История о демиурге

Вольная птица.

Истинно свободный человек.

Да, это обо мне, той, что, подчиняясь правилам общества, так и не стала кем-то с рабской психологией.

Всю жизнь была книжным ребенком… не удивительно, что я захотела их создавать.

Став взрослой, я часто записывала мысли и чувства, вкладывая их потом в холодные и равнодушные файлы — это на фоне современной бездарной графомании я выгляжу хоть сколько ни есть талантливой, в прежние времена у меня не было бы ни единого шанса. Создавать сказки тоже надо по правилам, по возможности вкладывая самобытность, а не воруя то, что было до тебя, хотя большинство только так и делают.

Эта история о Демиурге...

Так как же становятся демиургами? Демиург есть творческое начало, потому тем, кто умеет творить не ясно, как простые вещи не могут быть ясны тем, кто не умеет творить. Иначе говоря, многие недоумевают, как поэты могут писать стихи, а поэты просто разводят руками, потому что не могут этого объяснить и не понимают, что же они делают такого особенного, что столь удивляет людей обыкновенных. Странный парадокс — некоторые из нас жаждали бы стать обычными людьми, ведь талант словно особый, слишком острый взгляд на вези, и за него приходится платить; утратив этот взгляд ты жил бы спокойнее, но, бог мой, насколько же скучнее. Заделаться мещанином не хочет никто, и я могу сказать о них, хотя да простят меня за это достойные люди, их я не оскорбляю, ими я восхищаюсь.

На свете развелись одни мещане

И не с кем мне сказать и пары слов;

Ведь были же простые горожане,

А превратились в скопище ослов

Которым на уме одно богатство,

Еда, одежда, время как убить

Как в поговорке — на голову масло,

Они же крикнут: «Керосин налил!»

Бесстыдство тех, кто слишком много хочет

Давно бывает видно здесь и там,

А заслужил ли? Вечно лодырь ропщет,

Но как до дела — только не он сам.

Мы жаловаться вечно очень любим

Хоть надо не лениться, просто жить;

А если ненароком что-то губим,

Стараемся другого обвинить.

Позор и стыд свой разум убивая

Хотеть на блюде все и без труда,

И если мы все это осознаем

Мы сможем все исправить навсегда.

Так все обычно и происходит: сначала все состоит из потока слов, затем слова начинают свой изящный танец, создают новый мир, крошечный клочок реальности, не существующей в физическом времени, но живущей внутри разума. Горе тем, кто однажды перестанет различать два мира — настоящий и тот, что создан воображением. Потеря границы миров ведет к безумию, это не есть суть демиурга, творца иных реальностей, и он, ни в коем случае, не бог, это даже не обсуждается.

Творить миры проще всего по формуле «Не любо — не слушай, а врать не мешай».

Кого-то пристальный взгляд, позволяющий все и вся видеть насквозь, только помогает жить, кому-то он сильно мешает, а кто-то находит с ним достойный компромисс, не злобясь, но и не особо радуясь.

Я хочу танцевать вместе с танцующими словами.

Всегда важна именно легкость, словно ты сам подобен ветру — прыгая по созданным внутренним взором крышам прекрасных дворцов, можешь сколько угодно петь песни, свои и чужие, пришедшие из детства и услышанные буквально накануне. Это не правда, что со временем можно погасить в себе свет, правда только в том, что жизненный опыт позволяет замечать все, и добро, и зло. Розовые очки юности исчезают постепенно, важно не заменить их черными, а здоровый и объективный скепсис только помогает делать миры более живыми и настоящими.

А вот терять легкость и дыхание ветра не следует, тогда ни одно творение твое больше не увидит света.

Вопрос только в том, что именно хочешь ты от жизни, что любишь и ненавидишь (а живые люди не могут любить, не испытывая ненависти, мы все же не роботы); не менее важен вопрос о том, какая она — твоя система ценностей, требователен ли ты к себе, презираешь ли бездельников и на кого ровняешься. Это даже не о писателях или поэтах сказано, это верно для любого мастера в какой угодно профессии, он не должен позволять душе лениться, не должны лениться и его подчиненные, а за отсутствие желания работать надобно сурово отчитывать. Делает мир лучше только наше душевное стремление к этому, подкрепленное именно трудом.

А что есть труд? Не рутинная работа, но самосовершенствование, ведь явно не достаточно закончить только школу и институт, достойный человек — вечный ученик.

Может, если писатели и поэту не опустят руки, все остальные тоже будут стремиться к культуре, но есть тут нюанс, забывать о котором нельзя: если писатель собирается поделиться с кем-то культурой и просвещением, он должен быть культурен сам, а не становиться с годами ремесленником или, хуже того, инфузорией-туфелькой. Истинных мастеров очень мало в любом деле.

Давайте все станем демиургами, а, если не получится, то хоть будем стремиться к тому, чтобы стать демиургами.

Призвание несет гармонию любой душе.