В мае 13-го

Гастролирует по свету май,

город весь оброс, как мхом, флажками.

По бульвару вяло шёл трамвай,

кашляя несвежими звонками.

Поручни обняв, скучал народ;

его весна давно не удивляет.

Душно. Радио шансоном рвёт

так, что стёкла все запотевают.

Вкособочку бабушка стоит,

рядом парень занял два сиденья.

Зря толпа на кренделя ворчит,

он плевал на все нравоученья.

Жвачку под сиденье прилепил,

молча встал, на остановке вышeл.

Пожилая женщина за ним

семенит послушно, тяжко дышит:

"Пап, постой, куда же так лететь?

Моё сердце еле-еле бьётся.

В этой жизни за тобой поспеть

мне, видать, уже не улыбнётся."

Парень обернулся, сумки взял,

посмотрел на дочь с тоской-печалью,

тихо низким голосом сказал,

сверкнув девственной клыков эмалью:

"Не смогла бы мать твоя простить,

даруй, Князь, ей полное прощенье,

не дала тебя мне укусить

в день двадцатый твоего рожденья.

Я и сам бессмертьем своим сыт

и состариться в дрова был рад бы.

Бог ваш выдал вам скупой лимит

на "пожить", но в этом прелесть ПРАВДЫ.

— — -