Милый друг

Помню, что, когда я родился, было темно. Как облизывал меня шершавый язык матери, мурлыкающе приветствуя меня и моих братьев или сестёр (я точно не знаю, кто там был, ведь когда я открыл глаза, никого кроме матери не было). Помню, как спустя мгновения меня схватили большие холодные руки, пахнущие очень резко, неприятно, кисло-сладким… апельсином?

А как я узнал, что со мной происходило? Не знаю, наверное, это память крови моих предков.

Потом я услышал чей-то голос, просящий не топить котят. Я тогда не понимал, что происходит, просто плакал, как и все оттого, что меня забрали у мамы. Потом помню резко холодную воду и как захлебывался в ней. Но не успел я утонуть, как все остальные. Меня вытащили небольшие теплые, руки, пахнущие печеньем и грязью, насухо обтёрли тканью и вернули обратно к маме.

Потом, когда я спал, меня часто гладили кончикам пальцев по голове и тихо говорили:

«Ржавый, Ржавый…»

Ну какой я Ржавый?! Я ведь красивый, наверное…

Когда я открыл полностью глаза, то впервые увидел этот мир и ее, впоследствии ставшей моим другом.

Пока я учился ходить, мама сказала мне, что она теперь моя хозяйка. Я не верил ей, она мой друг — решил я для себя.

Чем старше я становился, тем больше к ней привязывался.

Я рос быстрее чем она. Когда мне было полгода, я выскочил впервые за приделы дома вслед за ее отцом, от которого постоянно пахло коровьим молоком и навозом.

Я выскочил в небольшой коридор, где было множество дверей и холод. Пройдя чуть дальше, я заскочил в приоткрытую дверь и увидел их — больших, с огромными мордами, лежавших в небольшие загоны. Я подошёл поближе и с любопытством рассматривал их, принюхиваясь. От них пахло молоком. Один из них привстал, подошёл ко мне, просунул свою здоровенную голову между прутьев, принюхался ко мне своими огромными ноздрями и издал противный звук:

— Мууу! — провопил он, и облизал мою макушку своим языком. Я удивился, потом он снова меня облизал, и так мы с ним подружились. Позже я частенько стал туда бегать, откуда друг часто меня забирала со словами:

« -Блин, ты воняешь.» — нюхая меня, кривилась, но все ровно брала на руки и грубо гладила, обнимала меня и целовала в носик. Со временем мне начало это все надоедать, и я стал от нее прятаться в разных углах дома или в сарае со своим новым другом «Лизунчиком», на что она злилась и обижалась на меня, хоть и ненадолго.

Спустя некоторое время Лизунчик случайно прошёлся по мне, сломав ребра, а меня забыли на улице на холоде на ночь, где я замерз, а на следящий день заболел…

Она сильно плакала, смотря как я еле-еле перебирал ногами. Мне становилось холодно, я практически не чувствовал заднюю часть тела, мне было больно некоторое время, но спустя день боль ушла. Я просто медленно умирал на ее глазах… Но она не давала мне уйти от нее так просто, она впрыскивала мне в пасть теплое молоко из шприца, каждый час. К тому времени я уже не чувствовал своего тела, и мне становилось все холоднее, а она плакала, гладя меня по голове, укутывая в одеяло. Становилось теплее, но не так уж сильно, чтобы согреться. Позже мне стали что-то колоть в бок, и чувствительность в теле начала возвращаться, я стал отползать на простынку, чтобы сделать естественные нужды, как делал это до полной парализации.

Потом я выздоровел, она снова плакала. Какая она все-таки плакса, надо ее будет защищать, ведь никто кроме меня этого не сможет сделать. Я ее единственная опора и радость.

Я продолжал расти, она тоже, только медленнее. Она частенько любила меня потискать и поиздеваться, а я просто терпел все, в конце концов привыкнув к этому.

Однажды, когда мне шел второй год, под конец осени все готовились к празднику. А я проник в ванную, где ее мать размораживала вкусняшки (щуку, гуся, утку и кусок говядины). Я тогда съел полщуки, надгрыз гуся и утку, а когда ее мать открыла дверь и увидела меня, я очень сильно испугался, выскочил из комнаты, а она, осмотрев потери, только посмеялась и позвала ЕЁ. Она быстро пришла из своей комнаты, улыбаясь взяла меня на руки и стала гладить, периодически почесывая меня за ухо и шейку. Ее мать стала причитать:

— Твоя Рванина сожрала полщуки, надгрызла гуся и утку! — Ругалась на меня ее мать. Подруга насупилась и внезапно швырнула меня на пол, я ударился очень сильно, да так, что из моего носа потекла кровь. Я испугался, мне было очень больно и обидно. От шока я не мог пошевелится. На нее сразу стала ругаться ее мать, а она посмотрела на меня, заплакав, схватила меня и стала просить прощения.

Я не смог ее тогда простить, стал избегать, а она изменилась, престала меня мучать, но все равно тискала и грубо гладила, по-другому она просто не умела (ее грубость была у неё от ее отца). Осенью следующего года они привезли с моей матушкой черного котенка, я к нему относился плохо, но приглядывал. К тому времени я вовсю сражался в своем дворе, защищая свою территорию, и всячески наставлял его, но не давал зазнаваться.

Во дворе все коты меня боялись, ведь я сражался неистово, без страха и жалости, последний год я постоянно ходил в ранах и ссадинах.

Однажды, вначале весны, в очередной раз сражаясь с очередным зазнавшимся котом, я отлетел в сторону и пробил себе макушку возле уха, но все ровно надрал хвост этому серому гадёнышу. Пришёл домой через два дня, она отчитала меня и залила все мои раны зелёнкой, потом пообещала, что запрет меня в своей комнате и не выпустит, пока раны не заживут. Но она так этого и не сделала, я проспал у нее на кровати три дня, а потом снова ушёл гулять.

Уже под конец весны над ней возникла ужасная черная тень, которая грозилась ей страшной бедой. Я всячески пытался предупредить ее, но она не понимала меня, в итоге я смог отогнать от нее беду, приняв ее на себя.

Через пару дней меня отравили туберкулёзными таблетками, я умирал постепенно, сильно худея. И вот тогда я искал свое последние пристанище, где смогу спокойно и тихо умереть, в этой адской агонии. Я прошёл последний раз мимо дома, где я прожил четыре года, и меня увидела ее мать, потом ушла куда-то, и спустя мгновение из дома выскочила она, счастливая. Подбежав ко мне, она взяла меня на руки и застыла, а я увидел в ее глазах вот-вот готовые политься горячие слезы горя. В этот момент я понял, насколько сильно она меня любит. Я попытался вырваться и уйти куда-нибудь далеко, чтобы она не видела, как я умираю и не видеть самому ее горьких слез. Но все тщетно, я слишком сильно ослаб, мне тяжело и больно.

Я просто повис на ее руках, потихоньку умирая. Её теплые руки гладили меня так нежно как никогда прежде, я попытался снова вырваться, но не смог. Она обняла меня крепко и нежно гладила по голове. Дрожащим голосом говоря, что она рядом и что она не бросит меня до самого конца. А я тихо молился, чтобы она послушала свою мать и положила меня под кусты малины, которая росла перед домом. Туда, где я бесчисленное количество раз прятался от нее, когда она мне надоедала… Но она мотала головой и говорила, что не оставит меня. Я слышал, как она молилась и просила, чтобы я выжил и был с ней до конца.

Глупая, я бы все равно не смог быть с тобой так долго, но если бы была такая возможность, то я остался бы рядом до самого твоего конца, оберегал тебя. Но увы, жизнь — страшная штука, и все не может быть так, как нам хочется.

Она не выдержала и начала плакать, понимая, что меня уже не спасти. Если бы я мог, я бы плакал вместе с ней. Тут она внезапно встала и побежала вместе со мной на руках кому-то на встречу. Я почувствовал укол. После этого я начал задыхаться, меня вырвало, изо рта пошла пена, и меньше чем через минуту мое сердце остановилось. Я перестал что-либо видеть, последнее что я услышал — это ее болезненней крик, почувствовал, как горячие слезы градом полились на мое бездыханное тело.

Она крепко обняла меня, захлёбываясь слезами от горя.

Спасибо ей, за то, что была со мной до конца, я люблю ее.

Если в новой жизни будет такая возможность, то я прошу ее: прими меня снова в своем доме, обними меня и пообещай, что всегда будешь рядом со мной, как и я с тобой…

***

— Мама, у нас под калиткой подарок! — услышал я знакомый голос.

Я сидел в темной коробке вместе со своими братом и двумя сестричкам. Я высунул голову в дырку и вновь увидел ее. Она стояла и удивленно смотрела на меня, я заметил, что она повзрослела.

Я радостно мяукнул, увидев ее, а она улыбнулась мне…

«Заботьтесь и любите своих домашних питомцев».