Грань

Жил у нас один человек. И был он как все остальные люди. Но все же другой. И в дождь, и снег, и под палящим солнцем он неизменно был в своей шляпе, темных очках и длинном до пола плаще. Кожа его лица была неестественно бледна, а пальцы чрезвычайно тонки. Лицо его было вытянуто, а цвет волос угадать не давала неотъемлемая шляпа.

Сам он был довольно высок и не слишком худ, но и не слишком полон. Плечи его не казались широкими. Он был моим соседом по лестничной площадке. Каждое утро он выходил на улицу и просто смотрел на проезжающие мимо машины. Потом поднимался к себе и, минут через пять или десять, уходил на работу. Возвращался он уже вечером. Иногда он выходил во двор и сидел на скамеечке, слушая разговоры местных старушек. Он мог бы стать идеальным объектом для насмешек, но что-то в нем было такое, что никто не решался шутить над ним. Раскинув руки на спинку скамейки, и, закинув ногу на ногу, он смотрел в небо и о чем-то думал. Мимо проходили дети и взрослые, но он не обращал на них никакого внимания. Потом, когда становилось уже совсем темно, он делал глубокий вздох, вставал, поправлял шляпу и плащ и шел домой. Так проходил его обычный день.

Но однажды утром он не вышел из своей квартиры. Не вышел он и на следующий день. Всем было интересно узнать, где же он, но интерес этот был настолько мал, что не мог привести к действию. Его не было уже три дня, и все, кажется, забыли о его существовании.

Многие люди наверно даже и не знали, как же его зовут, но мне было известно имя этого человека. Мы несколько раз пересекались на лестничной клетке, пару раз ездили в одном автобусе, он помогал мне с переездом сюда, на новую квартиру. Его звали Валентин. Красивое и необычное имя. От него веет некоторой романтикой, нежели шляпой, плащом и темными очками. Имя не подходило к своему обладателю, и мне всегда было интересно узнать, почему же. Но он был неразговорчив, хотя и пытался поддерживать беседу — он ждал новых вопросов и как-то расстраивался, если их больше не было. Мое волнение за него становилось все больше и больше. Наконец-то, звонок входной двери решительно разорвал тишину его квартиры.

Мои палец несколько раз опускался на кнопку звонка, но никакой реакции из квартиры не было. В моей голове промелькнула мысль, что хозяина нет дома, но ладонь инстинктивно надавила на дверь, и та послушно отворилась.

В квартире его не было ничего необычного. Вешалка для одежды, на которой висело несколько курток и длинный плащ. Рядом было зеркало, на шкафчике под ним лежали темные очки. Дальше стоял стул, на котором лежало несколько шляп. Коридорчик поворачивал направо, и моему взгляду предстала кухня. Простой холодильник и стол, больше ничего не было видно — все остальной скрывалось за полу распахнутой дверью.

Возле кухни была стеклянная дверь с потертой, некогда золоченой, ручкой. Судя по всему, она вела в единственную комнату квартиры. Стоило мне слегка только надавить на мутное стекло, как дверь, щелкнув, открылась.

На разобранном диване, под кучей одеял, кто-то спал. Его светлые, средней длинны, волосы выбивались на подушку. Вокруг шеи был намотан клетчатый шарф. Длинные ресницы чуть дрожали, а тонкие пальцы нервно сжимали край одеяла. Тонкая линия брови нервно подергивалась. На столике возле дивана стояли различные баночки с таблетками, пустая, грязная кружка с чайной ложечкой внутри. При каждом звуке он начинал стонать, упорнее стискивал пальцами одеяло. Он явно мучился.

Точно не могу сказать почему, но поднялась трубка телефона, прильнула к моему уху и был набран знакомый всем номер скорой. Мой голос раздался в больнице. Он просил помощи, надрывался, требовал, умолял, что-то кричал… Врачи приехали почти сразу же. Валентина забрали. У него была очень высокая температура. Теперь Валентина не было дома уже около двух месяцев.

Солнце стало появляться все чаще и чаще. И вскоре мой сосед по этажу вернулся домой. Но уже совсем другой. Без шляпы и глупых очков, смотря на мир большими голубыми глазами. Он насвистывал какую-то песенку и поднялся на этаж. Валентин подошел к своей двери и замер. Он о чем-то подумал, его глаза начали судорожно бегать. Рывком он развернулся и начал стучать кулаком в дверь моей квартиры. Она была не заперта, и поэтому сразу же распахнулась. Валентин широкими шагами прошел в коридор, а после и на кухню. Он, молча, смотрел мне в глаза и после небольшой паузы спросил:

— Зачем я живу?

Почему-то меня больше не волновал вопрос жизни и смерти. Валентин остался в кухне. В коридоре на мою голову опустилась шляпа, глаза скрылись за темными очками, плечи дрогнули под холодным плащом. Что-то очень чарующее казалось мне в проезжающих мимо машинах, так славно думать под гул их колес…

Валентин смотрел в окно. Смотрел на солнце. Он улыбался. Почему-то, впервые за столько лет, он просто радовался. Радовался чисто и искренне, всей душой. Может быть, просто потому что, солнце ело глаза свои светом. Странно, но почему же так не было не раньше? Почему? Валентин задавал этот вопрос сам себе. И нашел ответ. Всему виной были очки. Но где они сейчас? Валентин впервые за все время, вдруг загорелся жаждой действия, он знал, что их нужно найти. Он выбежал во двор и побежал к дороге. Машины с глухим ударом проезжали по глубокой рытвине. Этот ритм ударов расслабляет и дает возможность ни о чем не думать. Совершенно ни о чем. Время останавливается, и мир кажется таким мерзким, когда поток машин заканчивается и стук сменяется топотом людских каблуков. Валентин схватил меня за плечо, развернул к себе и сорвал с лица очки.

— Смотри. — Указал он на солнце.

Но он скрылось за пеленой туч.

— Ты можешь забрать очки, но не можешь разогнать облака.

Мои глаза были совершенно пустыми, и взгляд уходил далеко в небо. Серое и безжизненное. Но разнообразное своей рябью. Это так хорошо отвлекает от всего, от тьмы и от света… Но чего-то все равно не хватает… Может быть, жизни?.. когда стоишь на грани двух миров, когда ты ни свой, ни чужой, ты ничего не можешь сделать… Страх или слабость, или и то, и то вместе, не дают тебе возможности быть, забирают у тебя веру, чувства и что-то еще… наверное жизнь… Замкнутый круг. Ты сам не сможешь из него выбраться — нужен толчок, в любую сторону, но он нужен. Но кто рискнет оказаться на грани созданной человеческой душой? Кто попробует найти её? Кто сможет выбрать единственно верную сторону? Кто не допустит повторения такой истории?.. Легко затеряться между мирами снова и снова, но тяжело найти себя… почти невозможно… Особенно если темно… и страшно…

Валентин стоял у дороги, сжимая в кулаке очки. Он взглянул в небо и не увидел ничего, кроме ряби, которая жутко раздражала глаза. Он молча пошел вперед. Дошел до ближайшей урны и разжал кулак. Поднялся на ступеньки подъезда, обернулся назад, бросил мне долгий взгляд и продолжил свой путь. Тогда мне показалось, что меня все бросили, и лишь безграничная серость неба над головой останется со мной навсегда…

02.01.2010