И только букет...

— Если мы когда нибудь расстанемся, я подарю тебе столько цветов, сколько дней мы провели вместе, — она тогда рассмеялась и тоже пошутила: “Значит, я получу самый огромный букет в мире”. Он был самым счастливым человеком в мире, а теперь...

Женька сидел, уставившись на букет перед собой. Сто двадцать одна роза — ровно столько, сколько дней они встречались. Какая глупость, зачем? Подумаешь, обещал. Да, обещал букет, но ведь и она всего пару недель назад говорила, что будет с ним, говорила, что любит. Любит она, как же, стоило какому-то придурку подарить ей колечко, и вся любовь прошла. Смотрела в глаза и говорила: “Прости, ты такой хороший, ты был так добр ко мне, но ты не мой мужчина, нам нужно расстаться. Пожалуйста, не звони мне больше.” Перед его глазами пролетали картины их прогулок по выставкам, их ночи в мастерской на запачканном красками диване, как они, закутавшись в плед, пили красное сухое вино из дешевых пластиковых стаканчиков и смеялись. Она так заразительно смеялась. А ее поцелуи сводили Женьку с ума. Со вкусом ее поцелуя он каждый день просыпался ибежал к холсту. Это было сказочно прекрасно чувствовать и знать, что она есть. Даже если они расставались на короткие часы, он чувствовал, что она рядом. Она была его главной целью. Чертов букет, зачем он пообещал? Как он сможет подарить его ей, зная, что это будет последняя встреча? Он не выдержит, он не сможет ее отпустить. “Так, собрался. Я ее люблю, но я мужчина и смогу. Пусть только она будет счастлива. Пусть только будет счастлива,” — и Женька, подхватив букет, решительно направился к выходу из мастерской.

— — ---

Ирина не знала, зачем она идет на эту встречу. Позавчера её новый парень подарил ей огромного плюшевого медведя, а потом они зависали у него дома. А этот, ее бывший, Женька! Пять раз за утро позвонил:

”Приходи, я же тебе обещал, я должен выполнить свое обещание, только одна встреча, всего одна.”

“Ну ладно, десять минут, и все! Только бы наконец звонить перестал. Как он не понимает? Он же делает ей больно, себе больно. Он милый, она любит его, но надо двигаться дальше. Какие у нее были варианты с Женькой? Он будет целыми днями в мастерской рисовать свои картины, а она будет думать, как на две стипендии прожить месяц. Ему бы об этом подумать! Но нет, как же, он художник, зачем ему такие мелочи как еда. На последние деньги на выставки ее тащил, весело но… Женька, Женька, ну почему ты такой неприспособленный к жизни оказался. Любовь пройдет а дальше? Боже, сейчас опять смотреть в его глаза и сдерживать себя изо всех сил, чтобы не кинуться ему на шею. Я смогу это сделать,” — Ирина свернула с Невского, направляясь к Дмитровскому скверу, где ее ждала последняя встреча с Женькой…

— — ---

— Привет.

— Привет, знаешь, я очень по тебе скуча...

— Женя, не начинай, пожалуйста! Мы все обсудили, — Ирина, внутри сжимаяськак пружина, смотрела в его глаза, а в голове крутилось: “Не отводить глаза, не отводить, я выдержу. Ему больно, но дальше будет еще хуже, если я не справлюсь. Хуже и ему, и мне.”

— Прости. Только, понимаешь, я обещал тебе, не мог по-другому, спасибо, что согласилась придти, спасибо за каждый день. Это тебе, — и Женька протянул ярко-красный букет Ирине.

Ее колени предательски дрожали, когда она взяла его.

— Спасибо, — боясь вымолвить еще хоть одно слово, Ирина развернулась и пошла прочь. Женька стоял и смотрел, как она уходит, до тех пор, пока она не свернула в улочку. Потом опустился на землю и заплакал.

— — ---

Летние Питерские дни, наполненные пьянящим воздухом, музыкой и фонтанами, пошли своим чередом. Ирина встречалась с Вадимом, Женька рисовал свои картины, а букет из ста двадцати одной розы стоял у нее дома и никак не хотел увядать. Прошло уже три недели, пошла четвертая, а он, против законов природы, алел, как будто был срезан только вчера. Ирина злилась на букет, на Женьку и на себя. Иногда она собиралась выкинуть цветы, но подходила, смотрела на нежные лепестки, вспоминала глаза Женьки и не могла решиться. С Вадимом у них тоже было не все гладко. Он заваливал ее подарками, они проводили ночи, но, как ни странно, он никогда не говорил о их будущем. Вот и сегодня позвонил:

— Ир, погнали на пляж!

— Вадечка, мне курсовую дописать надо.

— Ну ты и заучка, ладно, я один полетел, звони, как допишешь,

Он бросил трубку, а Ирина опустилась на пол перед букетом: “Ну почему все так! Несправедливо”. Она провела мокрой от слез рукой по розам, те закачались, словно кивая головой в немом согласии. Ира взглянула на свою ладонь и вздрогнула от неожиданности — онабыла в красных потеках. Отломив крайний бутон, девушка рассматривала лепестки. Как она раньше не заметила, что все цветы, каждый их лепесток, были покрыты тончайшим слоем алой краски, а капельки росы, искрившиеся на солнце, были нарисованы Женькой. Сто двадцать одна роза, раскрашенные им для нее. Повинуясь предчувствию, Ирина сдернула обертку, скрепляющую букет, и, рассыпав прекрасные цветы на пол, увидела белый прямоугольник. Опустившись на колени, она читала мелкий Женькин почерк:

“Будь счастливой, а я буду ждать тебя вечно. Сто двадцать одна роза — это так мало. Тебя достоин самый огромный букет в мире.”