Коротко о нас и о Боге

Все мы слышали о рае и аде. Каждый из нас искренне полагает, что достоин самого лучшего и если все же Бог существует, то нам уготовано место как раз в раю. Ведь согласитесь, что ни один человек в здравом уме не скажет себе: «Ну и сукин же сын! Варится мне в девятом котле справа от входа». Представим следующую ситуацию — наступил-таки конец света, и все народонаселение планеты Земля попало на небеса.

***

Очередь растянулась далеко. Души, попавшие наверх, продолжали принимать уже на протяжении недели, однако все новые и новые лица появлялись в рядах. Прием «граждан» был, в отличие от бюрократических контор земной жизни, организован на высоком уровне. В одном ряду стояли те, кто еще не предстал перед Богом, в другом располагались те, кто уже побывал там. Учитывая кислые мины выходящих, можно сделать вывод о том, что при жизни праведниками они не были.

Герман почти уже дождался своей очереди, еще пять «человек» и наступит его черед. Сразу, как попал наверх, захотелось спросить «кто крайний?», однако шутить в таком месте показалось Герману неуместным, и он проглотил, готовую сорваться с губ шутиху. А ведь он как чувствовал! Даже можно сказать знал, что в скором времени наступит конец света. Не зря ведь и катаклизмы начались, и климат стал меняться.

Друзья, конечно, отмахивались, называли параноиком. Говорили, что зря готовится к глобальной катастрофе. Бункер, правда, не помог, однако все остальное случилось так, как и предполагал. И глобальная катастрофа, и скорая погибель, и вот, очередь, которая сортирует грешников и праведников. Зная, что в скором времени предстоит отвечать за свои поступки перед Всевышним, Герман решил сделать так, чтобы чаша хороших поступков, пусть и не перевешивала, но хотя бы уравнивала чашу плохих. Он стал ходить в церковь, помогать окружающим, в общем, сделался таким душкой, что даже в глубине души полагал, что не стоит и очередь стоять. Его непременно направят в рай.

Наконец, стоящий перед Германом паренек вышел с таким же опечаленным лицом от Господа и настал момент, которого Герман так долго ждал. Однако зайдя за ширму, которая загораживала очередь от того, кто находился в её конце, Герман несколько разочаровался. Вместо Господа его встретил апостол Петр.

— Ну да ладно, и так сойдет, — подумал Герман. — Этот не так строго спрашивать будет.

Апостол Петр окинул взглядом Германа и потер правой рукой бородку.

— Грешил? — спросил, наконец, апостол.

— Было дело, не скрываю, — Герман решил быть до конца честен.

— Еще б ты скрывал, — усмехнулся Петр, но тут же спохватился, опять напустив на себя серьезности. — Благие дела совершал?

— Непременно, — с охотой ответил Герман и жестом, коим рыбаки хвастаются длиной пойманной рыбы, показал масштаб совершенных благих дел.

Но видимо так отвечал не только Герман. Петр, тяжело вздохнув, достал из ящика стола, за которым сидел, кипу бумаги формата А4 и протянул Герману.

— В школе помнишь, как делали? — спросил Петр и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Делишь страницу на две части. Сверху подписываешь колонки. Плохие поступки и хорошие. А потом под номерами перечисляешь. В конце итог. Сколько одних, и сколько других. Врать не советую. Он все видит и знает.

Ошеломленный Герман взял протянутую ему бумагу и простой карандаш.

— А, как же встреча с Ним? — дрожащий палец поднялся вверх.

— Да вы что совсем уже! — взорвался Петр. — Думаете, у Него дел нет, кроме того, как ваши поступки выслушивать? Думаете, что вы такие все прям золотые и вам только одна дорога светит? Всю сознательную жизнь ни черта не делали, а тут подавай вам райские яблочки на тарелочке с голубой каемочкой. Вот как только все поступки вспомнишь, как только все запишешь, что в жизни натворил, как попотеешь, понапрягаешься по-настоящему, вот так и приходи. Поговорим.

Герман поднял челюсть с пола и, кивнув головой, вышел из-за ширмы. Окинув печальным взглядом еще стоящих в очереди «людей», он покрепче прижал бумагу к груди и пошел восстанавливать из памяти события своей ангельской жизни.