МЕТАМОРФОЗЫ

Первое моё воспоминание о жизни связано с борьбой — за эту самую жизнь.

…Мне жарко и душно, под ногами что-то неприятно шершавое, а над головой — небольшой полупрозрачный колпак, через который внутрь поступает очень горячий матово-белый свет, с каждой секундой повышающий температуру под колпаком.

Вместе со мной здесь находится еще с десяток таких же обреченных на борьбу за жизнь длиннотелых существ. В моем, недавно пробудившемся из небытия, сознании, как, наверно, и у всех тех, кто был тогда рядом со мною, звенело одно единственное желание — как можно быстрее выбраться из этого пекла.

Из последних сил упираясь в шершавую поверхность всеми своими шестью лапами, я спиной пытаюсь хотя бы немного приподнять этот злосчастный колпак, но всё тщетно. Другие мои собратья по несчастью так же тщетно пытаются повторять за мной. С каждым новым вздохом воздуха под колпаком становится всё меньше. Невыносимая жара и духота приводят к тому, что все мы, уже слабо соображая, что делаем, начинаем беспорядочно передвигаться под колпаком и судорожно биться в его стенки.

И как раз в тот момент, когда жизнь вот-вот должна была покинуть моё, едва начавшее осознавать себя, тело, я в отчаянии вскинул голову вверх и, наконец, сумел сделать трещину в колпаке. Сквозь неё под колпак стал с оглушительным свистом поступать свежий воздух. Мои собратья, увидев, что наши труды увенчались успехом, вздохнули свободнее и стали так же биться головами в стенки колпака. Вскоре он раскололся на несколько частей, а мы, изнуренные этой нашей первой борьбой за жизнь, расползлись из-под него кто куда, чтобы больше никогда не встретить друг друга…

Так началась моя сознательная жизнь. С тех пор в ней произошло не очень много заслуживающих внимания событий. День за днём я только и делал, что ел — ел всё, что попадалось мне на пути. Лишь тогда, когда от листа, на котором я поселялся, оставались одни прожилки, мне приходилось переходить на следующий лист, потом — на следующий. И так далее.

Я знал, что неподалеку от меня, на соседних листьях и ветках живут точно такие же как я гусеницы, они точно так же едят свои листья и переходят с листа на листок только в случае крайней необходимости. Порою до меня доходили сведения, что где-то внизу и вверху живут другие, непохожие на нас существа, многие из которых также заняты исключительно поисками пищи.

Особенно нравилось мне слушать о тех, которых называют муравьями — я очень живо представлял себя в роли их королевы, ради сохранения жизни которой они все до единого готовы пожертвовать своими жизнями, представлял, как они старательно ухаживают за мной, как приносят мне еду в своих натруженных челюстях.

Временами я слышал рассказы о том, как кто-нибудь из моих сородичей попадал в цепкие лапы и клювы каких-то странных существ, которых называли птицами. Мои сородичи говорили тогда, что это судьба. Я же в такие минуты, по непонятной причине, представлял себя на месте пострадавших, очень явственно чувствовал, как впиваются в меня безжалостные птичьи когти, как их острые и сильные клювы рвут на части мое мягкое тело. И тогда всё естество мое восставало против такой судьбы. Я до последнего предела боялся оказаться разорванным в клочья и съеденным этими неизвестными чудовищами.

С каждым днём я становился всё больше, прежняя кожа становилась для меня тесной. Когда это произошло в первый раз, я не сразу понял, что нужно делать. Сначала я подумал, что это мне только показалось, я продолжал есть свой лист с той же скоростью, что обычно. Через некоторое время, когда с этим листом было покончено, я было собрался переползти на соседний листок, но лапы мои не слушались меня и так и норовили прижаться к брюху. Сделав несколько неудачных попыток совладать со своими конечностями, я расслабился, полежал так немного, а потом резко напряг все мышцы в теле и вскочил. Моя старая, уже успевшая загрубеть и местами протереться, кожа лопнула, и я смог выползти из неё.

Есть мне хотелось день ото дня всё больше и больше, переходить с листа на листок я стал всё быстрее. Трижды я вылезал из своей старой кожи и продолжал своё путешествие. Но прошло немного времени, и мне надоело мое постоянное занятие. Я вдруг понял, что больше не хочу есть, перебираться с листа на листок, разрывать свою старую кожу… Просто не хочу!

И когда пришло время мне в очередной раз избавиться от ставшей тесной кожи, я решил, что не буду этого делать. Я буду просто лежать и ждать. Ждать. Чего-нибудь — не важно, чего.

Пролежав так некоторое время, я неожиданно для себя понял, что даже если бы и захотел сейчас встать и продолжить свой путь, то не смог бы сделать этого. Старая кожа сама клочками слезла с моего тела, а под ней оказался очень твердый панцирь, из-за которого я и не мог пошевелиться. На удивление я не испытал никакого опасения или волнения по этому поводу. Казалось, что всё так и должно быть. Я спокойно закрыл глаза и предался размышлениям и мечтаниям о моей будущей жизни. Вскоре я просто заснул.

Мне приснилось множество замечательных снов. В одном из них я будто бы превратился в какое-то невероятное, почти волшебное существо с небольшим тельцем и огромными разноцветными крыльями. Пищей мне служила пыльцы тех прекрасных цветов, которыми я любовался, сидя на листке, когда еще был гусеницей. Я был совершенно свободен — мог лететь туда, куда захочу, повинуясь только своему желанию и силе ветра. Я ликовал от каждого взмаха своих крыльев. Я танцевал в хороводах с другими такими же чудесными существами. Это был поистине прекрасный сон!..

И теперь, когда мой сон закончился и наступило пробуждение, мне совершенно не важно, какая жизнь ждет меня впереди, какими трудностями и опасностями будет наполнен каждый её день, как долго она продлится. После всего, что случилось и не случилось со мною в моих прежних жизнях, мне важно одно — произошло то, ради чего я появился на этот свет.

Теперь я свободен. Теперь я — бабочка!