына Ивана, который, не смотря на опасность, предложил жить у них. Это было кратковременное счастье. Вскоре начали постепенно возвращаться из Днепропетровска старшие, и места в бараке, в одной комнате стало не хватать. И им, как обиженным Советской властью дали в городе двухкомнатную квартиру в частном секторе. Пустых домов к тому времени было достаточно. И все перебрались туда, взяв Валю с собой. Иван часто бывал в гетто, помогая едой и передавая кое какие вещи. Став приметной фигурой настолько, что однажды в распутицу перед ним на колени упала еврейка с плачущей дочкой 12 лет, и просила увести из гетто. И он пошел на этот шаг, приведя их к себе домой. Там же в гетто была 14-ти летняя двоюродная сестра Вали, которую Иван тоже хотел забрать из лагеря, однако ее отец не отпустил единственную оставшуюся в живых.

Приближалось время ликвидации гетто, и было решено уходить. Один из приятелей Ивана, Алеша, подготовил липовые бумаги — пропуск и справку из детдома. Сестра Ивана Раиса собрала в дорогу: разрезала большой цветастый платок матери и достала из сундука осеннее пальто. В это же время произошла ликвидация гетто. Из-за распутицы возить в Сухой Яр не стали, выкопали на берегу обмелевшей реки Уманьки яму и живьем бросили туда детей и немощных стариков. Еще один приятель Ивана, Владимир, будучи врачом-невропатологом, имея большую женскую клиентуру, договаривался с некоторыми своими пациентами, чтобы приютили Валю на некоторое время. Так продолжалось около трех недель.

В начале мая Алеша ночью на велосипедах вывез Валю в деревню Оксанино. Затем переправил в деревню Небыливку, Подвысоцкого района Кировоградской области. Опять— таки его знакомый бригадир пристроил ее к его одинокой сестре. Колхозы тогда работали. От каждой семьи требовалось выделить одного человека, и Вале приходилось за эту женщину выходить в поле. Сама женщина в это время занималась своим огородом, коровой. Это было выгодно обеим на тот момент.

Свои вещи, узелок с платком и осенним пальто Валя оставила в доме бригадира. В подкладке пальто были зашиты фотографии двоюродных сестер и братьев с их именами. Однажды дочка бригадира обнаружила все это, подпоров подкладку, и рассказала отцу, на что он велел молчать. Недолго думая, она тут же решила поделиться с подругой по секрету, которая в свою очередь передала Вале.

И так пришло решение: нужно уходить. Алеша часто навещал её, и в одном из приездов сообщил, что сестра в Кировограде. Староста колхоза, в доме которого она остановилась, был бывшим директором школы и тоже оказал Вале большую услугу, выдав бумажку в райцентр Подвысокое. Там же она получила пропуск в Кировоград. Женщина, у которой Валя проживала, не отличалась спокойным нравом, все ее боялись, однако расставание было дружеское, и она пообещала принять ее с сестрой.

Получив в подарок два свежеиспеченных хлеба, взяв котомку с пальто, где была зашита метрика, 150 рублей от Алеши и настоящий пропуск из районной полиции Подвысокого до Кировограда, дождавшись темноты, когда прекратилось движение, прошмыгнув через дорогу, Валя пошла вдоль нее. Услышав скрип тележных колес, на какое то время затаилась в кустах. Разглядев мужчину с парой лошадей, попросила подвезти. Оказалось, из окрестных деревень посылают на стройку транспорт для строительства дорог вместе с евреями. Его версия была, что он сбежал, отработав какой-то срок, и, если потребуется, из их дальней деревни пришлют другого. А Валя в свою очередь придумала легенду, что идет в Кировоград искать сестру; сама из детдома, и жить в городе негде.

Таким образом, она попала в деревню Ромейково Екатеринопольского района. Зайдя к ним в дом, заметила около десятка женщин, среди которых была жена и дети мужчины, привезшего ее в эту деревню. Это были баптисты. Дав приезжим перекусить, они начали «богослужение», заключающее в себе песни по книжке. Одна из женщин проявила к Вале повышенный интерес. Во время голодомора (1932-1933 гг.) на вокзале в Умани она оставила свою двухлетнюю дочку, надеясь, что ту заберут в детдом, и больше ничего о ней не знала, страдая вместе со старшей дочерью. По возрасту Валя немного отличалась от той девочки, и ей было предложено пожить в деревне, в любом доме. По указу из деревни выделяли одного человека на уборочную и другие работы в ближайший совхоз. Хозяева сокрушались, что в страдную пору мужа отправляют на работу, а дочь-подростка в совхоз. Расспросив их о подробностях, Валя предложила заменить не только дочь, но и весь сезон отработать за деревню. Начальство в лице старосты-полицейского обрадовалось, никаких документов для оформления не требовалось.

Колхозы и совхозы оставались во время войны, люди работали бесплатно, однако имея свое подсобное хозяйство и немного воруя, люди могли себя спасти от голодной смерти.