Оборвав нить между живыми и мертвыми.

Уничтожить славян можно только разделив их на разные страны, внутригосударственные анклавы, столкнув нации, одного по сути исторически сложившегося народа, в междуусобном побоище. Когда брат станет ненавидеть брата. Когда сын станет стрелять в спину отца.

...

Старший сын сидел у воды, окровавленной от текущих по её течению трупов. Пистолет дрожал у виска. Предательски и не по-большевистски. А перед глазами стоял отец. С белогвардейскими орденами и с гордой осанкой. «Стреляй, сынок. Бог всё видит.» Тогда он не верил в Бога. И разум затмило сатанинское зелье близкой свободы, странного коммунизма по непрочитанному Марксу и рая, обещанного неизвестно кем и непонятно где. И выстрелы в старом отцовском доме раз и навсегда разорвали грань миров между живыми и мёртвыми. Реальности более не стало. И мёртвый отец снился ему по ночам. И было мучительно больно и стыдно… И пистолет дрожал каждое утро у виска. Но это утро было особенным. Грянул гром, оборвав нить между живыми и мёртвыми.

...

«Серёжа, Серёженька-а-а, вставай...» — его голос трясся от страха. «Что такое, Вань?» «Извини, но… „— слёзы катились по его щекам, он более не мог сдерживать то, что таилось в его паскудном нутре. — “но они обещали… они обещали мне оставить мою семью в живых. Если я… убью тебя. А-а-а-а» И паника колотила его безудержной лихорадкой вместе с охотничьим ружьём в руках. Он был на грани. На грани безумия.

— Ну так стреляй, Вань...

— Я не могу. Я НЕ МОГУ!!!

— Ты уже пришёл сюда. А значит выбора нет. Или ты, или они тебя… И семью. Давай. Делай зачем пришёл.

Серёжа отвернулся к стене и закрыл глаза. В хате повисла тишина… За окном что-то нетерпеливо кричали по-немецки. Зарево нарастающего пожара росло над деревней. Эта ночь была особенной. Грянул гром, оборвав нить между живыми и мёртвыми.

...

Лесополоса Украины наполнилась ужасом, исходящим от ещё живых, находящихся среди трупов.

Он стоял на коленях со связанными за спиной руками. И не оставалось в этом мире ничего более ценного, кроме воспоминаний о близких. Но один из них был рядом. Лучший друг. И он был по ту сторону этой бессмысленной и никому ненужной войны. Сжимавший автомат в пропахших порохом и почерневших от гари и копоти руках. Слова были не нужны. Они просто смотрели друг другу в глаза. И пауза тянулась целую вечность.

Как могло выйти так, что они оказались врагами?! Как могло выйти так, что друг шёл войной на друга? Ради кого? И за чьи интересы?

Железный затвор клацнул сталью. И автоматная очередь разорвала тишину округи, вспугнув стаю птиц к синим небесам, готовившимся вот-вот расплакаться.

«Мне жаль, брат! Но я должен...» Эти слова были последними, что он услышал в своей короткой жизни. Хотя и мечтал перед смертью покаяться святому отцу. Но судьбе было угодно иначе. Этот день был особенным. Грянул гром, оборвав нить между живыми и мёртвыми.

Уничтожить славян можно только разделив их на разные страны, внутригосударственные анклавы, столкнув нации, одного по сути исторически сложившегося народа, в междуусобном побоище. Когда брат станет ненавидеть брата. Когда сын станет стрелять в спину отца.