Аукцион

Моя хозяйка — та еще фифа! Выложила круглую сумму за дилетантскую копию картины Андроса, сербского попа, свихнувшегося в собственной келье после геноцида. Тусклый колорит, блеклые тона, композиция не завершена, задний план не прописан, отсутствует перспектива. Сюжет вызывает оторопь и мороз по коже. Мальчик и девочка — явные психопаты, издеваются над старой куклой. Выковыряли глаз, удавили прыгалками. Совершили особый ритуал? Прощай суровое детство, привет дурдом? Тем не менее, лот выставлен в начальной цене — тысяча евро.

После долгих торгов и препирательств с неопрятного вида господином, в твидовой тройке и ботинках на босу ногу, я отдал за примитивное художество восемьсот тысяч, ни центом меньше.

Купленная картина уйдет с утренней почтой.

А мне пора промочить горло в компании со стариком «Дэниэлсом»

Я уже собирался покинуть аукционный зал, но хриплый голос за спиной заставил остановиться.

— Молодой человек, позвольте представиться — Джек Дэниэлс.

Я вздрогнул. Под ложечкой противно заныло.

«Однако…»

— Мне не дает покоя любопытство…

«Хороший навар, сказочные комиссионные! Будь снисходителен к чудакам!»

Я улыбнулся.

— Чем могу быть полезен, и как, простите, Ваше…?

— Имя не важно — важно намерение.

«Хм! Старик не лыком шит»

— Вы скупаете картины умалишенных художников за баснословные деньги. Понимаю, вопрос неуместен — кто Ваш заказчик?

«Кто мой босс? Сэр Виски, это молодая, красивая женщина, богатая как Жаклин Онассис»

— Одна весьма обеспеченная особа.

— Назовите имя! Профессиональная тайна? Понимаю. На прошлом Сотбис Вы купили

« Руки сопротивляются ему», полотно, приносящее владельцам смерть.

— Ну и?

— Два года назад «Плачущего мальчика», первую в рейтинге картину-убийцу.

— Я Вас не понимаю.

— А еще годом раньше неизвестную вариацию «Крик» Мунка.

— Вы меня пугаете.

— Молодой господин, я слежу за Вами в течение пяти лет. Ваша хозяйка держит все полотна дома?

— В комнате Анны, приемной дочери, фрика из фриков…

— Имя?!!

Я испугался полыхнувшего взгляда и выложил все как на духу:

— Дора Каприани, вторая жена Марио Гоцци, стального магната.

Глаза старика потухли.

Почему — то я начал оправдываться:

— Дочь Гоцци — прямая наследница огромного состояния. Все говорят — она не от мира сего.

Джек внимательно слушал.

— Эмо, готты, панки, кто их сейчас разберет. Видел ее пару раз с размазанной под глазами тушью и в похоронном камуфляже.

— И картины, что Вы скупаете?

— Дора вешает в ее спальне. Ну и что? Девочка сама ищет подобные шедевры в сети, а мачеха исполняет ее прихоти.

Старик помрачнел. Отвернулся от меня, зашептал себе под нос:

— Завещание теряет силу. Анну признают умалишенной. Запрут в психиатрической лечебнице. Суицид. Скоро. Уже не помочь.

Я смотрел на него и пытался понять — кто он такой? Какое ему дело до обдолбанной крэком девицы, губящей жизнь на маргинальных тусовках? До ее потерянной души? До безумного увлечения?

«Вы ее ангел — хранитель, сэр Виски? И только что упустили очередной шанс? Бывает. Сегодня мой день!»