Не судите, да не судимы будете

Эта неприятность случилась с Афанасием Ивановичем аккурат в пятницу тринадцатого. После насыщенного трудового дня он, весело насвистывая, спускался в подземный гараж. И, несмотря на жуткую головную боль и зверский голод, мужчина был просто счастлив. Не мудрено: даже малая победа окрыляет, а уж весомая… Что и говорить, конкуренты были разбиты в пух и прах, благодаря хитрой финансовой политике и шикарная многоходовка завершилась изящным матом. Как он их! Афанасий Иванович был донельзя горд собой. Ведь он не просто воин и победитель, он молодец.

На лестничном пролете второго этажа вахтер мыл пол. Причем, тряпка да и вода были уже явно грязнее допустимого. Это было особенно заметно, когда вахтер доставал из ведра швабру. На пол с черной тряпки стекали почти чернильные потоки, от которых образовалась уже приличная лужа почти такого же цвета. Но вахтер не обращал на это никакого внимания, продолжая размазывать грязь. Афанасий Иванович брезгливо покосился на лужу, аккуратно переступил ее, стараясь не намочить дорогие ботинки и, поджав губы, двинулся дальше. Этот досадный эпизод сильно подпортил ему настроение. Дело в том, что Афанасий Иванович терпеть не мог «таких» людей. Он всегда узнавал их безошибочно, с первого взгляда. Как только вахтер Гошка устроился к ним на работу, он тут же был мысленно занесен в соответствующую категорию. И хотя с виду он был здоровым сорокалетним мужиком, назвать его Георгием Сергеевичем у Афанасия Ивановича язык не поворачивался. Согласно его убеждением, права на имя-отчество надо было заслужить.

«Кошмар! Неужели нельзя дойти и сменить воду?! — мысленно посетовал он. — Лентяй никчемный! Уж лучше бы вообще ничего не делал, чем так!»

И по старой доброй привычке принялся беседовать с собой. Да, был за Афанасием Ивановичем такой грех: любил он поговорить с умным человеком.

«Не понимаю, как так можно жить? Никуда не стремиться, ничего не хотеть! Только есть, спать, пялиться в телевизор и напиваться по пятницам до потери пульса! Работать так, чтоб денег хватало впритык, жаловаться на невероятную усталость в конце «трудовой» недели, да и вообще ругать все и вся! Сплошная деградация!»

«Я что-то не помню, чтобы Гошка когда-то на что-то жаловался, — ответил ему внутренний голос. — По-моему, он вообще ни с кем не общается».

«Еще б он общался! — буркнул Афанасий Иванович. — Все равно таких людей сразу видно. Здоровый адекватный мужик такой работой побрезгует!»

«Ну, люди разные бывают, — ответил ему внутренний голос. — Может, он на большее просто физически не способен?»

«Чушь! В личном деле у него никаких медицинских записей нет. При приеме на работу я за этим строго слежу. Ни болезней, ни судимостей. Так что главное — желание! — заявил Афанасий Иванович. — Как говорил классик, кто хочет — ищет возможности, кто не хочет — отговорки!»

«Тогда-а, — задумчиво протянул внутренний голос, — может быть, по его убеждениям, человеку доступно неограниченное количество воплощений. Вот и думает, что еще успеет все сделать в другой жизни».

«Еще больший бред! — фыркнул Афанасий Иванович. — Даже если в запасе есть куча жизней, это не повод спускать в унитаз настоящую!»

Вдруг его беседу весьма невежливо прервали: раздался жуткий грохот, и через мгновение огненная волна испепелила подвернувшегося ей человечка. Да, этого Афанасий Иванович не учел: проиграв в уме, конкуренты решили отыграться силой. Ну или это был просто следующий ход в партии, ошибочно принятой за завершенную. В любом случае, это было уже не важно.

Очнувшись в совершенно пустой, белой комнате, Афанасий Иванович сразу понял, где он и что с ним стало. Немудрено: он всегда считал себя очень умным человеком. И хоть всю жизнь был атеистом, с основными концепциями основных религий был ознакомлен. В рамках общей эрудиции. Даже в сложные момент обращался к высшим силам, именуя их Богом. Например, когда бизнес был на грани банкротства, и нужно было нечто среднее между удачей и чудом, чтобы его спасти. Забавно, но Афанасий Иванович не ощутил никакого разочарования от того, что все его жизненные убеждения были не верны. Хотя, наверное, если бы они были верны, обрадоваться этому он бы вряд ли успел. Тем не менее, к происходящему он отнесся без лишнего пафоса и драматизма.

«Эх, надо же, какая неприятность! — подумал он. — Хорошо хоть завещание успел составить».

Увидев на противоположном конце комнаты дверь с табличкой «Распределитель», Афанасий Иванович без промедления отправился туда. А чего тянуть? Конечно, ему было обидно умереть в расцвете лет, ведь он столько мог еще сделать, но по любимой психологической методике, Афанасий Иванович никогда не концентрировался на плохом. К тому же жизнь свою он считал полноценно прожитой. Многого сам добился, причем, без подлости и обмана. Детей на ноги поставил. Обеспечил людей работой, открыв вполне успешный бизнес. Жертвовал на благотворительность. Да, он, несомненно, был полезен для общества. Ведь оно, как известно, выражает свою признательность исключительно в денежном эквиваленте. Чем больше оно тебе заплатило, тем больший и полезный ты молодец.

За дверью Афанасия Ивановича встретила такая же белая комната, но здесь были два стула, стол с кожаным креслом и очередной неприятный сюрприз. На одном из стульев сидел Гошка. В той же затертой вахтерской униформе. Увидев вошедшего, он приветливо улыбнулся ему.

— И вас зацепило? Жаль, я думал, вы успели выйти. Хотя, судя по звуку, там несколько кило взорвалось. Скорее всего, и около здания все разворочено. Хорошо, что поздно было — народ по домам уже разбрелся.

Афанасий Иванович не ответил, а взяв стул, перенес его чуть ближе к двери и сел, откинувшись на спинку. Гошка же между тем продолжил:

— Эх, забавная штука жизнь. Ведь две войны прошел, а в итоге окочурился на гражданке. Даже обидно.

В этот момент рядом со столом возникло свечение, и через секунду на его месте появился юноша в обтягивающем белом комбинезоне и с золотым обручем на голове.

— Здравствуйте, Георгий Сергеевич, — обратился он к вахтеру. — Вы уж не сердитесь, но не доглядел я. Видимо, подрастерял навык. Надо было вас сразу передать другому, но уж столько вместе прошли, что жалко было расставаться. Думал, уж на гражданке-то все тихо будет. Ан вон оно как вышло. Наверное, я тоже очень устал.

Гошка пару секунд бестолково хлопал глазами, а потом вдруг его лицо озарил свет понимания:

— Погоди-погоди, а ту невзорвавшуюся гранту часом не ты подпортил?

— Да, я, — улыбнулся парень.

Гошка встал и душевно обнял своего хранителя:

— Ох, вот за это тебе огромное спасибо! Я ведь тогда ничего не успевал сделать, а там дети были.

— Да ладно Вам, я всего лишь делал свою работу, — скромно потупился ангел, выбираясь из объятий. — Подождите-ка, а чего Вы тут сидите-то? На сколько я помню, Ваш серый ящик пуст.

— Мне сказали подождать, — пожал плечами Гошка.

— Понятно, — сказал ангел, покосившись на Афанасия Ивановича. — Ладно, пойдемте, я Вас сам провожу.

Свечение окутало мужчин, и они исчезли из комнаты.

«Интересно, о каком ящике шла речь? — подумал оставшийся. — Хотя, скорее всего, о вместилище грехов. Да, так ведь и пожалеешь о своем атеизме. Но с другой стороны, посты, я, конечно, не соблюдал, не крестился, не исповедовался, так и не грешил вроде бы особо. Во всяком случае, не убивал, не чревоугодничал, не крал, не прелюбодействовал, и что там еще по списку?...»

Однако додумать мысль ему не дали: в комнате снова засиял свет, но на этот раз новый ангел, весьма похожий на ушедшего юношу, появился прямо в кресле. Облокотившись о стол, он положил подбородок на сомкнутые в замок руки и уставился на Афанасия Ивановича.

— Здравствуйте, — вежливо улыбнулся тот. — Вы мой ангел-хранитель?

— Нет, — тихо ответил сидящий за столом. — Вы не крещеный, вам не положено.

— Это как? — опешил Афанасий Иванович. — Распределитель мне положен, а хранитель нет?

Не меняя позы, субъект ответил:

— Моя задача направить вас к нужной сущности в зависимости от ваших религиозных убеждений.

— А, так я атеист, — обрадовался Афанасий Иванович.

— Нет, — покачал головой собеседник. — Атеисты — люди абсолютно без веры. А раз вы здесь, значит, хоть крупица ее в вашей душе есть. Нужно только понять, во что именно вы верите. Дайте мне пару секунд.

Под пристальным, пронизывающим взглядом Афанасию Ивановичу стало неуютно. Но он, молча, вытерпел это. Напряженная тишина, казалось, висела в комнате целую вечность. Но вот сидящий за столом провел ладонями по лицу, и буквально в этот же момент в центре комнаты возникло три ящика. Большой серый, а также два поменьше: белый и черный. Афанасий Иванович судорожно стал вспоминать все известные ему религиозные догматы, пытаясь понять, к какому же из верований его отнесли. Противоположные составляющие: черное и белое, были во многих религиях. Но третий компонент ни в одну не вписывался.

— Откройте, пожалуйста, серый ящик, — обратился к Афанасию Ивановичу ангел.

Тот подчинился, и когда открыл крышку, увидел обычные чашечные весы. Ангел же поднялся из-за стола и подойдя к ящику тоже посмотрел внутрь и усмехнулся:

— Что ж, раз нам есть чем взвешивать, давай посмотрим, насколько полезен ты был для Жизни, Афанасий.