Сказка. И только.

Сказка. И только.

«Фан Цзян спросил:

— Что такое любовь?

Учитель ответил:

— Ценить усилие дороже награды за него — это называется любовью»

(Конфуций).

— Папа! Ну что ты опять там пишешь? Я заснуть не могу… почитай мне сказку, пожалуйста! — Она появилось за моей спиной так тихо, что даже я, привыкший, казалось бы ко всем ее выходкам, не смог этого заметить. Или просто так увлекся написанием очередного письма, которому, скорее всего, опять придется затеряться в дебрях компьютера или бесконечных ящиках мировой паутины…

— И какую — же сказку тебе почитать, принцесса? Ты же знаешь их все уже наизусть… — я повернулся на кресле и сел лицом к дочери, предварительно свернув недописанный лист «Ворда» — скорее привычка, чем акт недоверия.

— А ты почитай мне какую — нибудь свою сказку. — Она улыбнулась и села ко мне на колени. — Ты же говорил, что иногда пишешь сказки.

— Ну, я пишу сказки для взрослых, а тебе они вряд ли будут интересны… — я легонько потрепал ее волосы.

— Но я же уже взрослая! Ты же сам говоришь, что я уже совсем взрослая! Ну прочитай… а если мне не понравится — я скажу и ты просто почитаешь что — нибудь другое…

— Ну да, а потом еще что — нибудь другое… а потом еще… эх ты, хитрюга!

— Я не хитрюга! А ты давно обещал, а теперь все говоришь, что мне будет не интересно… Ну пап!

— Ладно, ладно… правда ведь, обещал… ладно. Пусть это будет тебе подарок на Рождество.

— Ой! А разве сегодня уже Рождество? Ты говорил, что сначала Новый Год, а потом Рождество… Пап, мы что, пропустили Новый Год? Пап? — она схватила меня за плечо и стала трясти.

— Да нет, Принцесса, не переживай. Сейчас канун католического Рождества. Ну, то есть, в некоторых других странах — на западе — Рождество справляют до Нового Года, не как у нас…

— Вот это да! Правда?

— Ну, конечно, правда!

— И как же они не путаются… у одних Рождество до Нового Года, у других — после…

— Кто путается? — не понял я.

— Ну на небесах! Им же надо тоже как-то поздравлять людей к Рождеству — делать им что-то приятное… а так от куда узнаешь в какой стране кто живет — пора ему уже приятное делать, или нет? Им же там, сверху не видно, где граница идет!

— Не переживай, Принцесса! Они там точно знают, кого и когда поздравлять! И для этого им совсем не обязательно видеть — где идет граница…

— А! У них, наверное, есть такие справочники, типа телефонных, да? Как в компьютере, да?

— Ну, что-то в этом духе… только лучше и они более точные, чем у нас…

— Здорово! Только все равно это наверное очень сложно… вдруг компьютер сломается… или еще что-нибудь… Ну ладно, с Рождеством я все поняла. Теперь идем — будешь читать сказку!

— Ну хорошо, хорошо, Принцесса. Только давай договоримся. Я тебе прочту одну свою сказку, только одну. А остальные дам почитать потом — когда ты пойдешь в 8-й класс.

— Нет! Так не честно! Это слишком долго…

— Ну хорошо. Я прочитаю тебе сейчас одну сказку и буду читать по одной сказке на каждое рождество. А потом — когда тебе будет 14 лет, дам прочитать тебе все. Если ты, конечно, захочешь…

— Ладно, договорились. Только ты не забудь, что после Нового Года будет опять Рождество!

— Ох уж и террористка маленькая у меня растет! Пойдем уже, а то ты уснешь прямо здесь и ничего не услышишь!

— Пойдем, пойдем! Ты не переживай, пап! Я скоро вырасту и буду большой террористкой!

— Кто — бы сомневался. — улыбнулся я, уже заходя в комнату дочери.

— Пап! Ну давай — же! Я уже лежу! Видишь?

— Вижу, вижу! Сейчас, дай я сяду поудобнее… и соображу — что тебе все — таки рассказать.

— Расскажи свою любимую сказку! У тебя есть самая любимая, самая интересная, самая главная сказка?

— Не знаю… ты понимаешь — для кого-то интересно одно, для кого — то — другое…

— Расскажи то, что интересно тебе самому!

— Ладно, сейчас попробую… только я не знаю, насколько тебе будет это понятно…

— Ты не переживай, пап! Если мне будет что — то непонятно, я у тебя спрошу!

— Ну хорошо, давай попробуем…

Я задумался еще на минуту. Тяжело пересказать ребенку историю, которые и взрослые то далеко не все понимают… Но с другой стороны — дети, тем более такие смышленые, как моя дочь, понимают скорее смысл подсознательно, не вдаваясь в мишуру словосочетаний и обертку сложных объяснений. Тем интереснее и — с другой стороны страшнее — было рассказать ей именно эту историю. Описанную, как древнюю притчу, но имеющую столь молодые корни. Хотя — кто знает, может быть я просто пересказал то, что действительно происходило в древнем Китае?

— Слушай. — сказал я — Я попробую рассказать так, чтобы тебе было понятнее.

— Хорошо, пап! Я слушаю.

Я сам еще несколько секунд поерзал на стуле, потом встал с него, поправил одеяло у дочери — чисто машинально, скорее просто так, чем действительно по необходимости, после чего уселся прямо на пол у кровати, оперся о нее плечом и начал свой рассказ.

Это история про двух молодых людей — юношу и девушку, которые жили очень давно, в далекой стране, которая называется Китай. Это очень древняя страна с очень богатой историей. В то время, когда жили эти молодые люди, скажем, юношу звали Ван, а девушку — Инь, это была очень сильная страна и там жили весьма мудрые люди. Да и вообще — это была страна, которую не могли не уважать ни в одном уголке мира. Это была очень богатая страна и ее воины были бесстрашны и чтили особый кодекс, в котором было записано, что умереть за свою страну весьма почетно и это было действительно так.

Так вот девушка Инь и юноша Ван росли в разных семьях и хотя жили неподалеку друг от друга, но в детстве никогда не виделись и не играли вместе. Отец Инь был торговцем, причем весьма преуспевшим. Он, конечно, не был очень богат, но его весьма почитали за то, что он многое делал на благо своего города и для остальных горожан. По долгу своей работы он часто сам отправлялся с караванами, груженными своим товаром в другие страны. Инь и все члены семьи очень переживали из-за этого, потому что любое далекое путешествие в те времена было весьма опасным. Но небеса были благосклонны к семье Инь и ее отец всегда возвращался домой живой и невредимый.

Ван же родился в семье потомственного воина и с самого раннего детства его тоже готовили стать воином, ибо в те времена такая преемственность была естественной и весьма почетной. Мальчиков в таких семьях уже с трех лет учили военному искусству и к 20 годам они становились настоящими мастерами своего дела.

Вполне понятно, что Инь и Ван не могли встретиться в детстве и уж тем более дружить, но, все же, как-то раз их дороги пересеклись. Это случилось как раз на праздновании Нового Года. В Китае этот праздник всегда праздновали шумно и весело — с большим карнавалом, плясками и представлениями. На одном таком представлении Ван и Инь встретились и уже не расставались до конца дня. А потом они договорились встречаться раз в неделю — когда им позволяли ходить на рынок за покупками. Иногда кто — нибудь из них не мог придти к тому времени, когда приходил другой и тогда они оставляли короткую записку на площади, подвешивая ее на дерево, рядом с которым они и встретились в первый раз.

Таким образом встречались они целый год и очень полюбили друг друга, однако никогда не говорили друг другу о своих чувствах.

Тут надо сказать, что в те времена существовало правило, по которому родители сами решали, за кого выйдут замуж и женятся их дети. Это считалось правильно, так как тогда представить не могли, как, например, дочь торговца выйдет замуж за простого крестьянина, или наоборот. Впрочем — что там тогда, сейчас тоже многие этого не представляют и делают так же, как и родители Инь и Ван. Однако тогда это считалось настолько нормально и правильно, что никто даже и не думал идти против воли своих родителей. Тем более, что традиционно в этой стране очень почиталась семья и слово старших всегда считалось законом.

Так вот. Прошел год и родители молодых людей почти одновременно объявили о своем намерении обвенчать своих детей. И — конечно же — даже речи не было о том, чтобы избранником Инь родители выбрали ее возлюбленного — Вана. Так же, как и для Вана родители, конечно же, выбрали совсем другую девушку, нежели чем ту, о которой он мечтал. Во время очередной встречи Инь и Ван рассказали друг другу о решении своих родителей. После чего они сели на крутом склоне над красивейшей рекой, которая протекала совсем рядом с их городом и долго сидели молча. Каждый из них понимал, что не сможет пойти против воли своих родителей, но если у них был бы шанс уговорить их вместе, то — возможно — у них могло бы что-то получиться. Ибо хоть древние традиции соблюдались неукоснительно, но все же у каждого отца и у каждой матери есть сердце, которое, возможно, тоже когда-то любило. И тогда Ван сказал Инь: «Я знаю, что нам нужно сделать. Мы отправимся к великому Ламе, чтобы тот сказал нам, что ждет нас в случае, если мы послушаем родителей, или в том случае, если мы пойдем против их воли. Лама велик и умен и он умеет читать судьбы людей, как раскрытую книгу. Я уверен, что ему не составит труда увидеть и рассказать нам то, что нас ожидает. Если он скажет, что ничего хорошего нас в жизни не ждет, если мы ослушаемся наших родителей, то нам ничего не останется, как смириться с судьбой». «Но почему ты думаешь, что Великий Лама примет нас? Ведь он принимает далеко не всех, кто приходит к нему с поклоном. А многим приходится ждать очень долго — порой месяц или даже больше, прежде чем он их примет!» — ответила ему Инь. «Я слышал, что Великий Лама не просто так отказывает своим просителям. Он знает, насколько чиста душа у каждого из них, поэтому или отказывает совсем, или просит ждать его в монастыре до тех пор, пока душа просящего не очистится. У нас же души чисты, мы еще слишком молоды. Мне кажется, что нам не придется долго ждать» — ответил ей Ван. «Но как же мы доберемся до монастыря, где живет Великий Лама? Ведь это очень далеко отсюда — не меньше недели пути! Мы не можем так просто уйти из дома на такой срок!» — опять возразила Инь. «Не волнуйся, мы не уйдем без спроса. Ведь нас обручили. А молодые люди, после того, как их обручили, до свадьбы могут совершить поход к Великому Ламе в одиночестве, как паломники. Это древний обычай и его сейчас почти никто не соблюдает, но наши родители должны его знать и — скорее всего — они не станут возражать», — мудро возразил Ван. Инь повернулась и посмотрела в глаза своему возлюбленному. В ее глазах он увидел слезы и надежду на то, что у них все получится. «Хорошо, Ван. Я согласна. Мы сделаем все так, как ты говоришь. Пусть все решит Судьба и Великий Лама».

Как они и предполагали, родители не были против того, чтобы их дети отправились за последним наставлением перед свадьбой к Великому Ламе, хотя и были удивлены таким решением. Таким образом, уже через неделю, снаряженные всем необходимым для дальнего перехода, Инь и Ван отправились в долгий путь. Звезды и природа были благосклонны к молодым людям и уже через шесть дней они дошли до стен огромного монастыря, стоящего так высоко в горах, что, казалось, само небо было чуть ниже. Монахи — хранители монастыря — тепло встретили молодых людей и выслушали их просьбу о встречи с Великим Ламой, а так же в двух словах попросили рассказать причину того, что они решили обратиться именно к нему. Внимательно выслушав историю молодых людей, монахи проводили их отдыхать в маленькие кельи, а сами отправились к Великому Ламе — передать ему прошение о встрече. Монахи вернулись только к ужину и обрадовали Инь и Ван известием о том, что Великий Лама примет их уже на следующий день, на рассвете, в одной из пещер высоко в горах, куда их проводит один из монахов. После чего им предложили поспать, потому что на завтра им предстоял сложный и ответственный день. Молодые люди и сами это понимали и, утомленные с дороги, тут же уснули. Их разбудили за несколько часов до рассвета, и без промедления они двинулись в путь за старым монахом, который повел их высоко в горы. Они шли почти в полной темноте по совершенно неприметным тропам, однако монах так уверенно шел вперед, как будто проделывал это путь несколько раз в день. Наконец начало светать и по горам поползли длинные причудливые тени. Почти сразу после этого монах остановился и, указав на небольшую пещеру в скале, сказал: «Великий Лама встретит вас там. Желаю вам оставаться сильными духом и с чистым сердцем». Поблагодарив монаха, молодые люди зашли в указанную им пещеру. Великий Лама сидел в глубине на красном ковре с причудливым орнаментом. Сделав глубокий поклон, молодые люди подошли поближе и сели на колени, как полагалось при встрече со столь почитаемым человеком. «Я знаю, зачем вы пришли ко мне» — сказал Великий Лама. «И мне понятно ваше решение пройти столь долгий путь и просить меня разрешить ваши сомнения. И я вижу, что ваши души чисты, как чиста душа младенца, а ваши сердца тянутся друг к другу, как лепестки тюльпана на закате. Но я прошу у вас, чтобы и ум ваш сейчас оставался таким же ясным и прозрачным, как только бывает прозрачно горное озеро, наполненное хрустальной водой с высокого родника, ибо только так вы сможете осознать и понять все то, о чем я хочу вам сказать. Мне никогда не приходилось говорить и делать этого раньше, однако ваши души настолько чисты, а помыслы настолько свободны от корысти и земных побуждений, что я решил помочь и посвятить вас в великое таинство Судьбы».

С этими словами Великий Лама встал и, сделав несколько шагов к молодым людям, достал небольшой мешочек. После этого он аккуратно развязал его и рассыпал по полу золотой песок, сделав шесть небольших ровных, параллельных дорожек. Дорожки тянулись от молодых людей в сторону Великого Будды. Солнце уже появилось из-за горизонта и лучи его осветили дорожки из золотого песка, придав им особое, неземное сияние. После этого Великий Лама отошел опять назад и сел на свой ковер. «Итак, вы должны выслушать меня с большим вниманием, после чего, если вы все поймете правильно, то сможете познать свою судьбу и сделать свой выбор» — продолжил Великий Лама. «Каждая из этих шести дорожек — это одно из ответвлений вашей судьбы. И вам выпадает великое чудо — увидеть вкратце то, что ждет вас на каждом из этих путей. Однако есть некоторые условия, которые вы не можете нарушать. Для того чтобы просто посмотреть одно из ответвлений судеб, на одну из дорожек должен встать только один из вас. Если вы вдвоем встанете, или хотя бы случайно наступите — вместе или по очереди — на одну из дорожек, то вы навсегда останетесь на ней, и выбора у вас уже не будет. Судьба поглотит вас и решит все дальше сама, хотите вы этого, или нет. Так же, вы не можете доверить только одному из вас просмотреть все дорожки. Вам придется вставать на них по очереди, так, чтобы каждый просмотрел по три ответвления судьбы. Вы не сможете обсуждать то, что увидите, вы только можете сказать — хотите вы, чтобы другой встал на ту же дорожку, или же нет. И еще одно. Если вы вместе встанете на одну из дорожек, то вы навсегда забудете то, что видели на других и вообще весь наш разговор. Вы будете помнить, что видели меня, но о чем мы говорили и что вы увидели, вы не вспомните никогда» — Великий Лама замолчал на минуту, спокойно и пристально вглядываясь в лица молодых людей. «Все ли понятно тебе из того, что я сказал, Ван?» — произнес, наконец, он. «Да, мне все понятно, Великий Лама» — ответил Ван. «Все ли понятно из сказанного тебе, Инь?» — обратился Великий Лама к девушке. «Да, Великий Лама, я все поняла» — ответила Инь. «Есть ли у вас сомнения или вопросы?» — на этот раз спросил Великий Лама их обоих. «Нет, у нас нет сомнений» — вместе ответили молодые люди. «Ну что же. Это хорошо. Тогда вы можете начать. Скажу только вот еще что. Когда вы ступите на какую — либо дорожку, то время начнет нестись перед вами с огромной быстротой. Не пугайтесь этого и просто старайтесь увидеть то, что покажется для вас важным. Тогда картинка замедлится и — возможно — вы даже сможете услышать то, что вам говорят, или что вы сами говорите. Когда вы будете считать, что увидели достаточно, просто сделайте шаг назад. После этого вам нужно будет объявить: хотите ли вы того, чтобы ваш спутник встал на ту же дорожку, или нет. Если вы готовы, можете начинать». Молодые люди переглянулись. Ван почувствовал, что ему лучше начать первому, потому что он был воином и привык идти вперед без страха и сомнений. Он тут же встал и подошел к первой дорожке, оглянулся на Инь, потом бросил взгляд на Великого Ламу и сделал шаг на дорожку.

В тот же миг золотая пыль поднялась вокруг его ног и закрутилась смерчем, постепенно поднимаясь выше, до уровня его глаз. Он начал видеть картинки своей будущей жизни, которые проносились перед ним все быстрее и быстрее.

Он увидел, как они прощаются с Инь возле их любимого дерева и понял, что она говорит ему о том, что не может перечить родителям и скоро состоится ее свадьба. Почти сразу после этого он увидел и свою свадьбу. После этого он увидел рождение своей дочери. После он увидел, как собирается в долгий военный поход и свою супругу, которая осталась дома. Она была беременна. Из письма он узнал, что вскоре после того, как он ушел в поход, у него родился сын. Потом он увидел, как был серьезно ранен в неравном бою. Удар секиры врага чуть было не разрубил его пополам: он лишился одной руки и глаза, но все же остался жив. Его наградили и с большими почестями отправили в свой родной город. Жена встречала его со слезами печали и радости одновременно. Он не мог больше служить и не мог работать, но он хотя бы остался жив. Еще через некоторое время он узнал, что муж Инь погиб, сопровождая очередной караван с товаром. Но он даже не попытался встретиться с ней, потому, что вернулся из похода калекой. Вскоре они с женой покинули свой город и уехали в далекую деревню, к своим старым родственникам, доживать свой век на природе и в спокойствии. Он никогда не посмел бы бросить свою жену и просить выйти все еще красивую Инь за инвалида, пострадавшего в войне. И через несколько лет Инь вновь вышла замуж за мужчину, который был старше ее, но любил всем сердцем. Она прожила всю жизнь, оставаясь ему верной женой, а ее муж боготворил свою молодую и красивую жену. Однажды, спустя много лет Ван увидел их вместе на той самой площади, где они когда-то познакомились. Инь не могла его узнать — на тот момент он стал уже похож на старика. А Ван смотрел на свою красавицу — возлюбленную, которая шла со своим новым мужем. Вану казалось, что они счастливы. После этого он больше никогда не возвращался в свой родной город.

Ван сделал шаг назад. Золотая пыль, пронесшись вихрем над его головой, тут же улеглась на землю, опять образовав ровную дорожку.

Он повернулся к Инь и сказал: «Твоя очередь, Инь. Ступай аккуратно, не задень случайно этой дорожки». Инь встала и подошла ко второй дорожке, посмотрела внимательно на Вана и сделала шаг вперед. Вихрь золотого песка закрутился теперь вокруг ее ног, быстро поднимаясь до головы.

В следующий миг она увидела, как Ван прощается с ней, говоря о том, что не может перечить воли своего отца, который сделал для него так много. Он женится на девушке, с которой обвенчали его родители. Почти сразу после этого Инь увидела и свою свадьбу. Молодой человек, с которым ее обвенчали, был очень вежлив и обходителен с ней. Промелькнуло несколько лет, она увидела себя с сыном, но ни разу она не заметила, чтобы они с мужем ругались или чтобы он бил ее. От знакомых она узнала, что Ван отправился с армией в далекий поход, защищать интересы Великого Императора. В их доме осталась его жена, маленькая дочь и сын. Потом Инь поддалась на уговоры своего мужа, и они отравились вместе с большим караваном товара в далекую страну. Муж говорил ей, что это совсем безопасно, однако в дороге, вдалеке от родных мест, на их караван напали кочевники. В жестокой битве кочевники перебили почти всех воинов, которые сопровождали караван. Муж Инь был сильно ранен и их, вместе с еще несколькими уцелевшими воинами и сопровождающими взяли в плен. Он долго болел от полученных ран и, в конце концов, стал инвалидом. Вскоре после этого их все-таки освободила армия Великого Императора, которая была специально брошена на поиски всех тех, кто остался в живых из того каравана. Они вернулись в свой город. Но так как торговлей муж Инь заниматься уже не мог, то вскоре они уехали в провинцию, к его родителям, продав свой дом. В то же время Инь узнала, что из-за большого пожара в ее родном городе пострадало множество домов и погибло много людей. Одной из погибших была жена Вана. Она спасла из горящего дома свою дочь с сыном, а потом попыталась спасти детей из соседнего дома, но уже не смогла. Однако у Инь и мыслей не было о том, что она может оставить своего раненого и больного мужа, который спас ей жизнь и пострадал при этом сам. Однажды, несколько лет спустя, приехав в свой город навестить своих родителей, она увидела Вана, который шел под руку с какой-то девушкой. На лице его был шрам, но он только украшал бесстрашного воина. Инь показалось, что они были счастливы. Больше она не приезжала в свой родной город.

Инь сделала шаг назад. Тут же золотая пыль вновь образовала ровную дорожку перед ее ногами.

Она повернулась к Вану и тихо сказала: «Постарайся, пожалуйста, не задеть эту дорожку, Ван».

Ван аккуратно обошел ее и ступил на следующую дорожку. Как и в первый раз, вихрь золотого песка быстро поднялся с пола и закрыл его с головой.

На этот раз он снова увидел, как они стоят с Инь на той самой площади, где они впервые встретились. Он говорил ей, как любит ее и, скорее всего, будет любить ее всю свою жизнь. Но он не сможет пойти против воли своего отца, потому что не может представить, что предаст его. И ему придется жениться на той, с которой его обвенчали. Инь слушала его внимательно и не перебивала. Потом она просто сказала, что желает ему легкой службы и счастливой жизни. После чего они расстались.

Почти сразу же после этого он увидел свою свадьбу. Сразу после этого он узнал, что Инь ушла из дома и отправилась служить в далекий монастырь. Еще немного времени спустя он увидел, как собирается в поход, исполнить волю Великого Императора. В последний день сборов он пришел на ту самую площадь и в условленном месте увидел записку от Инь. Она писала ему, что любит его так же сильно, как и он. Но она не сможет жить в несогласии с собой и поэтому уходит из города, и вообще уходит от людей, и будет жить в далеком монастыре, служа монахам.

Ван вернулся из далекого похода спустя несколько лет. Все это время он хранил записку Инь, как самое дорогое, что у него есть. И вот, вернувшись домой, он решил отправиться на поиски того монастыря, в который ушла Инь. Тогда он рассказал все своей жене и собрался в дорогу. Он потратил на поиски почти год и, в конце концов, нашел тот самый монастырь. Обратившись к главному монаху, он спросил разрешения поговорить с Инь. На что монах ответил ему, что Ван может говорить с Инь в любой момент и столько, сколько захочет. С этими словами он отвел его на монастырское кладбище и подвел к одной из могил. «Инь умерла около года назад», — сказал старый монах. «На наш монастырь напали кочевники. Инь была в этот момент за воротами. Она предупредила нас, но сама погибла. Для всех нас большая честь ухаживать за ее могилой». Ван упал на колени перед могилой и произнес: «Прости меня Инь! Я защищал земли Великого Императора, я заслужил честь великого воина, но что стоит завоевание даже всего мира, если то единственное и самое дорогое, что я должен был защищать в этом мире, лежит в этой могиле!»…

Ван осторожно сделал шаг назад и золотой песок тут же улегся на пол, образуя перед ним ровную дорожку. Он повернулся к девушке. «Инь, пожалуйста, не наступи на эту дорожку», — сказал он тихо.

Инь обошла его и ступила на следующую дорожку, которая так же опять превратилась в золотой вихрь.

Через мгновение она увидела, как они с Ваном стоят на городской площади и она говорит ему, что выйдет замуж за того, с кем обвенчали ее родители. И хоть дороже Вана для нее никого нет и не будет в этом мире, но воля родителей для нее — закон, преступить который она не может. Ван внимательно выслушал девушку, после чего ответил: «Желаю тебе доброго мужа и послушных детей. Прощай, Инь». Они расстались. Вскоре Инь узнала, что Ван оставил службу и учение военному делу и отправился в далекий монастырь, служить простым монахом. На следующий день она пришла на площадь и нашла от него записку. Он писал ей: «Прости меня, дорогая Инь, но я не могу оставаться больше там, где все стены, все деревья, все дома и дороги будут напоминать о тебе и говорить, что ты больше не со мной. Я не смогу этого вынести, ибо все, что я хотел в этой жизни — это видеть твою улыбку, которая напоминала мне восход Солнца в ясный майский день, слышать твой голос, который для меня был приятен, словно журчание ручья в июльский полдень. Я не смогу смириться с тем, что ты будешь рядом, но я не смогу тебя увидеть. Я не смогу смириться с тем, что мы не будем вместе, как бы нам этого ни хотелось. Я готов вырвать свое сердце и оставить его тебе, если ты этого захочешь. Сам же я ухожу в далекий монастырь, чтобы в тишине, работе и молитве обрести новую душу, взамен той, что осталась с тобой навечно. Прощай навсегда. Твой Ван.»

Инь видела, как всю ночь перед свадьбой она плакала над запиской Вана. Потом она увидела свою свадьбу и рождение дочери. Вскоре она увидела мать Вана, которая была в трауре. Ван умер вдалеке от родных мест, так и не вернувшись домой. Через некоторое время у Инь родился сын. Она уговорила мужа дать мальчику имя Ван.

Инь сделала шаг назад. Не поднимая глаз на Вана, она тихо сказала: «Ван, пожалуйста, не наступай на эту дорожку!»

Ван молча кивнул и, аккуратно обойдя Инь, ступил на последнюю свою дорожку.

Как и раньше, золотой песок тут же начал свой великолепный танец. На этот раз Ван старался смотреть как можно внимательнее. Он очень боялся упустить что-то важное, что может быть ключом к их счастью.

И вот он увидел, как они с Инь приходят к нему в дом и просят его родителей быть благосклонными к их участи и не разлучать их. И вот — о чудо, он увидел, как отец, после долгих колебаний, дает согласие на их свадьбу! Ван так обрадовался тому, что увидел, что хотел тут же сойти с дорожки и позвать на нее Инь. Однако любопытство пересилило секундный порыв, и Ван остался смотреть, что же будет дальше. Почти сразу он увидел свадьбу — достаточно скромную, но красивую. Его с Инь счастью не было границ. Казалось, во всем мире не нашлось бы более счастливой пары. Скоро он увидел рождение своего сына и, еще немного погодя, — дочери. После чего он увидел, как отправился в долгий военный поход — на защиту земель Великого Императора. Он был далеко от дома, но иногда все же получал от Инь короткие, но очень теплые письма. Но тут он увидел, как получает письмо от матери, в котором она говорит, что Инь тяжело больна и просит его приехать как можно скорее. Ван смог упросить своего военачальника разрешить ему ненадолго съездить в родной город и тут же отправился домой. Когда он увидел Инь, он не поверил своим глазам. Болезнь сделала из красавицы, которую он знал, старую высохшую женщину. Инь умирала. Никто из врачей так и не смог помочь ей, а она не хотела омрачать его своим видом, поэтому писала ему, что у них дома все хорошо. Через несколько дней она умерла, прошептав на прощание: «Твои дети достойны тебя, Ван. Береги их». Ван почувствовал, как готово разорваться его сердце, но он понимал, что должен жить ради детей. И ради памяти о своей Инь.

Ван сделал шаг назад и посмотрел на Инь глазами, полными печали и боли. Ничего не сказав и не спросив, Инь прошла мимо него к последней дорожке. На секунду остановившись в нерешительности, она все же сделала шаг вперед. Почти сразу она увидела, как они идут к родителям Вана и просят их о том, чтобы пожениться. Как ни странно через некоторое время отец Вана согласился, и их радости по этому поводу не было конца. Почти тут же она увидела их свадьбу и, почти сразу после этого, рождение дочери, а немного позже — сына. Инь хотела уже сойти с дорожки, но задержалась из любопытства.

Она увидела, как Ван уходит в далекий военный поход, и она часто пишет ему короткие и теплые письма. И как ей было приятно получать такие же короткие, но полные его любви письма. Однако наступил момент, когда письма вдруг стали приходить реже, стали еще короче, а потом и вовсе перестали приходить. У Инь стало неспокойно на сердце. Она попросила благословения родителей и отправилась искать расположение армии, в которой служил ее муж. Как ни странно, она смогла добраться до места невредимой. Однако повидать своего мужа ей так и не удалось. При встрече с генералом ей сообщили, что ее муж героически сражался и был очень серьезно ранен. Бой продолжался долго, и не было возможности вывести всех раненых с поля. Когда же, наконец, его смогли унести с поля, он потерял уже слишком много крови. Его сразу отправили в госпиталь, но врачи ничего не смогли сделать. Он и сам уже не хотел жить, понимая, какой обузой станет для родных таким калекой…

Инь попросила проводить ее к могиле любимого, но ей сказали, что его похоронили вместе с другими воинами, в братской могиле. Все, что смогла сделать на прощание Инь — это положить цветы на эту могилу, всем вместе и своему возлюбленному — отдельно, вместе с маленькой запиской.

«Ты был мне не просто мужем. Нашим детям ты не просто отец. Ты был воином, теперь ты стал героем. Я не могу сказать тебе прости, но теперь я всегда буду просить у тебя прощения. Меня не было рядом в последний миг. Ты был далеко от меня, но ты всегда был в моем сердце. Твоя любящая Инь.»

Инь отступила назад. Она молча посмотрела на Вана отошла назад и молча села на пол. Ван подошел к ней и молча сел рядом. Они просидели так около минуты, не говоря друг другу ни слова. Первым заговорил Великий Лама: «Вы просмотрели все линии судьбы, вы побывали на всех дорожках. Если вы не сделаете свой выбор до тех пор, когда солнце пройдет над горизонтом и перестанет освещать своим светом этот пол и этот золотой песок, то дорожки просто исчезнут. И вы не сможете тогда выбрать ни одной из них».

Тогда заговорил Ван. «Великий Лама! Мы высоко чтим твою мудрость и преклоняемся перед твоими знаниями. Но мы не можем выбрать ни одного из тех путей, которые мы здесь увидели. Только так я могу объяснить свое молчание и молчание Инь».

Вслед за ним заговорила Инь. «Великий Лама! Мы понимаем, что ты открыл перед нами великое таинство и посвятил нас в самое сокровенное наших судеб. Но скажи, неужели больше нет никаких путей, по которым можно было бы нам пойти?»

Великий Лама слегка покачал головой, посмотрев пристально сначала на одного, затем на другого. Затем он сказал. «Слушайте меня внимательно ты, Ван и ты, Инь. Я показал вам шесть ваших общих ответвлений судьбы. Но их на самом деле больше, как ты и сказала, Инь. Есть и седьмой путь. Но его я показать не могу. Ибо лежит он прямо за вашими спинами и начинается прямо у входа в эту пещеру. Выбор ваш и ваши пути перед вами. Решайте и будьте верны себе». В тот же момент молодые люди увидели, что солнце поднялось над горизонтом и внутри пещеры стало стремительно темнеть.

Инь и Ван взглянули друг на друга, после чего встали, поклонились Великому Ламе и молча вышли наружу. Почти не разговаривая друг с другом, они спустились к монастырю, поблагодарили монахов за прием и стали спускаться дальше, к своему родному городу. Весь путь они прошли также, почти не разговаривая. Когда они добрались до города, то пришли на площадь, к своему любимому дереву, на котором они оставляли записки друг другу. Там они встали друг напротив друга, крепко взявшись за руки. Минуту они стояли так, просто смотря в глаза друг другу. После этого Ван сказал: «Инь. Моя дорогая Инь. Я хочу, чтобы ты запомнила то, что я сейчас скажу. Я люблю тебя больше своей жизни, и нет ничего на этом свете, что было бы для меня так же дорого, как ты. Но в этой жизни судьба решила, что мы не сможем быть вместе. Мне остается только верить в то, что в будущем судьба будет более к нам благосклонна, а пока я могу лишь пообещать любить тебя и только тебя — до конца жизни и даже дольше, насколько это возможно. Я не могу попросить тебя: будь моей. Я могу только сказать тебе: пойми меня и прости. И живи долго. И тогда я буду знать, что ты есть в этом мире, и я буду счастлив.» С этими словами Ван опустился на одно колено и поцеловал руку Инь. Но она тут же подняла его и жестом попросила опять встать перед собой. После чего заговорила сама: «Ван, мой единственный, мой любимый Ван. Я прекрасно понимаю все то, что ты мне сказал, и я понимаю, что другого ты не мог мне сказать. Я тоже была там и тоже видела наши пути. Я, как и ты не решилась выбрать ни одного. Я, как и ты, хочу только одного: чтобы ты жил долго. И я буду счастлива, зная, что ты есть на этом свете и тебя хоть немного греет моя любовь. Пусть мы не можем быть вместе, но ты должен знать, что в моей душе ты всегда будешь со мной. Всю жизнь. И даже больше». После этого по старинной восточной традиции они повернулись и прижались друг к другу спиной. Вот только обратно друг к другу они поворачиваться уже не стали. Через минуту Инь и Ван уже шли в разные стороны, не оборачиваясь друг на друга. Каждый с трудом сдерживал слезы. Но каждый понимал, что по-другому им уже не дано.

После того, как они пришли домой, Инь объявила родителям, что уходит служить в монастырь, а Ван отправился служить Великому Императору. Свадьбы ни у девушки, ни у юноши так и не состоялись. Иногда в их родной город доходили редкие известия об их судьбах. Ван стал великим воином и заслужил во многих битвах большой почет и уважение. Он не раз был ранен, но всегда быстро возвращался в строй. Инь служила в далеком монастыре и однажды даже спасла монахов от набега кочевников. Сама она была при этом ранена, но монахи вылечили девушку, и она спокойно дожила свой век в уважение и почете.

— Вот так закончилась эта сказка. Ты не устала, принцесса? Мне кажется, ты уже спишь… — последние несколько минут я даже не смотрел на дочку, а она уже лежала с закрытыми глазами.

— Нет, пап, не устала. Спасибо. Грустная немного сказка. Он ведь мог бы сделать по другому…— дочка открыла глаза и посмотрела на меня.

— Ты так думаешь? И как — же? — Заинтересовался я.

— Ну, мне кажется, он должен был попросить ее встать на ту дорожку, где они были вдвоем, а потом она умерла… она там была счастлива.

— Но он же не мог вынести того, что она умрет так рано… ты же понимаешь…

— Да. Но они были бы счастливы, хотя бы это время… а потом она сидела бы на небе и ждала его там. Это тоже ведь красиво, правда?

— Да, правда. Красиво. Тут с тобой не поспоришь… ладно, принцесса, спи пожалуйста! Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, пап! … Да, пап! Я хотела спросить…

— Что, принцесса?

— А тебе тоже приходилось выбирать свою дорожку?

Я на минуту задумался…

— Видишь ли… вообще-то эта сказка про то, что на самом деле мы не выбираем путь. Путь уже выбран и мы просто следуем ему от рождения. А любой выбор — это лишь способ укрепиться в нашей вере и верности этому пути. Так что… не стоит пытаться выбирать то, что уже выбрано. Нужно лишь идти прямо и не оборачиваться. Я думаю, что ты поймешь… потом. А сейчас — спи, дорогая.

— Спасибо, пап. Я поняла. Спокойной ночи…

Я поправил одеяло, погасил свет и тихонько вышел из комнаты.

Прикрыв за собой дверь, я прошел на кухню, налил себе немного вина, взял бокал в руку и подошел к темному окна, смотря в свое отражение и, одновременно, на огни большого города. Сделав большой глоток, я тихо сказал своему отражению: «Конечно я сделал свой выбор. Я встал на свою дорожку. Только кто сказал, что их только шесть, или семь? Просто, если делаешь такой выбор, то о нем уже никогда, никто кроме тебя самого, не узнает…»

Я грустно улыбнулся и сделал знак бокалом, как бы чокаясь с отражением. Допив вино, я отправился в свою комнату к компьютеру. Писать свою очередную сказку. Для взрослых. И не только.

Открыв окно «Ворда» я несколько минут сидел, смотря в экран, потом открыл верхний ящик стола и достал маленькую красную коробочку, обшитую бархатом. «Значит, говоришь — она была там счастлива?» — аккуратно открывая коробочку и доставая из нее кольцо с маленьким брильянтом, тихонько сказал я. «Ну, что ж… давай узнаем».

После этого я тихо надел пиджак, положил кольцо обратно в коробочку, убрал ее в карман пиджака, заглянул тихонько в комнату дочери и вышел из дома.

На улице светила полная луна. На мокром асфальте ее свет отражался, искрясь, как будто дорога была посыпана серебром. Улыбнувшись своим мыслям, я шагнул на лунную дорожку…

SheVVit. 10.02.2008г.