Первая встреча (третья)

Здесь не звучит никто. Опытные — говорят. Новички — думают, что говорят, на самом деле просто шумят. Такие надолго не остаются, спирт переманивает к столу. Впрочем, может и крэкеры. Но те, кто остаются, их мало, но — те, кто остаются, имеют свою минуту славы. Любимчики толпы. Тонкие пальцы. Слух не нужен, нужно вдохновение. Под столом передают какое-то коричневое пойло. Пластиковые стаканчики перепутаны и перецелованы, здесь нет места личному. И Парень, Который Задает Тон. Он большой. Не физически, но ты чувствуешь, что он — большой. Парень, Который Задает Тон — локальный Бог. У него нет пальцев, но у него есть голос. И вот он — звучит. Звучит так, что новички не выдерживают и предпочитают конкурировать в обаянии с закусками. А Парень начинает петь. Он подходит к контрабасу и похлопывает его рукой по плечу. Тот понимает и зовет остальных. И все вместе мы попадаем в страну арабской фантазии, я ем пахлаву, а рыженькая в красном платье курит кальян. Но мы уже в Норвегии, и бумажно-бледный бережно укрывает рыженькую своим пальто. Я моргаю, и тут же жалею об этом. Парень остался где-то один, но где — мы не знаем. И молчим.

Ведро крабов

Ведро крабов — это личное дело каждого. Сунься — и встретишь гору безутешных глаз и неприветливые клешни. Цену каждый назначает сам, соответственно. Купила по дешевке на площади за русалочьим баром. Из-за дверей не то чтобы свет, но какая-то грязно желтая линия и пьяная старая женщина с одной ногой на другой поет:

Возвышу себя над Полярной Звездой,

И буду здесь самой гордой пиздой.

Но в темную ночь, пряча слезы в подушку,

Я буду твоей безутешной подружкой.

Я беру ведро крабов за ручку и иду домой. Мы курим сигарету и пьем покрашенную под вино воду от местного святого. Я надеваю красную зимнюю варежку и по одному достаю крабов из ведра. Глажу клешни. Прикрываю безутешные глаза рукой. Мы разговариваем до утра и даже немного веселеем. А завтра можно продать подороже.