Мой пластилиновый художник

Мой пластилиновый художник

Со спичками вместо костей.

Холст держит маленький треножник

Внутри ни Музы ни страстей.

Но вот руку пальцы взяли.

Создатель в дело вдруг вступил.

Движенья четкость обретали,

И холст цветами вмиг ожил.

Пока это всего лишь клякса,

Пляска бессмысленных мазков,

Но готов к уплате таксы

Творец за снятие оков.

Пальцы сильнее сжали руку.

И тут создатель ощутил

Учащенье сердца стука,

Точно в там-там кто-то забил.

Смяв пластилин, сломал он спичку,

И взрывом боль вдруг пронеслась.

С мольбертом кукла-невеличка

С хозяином будто срослась.

Он сковал незримой цепью

Вещь без души и свою плоть.

А боль хлестала адской плетью,

Не прекращала жечь, колоть.

Хрустели спички ребер, ног

Едва ли слышно из-за крика.

Исчезла грань, исчез порог,

Хоть не достиг он еще пика.

Крутя, сминая пластилин,

Из куклы месиво творил.

В мозгу круговорот картин.

На холст лишь часть переносил.

Но это было уже что-то.

Пред смыслом хаос отступал,

И к вдохновению ворота

Он постепенно отворял.

Сыпалось всё: и смех и страх,

Воспоминанья, чувства, мысли.

Прежнему «Я» настанет крах,

Червям, что душу часто грызли.

Но прежде, чем начнется бой,

Враг найден должен быть —

Хор голосов, безумный вой,

Способный разума лишить.

Каждый из них сулил спасенье

От боли, страха, правды яда,

Сулил людские искушенья

Спастись от реальной жизни ада.

Творец проигрывал им прежде,

Годами руша жизнь свою.

Топил в вине веру, надежду

Стоял на грани, на краю.

Апатией несомый вспять,

Весь мир бы он отправил в топку.

Бревном хотелось, камнем стать,

Жить одному в своей коробке.

Переживанья, впечатленья,

Способность жить и созидать,

Как и желанья и стремленья

От себя привык он гнать.

Всего едва не потеряв,

За лучик света зацепился.

Безумный ритуал начав,

Он словно заново родился.

А в это время полотно

Черты наброска обретало.

Портрет, лицо и не одно,

Рука на спичке рисовала.

Творец глядел сам на себя

Десятком лиц своих, но разных,

То ненавидя, то любя.

И демонов нет столь опасных.

Агонией он рвал их с корнем,

В клетку холста перенося.

Всех до единого исторгнул,

Себя снаружи воскреся.

Открыл глаза он утром рано.

Луч света пробивал насквозь

Окна прозрачную мембрану,

Теплом лица касаясь вскользь.

Пепел сожженного холста

Напоминал о том, что было.

Закрыл глаза, считал до ста,

Воспоминаний боль остыла.

И стал дышать он грудью полной.

Каждый вдох, как жизни год.

Каждый Солнца луч наполнил

Соком жизни иссушенный плод.

Мой пластилиновый художник,

Благодарю, прости, прощай…