Отрывок20 из романа О чем молчит Каменный пояс

Михаил со своим кавдивизионом, догнав и полностью уничтожив арьергард красных, оставленный для прикрытия, возвратились назад в горящее село. По его улицам метались испуганные и растерянные жители в надежде спасти хотя бы скот, но их везде встречали конные казаки и в злобе хлестали нагайками. Пешие бойцы, распалённые местью и опьянённые пролитой кровью, также не церемонились с жителями села. Повсюду свистели пули и хлёстко хлопали выстрелы. Многих крестьян солдаты вытаскивали из домов, избивали, и тут же у стен их собственных домов расстреливали, либо закалывали штыками.

Несколько спешившихся казаков окружили молодого здорового мужика, хозяина подожжённого дома. Он пытался сопротивляться, отмахиваясь от них топором. Мужику даже удалось ударить одного из нападавших по голове, после чего казаки в ярости изрубили его шашками. Окованные железом приклады винтовок с треском выламывали двери уцелевших домов. Оттуда доносились крики и плач женщин и маленьких детей, треск разламываемых сундуков, лязг засовов амбаров и чуланов. «Победители» беззастенчиво грабили и насиловали их обитателей. Даже видавшего виды Михаила покоробило от зрелища жестокой расправы над несчастными безоружными людьми. Кавалеристы его дивизиона остановились у церкви, посреди улицы, и молча, наблюдали за происходящим вокруг.

Из ворот ближнего к церкви горящего дома с криком выскочила высокая молодая красавица, как потом оказалось местная школьная учительница, и побежала в сторону озера. Заметив её, вслед за ней бросились трое солдат. Понимая, что будет дальше, она взывала о помощи, убегая от догонявших её преследователей. Михаил послал Егора Медведева с двумя кавалеристами к ней на выручку. Всадники догнали солдат, когда те уже положили учительницу на поле и сорвали с неё платье. Егор Медведев спрыгнул с коня и раскидал в стороны навалившихся на девушку насильников. Со стороны села на подмогу солдатам бежали их однополчане.

Тогда Егор Медведев выхватил из кобуры револьвер и дважды выстрелил из него в воздух. «Стоять, пехота! Девку не трогать! Перестреляю всех, мать вашу так, к ядрене фене!» – крикнул им Егор командным голосом и решительно двинулся вперёд, навстречу солдатам, бегущим прямо на него. Увидев надвигающуюся на них могучую фигуру казака в офицерских погонах, его суровое скуластое лицо с горящими решимостью глазами и грозно сдвинутыми к переносице крыльями густых бровей, солдаты в сомнении замедлили свой бег, а потом и совсем остановились в нерешительности, боясь приблизиться к разъярённому Егору.

Вперёд вышел унтер–офицер лет сорока с изъеденным оспой, небритым лицом. «Экой же ты сердитый, паря! Знать понравилась тебе девка? Бывает. Так ты так и скажи, а чего нас пугать–то? Пуганые мы. Пошли ребята, на наш век баб ещё хватит. Дожить бы только» – угрюмо заметил унтер–офицер примирительным тоном. Они развернулись и, забрав с собою помятых Егором однополчан, направились назад, в сторону горящего села.

Егор подошёл к девушке, прикрывавшей обнажённую грудь дрожащими скрещенными руками, и с сочувствием в голосе посоветовал ей: «Схоронилась бы ты, дева, где–нибудь подале отсюдова, а то, не ровён час, попадёшь кому–нибудь снова под горячую руку. Злые нынче солдатики, уж больно много их дружков погибло недавно в вашем селе. Тебе хоть есть куда пойти–то?». «Есть, у меня родня живёт в соседней деревне за лесом. Спасибо тебе, мил человек. Дай тебе господь всякой благодати за доброту твою! Я век за тебя молиться буду» – поблагодарила девушка Егора и побежала в сторону леса, за которым была деревня с её роднёй. А Егор смотрел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями на опушке леса, и думал про себя: «Эх, девка! Кабы не война, ушёл бы я за тобой, хоть на край света. Нарожали бы мы детей, да жили–не тужили до самой старости».

А тем временем в селе начались массовые грабежи. В этом более всего усердствовали казаки–оренбуржцы, а также станичники из соседних деревень: Пресновки, Новорыбинки, Лапушков и Казанки. Они вытаскивали из домов имущество. Что было получше, грузили на подводы, ненужное бросали в огонь, после чего дома поджигали. Доходило до того, что вырубали даже капусту в крестьянских огородах. Там, где ещё недавно под сенью зелёных деревьев стояли высокие дома, оставались только обгоревшие головешки и кучи углей, торчали печные трубы, да кругом были разбросаны трупы жителей села.

Михаил увидел, как из горящего дома напротив церкви выскочили двое ребятишек, видимо прятавшихся в своём дворе, до которого добралось пламя пожара. К пацанам подъехали двое казаков. Вскинув винтовку, один из верховых, приказал тому, что был постарше, подойти к амбару и повернуться лицом к стене. Не очень понимая, что происходит, растерянный мальчишка выполнил приказание. Передёрнув затвор, казак прицелился и выстрелил, хладнокровно убив его наповал. Теперь очередь была за вторым. Казак уже направил на него винтовку. «Что же ты творишь, сволочь?!» – крикнул Михаил. Он выхватил револьвер и, не раздумывая, выстрелил в казака. Тот выронил винтовку из рук, обмяк в седле и замертво рухнул с лошади на землю. Второй спешился и подбежал к убитому товарищу. «Что же это творится на белом свете, братцы?! Какая–то сука штабная застрелила, как бездомного кобеля, потомственного казака и георгиевского кавалера Митюху Войкова!» – истошно закричал казак.

На его крики начали съезжаться казаки Оренбургского полка. Подскакавший хорунжий вдруг выхватил револьвер и направил его на Михаила. «Это как вас понимать, господин полковник, своих изволите убивать?» – крикнул он Михаилу. Тут Сергей Краснов выстрелил из револьвера и ранил хорунжего в руку, из которой тот выронил свой револьвер, направленный на Михаила. «Измена, братцы! Казаки, бей штабных!» – громко выкрикнул молодой казак из толпы оренбуржцев. «Дивизион, к бою!» – вдруг скомандовал Краснов. Кавалеристы вскинули свои винтовки, направив их дула на казаков. Казаки ответили им тем же. Между притихшими сторонами противостояния повисла напряжённая пауза.

Неизвестно, чем бы всё могло закончиться, если бы на крики и выстрелы не прискакал начдив генерал Круглевский со свитой офицеров штаба. Александр Круглевский, бывший гвардии капитан 2–го Царскосельского полка, командир команды разведчиков. Его военная карьера быстро пошла в гору после того, как в Уфе им были арестованы члены Учредительного собрания, выступившие против Колчака. В то время Адмирал запомнил молодого офицера и оказанную им услугу. В январе 1919 года двадцативосьмилетний Александр Круглевский получил звание генерал–майора, а затем был назначен на должность начальника дивизии.

«Что у вас здесь происходит, чёрт возьми?!» – громкокрикнул генерал, обратившись к раненому в руку хорунжему. «Измена здесь, ваше превосходительство! Полковник застрелил казака из нашей сотни Дмитрия Войкова, а меня ранил его офицер» – ответил хорунжий, показывая здоровой рукой на Сергея Краснова. «Извольте объясниться, господин полковник. Высокое звание штабного офицера ещё не даёт вам право расстреливать моих людей» – обратился Круглевский к Михаилу.

«Эти ваши, с позволения сказать, «люди» безнаказанно грабят, насилуют и убивают абсолютно беззащитных людей, в том числе детей и женщин. Приказ главнокомандующего о недопустимости в рядах действующей армии насилия и мародёрства пока никто не отменял. И если вы, генерал, не в силах остановить своих подчинённых, орудующих, как банда убийц и насильников, то это приходится делать за вас мне» – резко ответил Михаил.

Круглевский побагровел от гнева и, брызгая слюной, закричал: «Да что вы о себе возомнили, господин полковник, и как вы разговариваете со старшим по званию офицером в присутствии подчинённых. Вы видимо в штабах, в глубоком тылу совсем потеряли чувство реальности. Я вынужден арестовать вас за убийство военнослужащего, и вашего офицера, ранившего хорунжего. Сдайте немедленно оружие!». Вперёд, пришпорив своего коня, выдвинулся Сергей Краснов и, отважно глядя в глаза разъярённому генералу, чётко произнёс: «Нашего командира мы не отдадим, ваше превосходительство». Затем, развернув коня в сторону своих эскадронов, он вынул из ножен шашку, и громким командным голосом крикнул: «Дивизион! Слушай мою команду…!».

«Отставить!» – скомандовал Михаил, прервав команду Сергея. Он протянул Круглевскому свой револьвер. «Я подчиняюсь вашему распоряжению, генерал. Что касается моего офицера, то он стрелял по моему личному приказу, и за его исполнение наказанию не подлежит. Всю ответственность я беру на себя. А «в штабах», как вы изволили выразиться, я находился не более вашего. Поэтому прекрасно знаю, в отличие от вас, что такое офицерская честь и военная дисциплина» – резкосказал Михаил.

Затем он спешился и ловко снял с плечевой портупеи наградное Георгиевское оружие – саблю с золочёным эфесом и с маленьким георгиевским крестом на нём, покрытым белой эмалью, ордена Святого Георгия. Он протянул её адъютанту генерала. Молодой адъютант в чине подпоручика, приняв саблю из рук Михаила, прочитал короткую надпись, выгравированную на её эфесе – «За храбрость». Подпоручик с завистью и восхищением посмотрел на Михаила и, приложив руку к козырьку своей фуражки, отдал ему честь.