То что сокрыто

ТО, ЧТО СОКРЫТО. (Рабочее название).

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Зима 1937г. Где то под Сталинском.

Маленький, видавший виды полуторатонный грузовичок, мчался по ухабистой дороге, проложенной через бескрайние дебри сибирской тайги от Сталинска до небольшого шахтерского поселка. В кузове полуторки, кутаясь в овчинные тулупы, сидело два десятка бойцов НКВД. В кабине, рядом с водителем, сидел молодой капитан и нервно курил. Зажатая промеж пальцев папироса слегка подрагивала, наполняя кабину терпким табачным ароматом. Машина то и дело подскакивала и тряслась, наскакивая на очередную выбоину или валун. После каждой такой встряски капитан бросал на водителя хмурый взгляд. Тот же в свою очередь едва слышно выругивался матом, проклиная русские дороги. Начинало темнеть, а до поселка было еще довольно далеко. Капитан выбросил окурок в окошко и спросил:

— Слышь, Петрович. А бензина то хватит?

Петрович повернул голову и неопределенно пожав плечами ответил:

— Да хрен его знает. Если нигде не застрянем, то хватит.

— А если застрянем? — продолжил расспрос капитан.

— Ну-у, если застрянем крепко, то может и не хватить. Это смотря сколько горючки спалим, пока выкарабкиваться будем.

Перспектива топать ночью по заснеженной дороге, через дикую тайгу, капитана радовала мало. Он достал из портсигара очередную папиросу и, разминая ее пальцами, подумал:

"А все-таки странноватое какое-то событие произошло на руднике. Смена не выходит на гора в положенное время. Почему? Ни взрывов, ни обрушений в шахте не было. Значит саботаж?" Капитан сунул папиросу в рот и прикурил. Глубоко затянувшись, он продолжил размышления: " Интересно, какую форму этот саботаж принял? Простая забастовка, или бунт?" Капитану очень не хотелось, что бы на руднике вспыхнул бунт. Ведь тогда пришлось бы применять силу. А капитан не любил решать проблемы силовыми методами, хотя весь его внешний облик говорил об обратном. Матушка природа не поскупилась, когда отмеривала капитану здоровье и физическую силу. Сила его была действительно велика. В пятнадцать лет он уже без труда в одиночку мог справиться с полуторагодовалым бычком. Собственно, благодаря своей исполинской силе он и сделал столь стремительную карьеру в рядах НКВД. В свои двадцать три года он уже был капитаном, и служил в особом отделе НКВД. В отделе его уважали, а кое-кто даже побаивался. Но помимо этого, капитан был еще и не глупым малым. Он обладал отличной памятью и незаурядной смекалкой. Правда, последние свои качества он предпочитал не афишировать, изображая из себя этакого увальня, тупого и до фанатизма исполнительного. Темнота сгустилась на столько, что водителю пришлось включить фары. Капитан молча наблюдал, как мимо проносятся вековые сосны. Изредка в свете фар мелькал исполинский кедр. Капитана всегда восхищал вид этого истинного богатыря сибирской тайги. Иногда он даже сравнивал с кедром себя. Сильный, непреклонный в своих принципах, готовый не колеблясь отдать жизнь ради процветания страны и народа. И лишь осознание того, что он всего лишь винтик в огромной машине, управляемой железной рукой Сталина, омрачало его мысли. Капитан так погрузился в размышления, что не заметил, как задремал. Из дремоты его вывел голос Петровича:

— Подъезжаем, товарищ капитан.

Капитан протер слипшиеся ото сна глаза и огляделся. Грузовик как раз преодолел небольшой подъем. Большая часть поселка была укрыта ночным мраком, но основные черты разглядеть было можно. Со всех сторон поселок окружали невысокие сопки, надежно ограждавшие его от сильных ветров. В центре находилось ярко освещенное здание управления рудником. Рядом с управлением стоял поселковый клуб. А от них в разные стороны расходились улицы. Строились сельчане кто во что горазд. Были здесь и добротные, почти что барские, избы. И крохотные неказистые избенки. Было даже несколько двухэтажных бараков. К поселку подходило две дороги. Одна соединяла его со Сталинском. Другая была проложена к руднику, на котором и произошло столь неприятное событие. Петровичу уже приходилось бывать тут, поэтому он уверенно подвел машину к дому начальника рудника и остановился. Капитан выпрыгнул из машины, с удовольствием потянулся, разминая затекшие мышцы, и громко скомандовал:

— Взвод, к машине!

НКВДэшники быстро повыпрыгивали из кузова и выстроились перед капитаном в две шеренги.

— Разрешаю оправиться и покурить. Произнес он и направился к избе.

Несмотря на поздний час, начальник рудника не спал. Да и какой тут мог быть сон. Шутка ли, бесследно исчезла целая смена горняков. Не два-три человека, а ЦЕЛАЯ СМЕНА!!! Начиная от простого горнорабочего, заканчивая работниками надзора. И никаких следов. Даже намека на то, куда они могли подеваться, не было. Мысли начальника рудника были мрачными. Перед ним не просто маячила, а неотвратимо нависла реальная перспектива угодить в один из лагерей его необъятной Родины. И на весьма длительный срок. За окном противно взвизгнули тормоза останавливающегося грузовика. Во дворе раздались мужские голоса и топот ног.

— Ну вот и началось, — проворчал начальник рудника, — Кончилась тихая жизнь.

В горницу вошел капитан. Начальник рудника суетливо подскочил к нему и, помогая снять тулуп, представился:

— Руденко Иван Семенович. Начальник рудника.

— Капитан Беловцев, особый отдел НКВД. — отчеканил капитан, и потирая озябшие руки подошел к жарко натопленной печи. Руденко, словно заправский фокусник, ловко извлек из комода два граненных стакана и бутылку самогона. Услужливо взглянув на Беловцева, начальник рудника предложил:

— Может по сто грамм, так сказать для сугреву?

Капитан не увлекался спиртным, но видя, что начальник рудника сильно нервничает, решил не строить из себя «Железного Феликса».

— Пожалуй с мороза сотня грамм не повредит. — Как можно добродушнее произнес он. Руденко ловко откупорил бутылку, и разлив спиртное по стаканам громко позвал:

— Машенька, будь добра, собери нам чего ни будь закусить.

Из комнаты степенно вышла пышнотелая женщина. На вид ей было лет сорок-сорок пять. Лицо ее было пухлым, но не одутловатым. Щеки горели здоровым румянцем, что говорило о частом пребывании Марии на свежем воздухе и о хорошем питании. Беловцев сразу обратил внимание на глаза женщины. Небесно-голубого цвета, они буквально излучали тепло и безграничную нежность. А густые, длинные ресницы придавали ее взгляду слегка грустноватый вид. Черные как смоль волосы были заплетены в тугую косу, доходящую женщине почти до поясницы. Одета Мария была в простое деревенское платье, подпоясанное пуховой шалью. Приветливо улыбаясь гостю, хозяйка быстро собрала на стол незамысловатую закуску. Движения ее были точны и размеренны. Ни одного лишнего взмаха, ни одного неуверенного жеста. Мария была словно хирург на операции. Вот на стол водрузился полный чугунок недавно сваренной картошки «в мундире». Рядом стала тарелка с квашеной капустой и аккуратно положенными поверх капусты солеными огурчиками. Последними на стол легли краюха ржаного хлеба и солонка, до краев наполненная солью.

— Да вы присаживайтесь, товарищ капитан, — спохватился начальник рудника, пододвигая Беловцеву крепкий, грубо сколоченный табурет. Капитан поправил кобуру с пистолетом и присев на предложенный табурет, произнес:

— Со мной взвод солдат и водитель. Их нужно разместить и накормить.

— Конечно, конечно. Все сделаем как положено и незамедлительно. — Поспешил заверить капитана Руденко.

— Васька, ну-ка подь сюда, — позвал начальник рудника. Из комнаты вышел коренастый подросток и деловито спросил:

— Чего надо, бать?

— Значить так, беги к товарищу Заболотскому. Скажи, чтоб немедленно шел к нам. Дело есть безотлагательное. — Проинструктировал сына Руденко.

— Понял, бать. Я мигом. — Резво ответил парнишка и быстро надев валенки, поношенную телогрейку и шапку ушанку, выбежал на улицу.

— Ну, вздрогнули? — как бы спрашивая разрешения у капитана, предложил начальник рудника.

— Вздрогнули. — согласно кивнул Беловцев, беря в одну руку стакан с самогоном, а в другую соленый огурец. Залпом выпив самогон, капитан поморщился и закусил огурцом.

— Ну и крепок, зараза. — Произнес он.

— А как же, — довольно откликнулся Руденко, — как ни как первачок. Первое дело для сугреву.

Он выбрал из чугунка большую картофелину и, покатав ее в ладонях, чтоб немного остыла, начал неторопливо очищать ее от кожуры. Беловцев, отломил кусок хлеба и сунув его в рот, принялся за капусту. Слегка утолив голод, капитан удовлетворенно вздохнул и, улыбнувшись, заметил:

— Жарковато, что то у вас.

— Так ведь не рыбой промыслуем, товарищ капитан, — улыбаясь в ответ, произнес Руденко.

— Все-таки уголек добываем. — Начальник рудника деловито провел кончиками пальцев по усам и, покосившись на початую бутылку, добавил:

— Может еще по одной? —

Капитан расстегнул верхний крючок кителя и согласно кивнул. В этот момент в сенях раздались торопливые шаги. Дверь отворилась, и в избу вошли двое. Уже знакомый капитану сын Руденко и пожилой мужчина. Руденко поднялся из-за стола и, подойдя к вошедшему, крепко пожал его руку.

— Проходи, Богдан Игнатьевич. — Пригласил начальник рудника.

— Присоединяйся к нашей скромной трапезе.

— Да я уж потрапезничал, — отмахнулся от приглашения Богдан Игнатьевич, и недоверчиво поглядывая на Беловцева, спросил: — Чего звал-то, на ночь глядя?

— А то ты не знаешь чего? — С легким укором проворчал Руденко. — Вот познакомься, товарищ капитан Беловцев. Прибыл из Сталинска по вопросу пропажи людей. — Руденко сделал секундную паузу и продолжил.

— Товарищ капитан, знакомьтесь. Это секретарь поселкового комитета партии, Богдан Игнатьевич Заболотский.

Заболотский словно нашкодивший мальчишка переступил с ноги на ногу. Беловцев так же поднялся из-за стола и произнес:

— Во дворе взвод солдат. Люди замерзли и проголодались. Нужно организовать им отдых и питание.

— Хм, — Заболотский почесал заросший щетиной подбородок, — Думаю солдат можно разместить в клубе. Он хорошо отапливается и места там много. Постельное и еду организуем.

— Очень хорошо, — одобрил решение капитан. — Приступим немедленно.

Мужчины быстро собрались и вышли из дома. Супруга начальника рудника выждала несколько минут, и так как мужчины не вернулись, принялась убирать со стола.

— Мам, а чего это за переполох, а? — Выглядывая из комнаты тихонько спросил Василий.

— Не твово ума дело, — сурово отшила сына мать. — Ну ка живо в постель!

Закончив дела с размещением и питанием солдат, Руденко, Беловцев и Заболотский вернулись в дом начальника рудника. Усевшись за стол, капитан начал разговор:

— Расскажите мне подробно, как все произошло? —

Начальник рудника кашлем прочистил горло и начал рассказывать:

— Да, собственно, особых подробностей то и нет. Ушла смена как положено, согласно утвержденного графика. А после окончания смены, не вышла. Вторая смена не нашла ни одного человека. Ни в забоях, ни в других выработках. Обстановка в руднике была в полном порядке. Ни взрывов, ни обрушений не было. А люди как будто испарились. — Руденко замолчал.

— И что вы думаете, могло там произойти? — Задал вопрос Беловцев.

— А что тут думать? — Вступил в разговор Заболотский. — По моему, здесь имеет место банальный сговор. Шахтеры, сами понимаете, в большинстве своем из мест не столь отдаленных. Власть нашу, Советскую, не очень жалуют. Вот и подались в леса разбойничать, да антисоветской деятельностью заниматься. — Секретарь с досадой хлопнул ладонью по столу.

— Что ж, вполне вероятно, что именно так все и обстоит. — Согласился Беловцев.

— К сожалению, много еще у нас в стране недобитков, желающих насолить нашей молодой советской стране. — Капитан с искренним сожалением вздохнул. По всей видимости силового решения вопроса не избежать.

— С утра мы прочешем окрестности. Где по близости может укрыться большая группа людей?

— Километрах в семи от поселка есть старая охотничья заимка. — Ответил Руденко. — Я, когда охочусь, частенько там заночевываю.

— Отлично, от туда и начнем. — Утвердительно произнес Беловцев.

— А как быть с рудником? — Спросил Руденко, — работы остановить?

Капитан не задумываясь замотал головой.

— Что вы, ни в коем случае. Стране нужен уголь. Так что добычу не останавливать ни на минуту.

— Вас понял, товарищ капитан. — По военному отрапортовал Руденко и уже мягче добавил:

— Ну а теперь можно и отдохнуть. Поздно уже.

— Да, вы правы, — согласился капитан. — Как говориться, утро вечера мудренее.

Руденко встал из-за стола и, подозвав супругу, сказал:

— Маша, постели гостю, спать будем.

Наутро солдаты, во главе с капитаном и начальником рудника, выступили к охотничьей заимке. На подходе к заимке, Беловцев выстроил людей цепью, приказав двигаться как можно тише. Утро выдалось морозным и ясным. Из-за этого каждый шорох предательски разносился по всей округе. Беловцев, с пистолетом наизготовку, двигался с правого фланга цепи. Начальник рудника, вооружившись охотничьей двустволкой, шел чуть сзади. Вскоре показалась заимка. На первый взгляд все было спокойно. Ни какого движения, ни каких бы то ни было звуков. Взвод боевым порядком двигался вперед. С первых же секунд капитан понял, что людей здесь нет, и не было. Что бы рассеять окончательно все сомнения, Беловцев приказал прочесать окрестности заимки. Но как и ожидал, не получил ни какого результата.

— Что ж, Иван Семенович, — с сожалением произнес Беловцев. _ Похоже с заимкой мы просчитались.

— Да, конфузец получился. Виновато согласился Руденко. — И что же теперь делать?

Капитан нервно сжал кулаки и произнес:

— Возвращаемся в поселок.

Путь назад проходил в полном молчании. Капитан был раздражен. Из-за досадного просчета они потеряли драгоценное время.

« — Что может натворить целая группа людей, настроенная против советской власти?» Задавался вопросом Беловцев и сам же на него отвечал:

« — Да все, что угодно. Начиная от бандитского нападения на мирных граждан, заканчивая диверсией на руднике». Капитана терзали плохие предчувствия. И, как оказалось, не напрасно. На подходе к поселку, Беловцев заметил большое скопление людей у здания управления рудником.

— Старшина, ведите людей в клуб, — приказал он, — А мы к управлению. Похоже сто то случилось.

Растолкав собравшуюся толпу, капитан, и начальник рудника вошли в управление. Не успела за ними захлопнуться дверь, как к ним подбежал обеспокоенный чем то Заболотский.

— Товарищи, кажется у нас новое ч. п.

— В чем дело? Что случилось? — Заволновался Руденко.

— Ох, Иван Семеныч. Все та же напасть. — Запричитал Заболотский. — Ночная смена не вышла на гора.

— Таааак. — Протянул Беловцев. — Интересные дела тут у вас творятся.

Капитан начал распаляться. Уж как то слишком быстро ситуация начала выходить из под контроля. Несколько раз глубоко вздохнув, он попытался сосредоточиться.

— Значить так, Иван Семенович, мне нужны схемы выработок рудника. Распорядился капитан. — И личные дела пропавших шахтеров.

— Понял. Немедленно этим займусь. — С готовностью откликнулся начальник рудника.

— Богдан Игнатьевич, вы займитесь народом. Объясните, что все под контролем. Продолжил капитан. — Работу на руднике временно прекратить. Я займусь оцеплением рудника.

Беловцев глянул на наручные часы и добавил: — Через полчаса встречаемся здесь.

Выставить караулы у главных и вентиляционных штолен рудника было делом не сложным. Управившись за пол часа, Беловцев вернулся в управление. Руденко и Заболотский уже ждали его в кабинете начальника рудника. На рабочем столе Руденко громоздилась целая кипа бумаг.

— Я тут все подготовил, товарищ капитан. Как вы и просили, — доложил Руденко.

— Здесь, — он похлопал ладонью по бумагам, — схемы выработок и личные дела всех пропавших с фотографиями.

Беловцев перевел вопросительный взгляд на Заболотского. Тот почему то виновато отвел взгляд в сторону и доложил:

— С населением все улажено. Ни кто не задает лишних вопросов. Все находятся по домам.

Беловцев отстучал пальцами по столу незамысловатый мотивчик и произнес:

— Мне нужно знать, есть ли из рудника какие ни будь не зарегистрированные выхода на поверхность? Или быть может сбойки с другими рудниками?

— Что касается сбоек, могу сказать со стопроцентной уверенностью, что таковых не имеется. В округе километров на пятьдесят других рудников нет. — Твердо заявил Руденко.

— А выхода? — Напомнил Беловцев.

— Тут сложнее. — Руденко смахнул рукавом выступившие на лбу капельки пота. _ Если имел место заговор, то вполне возможно, что шахтеры соорудили какой ни будь тайный выход на гора. — Голос начальника рудника дрогнул. Как он мог проглядеть такую диверсию? Почему допустил подобное развитие событий? Перед глазами Руденко вновь возникли мрачные картины лагерной жизни. Его мрачные мысли прервал Беловцев

— Иван Семенович, кто из пропавших, отбывал наказания в лагерях?

Вопрос, словно хорошо отточенное лезвие, резанул по нервам начальника рудника. Упоминание о лагерях, он воспринял как зловещее предзнаменование.

— Да практически все. — Ответил Руденко, ощущая как капельки холодного пота покатились у него по спине. Он уже понял, куда клонит капитан.

— За исключением пяти-шести человек. — Как бы оправдываясь добавил Руденко. Лицо капитана стало хмурым.

— А политические, среди сидевших были?

Руденко ждал этого вопроса. И ответ на него был уже давно готов. Но не смотря на это, прозвучал он сдавленно и неуверенно:

— Был один политический. Серов Георгий Викторович. В двадцать пятом осужден за антисоветскую пропаганду на десять лет. Срок отбывал в Кузбассе. После освобождения в тридцать пятом работал у нас на руднике. Ни в чем подобном больше замечен не был. Работал почти всегда с превышением плана.

— Других политических не было? Сурово спросил Беловцев.

— Нет, остальные обычные уголовники. Жулики, убийцы, расхитители государственной собственности. — Ответил Руденко. Капитан встал из-за стола, и принялся расхаживать по кабинету взад-вперед. Не останавливаясь, он начал излагать план дальнейших действий.

— Товарищ Заболотский, пошлите кого ни будь из служащих в клуб за старшиной. — Пусть возьмет с собой двоих свободных бойцов и явится сюда. Нужно устроить обыск в доме этого Серова. Может наткнемся на какую ни будь ниточку.

Секретарь парткома, не без удовольствия вышел из кабинета, исполнять задание капитана.

— А вы, Иван Семенович, подыщите мне парочку надежных шахтеров, хорошо знающих рудник.

— Все понял, — с готовностью ответил Руденко. То обстоятельство, что к секретарю парткома Беловцев обратился по фамилии, а к нему по имени отчеству, немного успокоило начальника рудника.

— «Может и обойдется. Может и не загремлю в лагеря». Мелькнула в его голове обнадеживающая мысль. Оставшись в кабинете один, капитан спокойно закурил. Отметив при этом, что в портсигаре осталось всего несколько папирос. Отыскав в общей куче личное дело Серова, он принялся его изучать. Но ничего принципиально нового не обнаружил. С фотографии на Беловцева смотрел бородатый мужик. Волосы полностью седые. Густые брови, сросшиеся над переносицей, были слегка нахмурены. Взгляд чуть прищуренный, и очень проницательный. Казалось, что он видит человека насквозь. Эта особенность бросалась в глаза, даже не смотря на плохое качество снимка. Нос немного длинноват, с характерной горбинкой, оставшейся после перелома. Губы, щеки и подбородок скрывали густые усы и борода.

— «Пожалуй, такой тип мог устроить заговор». — подумал Беловцев. — «Но какова цель? Силы НКВД крепки как никогда. Долго промышлять разбоем он не сможет. Да и до границы далековато. Так что же ты за птица, гражданин Серов?».

Размышления капитана прервал стук в дверь.

— Да, войдите! — Громко произнес Беловцев. В кабинет вошли Заболотский и старшина Ходько.

— Бойцы готовы, товарищ капитан. — доложил старшина.

— Ну что ж. В таком случае выступаем немедленно. — Решительно произнес капитан. — Товарищ секретарь, показывайте дорогу к дому этого голубчика.

Заболотский напустил на себя важный вид, и с чувством выполнения святого долга перед партией и страной, повел небольшой отряд к дому Серова. Жилище подозреваемого в саботаже находилось почти на окраине поселка. Беловцев отметил про себя, что хозяйство Серов вел справно. Не высокий, но довольно крепкий и идеально ровный забор, огораживал весь двор. Во дворе царил полный порядок. Дорожки были слегка припорошены снегом. Это значило, что чистились они регулярно и тщательно. Из сарая раздавались голодные визги свиней и тревожное кудахтанье кур. Рядом с сараем стоял амбар. К нему были аккуратно пристроены углярка и поленница. Одна из проложенных в снегу дорожек вела за дом. По всей вероятности там находились туалет и баня. Дом, как и все остальное, свидетельствовал, что хозяин любил все делать основательно. Как говориться — на века. Бревна в срубе лежали ровненько, тщательно подогнанные одно к одному. Щели и стыки добротно законопачены и замазаны глиной. Окна в доме были большими, с широкими резными ставнями. Крыша двускатная и довольно высокая. Крутизна скатов не давала снегу скапливаться на крыше, вынуждая его скатываться вниз.

— Разумно, — пробормотал Беловцев. — Снег не скапливается и не портит кровлю.

— Что, простите? — Переспросил Заболотский.

— Да так, ничего, — отмахнулся капитан. — Довольно организованный человек, этот ваш бывший политзаключённый.

На входной двери висел внушительный навесной замок.

— Ломайте дверь. — Бесцеремонно приказал Беловцев. Солдаты принялись яростно колотить прикладами винтовок по замку. Несмотря на свой внушительный вид, через несколько секунд замок был сбит. Солдаты ввалились внутрь. За ними в избу вошли Беловцев с Заболотским. В доме было довольно тепло, хотя хозяин отсутствовал уже более суток. Капитану сразу бросилась в глаза аккуратно прибитая в углу полка, на которой покоились две иконы с ликами святых. На обеденном столе стояли пустой чугунок, железная кружка, ложка и пара чистых тарелок. Там же лежала большая, старинная библия.

— Опаньки. — На манер блатных уголовников произнес Беловцев. — А голубчик то верующий. Капитан с укором посмотрел на Заболотского. От этого взгляда секретарь парткома весь съежился, прекрасно понимая, что он означает.

— Обыскать весь дом! — Приказал Беловцев. — Начиная с сеней. Обращать внимание на все, даже на незначительные мелочи. Письма, клочки бумаги, стреляные гильзы.

Капитан мог бы перечислять список интересующих его предметов и дальше, но не стал. Старшина Ходько служил в рядах НКВД уже не первый год, и прекрасно знал свою работу. Солдаты буквально перерыли жилище Серова снизу доверху. Однако улов был небогат. Всего лишь несколько церковных книг. Стопка вскрытых писем, все от матери подозреваемого. И небольшой нательный крестик. Капитан, видя, что продолжать обыск бессмысленно, отдал приказ:

— Все, сворачиваемся. Это, — он указал на найденные вещи, — я конфискую как вещественные доказательства. Ходько, опечатай дом. А вы, товарищ Заболотский, распорядитесь по поводу хозяйства Серова. — Он грустно вздохнул и добавил: — Скотина то ни в чем невиновата

Начинало смеркаться. Беловцев отправил солдат со старшиной в клуб, а сам направился к дому начальника рудника. Самого Руденко дома не оказалось. У печи хлопотала его жена. За столом сидел Василий и уплетал за обе щеки густой, наваристый борщ.

— А что, Иван Семенович еще не приходил? — Вежливо поинтересовался Беловцев.

— Да забегал на пять минут. Взял цигарок пачку и снова в управление свое убег. — Ответила Мария.

— Понятно. Тогда я тоже туда пойду. — Произнес Беловцев.

— Товарищ капитан! — окликнула его Мария. — Погодьте минутку. Я вам хоть харчей кой каких соберу. Голодные ведь, почитай уж цельный день крохи во рту не держали.

— Ну хорошо, давайте. Только быстро. — Улыбнувшись, согласился капитан, только сейчас осознав, что действительно сильно голоден.

— Я сейчас, мигом. — воскликнула Мария и быстро уложила в невесть откуда взявшийся у нее в руках солдатский вещмешок, буханку хлеба, шмат соленого сала и несколько луковиц репчатого лука.

— Вот, возьмите, пожалуйста, — произнесла жена начальника рудника, протягивая Беловцеву вещмешок.

— Огромное вам спасибо за заботу. — Поблагодарил ее Беловцев и вышел. Улыбнувшись столь трогательной заботе Марии о своем муже, он вдруг подумал, что о нем-то вот так же позаботиться некому. Ни жены, ни подруги у Беловцева не было. Да и не шибко-то он сейчас и хотел обзаводиться семьей. Время было тревожное. Кругом враги. Служба отнимала практически все время. Нет, отношения с женщинами конечно у капитана были. Но все это были скоротечные, ничего не значащие для него романчики. По-настоящему же сильных чувств он ни к одной из своих знакомых не испытывал. Так, размышляя о чувствах своих и чужих, он дошел до здания управления. Постояв пару минут на крыльце, Беловцев вошел внутрь. В кабинете начальника рудника сидели сам Руденко и трое крепких молодых людей. Как только капитан вошел в кабинет, все четверо как по команде поднялись со своих мест. Руденко, указав на мужчин, пояснил:

— Вот, товарищ капитан, ваше приказание выполнил. Ребята толковые, работают на руднике давно. Несудимые. Все коммунисты. — Начальник рудника прямо весь светился от распиравшей его исполнительности. Вот мол, все могу. Любое поручение выполню. Желание услужить капитану было столь велико, что Руденко едва сдерживался, что бы не спросить:

— «Какие будут дальнейшие приказания?»

— Очень хорошо, Иван Семеныч. — Удовлетворительно произнес Беловцев. — Очень, очень хорошо!

Беловцев протянул руку ближайшему из шахтеров и представился6

— Капитан Беловцев. Особый отдел НКВД. — Белокурый кучерявый парнишка крепко пожал протянутую руку и представился в ответ:

— Иван Скворцов. Горный мастер добычного участка номер три.

— Горный мастер? — Переспросил Беловцев.

— Так точно, товарищ капитан. — Подтвердил Скворцов.

— Серова знаете? — Прямо в лоб задал вопрос капитан, не отводя взгляда от глаз горного мастера.

— Ну не то, что бы очень хорошо, — смутился Скворцов. — пару раз выпивали всей бригадой. Ну и общались по пьяному делу. — Лицо парня стало пунцовым, будто бы он о каких-то интимных делах рассказывал. Капитан не стал дальше мучать Скворцова вопросами, а протянул руку следующему шахтеру.

— Беловцев.

— Сидоров Владимир Николаевич. — представился второй. — Горнорабочий.

Рукопожатие его было слабым. Не просто слабым, а каким-то вялым. Хотя внешне Сидоров производил впечатление физически сильного человека. Ничего больше не сказав, Беловцев протянул руку третьему шахтеру. Пожимая ее, горняк представился

— Корнеев Николай Николаевич. Проходчик.

— Ну что ж, товарищи горняки. — Громко произнес Беловцев, как бы подводя черту под церемонией знакомства.

— Дело нам предстоит тяжелое, и очень ответственное. — Он обвел взглядом всех троих. Ни один мускул не дрогнул на их лицах. Не потупился ни один взор. Молодые, готовые на все коммунисты, твердо верящие партии и ему, капитану НКВД Беловцеву, люди чутко ловили каждое его слово.

— Думаю, что в общих чертах вы уже в курсе о произошедших на руднике событиях. — Шахтеры закивали головами, подтверждая слова Беловцева.

— Значит, тратить время на лишние разъяснения не нужно. — Капитан заложил руки за спину и продолжил.

— Очень важно, что бы завтра, ровно в семь ноль ноль утра вы были здесь, бодрые и полные сил. Поэтому сегодня я вас задерживать более не буду. Идите по домам и хорошенько отдохните.

Горняки торопливо оделись и покинули кабинет.

— Ну а мы еще немножко поработаем. — произнес Беловцев. — Нужно хотя бы приблизительно прикинуть, где может находиться тайный выход из рудника.

— Да-да, конечно. — Согласился Руденко, раскладывая на столе схемы. — Я уже тут кое-что отметил, пока вы были заняты обыском.

— Очень хорошо, Иван Семенович. — Похвалил начальника рудника Беловцев, и тоном, не терпящим возражений добавил: — Но сначала я должен выполнить приказ начальства повыше. — Капитан поставил на стол вещмешок и извлекая из него свертки, так заботливо уложенные супругой Руденко, поинтересовался:

— Чайку у вас в управлении организовать можно? —

Руденко радушно улыбнулся

— Конечно, товарищ капитан. Я мигом.

Через несколько минут на столе уже стоял парящий чайник и две алюминиевые кружки. Капитан нарезал перочинным ножиком сало и хлеб. Соорудив бутерброд, он с удовольствием приступил к трапезе.

— М-м-м, прекрасное сало. — Одобрительно произнес Беловцев. — Сами солили?

— Абсолютно так. — Кивнул Руденко. — По своему собственному рецепту.

— Нет ничего вкуснее хорошего сала с хлебом и луком. — Заметил капитан, сооружая еще один бутерброд. — Каждый день могу его есть, и все равно не надоедает. Борщ, и тот приедается, а сало нет — разоткровенничался Беловцев.

— Парадокс, не правда ли? Иван Семенович? —

— Вы знаете, а ведь я никогда и не задумывался над этим. — Откликнулся Руденко. — Действительно, так и есть. —

Капитан быстро разделался со вторым бутербродом, и так же непринужденно, как только что рассуждал о сале, спросил:

— Как думаете, глубоко-религиозный человек мог организовать мятеж? —

Руденко от неожиданности чуть не поперхнулся. Проглотив не дожёванный кусок, он постарался как можно спокойнее ответить на поставленный вопрос.

— Вообще религия не призывает человека к насилию. А наоборот, учит его смирению и покорности. — Руденко сделал паузу, складывая в уме следующую фразу. — Но в гражданскую были случаи, что и священники воевали против Советской власти. — Начальник рудника замолчал, не зная как дальше продолжить этот разговор.

— А вы в Бога верите? — Неожиданно сменил тему Беловцев. Тут Руденко совсем растерялся.

— Я коммунист. В партии с двадцать первого года. — Только и нашел, что ответить начальник рудника.

— Понятно, значит атеист. — Произнес капитан.

— А к чему, собственно, подобные разговоры? — Неуверенно спросил Руденко.

— Вы знаете, не выходит у меня из головы этот Серов. — признался Беловцев.

— Интуиция мне подсказывает, что он далеко не последнее звено в этой цепочке. —

— Ну может завтрашний день даст нам больше ответов. — Предположил Руденко.

— Очень на это надеюсь. — Задумчиво произнес Беловцев.

Утром вся рота в полном составе, а также начальник рудника и трое сопровождающих шахтеров, в полной экипировке выдвинулись к руднику. НКВДэшная полуторка резво домчала их к главной штольне. Построив людей в две шеренги, капитан решил произнести небольшую речь. Момент как раз был подходящим.

— Товарищи бойцы и шахтеры. Прежде чем отправиться в недра нашей великой родины, что бы искоренить очередное зерно контрреволюции, хочу сказать вам несколько напутственных слов. — Беловцев сделал эффектную паузу, давая умам вверенных ему людей настроиться на нужный лад. Убедившись, что каждый из присутствующих внимательно слушает его наставления, Беловцев продолжил:

— Я призываю вас сегодня, проявить максимальную бдительность и осторожность. Я прошу вас замечать каждую мелочь. Обращать внимание на все, что может помочь нам выйти на след заговорщиков. Основная наша цель сегодня, это поиск тайного, неизвестного нам выхода из рудника. Вполне возможно, что выход этот хорошо охраняется подлыми предателями советской власти. По этому каждую секунду будьте готовы дать достойный отпор врагу. — Беловцев перевел дух и хотел было продолжить речь, но его перебил начальник рудника.

— Товарищ капитан, разрешите мне добавить кое что очень важное. —

Беловцев не одобрял людей, позволяющих себе перебивать говорящего. Особенно в подобные моменты. Но он так же прекрасно отдавал себе отчет в том, что по пустякам Руденко не стал бы встревать.

— Говорите. — с едва заметным раздражением разрешил капитан.

— Товарищ капитан, товарищи бойцы, — торопливо заговорил начальник рудника.

— Я так понял, товарищ капитан, что вы дали добро своим бойцам на применение оружия в случае угрозы? —

— Да, вы правильно меня поняли. — Подтвердил капитан.

— Хорошо, — закивал Руденко. — Я конечно понимаю всю важность и опасность предстоящей операции. Но стрелять в выработках категорически запрещено! —

Руденко сделал особое ударение на последних словах. Но видя, что капитан смотрит на него, мягко говоря, недоуменно, поспешил все объяснить:

— Поймите, дело в том, что открытое пламя выстрелов может спровоцировать взрыв газа метана и угольной пыли. А это не только погубит нас всех, но надолго выведет из строя сам рудник. — Руденко с тревогой смотрел в глаза капитана. И что бы окончательно убедить последнего, добавил6

— Быть может именно этого и хотят заговорщики. Может в этом и есть вся суть диверсии. Спровоцировать взрыв оружием бойцов НКВД, а потом разнести эту весть по окрестностям, стараясь подорвать доверие людей к нашей советской власти и товарищу Сталину. — Руденко замолчал, мысленно продолжив фразу6

— «Которое и без того не ахти какое большое».

Слова начальника рудника выбили Беловцева из колеи. Конечно, в первую очередь Руденко печется о своей собственной жизни. И именно поэтому к его словам стоит прислушаться. Да и мотивы злоумышленников по прежнему не ясны, так что вполне возможен и вариант Руденко. Капитан резко выдохнул воздух и чуть вздернув голову, принял решение.

— Рота, слушай мою команду! Разрядить оружие, примкнуть штыки! —

Солдаты беспрекословно подчинились, но старшина замешкался. Это не укрылось от цепкого взора капитана.

— В чем дело, старшина? Выполняйте приказ! — подстегнул его Беловцев. Старшина стиснув зубы, с явной неохотой достал из кобуры наган, и аккуратно, патрон за патроном, принялся разряжать оружие. Убедившись, что старшина подчинился, капитан отвел от него взгляд. И тут же ловкие, натренированные пальцы вернули все вынутые патроны назад в гнезда барабана. Ходько прожил беспокойную, насыщенную опасностями жизнь. Не раз он был бит этой жизнью. Воевал на фронтах империалистической войны, затем гражданской. Усмирял восставших казаков на Дону. И бился с хитрыми басмачами в Азии. И всегда он поступал так, как считал нужным. Частенько даже вопреки приказам начальства. Он был глубоко убежден, что именно благодаря этому он все еще жив и здоров. Вот и сейчас, старшина поступил так, как считал нужным, а не как приказал капитан. Вложив заряженный наган в кобуру, Ходько достал из-за голенища сапога великолепный кинжал. Трофей, доставшийся ему от одного убитого басмача. В руках начальника рудника тоже блеснула сталь. Здоровенный охотничий тесак выглядел внушительно и грозно. За поясами сопровождающих НКВДэшников шахтеров были заткнуты остро отточенные топоры. Беловцев еще раз оглядел людей и криво ухмыльнулся. Он вдруг осознал, что сам-то никакого холодного оружия не имел. Даже перочинный ножик он забыл в управлении вчера вечером, когда нарезал сало и хлеб. Сглотнув подступивший к горлу ком, он отдал следующий приказ:

— Начинаем операцию! — С этими словами он извлек обойму из своего новенького пистолета и запихал, ставшее практически бесполезным, оружие в кобуру. Все зажгли шахтовые фонари и вошли в штольню. В ноздри сразу же ударил тяжелый аромат рудничной атмосферы. Капитан глубоко вдохнул спертый, с привкусом гнили воздух. Смачно сплюнув, он жестом приказал группе двигаться вперед. Обыск верхнего горизонта не принес никаких результатов. И ближние и дальние выработки были чисты. Капитан впрочем и не ожидал обнаружить здесь что либо стоящее. Нужно было спускаться глубже. Но ни на горизонте плюс сто шестьдесят, ни на следующем ниже сто сороковом никаких следов преступников не было обнаружено. Оставался лишь один, самый нижний горизонт. Капитан собрал вокруг себя людей и сдавленно произнес:

— Значит та, бойцы. Остался последний горизонт. Он самый большой и разветвленный. — Беловцев извлек из планшета схему горизонта и посветив на нее фонарем продолжил:

— Особенность выработок здесь такова, что из одного крайнего штрека можно в конце концов попасть в другой крайний штрек. По этому сейчас мы разделимся. В первую группу войдут второе отделение и товарищи Корнеев и Сидоров. Старшим группы назначаю старшину Ходько. — Старшина молча козырнул.

— При обнаружении противника постарайтесь в бой не вступать. Выставьте оцепление и отправьте одного из шахтеров к точке сбора. Она будет здесь. — капитан ткнул пальцем в схему. — У изолирующей перемычки номер 3-15. За ней отработанная пятнадцатая лава, понятно? — Он посмотрел на Сидорова и Корнеева. Те утвердительно закивали головами.

— Ваш маршрут от главного путевого бремсберга 3-1, через вторую сбойку на вентиляционный бремсберг 3-3. Далее обследуете все выработки вплоть до тупикового штрека 3-17. Затем подобным же образом, но нижними сбойками до точки сбора. — Говоря это, капитан водил пальцем по схеме, указывая маршрут.

— Я же, с первым отделением и товарищами Руденко и Скворцовым обследую левое крыло горизонта. — Беловцев аккуратно сложил схему и убрал ее в планшет.

— Все, за дело товарищи. —

Медленно люди начали спуск по уклону. У первой сбойки группа капитана Беловцева ушла влево, а старшина со своими людьми проследовал дальше, до сбойки номер два. Шаг за шагом, с величайшей осторожностью люди спускались все глубже и глубже в недра земли. Думал ли когда ни будь капитан, что ему придется вот так вот идти под землей, на встречу неизвестности? Идти, рассекая кромешную тьму лучом шахтового фонаря, вдыхая грудью пыльный, воняющий гнилью воздух? Вряд ли. По спине бегали противные «мурашки». Гимнастерка насквозь пропиталась противным, липким потом. Беловцев не мог понять, что с ним происходило? Страха он не испытывал. Капитан вообще в этой жизни мало чего боялся. Но что-то невыносимо давило на него со всех сторон, заставляя постоянно озираться по сторонам. Что-то, гораздо большее, чем просто миллионы тонн земной породы. Это что-то было нематериальным. Старая бабка капитана сказала бы по этому поводу, что нечто давило не на тело, а на душу Беловцева. Но он не верил в существование души. Так же как не верил и в Бога. Но тогда что это было? Интуиция? Дурное предчувствие? Беловцев настолько увлекся анализом своих чувств, что на мгновение даже забыл, что находиться он глубоко под землей. Что его цель, найти банду заговорщиков и ликвидировать ее. Опомнившись, он краем глаза покосился на шедшего рядом Руденко, не заметил ли тот легкой прострации, в которой секунду назад пребывал капитан. Но Руденко, казалось, не обратил на это внимания. Или сделал вид, что не обратил. Беловцев. Сам того не замечая, на каком то инстинктивном уровне, проникался все большим доверием к начальнику рудника. Не в последнюю очередь этому способствовала и окружающая их обстановка. Первым в группе шел горный мастер Скворцов. Топор в его руках слегка подрагивал. Но больше ничего не выдавало его волнения. За ним следовали пятеро солдат. В центре Руденко и Беловцев. И замыкали строй еще пятеро солдат. Обследовав пару тупиковых выработок, они вышли на вентиляционный штрек 3-14. Воздух здесь был немного свежее, чем в тупиках. Но поднятая сапогами пыль быстро сводила на нет это обстоятельство. Напряжение нарастало. Кто-то из бойцов закашлялся. Капитан вздрогнул, и с удивлением обнаружил, что крепко сжимает в руке свой разряженный пистолет. Как, и самое главное, когда он вытащил пистолет из кобуры, капитан не помнил.

— Тьфу ты, твою мать. — Выругался в полголоса Беловцев и приказал:

— Всем сохранять тишину. Помните, враг где-то рядом. —

Группа продолжила движение.

— что, нервничаете? — Шепотом спросил у капитана Руденко, указывая ножом на пистолет.

— Есть немного. — Нервно улыбнувшись, ответил Беловцев. И как бы оправдываясь, добавил:

— Машинально вытащил. Привычка. — капитан сунул пистолет обратно в кобуру.

— Понимаю, — кивнул Руденко. — Я тоже не в себе от всего этого. —

Начальник рудника смахнул со лба крупные капли пота. — Вот дела, на медведя в одиночку ходил, не боялся. А сейчас вот боюсь, аж поджилки трясутся.

— Ничего, ничего. — попытался подбодрить его капитан. — Наше дело правое. Да и солдаты вооружены и хорошо подготовлены. —

— Много от них толку-то, без патронов? — Буркнул себе под нос Руденко. Капитан хорошо расслышал реплику начальника рудника, но предпочел промолчать. Ведь сам-то он был вообще фактически безоружен. Неожиданный возглас шедшего впереди всех Скворцова, резанул окружающую их тишину похлеще иерихонских труб.

— Товарищ капитан, я кажется что-то нашел. —

Капитан жестом приказал всем остановиться. Подойдя к Скворцову, он тихонько спросил:

— Где? —

— Вон, в нише. — Скворцов указал лучом фонаря на небольшое углубление в борту штрека. Капитан пригляделся. В луче его фонаря что-то блеснуло. Медленно, затаив дыхание, Беловцев двинулся к нише. За ним остальные. Оказалось, что блестел разбитый шахтерский светильник. Оглядевшись вокруг, Беловцев заметил валявшуюся неподалеку шахтерскую каску.

— Так, это уже интересно. — Протянул он, поднимая каску с почвы. Каска была заляпана грязью. — Странно, воды в нише нет. Откуда тогда взялась грязь? — Задал вопрос капитан. — Иван Семеныч, как думаете? —

Подошедший Руденко измазал кончик пальца в этой грязи, и поднеся его к носу, смачно сплюнул.

— Боюсь, что эта грязь не от воды. — Произнес он. — Это кровь.

— Вы уверенны? — Недоверчиво переспросил капитан.

— Абсолютно, товарищ капитан. Я опытный охотник, и этот запах ни с чем не перепутаю.

— Значит между заговорщиками произошел конфликт. — Сделал вывод капитан. — Кто же этот несчастный? —

— Может один из несудимых? — Предположил Руденко.

— Вполне вероятно. — Согласился Беловцев. — Ладно, двигаем дальше.

Дойдя до очистного забоя, группа еще раз остановилась. Причиной остановки стали обнаруженные еще два шахтовых фонаря. Оба были испорчены.

— Черт, что же тут произошло? — Недоумевал Беловцев.

— Может светильники просто выгорели, и бандиты их бросили? — вновь выдвинул свою версию Руденко.

— Да что-то непохоже. — Беловцев поднял один из светильников и показал его начальнику рудника. — Вот, смотрите. Фонарь явно чем-то разрублен. —

— Ясно чем, — вмешался в разговор Скворцов. — Топором. Больше ведь нечем. —

— Н-да. Кажется, что между преступниками возникли серьезные разногласия. — Предположил капитан. — Но тогда где же тела? —

Беловцев был в недоумении. Слишком много вопросов, и ни одного ответа.

— Нужно двигаться дальше. — Предложил Руденко. — Вряд ли здесь есть выход, но нужно идти к точке сбора. Похоже, что наше направление было не верным. —

— Да, вы правы. — Согласился Беловцев. — Продолжаем движение. —

В лаве пыли было еще больше чем в штреках. Беловцев раньше и представить себе не мог, что советские шахтеры работают в таких нечеловеческих условиях. Не мудрено, что они взбунтовались. Ведь это был настоящий ад. Пыль, духота, ручной труд и практически полная темнота, разрываемая лишь тусклыми лучиками светильников. Казалось, что путь по лаве будет длиться вечно. Бесконечная череда деревянных стоек с одной стороны, и выбранных забойных ниш с другой тянулись с какой-то гипнотизирующей монотонностью. Беловцев машинально, почти неосознанно, оглядывал ниши и шел дальше. Из этого ступора его вывел дрожащий голос Скворцова. Тот как-то неестественно растягивая слова, громко произнес:

— То-о-оварищ ка-а-апитан! —

Беловцев взглянул в сторону горного мастера и обомлел от ужаса. К одной из стоек был пригвожден металлическим штырем труп шахтера. Одежда несчастного была изодрана в клочья. Из рваной раны на животе вывалились внутренности. Левая нога трупа была переломана в нескольких местах. Лица практически не было. Оно было буквально содрано вместе со скальпом. Беловцев почувствовал, что его вот-вот стошнит. Скворцов, не в силах сдержать чудовищного отвращения, согнулся у одной из стоек в приступе рвоты. Лишь Руденко был абсолютно невозмутим. Его, казалось, совсем не трогало ужасное зрелище растерзанного человека. Он медленно подошел к изувеченному телу и тихо произнес:

— На медведя похоже. —

— видели уже что-то подобное? — Стараясь не смотреть в сторону пришпиленного к стойке тела, спросил Беловцев.

— Да, доводилось. — Кивнул начальник рудника.

— Позапрошлой зимой объявился у нас в окрестностях шатун. Прежде чем удалось его прикончить, он насмерть задрал двух охотников. —

Руденко внимательно осмотрел торчащий из груди покойника штырь и добавил: — Только вот не припомню, что бы он пришпиливал своих жертв к деревьям.

— Но ведь не могли же люди вот так вот изувечить бедолагу. — Не то, спрашивая, не то, утверждая, вымолвил Беловцев. В этот момент, от куда-то из-за стоек раздалось отчетливое лязганье металла. Все замерли, словно их мгновенно заморозила какая то волшебная сила. Звук повторился, но уже гораздо ближе. Солдаты без команды выстроились полукругом, ощетинившись штыками.

— Там кто то движется. — Прошептал Скворцов. — Вот, видели? —

Шахтер указал топором за одну из стоек. Беловцев водил фонарем из стороны в сторону, но как ни старался, не смог ничего разглядеть. Вдруг тишину нарушил звук чего-то очень быстро рассекающего воздух. Один из солдат истошно завопил, и, схватившись за грудь, повалился на почву. У капитана глаза полезли из орбит от удивления. Из груди упавшего солдата торчал огромный кинжал. Боец, судорожно глотая воздух, издал предсмертный хрип, и затих. Люди медленно попятились назад. Беловцев вдохнул побольше воздуха и как можно громче прокричал:

— Говорит капитан НКВД, Беловцев! Приказываю сложить оружие и сдаться! —

В ответ люди услышали звериный рык.

— Что за чертовщина? — Непонимающе воскликнул Скворцов. Рык повторился. Казалось, что кто-то пытался до смерти напугать людей. И порядком в этом преуспел.

— Всем сохранять спокойствие. — Приказал капитан. — Это психологическая атака. Враг хочет сломить нашу волю. —

В этот момент он заметил, как в луче его фонаря что-то блеснуло за стойкой. Это было похоже на заостренное лезвие топора. Рука Беловцева нащупала пистолет. Прикосновение холодной стали к разгоряченной ладони немного отрезвило затуманенный страхом разум. И в тот миг, когда пальцы капитана сомкнулись на холодной рукояти пистолета, толстенная деревянная стойка разлетелась в щепки от мощнейшего удара. Следующую стойку постигла та же участь. Все взоры устремились к месту выбитых стоек. И то, что увидели обезумевшие от страха люди, не поддавалось объяснению. Существо, не очень высокое, но непропорционально-широкое в плечах, полностью покрытое густой шерстью. Облаченное в какие-то лохмотья, оно держало в одной руке-лапе огромный боевой топор времен средневековья. В другой руке у монстра был увесистый каменный молот. Этим молотом зверь вышиб третью стойку и двинулся на людей. Капитан первым опомнился от шока и осипшим голосом закричал:

— Убейте его! Прикончите эту тварь! —

Передние бойцы, подхлестнутые приказом командира, ринулись в атаку. Но несмотря на кажущуюся неуклюжесть, монстр легко парировал первую атаку и сделав выпад разрубил своим исполинским топором одного из солдат практически надвое.

— Бежим! Бежим от сюда! — Завопил Скворцов и, не разбирая дороги, ринулся прочь от места ужасной бойни.

— Стоять! — Заорал Беловцев. — Атаковать врага! —

Он подхватил винтовку павшего бойца и изо всех сил вонзил штык в тело чудовища. Капитан особо не целился. Главное была скорость и сила. Удар пришелся в брюхо монстру. Тот издал душераздирающий рев. Беловцев вырвал штык из брюха существа и вновь нанес удар. На этот раз он метил в глотку противника. Монстр отпрянул в сторону и штык угодил ему в плечо. Зверь выронил топор и ударил молотом по винтовке. Винтовка, словно спичка разломилась пополам. В этот момент один из бойцов НКВД нанес удар в голову монстра. Винтовочный штык пробил правый глаз чудовища и достиг мозга. Тот зашатался, молот выскользнул из его ручищи. С глухим гортанным хрипом зверь осел на почву. Еще несколько штыков вонзились в грудь уже бездыханного чудовища. Беловцев перевел дух.

— Я не знаю что, или кто это? И откуда это здесь взялось? — Произнес тяжело дыша капитан. — Но, думаю, что именно этот зверь стал причиной исчезновения обеих смен. Не было никакого заговора. Их просто убили. Разорвали на куски и сожрали. —

Истерика грозила вот-вот захлестнуть разум капитана. Он едва сдерживался, что бы не отдать приказ к отступлению. Но выучка взяла все же верх над инстинктами. Невероятным усилием воли, капитан взял себя в руки.

— «Нет, так нельзя! Это еще не конец». — Мысленно одернул он себя. — «Один зверь не мог уничтожить две смены взрослых мужиков, многие из которых к тому же были в прошлом далеки от закона. Значит, есть еще. Еще звери. Еще смерти. И угроза для мирных граждан. Граждан законопослушных, в тяготах и лишениях строящих светлое коммунистическое будущее. Граждан, которых он, капитан особого отдела НКВД Беловцев, поклялся защищать до последней капли крови».

Обведя тяжелым взглядом перепуганных солдат, Беловцев молча обыскал тела погибших. Забрав их военные билеты, капитан произнес:

— Светлая память вам, боевые товарищи. — Затем подойдя к Руденко, распорядился:

— Товарищ Руденко. Так как Скворцов сбежал, вам придется отправиться к точке сбора, и привести сюда первую группу. Мы же займем оборону и будем держаться. —

— Но, но товарищ капитан, так нельзя. — Запротестовал начальник рудника.

— Свет, свет скоро погаснет. Мы в шахте уже больше трех часов. Фонари скоро начнут выгорать. —

— Значит, вам стоить поторопиться. — Твердо произнес капитан.

— Я, я все понял. — Заикаясь, вымолвил Руденко.

— Вот и хорошо, Иван Семеныч. Действуйте. — Беловцев положил руку на плечо начальника рудника и слегка сжал его. Руденко как-то обреченно обвел взглядом оставшихся НКВДэшников и, не проронив более ни слова, опрометью побежал прочь из лавы.

Скворцов бежал, что есть мочи, абсолютно не разбирая дороги. Когда же его мозг вновь обрел способность трезво мыслить, он остановился и огляделся. Поняв, что находится он на основном путевом бремсберге, Скворцов побежал вверх по уклону. У четвертой сбойки он буквально врезался в группу старшины Ходько.

— Что случилось? —

— В чем дело? — Посыпались на него вопросы. Скворцов немного отдышался и выпалил:

— Мужики, надо валить отсюда. Там, там такое…— он неопределенно махнул рукой и бросился прочь от солдат.

— Ну ка взять его! — резко приказал Ходько. Двое бойцов кинулись вдогонку и вскоре приволокли назад отчаянно сопротивлявшегося горного мастера. Скворцов, извиваясь словно уж на сковородке, бубнил что-то невразумительное, и просил отпустить его ради всех святых. Старшина схватил за грудки вновь впавшего в истерику Скворцова и, рывком поставив того на ноги, влепил пару увесистых пощечин. Это подействовало. Горный мастер перестал сопротивляться и тупо уставился на старшину. Будто бы видел его впервые в жизни.

— Значит так, парниша. — Грозно процедил сквозь зубы Ходько. — Ну-ка выкладывай, что там у вас произошло и где? —

Скворцов пару раз глубоко вздохнул, и дрожащим голосам начал объяснять:

— Я, я не знаю. Я толком не понял. На нас напали. В, в четырнадцатой лаве. Там труп, и какой-то зверь. — Мужчину забила мелкая дрожь при воспоминании о пережитом кошмаре.

— Отпустите меня, пожалуйста, а? Я не хочу больше туда. Я не пойду туда! —

Старшина, поняв, что больше от бедняги ничего не добиться, отпустил парня. Тот, что есть силы, припустил прочь.

— Значит так, хлопцы. — Обратился Ходько к Сидорову и Корнееву.

— Кажите-ка нам самую короткую дорожку к четырнадцатой лаве. Похоже, что наши товарищи попали в беду. —

— Так, если от сюда, то через третью сбойку, мимо склада, как раз в четырнадцатую и попадем. — Объяснил Корнеев.

— Что за склад? — поинтересовался Ходько.

— Да раньше там взрывники взрывчатку держали. А щас мужики под кандейку приспособили. Инструмент там хранят, что б на гора каждый раз не таскать. — Пояснил Корнеев.

— Ладно. — Кивнул старшина. — Давай, показывай путь. Надо торопиться.

Руденко быстро добрался до назначенного капитаном места сбора. Опершись о борт выработки, он начал лихорадочно обдумывать сложившуюся ситуацию. Где сейчас могут находиться люди Ходько? Куда направляются, и живы ли они вообще? По всей логике, ему стоило дожидаться здесь, у лавы номер пятнадцать. Капитан строго приказал встречаться на этом месте.

— «Нужно ждать». — принял решение начальник рудника, и присел на корточки. Полная тишина угнетала. Ни скрипа, ни шороха. Лишь тихое дыхание самого Руденко. И вдруг, в этой тишине он услышал шаги. Руденко насторожился. Шаги были тяжёлыми и явно одиночными. Сердце начальника рудника бешено заколотилось. Тесак угрожающе качнулся в руке. Медленно поднявшись, Руденко замер. Сейчас он был похож на взведенную пружину. Каждая клетка его естества приготовилась к борьбе. Наконец, из-за поворота вышел он. Такой же как и убитый в лаве зверь. Только в отличии от первого, в этот в руках держал огромную дубину. Маленькие, свинячьи глазки, не мигая уставились на человека. Из пасти потекла слюна, а шерсть на загривке стала дыбом. Руденко понял, что скорость — это его единственный шанс на спасение. Направив луч фонаря в глаза чудовищу, Руденко зацепил с почвы пригоршню пыли, и швырнул ее в морду твари. Монстр, шипя и фыркая, начал размахивать дубиной, круша деревянную крепь. Руденко ловко поднырнув под правую руку зверя, вонзил свой охотничий нож в открывшийся мохнатый бок. Зверь дико взвыл от боли. Саданув наотмашь левой ручищей, монстр зацепил когтями плечо начальника рудника. Отпрыгнув в сторону, Руденко схватил переломанную пополам деревянную затяжку и со всей силы швырнул ее в противника. Тот отбил ее дубиной, открыв для удара грудь. Руденко ринулся вперед, нанося удары в широченную грудь. Зверь выронил дубину и своими ручищами схватил начальника рудника в охапку. Руденко услышал, как хрустнули его ребра. Адская боль пронзила грудную клетку. Стало трудно дышать. Зверь слегка ослабил хватку. Видимо его раны тоже были серьезными. Руденко, превозмогая боль, высвободил правую руку с зажатым в ней оружием, и ткнул тесаком в глотку зверя. Чудовище пошатнулось, выпустив свою жертву, повалилось набок. Руденко упал на колени, судорожно хватая ртом воздух. Левая рука безвольной плетью обвисла вдоль тела.

— «Вывих». — подумал он. Ребра переломаны. Во рту привкус собственной крови. Перед глазами какие-то световые круги.

— «Стоп». — Сказал сам себе Руденко. — «Это не круги. Это фонарь. Упал, наверное, во время драки». Дотянувшись здоровой рукой до фонаря, он осветил тело поверженного противника. Тот лежал не шелохнувшись.

— А-а скотина, — прохрипел начальник рудника. — Меня так просто не возьмёшь. —

Руденко попытался подняться на ноги, но острая боль в бедре не дала ему этого сделать. Посветив на ногу, Руденко увидел глубокую рваную рану.

— Вот гад, шкурку подпортил. — Процедил сквозь зубы начальник рудника и подполз к телу убитого зверя. Вынув нож из его глотки, Руденко пополз дальше.

— «Пусть переломан. Пусть порван, но главное жив». — билась в голове мужчины ликующая мысль. — «главное, что ты еще жив, товарищ Руденко. Еще повоюешь, старый пес». —

Так он и полз. Сначала по штреку, затем по путевому бремсбергу. Силы оставили начальника рудника почти у выхода на горизонт плюс сто сорок. Тяжело хрипя, Руденко перевернулся на спину и закрыл глаза. Слишком серьезные травмы он получил. Слишком много крови потерял. Уже немолодое сердце едва билось в искалеченной груди

— Что-то мне совсем худо, — прохрипел Руденко. — Не уж-то каюк пришел, а? —

Начальник рудника подполз к борту выработки и приняв сидячее положение снова осмотрел бедро. Рана была не шибко большей, но очень глубокой.

— Вот дерьмо! — Выругался Руденко. — Это-ж надо было так вляпаться. —

С ногой ничего поделать он не мог. Решив заняться рукой, он ощупал вывихнутое плечо. Стиснув зубы, он рывком вставил сустав на место. От боли, начальник рудника чуть не потерял сознание. Тяжело дыша, он пошевелил вправленной рукой. Было больно, но подвижность вернулась. Двумя руками, Руденко снял поясной ремень и наложил жгут на раненую ногу. Начальник рудника прекрасно понимал, что нужно двигаться дальше, но сил уже почти не осталось. Перед глазами возник образ его любимой супруги.

— Ах, Машенька, Машенька. — Прошептал в отчаянии Руденко. — Видать не свидимся больше. — С этими словами начальник рудника потерял сознание.

Николай Корнеев вел бойцов НКВД самым коротким путем к лаве номер четырнадцать. Зайдя на вентиляционный штрек 3-14, старшина остановил группу.

— Так, хлопцы. Сейчас двигаемся как можно осторожнее. Оружием не бряцать. Рты не раскрывать. — Ходько оглядел солдат, мысленно радуясь, что сам лично тренировал их. — Вперед. — Приказал он и двинулся сам навстречу неведомой опасности. До самой лавы группа дошла довольно быстро. Очистной забой уходил под уклоном вниз к откаточному штреку. Где-то вдали бешено мелькали лучи шахтовых светильников. Там явно шел бой.

— Бойцы, слушай мою команду. — Произнес старшина. — Боевым порядком, за мной, бегом марш! — Ходько поудобнее перехватил кинжал и первым бросился на помощь товарищам. Метров за сто до мелькавшего света, по ушам солдат резанул не-то клекот, не-то визг. Ходько остановился как вкопанный.

— Это что еще такое? — обратился он к горнякам.

— Газ что ли какой выходит? —

Оба шахтера, боязливо озираясь по сторонам, отрицательно замотали головами. В темноте послышалось шуршание, и новый клекот раздался уже совсем рядом. И тут старшина увидел их. С грациозной легкостью на свет из-за стойки выскочило несколько странных животных. Ростом не больше овчарки, передвигающиеся на четырех когтистых лапах, звери издавали странный клекот и визг. Звери были с ног до головы покрыты оперением, грязно-зеленого цвета. Мгновение, и перед группой уже была целая свора этих странных пернатых существ.

— К бою! — Приказал старшина. Этот громкий приказ, как будто подхлестнул мерзких тварей к действию. Визжа и клацая зубастыми пастями, вся свора кинулась на людей. В мгновение ока все перемешалось. Люди, свет фонарей, мерзкие пернатые тела. Одна из тварей прыгнула на Ходько, метя своими клыками прямо в горло. Но вместо горячей плоти, зверь напоролся на холодную сталь кинжала. Жалобно скуля, животное шмякнулось на почву. Осознав, что кошмарные твари не плод его воображения, а реальные, живые существа, старшина изо всей силы пнул подкованным сапогом в бок другого зверя, пробегающего мимо.

— А, мерзкая падаль! — Заорал Ходько и бросился в самую гущу напавшей на них стаи. Не особо разбираясь, он наносил страшные по своей силе удары на право и на лево. Ощущение разрываемой сталью плоти, наполняло старшину эйфорическим чувством превосходства. С каждым новым ударом он свирепел все больше и больше. Словно древний берсеркер, вошедший в боевой экстаз. Он не видел, как бросились в атаку его бойцы. Как яростно, били прикладами, уворачивались от смертоносных когтей. Не видел он, как один из солдат споткнулся о тело издыхающей твари. Как набросились на него другие звери. Не слышал истошного вопля умирающего, ругани живых, стонов раненых. Сознание старшины зациклилось лишь на одном. Бить врага! Резать! Рвать! Колоть! Под яростным натиском людей, звери отступили. Так же молниеносно, как появились, твари растворились в спасительной мгле завала. Только тогда старшина осознал, что схватка закончилась.

— За мной, к капитану! — Выкрикнул Ходько и ринулся вниз по лаве. Уже на подходе, старшина понял, что группу Беловцева атаковали те же пернатые твари. Сходу, врезавшись в клокочущую стаю, бойцы быстро покончили с ними. Старшина отыскал взглядом капитана. Беловцев был сильно изранен, но твердо стоял на ногах. В руках он держал огромный топор. Вокруг капитана, ощетинившись штыками, стояло лишь четверо бойцов.

— Товарищ капитан, все кончено. — Выдохнул старшина. — Мы победили. —

Капитан опустил топор и прохрипел:

— Старшина, доложите о потерях. —

Ходько быстро осмотрел своих людей и с горечью констатировал:

— В моей группе двое. —

— Твою мать. — Мрачно выругался Беловцев. Он утер лицо рукавом гимнастерки.

— Старшина, нужно немедленно выводить людей. Этих тварей здесь кишмя кишит. — Капитан со злобой пнул дохлое тело пернатого существа.

— Но эти еще не самые страшные. Безмозглая стая, не больше. — Капитан облокотился о стойку.

— Есть другие. Те разумные, и очень сильные. У них даже есть оружие. — Беловцев указал на огромный топор, которым он только что рубил врагов.

— Бред какой-то. — Недоверчиво произнес старшина.

— Нет, не бред. — Возразил капитан. — Не бред, старшина. Реальность. Страшная реальность, что ее. —

— Нужно закрывать рудник! — Вмешался в разговор Корнеев. — Наглухо запечатать и кранты. —

— Старшина, соберите документы у погибших. — Приказал капитан. Но исполнить приказ старшине не дали. Грозный рев раздался со стороны откаточного штрека.

— Черт, еще один здоровяк. — Обреченно вымолвил один из солдат.

— Отставить панику! — Рявкнул капитан.

— Штыки во фронт. Сидоров, Корнеев! Следить за тылом! —

Люди быстро собрались вокруг Беловцева.

— Все как один. Колоть наверняка. Никому вперед не высовываться! —

Монстр не заставил себя долго ждать. Плечистая туша вынырнула из темноты, круша огромной дубиной все на своем пути. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Старшина Ходько выхватил из кобуры свой наган. Прицелившись, он нажал на курок.

— Старшина! Отставить огонь! — Заорал капитан, но было уже поздно. Пламя выстрела воспламенило поднятую во время схватки угольную пыль. Вспышка взрыва поглотила всех. Людей, монстров, не оставляя шансов никому.

Взрывная волна отбросила бесчувственное тело начальника рудника на несколько метров вверх по бремсбергу. От удара тот пришел в сознание. От пыли и дыма он закашлялся, и инстинктивно прикрыв лицо рукавом, попытался оглядеться. Как опытный горняк, Руденко сразу сообразил, что произошел взрыв. Думать о том, что стало причиной, у начальника рудника не было ни сил, не желания. Да и время играло против него. Единственное, чего сейчас хотел Руденко, это выжить! Выжить любой ценой. И он пополз. Все дальше и выше. Все ближе и ближе к спасительному выходу. Через завалы и обрушения. Мимо штреков и отработанных лав. Руденко полз, пока не наткнулся на человеческое тело. По какому-то невероятному стечению обстоятельств, светильник начальника рудника был все еще исправен. Руденко осветил лежавшего. Это был горный мастер Скворцов. Придавленный толстенной крепежной стойкой, тот лежал без движения. Руденко подполз ближе и заглянул в лицо шахтеру. Глаза мастера безжизненно смотрели в пустоту.

— «Мертв». — Подумал Руденко. — «Бедолага. Сбежал от монстров, а погиб от простого бревна». Руденко передохнул несколько минут и двинулся дальше. До выхода оставалось чуть больше полукилометра. Не больше десяти минут ходьбы неспешным шагом. У Руденко этот путь занял почти полчаса. Когда же он наконец выполз на свежий воздух и увидел чистое небо над головой, из глаз начальника рудника покатились слезы. Он вновь впал в забытье.

Очнулся Руденко в больничной палате. Рядом с кроватью сидел Заболотский.

— Где я? — Спросил начальник рудника.

— В больнице, Иван Семенович. — Тихонько ответил Заболотский. — Все в порядке. Все уже позади.

— Богдан, шахта взорвалась. — прохрипел Руденко.

— Я знаю, Вань. Знаю. — Успокаивал его секретарь парткома. — Нам водитель сообщил, что из штолен валит дым. Как ты еще выжить умудрился, не понимаю. Просто чудо какое то.

— Богдан, — Руденко попытался подняться с кровати.

— Там техногенный пожар. Нужно наглухо запечатать штольни. Все, понимаешь? Рудник не подлежит восстановлению. —

— Аварийные бригады уже этим занимаются. Все входы и выходы уже закрываются.

— Это правильно, вот это верно. — Успокоился Руденко. — Рудник придется ликвидировать.

— Да, похоже, что так. — Согласился Заболотский. — Жалко. Столько сил в него было вложено, столько средств.

— Ничего. — Уверенно заявил Руденко. — Построим новый. Еще больше. Еще мощнее.

Они еще не знали, что мечтам этим не суждено было сбыться. Надвигался грозный тридцать восьмой год. Год репрессий и больших чисток. А затем и страшнейшая в истории человечества война. Заболотского расстреляли в августе тридцать восьмого, как врага народа. Участь Руденко была не столь мрачна, но не менее трагична. Каким-то чудом он избежал ареста. Восстановившись после полученных травм, он устроился работать горным мастером на соседнем руднике. А в сорок первом ушел добровольцем на фронт. В сорок третьем году, в сражении на курской дуге, Иван Семенович Руденко погиб. Он был последним свидетелем страшных событий, произошедших в конце тридцать седьмого года на одном из рудников Кузбасса.