Конец сказки

Вячеслав Матосов

КОНЕЦ СКАЗКИ

1

Весна уже накрыла своим тёплым дыханием этот парк на Виллингтон Сквере в ньюйоркском районе Гринвич— Виллидж. Айседора, присев на скамью и заканчивая скромный обед оставшимся сендвичем, только сейчас заметила наступившую весну 1919 года вокруг себя.

Кто же этот быстро идущий мимо молодой человек, он мне кажется знакомым, подумала Айседора и тут же заметила, как у него из— под рук выпорхнул листок бумаги. Этот листок долго кружился, словно в плавном вальсе, и под конец упорхнул вниз за скамью, где сидела она.

Человек ещё продолжал идти вперёд, записывая что-то на ходу, и остановился в недоумении через несколько минут, отыскивая вокруг себя выпавший листок.

— Вот он здесь! — воскликнула Айседора, поднявшись со скамьи и доставая листок из-под скамьи.

— О, как я вам признателен за эту находку, — радостно поблагодарил он, принимая от неё потерянное.

— В этом листке остался набросок заключительной главы моей книги, — продолжил он, подходя и садясь рядом.

— Я вспомнила! Вы — Джон Рид. Мы были соседями в 1911 году! Вы пишите книгу? — удивилась Айседора.

— Да, да. А, вспомнил! Вы — Айседора Дункан! А я по зову профессионального долга побывал в России. Вы не представляете, как сейчас там интересно! Да, я пишу книгу о том, что я видел в России. Я — журналист, пламенный фанатик российской революции.

— А я, если помните, танцовщица. Я сразу заметила вашу плавную походку! Я обучаю детей новому танцу, танцу освобождения. В России я была в 1904 м и в 1913-м годах. Холодная какая-то это страна, с древним укладом жизни. Я пробовала создавать там школу танца, но как-то не получилось.

— Нет, что вы! Сейчас там бурлит жизнь! Люди там меняются, ходят на выставки, в театры, на балеты.

Я был на огромном народном митинге в Петрограде в 1917 году в цирке "Модерн". Там горячо выступал солдат и в своей речи он выражал стремление драться за революцию под угрозой расстрела! Так там рождалась новая Россия!

И, может быть, сейчас там люди повернутся лицом к искусству. Езжайте туда, и вы убедитесь в справедливости моих слов сами.

Извините, но я должен бежать, — заканчивать мою книжку-брошюру под грохот наземных пассажирских и подземных поездов метро в моей квартире. Не знаю, сколько ещё сил мне нужно будет для её публикации, — быстро проговорил он.

Он вскочил со скамьи в каком-то творческом порыве со сдвинутой на бок шляпой, распихивая по карманам демисезонного серого пальто листки бумаги и карандаши, и понёсся навстречу работе над последней главой своей книги.

А она продолжала сидеть под впечатлением разговора с этим увлечённым человеком. Она думала о том, что, может быть, приехав в Россию ещё раз, она сможет создать там Театр Революционного Танца Освобождения.

2

Весной 1921 года в витрине книжного магазина на Виллингтон Сквер она увидела книгу-брошюру Джона Рида "10 дней, которые потрясли мир". И она купила её.

Придя домой, начала читать эту книжку, но в то же время пришёл почтальон и вручил заказное письмо. В этом письме было приглашение наркома просвещения Луначарского приехать на гастроли в Россию. Луначарский обещал ей также организационную и финансовую помощь в создании школы танца.

Последующее чтение книги Джона Рида захватило её, — она не могла оторваться, пока не прочла всю.

Да, я должна ехать туда, в эту сказочную страну, окончательно и твёрдо решила она.

Направляясь в Россию и стоя на палубе парохода, она тихо говорила себе самой:

— Я в раннем детстве была танцовщицей и революционеркой. Прощайте все старые буржуазные обычаи. В России я буду таким же товарищем, как и окружающие меня там люди.

3

— Ну вот, товарищ Айседора, это теперь и будет вашими аппартаментами на Пречистенке в Москве. Жила тут балерина Балашова, да уехала ко всем чертям. Не беспокойтесь, здесь вы пока будете жить на полном кремлёвском обеспечении, — угодливо произнёс переводчик-политрук Грудский, оглядывая в то же время живописные потолки.

— Я буду иногда заходить к вам. А завтра к вам придёт переводчик Шнейдер Илья Ильич.

— Да я здесь открою школу пластики для пролетарских детей. Для этого я и вырвалась из лап капитализма в эту страну большевиков, — радостно сообщила ему Айседора Дункан.

— А детей я вам доставлю завтра же. Располагайтесь пока. Я ухожу. Мне нужно сегодня же побывать в нескольких детских коммунах, — отобрать детей, желающих заниматься танцами, — кричал ей Грудский, быстро направлясь к выходу.

Она прошлась по пустым комнатам и выбрала небольшой зал с роялем для студии танца.

Оставив в корридоре при входе чемоданы, она первым делом собрала зеркала изо всех комнат в этот зал. Сама она обосновалась в большой спальне с живописными росписями на потолке, где половину постельного белья и штор было уже растащено ворами.

На следующий день Грудский привёз хрупкую девушку по имени Ирма. Ирма с удивлением и страхом ходила с Айседорой по комнатам и что-то спрашивала. Сначала они не понимали друг друга. Но, как только Айседора начала заниматься с ней, показывая движения для развития пластики движений тела. Ирма, как не странно, стала точно повторять это, выучила много английских слов и скоро совсем освоилась.

На следующий день прибыли ещё пять девочек из младших классов какой-то "детской коммуны"-детского дома, с которыми Айседоре пришлось повозиться значительное время, прежде чем они сумели повторить её движения.

После двух недель занятий Айседора говорила Ирме:

— Отдавайся своей фантазии как я. Импровизируй!

Тех средств, которые она получала в наркомате просвещения, конечно, не хватало для содержания школы. Пришлось ей ещё подкармливать этих девочек-учениц. Количество студийцев выросло до тридцати.

Выручали концерты, на которых Айседора показывала своё мастерство при исполнении "танца освобождения". Там организаторы давали ей часто продукты, как часть оплаты.

4

Шумно было в этот вечер в мастерской художника Якулова. Его друзья — художники перемешались с друзьями-поэтами приглашённого сюда Сергея Есенина.

Все ожидали танца Айседоры. Она стояла у входа на лестницу в красном тончайшем хитоне, одетом на почти голое тело, в меховом манто, с распущенными волосами цвета светлой бронзы и босая.

Сергей подошёл к ней и попросил стоящего рядом Шнейдера перевести ей его просьбу. Шнейдер поднял правую руку, перед этим переложив несколько букетов цветов, приподнесённых Айседоре, в другую руку. И шагнув к ней, торжественно провозгласил на английском и русском:

— Госпожа Айседора, с вами хочет познакомиться великий поэт России Сергей Есенин!

Через грохот аплодисментов Есенин, стоя напротив, прокричал ей:

— Я хочу увидеть твой танец, а потом написать стихи о тебе!

После её танца под звуки "Интернационала" Сергей в восхищении подошёл к ней как во сне. Поцеловал ей руку и продолжал смотреть пронизывающим взглядом.

В это время появился Якулов. Он принёс и поставил на голый деревянный стол в углу комнаты большую корзину с тремя бутылками водки, огурцы, помидоры, нож и вилки. Все радостно встретили это явление и принялись за еду.

А Айседора не могла отвести глаз от Сергея и в тот же миг поняла, что он должен принадлежать ей, и только ей. Она взяла его за руку и повела по лестнице вверх в комнату-спальню, где она переодевалась до этого. Он медленно шёл рядом и смотрел на неё глазами, сиявшими молитвенным светом.

В спальне, держась одной рукой за его руку, другой рукой она медленно задёрнула плотную чёрную штору.

Эта загадочная полутьма мгновенно вдохновила Сергея на новый подвиг и он склонился к ней, целуя глаза и лоб. И они оба потонули в сказочной полутьме, которая ласково приняла их.

Неизвестно, чем бы кончилась эта сцена, если бы в спальню не вошёл без стука Шнейдер, качающийся на слабых от похмелья ногах и допивающий бутылку водки. Присев на кровать рядом с ними, он невнятно промямлил, обращаясь к Сергею:

— Щас я буду те переводить, вот токо конщу эту бтылку.

Отделившись от Сергея, Айседора, сделавшая уже к тому времени несколько шагов к кровати, остановилась, застыв с поднятыми руками как нарисованная птица в полёте. Наклонившись, она одела туфельки и быстро выпрямилась. В её глазах сверкнула дерзкая идея и, повернувшись к Сергею, она загадочно произнесла:

— Я приглашаю тебя, Сергей, в мой особняк на Пречистенке на чай!

Шнейдер тем же заплетающимся языком перевёл эту фразу, раскачиваясь при этом, улыбаясь и пряча пустую бутылку под кровать. А затем уставился на них непонимающими глазами.

— Чур, берём двух извозчиков! Ты как переводчик едешь во второй! — прокричал Сергей, убегая от Шнейдера и таща Айседору за собой. Они вдвоём выбежали из спальни и побежали вниз по ступенькам лестницы чёрного хода.

Сев в пролётку, Сергей крикнул извозчику:

— Если хочешь хорошо заработать, то гони, гони что есть мочи на Пречистинку к балашовскому особняку. Мы должны оторваться от той пролётки, что сзади нас!

5

В ожидании Сергея Айседора не могла сидеть на месте и ходила по комнате в каком-то безумстве. Уже прошло два дня с того времени, как Сергей ушёл со своими друзьями-поэтами в кабак.

И вдруг он ворвался в комнату, стаскивая на ходу с себя какую-то шинель и оставаясь в измазанной кровью белой рубахе.

Совершенно не замечая её, он сначала прошёл мимо, а потом стал ходить по комнате туда-сюда и кричать, размахивая руками и обращаясь к кому-то:

— Нет, нет! Мне с вами не по пути. Я буду нести свои стихи для простых людей России!

— Где ты был и кто с тобой такое сделал! — ужаснулась Айседора, обращаясь к Сергею.

Затем повернулась к вошедшему из соседней комнаты Шнейдеру в ожидании перевода.

— Был я в подвале "Большого дома" у чекистов. А там кроме меня были люди, которые не нравятся им, — был его ответ.

— О, майн гот. Как вытащить его из этих кабаков, клубов, пьянок? Я должна сохранить этот талант и увести его из этой страны, где условия жизни пока ещё трудные, — произнесла тихо она, обращаясь к Шнейдеру.

В то время, как Илья Ильич переводил этот диалог, она подошла к Сергею и, положа ему свою голову на плечо, тихо произнесла:

— Давай уедем в Италию, Францию, Германию или Америку. Куда-нибудь, только подальше от этой страны, где преследуют талантливых людей.

Только нам надо пожениться, чтобы не возникло проблем при пересечении границ.

Илья Ильич с каменным лицом перевёл эту фразу, как будто, отталкивая от себя что-то, что было для него в глубине души недавно очень близким. А Айседоре он сообщил какой-то сухой проходной фразой:

— Он без России жить не сможет.

— А, что, я согласен, — заглянув в глаза Айседоры, ответил Сергей.

6

После этого разговора, после путешествия по странам мира, после размолвки её с Сергеем в берлинском кафе "Леон", после её кавказских гастролей и окончательного расставания их в Москве Айседора уехала в Париж.

Там ей показалось, что она уже забыла об этой своей огромной любви.

Но, читая газету в ресторане-бистро в январе 1926 года, она узнала оттуда о самоубийстве Сергея в Петрограде в гостинице "Англетер".

Отложив с сторону газету, застыв в молчании и глядя прямо перед собой, Айседора в каком — то оцепенении прошептала на английском:

— Да, Россия — это не сказочная страна.

Прощай, Сергей. Прощай, моя сказка!

Эпилог

Прошло два года и Айседора пришла в ресторан-бистро "Ромаи" на проспекте под названием "Елисейские Поля". Она запомнила этот ресторан потому, что когда-то здесь, вот за этим столиком в газете прочитала о смерти Сергея Есенина.

К ней подошёл официант. В кармашке его фрака топорщился уголок платка, на котором было написано имя на русском языке — "Андрей".

— Андрей, вы — из России? — спросила Айседора на французском языке.

Официант удивлённо посмотрел на неё и ответил вопросом:

— Вы — тоже?

— Нет, я — из Америки, но я была в России. У меня погиб там муж, Сергей Есенин.

Андрей как-то странно посмотрел на неё и после небольшой паузы тихо сказал:

— Вы не знаете правды, его убили там чекисты.

Пришлось Айседоре удивиться ещё больше и спросить:

— Откуда вы это знаете? Садитесь рядом и расскажите, что знаете об этом.

Андрей оглянулся вокруг и, видя, что посетителей почти не было в это время, сел рядом на стул и начал быстро рассказывать.

В ту ночь он дежурил на этаже в гостинице "Англетер", где находился номер с поселившимся в нём Сергеем Есениным.

Андрей сидел в углу в кресле и дремал, прикрывшись одеялом. Он видел, что мимо него прошли двое мужчин, неся свёрнутый ковёр, положили ношу на пол, повозились с замком, очевидно, открывая отмычкой, и внесли ковёр в тот номер.

Это, явно, было похоже на ограбление, но какое-то предчувствие остановило Андрея и он не поднял тревоги.

Через довольно продолжительное время они ушли, закрыв за собой дверь ключом.

Утром в дверь постучалась горничная, но ответа не дождалась и открыла своим ключом. Выбежала она оттуда сразу же с криком и слезами. Андрей вышел из своего угла и увидел подбегающих к номеру двух полицейских с фотографом, журналистов из газет и услышал слово"самоубийство".

Услышанное слово у Андрея сразу вызвало сомнение. Он понял, что почти стал свидетелем убийства. Свидетелем, от которого захотят быстро избавиться. Сразу же вспомнил о рассказах в очередях за хлебом о расправах чекистов над невинными людьми и у него возник план побега. Да, именно, побега из этой страны.

Зайдя в кладовую, он переоделся в рабочую форму истопника и быстро вышел через чёрный ход.

На трамвае доехал до грузового порта. Его дядя работал капитаном на грузовом корабле.

Подойдя к причалу, где загружался этот корабль, он попросил какого-то матроса вызвать дядю Степана.

Дядя сошёл на причал, с удивлением взирая на племянника, захотевшего совершить морское путешествие. Андрей чистосердечно рассказал всё увиденное им. И дядя понял его. Через знакомых в портовом ресторане он тут же купил Андрею паспорт на имя Ивана кочегара.

Пришлось просидеть в грузовом трюме весь рейс, а потом вместе с грузчиками сойти на берег. У дяди и тут были друзья и он устроил Андрея на работу грузчиком в том порту в Гавре.

После этого Андрей работал помощником проводника в поезде, а затем переселился в Париж и нашёл работу в этом кафе.

— О, майн гот, — прошептала Айседора.

— Что это за страна? Страна, где убивают лучших людей. Хорошо, что я там не осталась.

Вячеслав Матосов. Торонто. 2021.